Спецслужбы

Израиль, как и весь мир, оказался технически и психологически не готов к такой эпидемии. Весь мир испытывает огромную нехватку защитных костюмов, масок и аппаратов ИВЛ. В Тель-Авиве несколько путаются в цифрах, но нехватка аппаратов ИВЛ колеблется в размере тысячи штук. Всего их в стране около 3000, из которых 900 аппаратов находятся в ведении армии, а 70 – в частных клиниках. Еще штук двадцать в ремонте. А нехватка масок, расходных материалов, тестов и защитных костюмов – это всемирная беда. В обращении к нации Биньямин Нетаньяху сказал: «Израиль использует все возможности и прилагает огромные усилия, чтобы пополнить нехватку. Мы задействуем МИД, минобороны, Моссад, мои личные отношения с мировыми лидерами».
Минздрав еврейского государства оказался недееспособен перед лицом коронавируса. Израиль – парламентская республика с вечно нестабильными коалиционными правительствами. Нетаньяху постоянно вынужден блокироваться с крайними религиозными партиями, чтобы удерживать большинство. И ортодоксы за это регулярно получают министерские посты. В результате с 2015 года медицинское ведомство Израиля («лучшая в мире израильская медицина») возглавляет хасидский раввин Яаков Лицман. С его точки зрения, от всех болезней спасают Мишна, Талмуд и кашрут. В 2017 году он подавал в отставку из-за того, что ремонт железнодорожных путей проводится в Шаббат. Ребе Лицмана еле уговорили остаться, а то его отставка разрушила бы правящую коалицию. И сейчас на пожилого раввина, родители которого выжили в концлагере в Польше, обрушились потоки обвинений за то, что он занят «благосостоянием своих любимых ортодоксов», а делами светского здравоохранения не занимался вовсе. В результате прагматичный премьер Нетаньяху обратился за помощью к проверенным инстанциям – армии и разведке.
В некоторых случаях сработал личный фактор. Индия полностью запретила экспорт из страны любых медицинских препаратов. А Индия – крупный мировой производитель антибиотиков, например. Нетаньяху позвонил Нарендре Моди. Не ясно, что именно он ему говорил, но в индийском законе появилась приписка: «Израилю – можно».
Крупнейший производитель всего, что связано с борьбой с коронавирусом, включая аппараты ИВЛ – Китай. Тем более за последние месяцы китайцы резко нарастили производство как раз этой номенклатуры товаров.
Именно в Китай и отправились агенты Моссада и военной разведки Аман. Они не собирались никого убивать, пытать, шантажировать или тем более что-то похищать. Они просто хотели купить оборудование. На законных основаниях на как бы свободном рынке. Не тут-то было.
Неожиданно выяснилось, что по Китаю уже (то есть до прибытия туда моссадовцев, что свидетельствует не в пользу израильской разведки) неприкаянно бродят толпы арабов из стран Персидского залива с мешками наличных денег. С мешками денег – это в прямом смысле слова. Арабы были готовы платить китайцам (чиновникам и производителям оборудования и масок) наличными прямо на месте. Подписываем контракт – получай мешок долларов прямо на месте. Многие соблазнились. В результате чуть ли не все имеющееся на данный момент на свободном рынке оборудование с отгрузкой «здесь и сейчас» (аппараты ИВЛ, тесты, маски и скафандры) уехало в начале марта в коллективный Арабистан.
В этот момент минздрав Израиля попытался снять с себя ответственность. В министерстве рассказали, что они тоже ездили в Китай и пытались купить все, что нужно, но у них нет денег, поскольку китайцы из-за высокого спроса задрали цены. Минздрав находится в рамках бюджета, а Моссад и новый оперштаб располагают неконтролируемыми финансовыми ресурсами. Вот пусть и покупают. А так «арабские чемоданы с деньгами угрожают жизням сотен евреев».
У Израиля сложные отношения с монархиями Персидского залива. Но там есть кое-кто, с кем отношения поддерживаются на почве ситуативно общих интересов. Точно так же Моссад негласно сотрудничает и со множеством арабских террористических организаций в зависимости от расклада сил в тот или иной момент. Это называется «контакты с потусторонним миром». И вот, предположительно, через одну «сочувствующую» Израилю страну Персидского залива Моссад и выкупил эти две сотни (а не тысячи) китайских аппаратов ИВЛ, миллионы масок и прочее по списку.
В качестве бонуса часть этого оборудования и материалов пойдет на борьбу с коронавирусом в Палестине и в секторе Газа. Уже сейчас Израиль взял на себя медицинское обеспечение арабов Палестины. Еще одной частью соглашения стало прекращение со стороны ряда палестинских группировок операций против Израиля до победы над коронавирусом.
Дополнительный фактор – личность главы Моссад Йоси Коэна (оперативный псевдоним Дугман – «красавчик», «модель»). Он типичный представитель «интеллектуальной разведки», специалист по вербовке, а не спецназовец или отставной танкист, как многие его предшественники. Он не склонен к проведению силовых операций, а делает акцент на «дипломатической» (в широком смысле слова) стороне работы разведки. То есть сперва думаем, а потом стреляем. А не наоборот, как бывало раньше.
К тому же он откровенно метит в преемники Нетаньяху, и сам премьер-министр был даже готов его на такую позицию чуть ли не «назначить». Но воспротивилось общественное мнение, посчитав такие высказывания Нетаньяху неприемлемыми для демократии. Политик, а не разведчик, Йоси Коэн проявился даже в том, что он стал первым директором в истории Моссада, который дал интервью прессе. До него таинственное молчание главы разведки было в Израиле незыблемой традицией. И теперь Йоси Коэн откровенно пиарится, передавая в СМИ информацию, что якобы аппараты ИВЛ были привезены в Израиль благодаря его «личным связям».
Теперь отвлечемся от Израиля и Моссада. Закулисная война за аппараты ИВЛ и расходные материалы – очень сиюминутна.
Они нужны прямо сейчас, поскольку люди прямо сейчас умирают. Они не могут ждать, пока все договорятся официально или пока собственная промышленность наладит свое производство. То есть неожиданно выяснилось, что «глобальные ресурсы» – это не только нефть, газ, уголь, уран, никель и кобальт, а вполне рукотворные аппараты ИВЛ. Израиль, просто в силу своей специфической организации жизни, первым привлек к себе внимание закулисными операциями на рынке медицинских товаров.
Использование ресурсов разведки в такой ситуации объяснимо и понятно. В мире идет тайная гонка за технологиями борьбы с коронавирусом и за остродефицитным медицинским оборудованием и материалами. В которой все методы хороши. История с попыткой американцев купить немецкого врача, разработавшего перспективное лекарство, уже стала хрестоматийной. А в целом же на планете развернулась тайная война спецслужб за обладание ресурсами.
Это новая сфера деятельности для специальных служб. В ней возникают серьезные этические проблемы. Например, риторика глобалистского характера («все люди братья») на практике не работает. Национальные государства действуют самостоятельно, как умеют, и так же функционируют их специальные службы. Кто-то у кого-то из-под носа перехватил партию аппаратов ИВЛ и масок и убежал к себе в пещеру, сжимая добычу в кулачке.
И так будет до тех пор, пока рынок не насытится – а это может длиться месяцами и даже годами.
Тут вот надо не зевать. Израилю за счет действий Моссада удалось решить собственную проблему с ИВЛ только на 20% от текущих потребностей, но попытка зачтена. Конечно, исторически существуют разные традиции работы разведки. Но хотелось бы понимать, что никто не дремлет. А если следующая эпидемия (не дай бог) будет похожа на Эболу, то все разведки мира будут биться за какую-либо вакцину или чудо медицинской техники.
То есть у нас на глазах сформировался совершенно новый вид тайной войны, в которой ресурсами стала медицина. И похоже, что это только начало глобального противостояния мировых разведок в данной области конкуренции.

«Полевыми работами» в германской разведке Гелена занимался генерал Эрнст Кестринг, русский немец, родившийся под Тулой. Именно он послужил прототипом немецкого майора в книге Булгакова «Дни Турбиных», спасшего гетмана Скоропадского от расправы Красной Армией (на самом деле – петлюровцев). Кестринг в совершенстве знал русский язык и Россию, и именно он лично отбирал агентов и диверсантов из советских военнопленных. Именно он отыскал одного из самых ценных, как потом оказалось, немецких шпионов.
13 октября 1941 года был взят в плен 38-летний капитан Минишкий. Оказалось, что до войны он работал в секретариате ЦК ВКП (б), а ранее – в Московском горкоме партии. С момента начала войны занимал должность политрука при Западном фронте. Он был захвачен вместе с водителем, когда объезжал передовые части во время Вяземского сражения.
Минишкий сразу дал согласие на сотрудничество с немцами, мотивируя какими-то старыми обидами на советский режим. Видя, какой ценный кадр им попался, они пообещали, как придёт время, вывезти и его самого, и его семью на запад с предоставлением германского гражданства. Но прежде – дело.
Минишкий 8 месяцев провёл, обучаясь, в специальном лагере. А затем началась знаменитая операция «Фламинго», которую Гелен проводил в сотрудничестве с разведчиком Бауном, уже имевшем в Москве сеть агентов, среди которых самым ценным был радист с псевдонимом Александр. Люди Бауна переправили Минишкия через линию фронта, и он доложил в первом же советском штабе историю своего пленения и дерзкого побега, каждая деталь которого была придумана геленовскими экспертами. Его забрали в Москву, где приветствовали как героя. Почти сразу же, памятуя о его прежних ответственных работах, он был назначен на работу в военно-политический секретариат ГКО.


(Реальные немецкие агенты; примерно так могли выглядеть и другие немецкие шпионы)

По цепочке через нескольких немецких агентов в Москве Минишкий начал поставлять информацию. Первое сенсационное сообщение пришло от него 14 июля 1942 года. Гелен и Герре сидели всю ночь, составляя на его основе доклад начальнику генштаба Гальдеру. Доклад был сделан: «Военное совещание завершилось в Москве вечером 13 июля. Присутствовали Шапошников, Ворошилов, Молотов и главы британской, американской и китайской военнных миссий. Шапошников заявил, что их отступление будет до Волги, чтобы вынудить немцев зимовать в этом районе. Во время отступления должны осуществляться всеобъемлющие разрушения на оставляемой территории; вся промышленность должна быть эвакуирована на Урал и в Сибирь.
Британский представитель попросил о советской помощи в Египте, но получил ответ, что советские ресурсы мобилизованной живой силы не столь велики, как полагают союзники. Кроме того, им не хватает самолётов, танков и орудий, в частности, потому, что часть поставок предназначенного для России вооружения, которое британцы должны были доставить через порт Басра в Персидском заливе, была перенацелена для защиты Египта. Было решено провести наступательные операции в двух секторах фронта: севернее Орла и севернее Воронежа, с использованием больших танковых сил и воздушного прикрытия. Отвлекающая атака должна быть проведена у Калинина. Необходимо, чтобы Сталинград, Новороссийск и Кавказ были удержаны».
Всё так и произошло. Позднее Гальдер отметил в своём дневнике: «ФХО предоставил точную информацию о силах противника, заново развёрнутых, начиная с 28 июня, и о предполагаемой силе этих соединений. Он также дал правильную оценку энергичных действий противника по защите Сталинграда».
Вышеуказанные авторы допустили ряд неточностей, что объяснимо: информация им поступала через несколько рук и спустя 30 лет после описываемых событий. К примеру, английский историк Дэвид Кэн давал более правильную версию донесения: 14 июля на той встрече присутствовали не главы американской, британской и китайской миссий, а военные атташе этих стран.




Нет единого мнения и о настоящей фамилии Минишкия. По другой версии его фамилия была Мишинский. Но, возможно, и она не правдива. У немцев он проходил под кодовыми цифрами 438.
О дальнейшей судьбе агента 438 Кулридж и другие авторы сообщают скупо. Участники операции «Фламинго» точно работали в Москве до октября 1942 года. В этом же месяце Гелен отозвал Минишкия, устроив с помощью Бауна встречу с одним из передовых разведывательных отрядов «Валли», которое и переправило его через линию фронта.
В дальнейшем Минишкия работал у Гелена в отделе анализа информации, занимался с немецкими агентами, которых потом перебрасывали через линию фронта.
Минишкия и операцию «Фламинго» также называют и другие уважаемые авторы, такие как британский военный историк Джон Эрикссон в своей книге «Дорога на Сталинград, французский историк Габор Риттершпорн. По данным Риттершпорна, Минишкий действительно получил немецкое гражданство, после окончания ВОВ снасала преподавал в американской разведшколе в Южной Германии, затем переселился в США, получив американское гражданство. Умер немецкий «Штирлиц» в 1980-е годы в своём доме в штате Вирджиния.
Минишкия был не единственным супершпионом. Те же английские военные историки упоминают, что немцы имели множество перехваченных телеграмм из Куйбышева, где в то время базировались советские органы власти. В этом городе работала немецкая шпионская группа. Были несколько «кротов» в окружении Рокоссовского, а несколько военных историков упоминали, что именно его немцы рассматривали как одного из главных переговорщиков при возможном сепаратном мире в конце 1942 года, а потом в 1944-м – если покушение на Гитлера было бы удачным. По неизвестным сегодня причинам, Рокоссовский рассматривался как возможный правитель СССР после свержения Сталина в результате переворота генералитета.


(Так выглядело подразделение немецких диверсантов из «Бранденбурга». Одна из самых знаменитых его операций – захват нефтяных месторождений Майкопа летом 1942 года и самого города)

Англичане хорошо знали об этих немецких шпионах (понятно, что знают и сейчас). Это признают и советские военные историки. Так, бывший полковник военной разведки Юрий Модин в своей книге «Судьбы разведчиков: мои кембриджские друзья» утверждает, что англичане опасались поставлять СССР информацию, полученную благодаря расшифровке немецких донесений, именно из-за боязни, что в советских штабах есть агенты.
Но персонально упоминают ещё одного германского суперразведчика – Фрица Каудерса, создавшего в СССР знаменитую разведывательную сеть «Макс». Его биографию излагает вышеупомянутый англичанин Дэвид Кан.
Фриц Каудерс родился в Вене в 1903 году. Его мать была еврейкой, а отец – немец. В 1927 году он перебрался в Цюрих, где стал работать спортивным журналистом. Затем жил в Париже и Берлине, после прихода Гитлера к власти уехал репортёром в Будапешт. Там он нашёл себе прибыльное занятие – посредника при продаже венгерских въездных виз бегущим из Германии евреям. Он завязал знакомства с высокопоставленными венгерскими чиновниками, а заодно познакомился с главой резидентуры абвера в Венгрии, и стал работать на немецкую разведку. Он сводит знакомство с русским генералом-эмигрантом А.В.Туркулом, имевшим собственную агентурную сеть в СССР – позже она послужила основой для формирования более обширной немецкой шпионской сети. Агенты забрасываются в Союз в течение полутора лет, начиная с осени 1939 года. Сильно помогло здесь присоединение румынской Бессарабии к СССР, когда одновременно «присоединили», заранее туда заброшенных и десятки германских шпионов.


(Генерал Туркул - в центре, с усиками - с соратникам-белогвардейцами в Софии)

С началом войны с СССР, Каудерс перебирается в столицу Болгарии Софию, где возглавил радиопост абвера, получавший радиограммы от агентов в СССР. А вот кто были эти агенты – не выяснено до сих пор. Есть лишь обрывки информации, что их было не менее 20-30 в различных точках СССР. О разведывательной сети «Макс» в своих мемуарах упоминает и советский супердиверсант Судоплатов.
Как уже говорилось выше, не только имена немецких шпионов, но и минимальная информация об их действиях в СССР до сих пор закрыта. Передали ли американцы и англичане информацию о них СССР после победы над фашизмом? Вряд ли – уцелевшие агенты были нужны им самим. Максимум, что было тогда рассекречено – второстепенные агенты из русской эмигрантской организации НТС.

(цитируется по книге Б.Соколова "Охота на Сталина, охота на Гитлера", изд-во "Вече", 2003 г., стр. 121-147)

Канарис (третий справа) никогда не входил в ближайшее окружение Гитлера, а потому всегда держался настороженно в присутствии своего соперника Гиммлера (в черном мундире и очках слева). На фото, сделанном до войны, запечатлен также Иозеф Геббельс (в светлом кителе в центре)

Гитлер никогда в полной мере не доверял службе военной разведки и постоянно пытался, как и в других сферах, руководствоваться губительной римской максимой «разделяй и властвуй». Выбрав в рядах СС молодого и беспощадного офицера-разведчика, он поручил ему сформировать собственную нацистскую секретную службу, грозную и ужасную Sicherheitsdienst, СД. Этим человеком, самым страшным и безжалостным (по мнению автора, на самом деле кандидатов на определение «самого-самого» много. – Ред.) деятелем Третьего рейха, был Рейнхард Гейдрих, начинавший карьеру в германских военно-морских силах под руководством Канариса, но оказавшийся в конце концов злейшим врагом адмирала. Ко времени своей смерти в мае (4 июня. – Ред.) 1942-го Гейдрих, возможно, уже замышлял удар по абверу, организации, которой он опасался и которую ненавидел. Под руководством Гейдриха СД стала своего рода «департаментом грязных дел», выполнявшим любые поручения Гитлера, участия в которых старался избежать Канарис.

Генерал Курт фон Шлейхер (слева, в форме) и граф Франц фон Папен. Оба были предшественниками Гитлера в должности канцлера Германии.

СД удавалось добиться определенного успеха, хотя интриги и козни, чинимые СД и абвером друг против друга, самым негативным образом отражались на результативности германской разведки. В тех случаях, когда они работали сообща, как, например, против британцев в Голландии в 1942 г., им удавалось достигать впечатляющих успехов. Общий же эффект этой тайной войны между разведслужбами проявлялся в позорных провалах во многих областях. Триумфальные победы – СД и абвера в Голландии, агента Цицерона в Турции и разведывательной организации полковника Гелена на Восточном фронте – уравновешиваются не менее показательными неудачами в иных местах.
Генерал Курт фон Шлейхер (слева, в форме) и граф Франц фон Папен. Оба были предшественниками Гитлера в должности канцлера Германии
«Гитлеровская машина шпионажа» есть прежде всего история предательства, заговоров, обмана, трусости, двурушничества и измены, но также и героизма, интеллекта, прозорливости и хладнокровия. Если война разведок представляется относительно приятным занятием в сравнении с жестокой, кровавой бойней полей сражений, то следует помнить, что средняя расчетная продолжительность жизни агента во время Второй мировой войны была крайне невелика. К захваченным в плен жалости не проявляли, и большинство агентов рано или поздно обнаруживались противником. Эта книга о них. Эта книга – о сети нацистских шпионов и агентов, действовавших по всему миру и сеявших страх и ужас по всей Европе.

(Второй слева – Иван Маркелов, 1938 год)

Сам Шулленбург прибыл в качестве вице-консула в город Тифлис в 1911 году. Хорошо изучив Закавказье и завязав обширные связи в великосветских грузино-армянских кругах, он приступил к разведывательной работе. Шулленбург вначале организовал резидентуры из числа немцев, обосновавшихся в Закавказье в немецких колониях. На их базе затем были созданы группы «Германского флотского союза» и «Всенемецкого союза». Основными каналами, по которым шла его деятельность, стали также филиал фирмы «Зингер» и отделение «Дойче банка». После этого усилия резидентур были сосредоточены на работе в среде грузинских националистов с целью провозглашения независимости Грузии под протекторатом Германии.
Война 1914 года на какой-то период прервала активную разведывательную деятельность Шулленбурга на территории Закавказья. За два месяца до её начала он неожиданно выехал в отпуск в Германию и вскоре принял деятельное участие в формировании грузинского национального легиона, воевавшего потом на стороне Германии на турецком фронте.
За время его отсутствия завербованная им агентура не бездействовала. В 1916 году был образован «Комитет по освобождению Грузии», в который вошли представители грузинского дворянства и некоторые офицеры. Из грузинской прессы тех лет видно, что этот комитет и часть грузинских националистов вели активные переговоры с германскими правительственными кругами о провозглашении грузинской независимости. В конце 1918 года Шулленбург вновь появился в Закавказье в качестве главы дипломатической миссии при командующем германскими оккупационными войсками генерале фон Крессе. Работа резидентур резко оживилась. Через них Шулленбург провёл ряд политических комбинаций по заключению договоров между горцами и мусаватистами с целью объединения Закавказья и Северного Кавказа в единую государственную систему – опять же под протекторатом Германии.


(Немецкая карта независимой Грузии, 1918 год)

К этому периоду относится и организация Шулленбургом новой резидентуры под легальным названием «Немецко-грузинского ферейна» во главе с немецким военным врачом Мерцвелером.
То, что в тот период планы Шулленбурга установить германский протекторат в Закавказье не сбылись – не его просчёты. Исторический ход событий после Великой Октябрьской революции направил историю этого региона по другому руслу: Закавказье и Северный Кавказ, вопреки германским интересам, становятся частью СССР.
А в 1934 году Шулленбург опять появился в нашей стране, но уже в ранге посла Германии. Опытный разведчик, освоившись в Москве, он через несколько месяцев совершил поездку в Закавказье. Вернее, не поездку, а трёхнедельное путешествие со своей дочерью, а также секретарём миссии и его женой, секретарём Английской миссии. Шулленбург, конечно же, предполагал, что за ним может следить советская контрразведка. И любопытен такой случай. На Кавказе, по дороге из Чаквы в Батуми, по неизвестным причинам у машины, в которой ехал посол, вдруг отказали тормоза. Сотрудники личной охраны, не растерявшись, подставили под удар свою машину и этим остановили катившийся в пропасть автомобиль. Побледневший от испуга посол благодарил сотрудников охраны и жал им руки.
Наша контрразведка, конечно, занялась расследованием этого ЧП, которое, как намекнул граф Шулленбург, могло подготовить гестапо. И лишь потом выяснилось, что путешествие было так называемой «организованной случайностью», которая имела своей целью отвлечь внимание советской контрразведки. Полностью маневр Шулленбурга не получился. Нам удалось засечь, что граф восстановил связь с некоторыми резидентами германской разведки. А что касается самого ЧП, то посол допустил непростительную оплошность. Показывая агенту советской контрразведки, внедрённому в круги закавказских немцев, фотографические снимки, сделанные на Кавказе, Шулленбург сказал:

– Недавно мы направляли в Тифлис нескольких лиц с заданием сфотографировать эту местность, но никому из них не удалось это сделать, а вот смотрите, я сфотографировал это очень важное для нас место.
Для чекистов, когда им стали известны эти слова, не составило труда разобраться с истинными причинами ЧП, а тем более восстановить детали дальнейшего путешествия графа».


(Немецкие войска в Грузии, лето 1918 года)

Когда происходил этот разговор, Иван Алексеевич Маркелов ещё ничего не знал о событиях, которые грядут в Балтии. Но опытнейший контрразведчик предостерегал о них. Он говорил:
«– Кроме Грузии, немецкая разведка смогла обосноваться и в республиках Прибалтики. У графа Шулленбурга был достойнейший и умный последователь – барон фон Дорнберг, военный атташе при германском посольстве в Таллине, запасной резидент в Эстонии по разведдеятельности на территории СССР.
Немцы до войны собирали всесторонние сведения о многих странах мира. Через разведку, работавшую под руководством морских и военных атташе, они накапливали данные о портах, главных городах,, о холмах, с которых будет бить артиллерия, о мостах и железнодорожных линиях, дорогах и долинах, рвах и каналах, о всех препятствиях и, конечно, об укрепрайонах, морских базах, сухих доках и арсеналах. Блицкригам такие разведданные весьма способствовали. Но был и ещё один фактор. Известный агент гитлеровской разведки Отто Абети, действовавший во Франции, заявил, что ему удалось подкупить 12 видных членов французского парламента, которые выполняли задания Гитлера».

PS Разумеется, к словам контрразведчика из КГБ Маркелова надо относиться с изрядной долей скепсиса. Возможно, его мнение просто отражает царившую в то предвоенное время шпиономанию.