Спецслужбы

В статье М. Хоста и А. Верховского, «Шпионский роман. Попытка краткого обзора», рассказывается, что в основу большинства детективов, написанных выходцами из КГБ, положены реальные события и разработки послевоенных десятилетий. Они часто завуалированы, переложены на иные обстоятельства и изменены до неузнаваемости, но выдумки все равно меньше, чем фактов. Творческая связка Олега Шмелёва и Владимира Востокова, написавших трилогию «Ошибка резидента», оказалась удачной по сочетанию литературного таланта со знанием реалий агентурной жизни.
Основой для фильма стали факты биографии чекиста в отставке, Владимира Петроченкова. В органах государственной безопасности он служил с 1939 г., успев поработать в контрразведке Военно-Морского Флота. За годы службы Петроченков  был удостоен боевых наград: медали «За боевые заслуги» и ордена Красной Звезды. В звании майора ушел в отставку и взял псевдоним «Владимир Востоков», используя свои знания и жизненные истории на литературном поприще. Книга воспоминаний о службе в госбезопасности стала основой будущего сценария.
Соавтором Востокова (Петроченкова) стал один из руководителей спецслужбы СССР, прошедший школу в контрразведке – генерал-лейтенант Олег Грибанов. Под псевдонимом Олег Шмёлев он стал соавтором серии книжных изданий и киносценариев про резидента Тульева.
Несмотря на открытость основных фактов биографии обоих писателей-чекистов, она не дает представления о том, кто же на самом деле был прообразом умного и благородного «резидента». Оба автора – выходцы из деревень, далекие от графских титулов и жизни в эмиграции.
Биография Шмелёва (Грибанова) куда больше напоминает шпионский роман.
Список наград впечатляет. Он был награжден орденами Красной Звезды, Красного Знамени (дважды), Знаком Почёта, медалями «За отвагу», «За боевые заслуги» и другими. С 1943 года являлся заслуженным работником НКВД. Будучи шефом советской контрразведки, принимал участие в операциях по внедрению прослушки в посольствах США и Великобритании в Москве, вербовке Дежана, посла Франции в Советском Союзе, разоблачению агента ЦРУ Петра Попова, внедренного в советскую разведку, и полковника ГРУ, Олега Пеньковского, ставшего агентом английской спецслужбы.
Карьера в контрразведке закончилась в начале 1964 года, когда на Запад сбежал один из подчиненных Грибанова. Спустя несколько месяцев Грибанова сняли с должности со строгим выговором по партийной линии. Во всех книгах, которые публиковались в Советском Союзе, приводились альтернативные данные, не позволяющие опознать бывшего шефа контрразведки. Везде фигурировало лишь участие в Великой Отечественной войне, медаль «За отвагу», работа в должности… репортера и очеркиста в «Комсомольской правде» и «Огоньке».
Подлинную историю Грибанова, чье имя входит в золотой фонд советской контрразведки, можно прочитать в книге Вадима Абрамова «Лубянка. Контрразведка».


Режиссера Вениамина Дормана увлек захватывающий сценарий о сыне белоэмигранта, графе Тульеве, заброшенном на свою историческую родину и перевербованном сотрудниками КГБ. В роли главного героя Тульева-Зарокова режиссер видел только актера Георгия Жжёнова.
Актер прошел круги ада, оказавшись по ложному доносу в сталинских лагерях, и был реабилитирован только в конце 1955 г. Поводом для обвинения в предательстве Родины и шпионаже стало короткое общение в поезде с американским дипломатом.
После оглушительного успеха первого фильма «Ошибка резидента», Георгий Жжёнов на протяжении двадцати лет бессменно воплощал на экране образ агента западной разведки. За роль графа Тульева Жжёнов удостоился премии КГБ СССР.


С учетом того, что сценарий фильма создавался профессионалами агентурного дела и прославлял родную землю и служение Отечеству, трилогия получила высочайшее одобрение органов госбезопасности. Вышедший на экраны фильм стал учебным пособием, используемым при подготовке будущих сотрудников КГБ.
Во время съемки офицеры госбезопасности выступали штатными консультантами, открывая доступ к закрытым объектам. Этот факт, а также режим секретности, в котором велись съемки, вызывали повышенный интерес иностранных разведок. Дошло до того, что фильм едва не оказался «на полке» потому, что в состав съемочной группы проник под видом водителя арендованной машины настоящий шпион британской разведки!
Сотрудники Лубянки, курировавшие создание фильма, предоставляли для съемок редкое оборудование, поддерживая высокий уровень используемого реквизита. Так, вместо муляжа детектора лжи был использован настоящий аппарат, «чтобы не засмеяли». Чекисты не терпели неточностей в фильмах о себе.

7 февраля сенатор Бёрр на открытом для публики заседании сената заявил: «К счастью, мы в куда лучшей позиции, чем другие страны, для того чтобы противостоять такой общественной угрозе, как коронавирус». Все выдохнули с облегчением. Это же главный по разведке сказал. Человек, который от имени избирателей, всего гражданского общества контролирует все разведывательное сообщество США. Он точно знает. А демократия устроена таким образом, что обязательно должна выдвигать на такие должности ответственных и честных людей, не так ли? Сегодня же общественность дополнительно особо задело несовпадение смысла публичных слов сенатора и того, что говорил в частном порядке в Capitol Hill Club. Он фактически врал американскому народу с трибуны сената. А это отдельная статья. Даже Клинтона свергали не за то, что у него там было с Моникой и как, а за то, что он это отрицал.
Но тогда общественность еще не знала, что уже 13 февраля сенатор Бёрр и его молодая жена Брук 33 транзакциями продают на бирже акций от 628 тысяч до 1,7 миллиона долларов из того пакета, которым они владеют. Это был четверг. В следующий понедельник американский фондовый рынок пережил одно из крупнейших падений в своей истории.
Примерно так же поступила и лучшая подруга сенатора Бёрра – сенатор от Калифорнии и бывший вице-глава комитета по разведке Дайана Файнштейн. 86-летняя, самая возрастная в сенате, самая «долгослужащая» в должности сенатора женщина и первая в истории США женщина-мэр Сан-Франциско в далеких 1970-х годах. Легенда демократии. Не известна только сумма, которой оперировала пережившее в свое время, в бурные 70-е, несколько покушений сенатор Файнштейн.

Но некоторые оказались еще ловчее. Бёрр и Файнштейн (в сенате они всегда выставляют законопроекты вдвоем) просто продали акции фирм в тех отраслях экономики, которые, по их мнению, должен был поразить коронавирус. Это просто и несовременно. А вот сенатор Дэвид Пердью, бывший губернатор Джорджии и один из самых богатых членов сената с состоянием почти в 16 миллионов долларов, решил получше. Он тоже присутствовал на брифинге 27 января и практически сразу же продал «токсичных» акций на 825 тысяч. Но он еще и тут же прикупил других акций на 1,8 миллиона. В том числе выгодно приобрел акции компании DuPont, которая в том числе производит индивидуальные средства защиты. То есть те самые маски. Красавчик просто.
Еще веселее поступила Келли Лоффлер, сенатор от Джорджии, длинноволосая блондинка модельной внешности. Дело в том, что у нее есть муж. И не абы кто, а сам Джеффри Шпрехер (на американский манер – Спречер) – непосредственно президент Нью-Йоркской фондовой биржи. Действующий. Эта пара на двоих сперва продала «токсичных» акций от 1,275 миллиона долларов до 3,1 миллиона, а затем прикупила двумя транзакциями акции компании Citrix Systems, которая занята производством электронного софта для удаленной торговли. Молодцы.
И это пока все спали, а сенатор Бёрр, главный по разведке, убаюкивал всех рассказами о том, что Америка лучше всех готова справиться с эпидемией коронавируса.
Попутно, но уже в апреле, когда все это постепенно стало вскрываться, генеральный прокурор штата Монтана Тим Фокс обвинил сенатора Грэга Джанфорте – самого богатого конгрессмена этого созыва, в том, что тот втихомолку скупил завод по производству гидроксихлорохина. Не спрашивайте, что это, но, говорят, помогает от коронавируса. Правда, это обвинение надо проверять, поскольку прокурор Фокс идет сейчас на выборы как раз против Джанфорте. Возможно, что это использование служебного положения в ходе предвыборной кампании. Хотя никто не удивится, если магнат Джанфорте действительно что-то прикупил. Чем он хуже Бёрра с его молодой женой или красотки Келли Лоффлер с мужем – главным по бирже? Да ничем.

История эта для США не уникальна. При Бараке Обаме был принят даже специальный закон (его проводил Джо Либерман), непосредственно и прямо запрещающий сенаторам использовать секретную и инсайдерскую информацию в личных целях. До принятия «закона Либермана» масштаб подобной «тихой коррупции» был чудовищным. И до сего момента вроде как закон действовал – то ли боялись, то ли тихарились. И вот опять.
В конце концов, инсайдерство и лоббизм в сенате США – это их проблема. Всех накажут, возможно, оштрафуют, из парламента изгонят, а президент Нью-Йоркской биржи Шпрехер наверняка лишится своего поста. Если не загремит в тюрьму, потому что им занялось уже не только ФБР, но и комиссия по биржевой деятельности, которая на деле страшнее, чем какая-то контрразведка. Нас же интересует несколько иной аспект этого дела.
Глава комитета по разведке Ричард Бёрр действовал по инстинкту. До того, как податься в политику, он 17 лет торговал садовым инвентарем. «Оборудованием для лужаек». Лопаты, тяпки, газонокосилки, садовые гномы и все такое. В одноэтажной Америке с ее белыми заборчиками как символом счастья это очень прибыльный бизнес. Такое даром не проходит, даже если ты вдруг председатель сенатского комитета по разведке. Руки-то помнят. Да и жена на 30 лет младше дорогого стоит в прямом смысле слова. Во время мирового финансового кризиса 2008 года Бёрр рассказывал, что он сутками лично бегал от банкомата к банкомату (целый сенатор США!), снимая наличность, поскольку полагал, что сейчас все банки рухнут. «Ну и как ощущения?» – спросили у него газетчики. «Если такое повторится, я поступлю так же», – гордо ответил будущий глава комитета по разведке.
Вот она – истина. Главная беда разведывательного сообщества вообще (американского в первую очередь) в том, что вокруг него всегда дикое количество случайных людей.

Бёрр был очень нужен президенту Трампу в период расследования «русского вмешательства» и «досье Мюллера». Это лично Ричард Бёрр, как председательствующий на сенатских слушаниях, в прямом эфире всех американских каналов обрывал главу ФБР Комни и чуть ли из зала его не выгонял. В ФБР это запомнили, кстати, и теперь закономерно отомстили. Но Ричард Бёрр как председатель сенатского комитета по разведке – это реальная угроза этой самой разведке. И все, кто после брифинга 24 января побежал продавать и покупать акции – тоже угроза. Ибо если они на производстве масок готовы нажиться, то нет никакой гарантии, что не продадут кому-нибудь еще что-нибудь из услышанного. Или не скажут где-нибудь в заведении типа Capitol Hill Club. И не факт, что там только фэбээровские микрофоны натыканы. Там бывают, например, наемные официанты азиатской внешности.
А еще у этих людей бывают жены, мужья (этот конкретный случай все это подтвердил), любовники и любовницы, секретари и секретарши, домашняя прислуга и все тому подобное. Секретная информация будет распространяться как коронавирус – от человека к человеку, и обязательно найдет своего самого преданного потребителя.
Так называемая демократическая кадровая политика сбоит регулярно. Советских отделов кадров на них нет. Да, можно сделать бывшего торговца газонокосилками главным по разведке, поскольку Трамп вообще разведку не любит, а конкретный Ричард Бёрр ему очень предан. Кстати, лично Бёрру уже все равно, он еще в прошлом году заявил, что переизбираться в 2022 году не будет. Но пресловутый и очень демократичный «гражданский контроль» над разведкой порой приводит вот к таким вот казусам. Конечно, не каждый жадный и вороватый персонаж по определению продаст какой-нибудь государственный секрет ради легкой наживы. «Сегодня он играет джаз, а завтра Родину продаст» – эта схема так напрямую не работает. Но в целом это группа риска.
Вот почему полезно посещать всякие закрытые клубы в центре Вашингтона. Даже если снаружи он выглядит как сто лет не крашеная хрущевка. И особенно если ты – пришедший по объявлению официант азиатской (как говорят в Америке, oriental) внешности. Скажем, с фальшивым южнокорейским паспортом. Мало ли кто что скажет в виде тоста. А там пусть хоть все обогатятся на бирже.

«Фиолетовый цвет мне полюбился, пожалуй, тогда, когда я увидел красивую девушку в платье этого цвета, грациозно вышагивавшую по выжженной Гиндзе» – как-то сказал известный певец и актёр Мива Акихиро (он известен также своей любовной связью с Мисимой Юкио). Той красавицей была Ямамото Макико, внучка бывшего министра военно-морских сил и премьер-министра Ямамото Гомбэя. Её дед выглядел как вылитый кайзер Вильгельм, а графская дочь Макико обладала изысканной красотой, от которой захватывало дух.
Удивительно, что в своё время эта женщина встречалась с Рихардом Зорге, которого называли «крупнейшим шпионом XX века», и воспоминания, которыми она поделилась, вновь унесли меня в мир той Гиндзы, о которой рассказывала мать. Ямамото писала: «Мужчина настолько красивый, что, увидев его раз, невольно станешь разглядывать его получше, и вместе с тем было в нём что-то от жиголо. Усадив меня на мотоцикл позади себя, он проносился по Гиндзе с ужасающей скоростью. Это был совсем не тот “шпион Зорге”, каким его описывали после того, как раскрыли».
Макико как-то пригласили на банкет в немецком посольстве, которое находилось в квартале Миякэдзака, неподалёку от генштаба имперской армии, и когда она в своём светло-фиолетовом летнем платье возвращалась домой, кто-то её окликнул. Это был Зорге – мужчина со шрамом, оставшимся после того, как он упал на мотоцикле недалеко от американского посольства. На нём был лёгкий пиджак и блестящая панама. «Он был из тех мужчин, которые, познакомившись с девушкой, тут же проводят с ней ночь. Он находился под надзором тайной политической полиции, и, говорят, с огромным трудом занимался разведывательной деятельностью для Москвы, но Рихард при этом был бесшабашным и импульсивным человеком».



«Удостоверение иностранного журналиста» Рихарда Зорге, полученное 4 июля 1941 г. Источник: «История 30 лет периода Сёва» (Сёва 30нэн си, изд-во «Асахи симбунся», 1955)

«Шпион Сталина» и японские женщины
Рихард Зорге, которого называли «шпионом Сталина», точно предсказал продвижение японской армии на юг. И этот же человек говорил графской дочери: «Ради тебя я бы бросил всё и прожил в Токио всю свою жизнь». Чтобы лучше узнать Зорге, стоит почитать книги французского журналиста Робера Гийена, который был спецкором в Токио и работал в шпионской сети Зорге, возглавляемой югославом Бранко Вукеличем. В своих работах он описывает её деятельность, и эти мемуары достойны самого внимательного чтения. Этот способный француз тоже жил в Токио в окружении ласковых японских женщин. С одной стороны, ему приходилось нелегко в постоянной борьбе с японской цензурой того времени, но при этом он, похоже, весьма привольно проводил время с японками, как будто сошедшими с картин художника Юмэдзи.




Одной из таких женщин была и Исии Ханако, которая сейчас покоится вместе с Рихардом на кладбище Тама. Этот удивительный шпион днём работал в немецком посольстве, перелопачивая тонны официальных телеграмм в поисках секретной информации, вечером появлялся в гостинице Тэйкоку (отель «Империя») и убивал время до ночи, когда шёл бродить по Гиндзе. Одним из его любимейших мест был ресторан «Райнгорудо», где подавали и немецкие блюда.
Там он впервые заговорил с Ханако, когда отмечал своё сорокалетие, и они вместе выпили шампанского. Исии Ханако в своей книге «Мой муж Зорге» пишет об этой встрече: «Этот посетитель пристально смотрел на меня, слегка наклонив голову. “Вы – Агнесса? (псевдоним Ханако во время работы официанткой в «Райнгорудо», – прим. ред.)” – “Да, это я”. “Меня зовут Зорге” – и протянул руку. Пожимая его большую ладонь, я была поражена, насколько его мягкий тёплый голос не соответствовал этому волевому лицу».
Зорге любил кислое немецкое пиво и квашеную капусту, отдающую плесенью, и почти каждый день его можно было увидеть в «Райнгорудо». Судя по тому, что на спичечном коробке того времени был написан адрес «Гиндза Ниси 5-5-8», это было в районе маленькой улочки, которая находится между нынешними зданиями «Картье» и «Ёсэйдо».
Почему сформировался облик Зорге как замкнутого, отрешённого от мира шпиона, который, вращаясь в высших кругах японского общества, собирал ценнейшую информацию и тайно по радио передавал её в 4-е управление Генштаба РККА? Ямамото Макико тоже пишет: «После ареста о нём говорили разное, но не могу себе его представить шпионом, который в тайне от всех под покровом ночи занимается какой-то деятельностью – это совсем не тот тип человека».
Всё дело в показаниях Зорге, которые он дал следствию после ареста. При ознакомлении с ними чувствуется печать, которую на него наложили дни страданий. Другое лицо Зорге, проводившего беззаботные дни на Гиндзе в окружении прелестных девушек, сохранилось лишь как мимолётное воспоминание.


Книга Исии Ханако, жены Зорге «Человек Зорге», в которой она описала дни, проведенные с любимым человеком

В показаниях, которые Зорге давал прокурору и следователям политической тайной полиции, он говорил, что японские девушки не блещут интеллектом, и не могли использоваться для получения информации. Однако это было хитрым стратегическим ходом с его стороны, рассчитанным на то, чтобы полиция не занималась дознанием в отношении девушек, с которыми он имел дело. Вероятно, следователи догадывались об этом, и это было частью сделки со следствием, которое стремилось получить важную информацию.
И действительно, следственные органы не расставляли сетей ни на графскую дочь, ни даже на Исии Ханако. Даже слыша шаги приближающейся смерти, Зорге до самого конца оберегал японских женщин, которым он отдал своё сердце. Это стало последней битвой Зорге во имя любви.
Фотография к заголовку: Фотография Рихарда Зорге с обложки книги «Япония, которую видел Зорге» (Дзоругэ-но мита нихон, изд-во «Мисудзу сёбо», 2003)

Пожарная вышка
В это время в ГРУ шло становление крупнейшей информационно-аналитической службы, у истоков которой стоял «маршал разведки» – генерал армии Петр Иванович Ивашутин. Был создан Командный пункт – орган для ежедневного доклада высшему военно-политическому руководству страны информации, в первую очередь по горячим точкам. В КП было четыре дежурных смены офицеров-аналитиков, работавших круглосуточно. В одну из смен как арабист попал и я.
Середина 1970-х годов была разгаром войн на Ближнем Востоке, в Азии, Африке. За сутки смена обрабатывала более полутысячи информационных телеграмм со всего мира. Это не считая донесений от служб радиоперехвата, разведок видов и родов вооруженных сил. Каждое утро для доклада готовились три документа: трехстраничная справка в ЦК КПСС, военно-политическая сводка руководству ВС и военная разведсводка о действиях и мероприятиях государств – вероятных противников. Цековскую справку утром один из наиболее опытных офицеров отвозил в аппарат Министерства обороны, где ее визировал начальник Генштаба, подписывал министр обороны. Если не было замечаний, документ направлялся в Кремль главе государства и высшему партийному руководству.

Единая информационная методика
Мы с высоты КП отчетливо видели все положительные стороны и недостатки информационной работы каждого нашего разведаппарата за рубежом. Для правильной оценки обстановки в горячих точках явно не хватало офицеров-аналитиков. Зачастую руководители разведаппаратов составляли доклады и донесения, используя только открытые источники информации – прессу, радио, телевидение. К сожалению, это прикрывалось приписками, что «сведения получены от надежных источников». Некоторые донесения составлялись наспех, многословно. В результате более половины трудов наших аппаратов шло в корзину. Все это побудило нас принять срочные меры. Так родилась идея создания единой методики составления и написания информационных телеграмм.
Руководство поручило разработать такую методичку мне. Когда документ был готов, его разослали по всем зарубежным аппаратам. Результаты сказались довольно быстро. Шквал телеграмм удалось резко сократить, с ними стало легче работать, стиль написания стал унифицированным.
Спустя 50 лет я был приглашен в числе ветеранов на наш бывший КП, преобразованный сейчас в Центр. Каковы были мои удивление и радость, когда на столике в музее среди десятка документов оказалась и моя методичка по написанию информационных телеграмм!

Жаркие объятия Арабистана
И вот когда командование сделало заключение, что жернова ГРУ меня достаточно пообточили, было вынесено решение направить меня в Иорданское Хашимитское Королевство в качестве помощника военного атташе. Наш иорданский загранаппарат возглавлял многоопытный 60-летний полковник Георгий Назаренко. Он всегда действовал по принципу «как бы чего не вышло», панически боялся угрозы высылок подчиненных из страны и старался ограничить контакты сотрудников с местным населением. Какие же тут будут источники информации?! Офицеры сидели в посольстве, обложившись местными газетами, и строчили телеграммы в Центр. За месяц аппарат умудрялся насочинять по 30–40 «телег». Перед поездкой меня и нацеливали, чтобы я переборол эту пресловутую имитацию.
Далеко не секрет, что разведчику за рубежом воевать приходится не только с реальным противником, он еще ведет борьбу с Центром и начальниками, постоянно доказывая им и обосновывая правомочность своих действий.

Оперативная информация
Прибыв в Амман, я активно включился в работу. Мне удалось убедить Георгия Назаренко, что 30–40 объемных телеграмм в месяц просто немыслимо. Теперь все информационные донесения аппарата шли только через мои руки. За первый месяц мы отправили в Москву 20 телеграмм. Через пару недель получили результат – все два десятка телеграмм (100%) были доложены командованию. Это высшая оценка для оперативной информации. К сожалению, товарищ Назаренко уже через полгода начал править некоторые телеграммы в своем старом стиле, делать оперативные приписки. С этим я ничего поделать не мог. Результативность через несколько месяцев несколько снизилась.
Параллельно с любимой информационной работой я продолжал изучать столицу – город Амман. Разрабатывал маршруты передвижения пешком и на автомобиле. Совершенствовал свой разговорный язык на местном диалекте. Довольно много приходилось встречать иорданцев – выпускников наших вузов. Некоторые были женаты на советских женщинах. Мы часто встречались семьями. Многие иорданцы занимали немаловажные посты в государстве и армии. Это очень помогало нам в информационной работе. Центр всегда интересовали не только наши оценки фактов и событий, но и определенных местных военно-политических кругов, вплоть до королевской власти. Такие ссылки только повышали ценность наших сведений.
На фоне наступившего улучшения оперативной обстановки в стране офицеры аппарата могли добывать больше нужной, интересующей Центр информации. Но наш шеф Назаренко был верен себе, упрямо цеплялся за стремление держать весь наш коллектив в стенах посольства и заставлял народ утюжить местные газеты.

Арабская рубаха и поиски сероглазого «террориста»
Почему-то Назаренко особенно не нравился один мой иорданский друг – Нази Наждауи. Он окончил вуз и аспирантуру в Москве, защитил диссертацию, был членом бывшей Компартии, его жена была русской. Все мои отчеты о встречах с Нази шеф дописывал, выражая всякие нелепые сомнения, стараясь посеять подозрения и в Центре. Весьма подозрительной ему казалась информация, которую Нази рассказывал мне, а я использовал для своих информационных материалов в телеграммах и справках.
Как-то жарким летним днем мне позвонил Нази и предложил встретиться – просто попить пивка. Я согласился, но спросил: а что мне делать, ведь такая жарища, почти 40 градусов в тени? Нази рассмеялся: «У тебя же есть диш-даше! (длинная до пят легкая белая арабская рубашка)». Я одобрил идею, заскочил домой, переоделся и вышел на улицу уже настоящим арабом, в длинной белой рубахе с косынкой-куфийей на голове. Мы встретились с Нази в центре Аммана в кафе, где всегда подавали хорошее пиво. Мой друг одобрил мой внешний вид:
– А что – вполне за палестинца сойдешь, у них полно светлоглазых.
– А не будет проблем? – возразил я, дав понять, что за нами может быть слежка местного мухабарата (контрразведки).
Нази рассказывал, что за ним периодически ведется слежка. Его Компартия была разгромлена королевскими спецслужбами еще в начале 1970-х годов, он сам отошел от партийных дел, занявшись цивилизованным бизнесом. Так что предъявить Нази было, по сути, нечего, за исключением того, что он открыто дружил со мной – помощником советского военного атташе. Но это не было запрещено.
– Не накаркай, – заметил Назии. – Правда, один официант, кажется, смылся, наверняка звонить будет куда следует. Ты же знаешь, вся палестинская братия в Иордании для властей потенциальные террористы. Король подавил в свое время палестинское восстание, когда их лидеры во главе с Арафатом захотели сделать здесь свое государство. С тех пор им заговоры палестинцев так и мерещатся. Кстати, вот уже вокруг нас зашевелились.
Я и сам заметил, как пара крепких парней со специфическим цепким взглядом пристроились недалеко от нас и старались послушать, о чем мы говорим, хотя разговор шел на русском языке. Видимо, как раз этот факт местных и насторожил. Я тихонько сказал Нази, что нужно мотать отсюда. Найдем другое место. Мы поднялись и покинули заведение, оставив на столике деньги за выпитое.
Прошли пару кварталов и разместились за столиком спокойного и уютного кафе. Но не прошло и четверти часа, как в помещении опять появились те два господина, которые уже нарисовались перед нами в прошлом заведении.
– Не отстают, – заметил я. – Не дадут посидеть.
– Да, как-то демонстративно, – пожал плечами Нази. – Пошли-ка по домам. У меня ничего срочного нет. Просто хотел по мелочам посоветоваться, но лучше потом.
Мы пошли по домам, но я заметил, что мухабаратчики разделились. Один последовал за Нази, а другой, видимо, решил уточнить, что это за человек в арабском одеянии говорил на иностранном языке с иорданцем, поэтому увязался за мной. Когда я через минут 20 вышел из дома, шпика уже не было видно. Наверное, интерес ко мне служба контрразведки потеряла.
Прибыв в посольство, доложил о встрече с Нази, но опустил факт своего пребывания в городе в арабской одежде, посчитав, что начальник не разделит мою дань уважения к местным традициям. Назаренко не упустил возможности сделать замечание за то, что я провел несогласованную встречу со своим знакомым, который не боится почему-то открыто встречаться с помощником советского военного атташе в центре города. Что только подкрепляет подозрения, что этот Нази может быть связан с мухабаратом. Я тщетно попытался доказать шефу, что это не было оперативной встречей, где мы что-то передавали бы друг другу – какие-то предметы, документы и т.п. Поэтому она не готовилась с выходом на маршрут, петлянием по городу и прочими нашими оперативными прибамбасами. Но мои доводы были бесполезными. Господин «Какбычегоневышло» оставался самим собой.
Тем не менее та моя встреча с Нази аукнулась, только со стороны Управления внешних сношений (УВС) иорданского Минобороны. Его возглавлял тогда подполковник Аднан. Мне довелось побывать у него через насколько дней после контакта с Нази. Я привез ему какой-то официальный документ от нашего аппарата. Произошел интересный краткий диалог.
– А зачем вы, господин Онищенко, когда выходите в город, переодеваетесь в баляди (местная одежда, платье)? – ни с того ни с сего спросил Аднан.
– А разве это запрещено, господин подполковник? – удивился я. – При такой жаре диш-даше – это лучшая одежда и спасение. Прекрасная традиция, которую я уважаю, как и все ваши обычаи.
– Это все так, Владимир, – покачал головой мой визави. – Но вы переполошили нашу службу. Вы встретились с человеком, о чем-то с ним шептались не по-арабски. Вас приняли за палестинца, а они у нас, как известно, на особом подозрении. Правда, наши ребята быстро поняли, что вы не террорист, а военный дипломат из советского посольства. Но прошу вас больше не шутить так и не будоражить нас – ваших коллег. За уважение к нашей одежде и традициям вам большое спасибо. Вообще я раньше не встречал ни одного иностранного дипломата в Аммане, который бы надел местное платье. От греха подальше – лучше одевайтесь на людях по-европейски. Не будет лишних вопросов.
Я пообещал Аднану прислушаться к его совету, хотя позже все же частенько надевал арабскую рубаху в свое личное время при выездах в город – на базар, в магазины и другие общественные места.
Что касается моей вылазки в город для встречи с Нази под видом араба, думаю, именно выбор кафе на центральной улице был неудачным и стал причиной интереса к нам контрразведки. С высоты прожитых лет я об этом весьма сожалею. 

НАЧАЛЬНЫЙ ПЕРИОД ВОЙНЫ
Развитие событий в начальный период войны было неожиданным и для военной разведки. В самом начале войны была потеряна связь с рядом источников и резидентур в Германии, а также нарушена связь с агентурой приграничных военных округов. С конца 1941-го до конца 1942 года имела место целая серия провалов агентурной сети в Болгарии, Японии, Германии, Бельгии, Франции. Разведка за это время потеряла свои источники в 11 европейских странах. Потери серьезные, правда, часть сил все же удалось сохранить исключительно благодаря разумной и высокопрофессиональной работе прежнего руководства Разведуправления, взявшего с начала 30-х годов курс на создание агентурной сети, способной работать в венное время.
С началом войны развернулась энергичная работа по организации активной разведывательной деятельности.
К 11 июля 1941 года во внутренних военных округах были сформированы и обучены 4 фронтовых и 7 армейских разведдивизионов. Разведуправление и разведывательные отделы фронтов и армий в условиях быстро меняющейся обстановки прилагали большие усилия, чтобы не только сохранить, но и увеличить силы и средства разведки. Значительно активизировалась работа всех разведывательных аппаратов и источников за рубежом. К осени 1941 года военная разведка добывала данные о группировке войск немцев, их численности, возможных направлениях главных ударов, докладывала сведения о позиции разных стран. В частности, донесения Зорге (резидент в Японии – Рамзай) и Радо (резидент в Швейцарии – Дора) в августе-сентябре 1941 года о том, что Япония не вступит в войну против СССР в 1941 году, помогли Ставке Верховного главнокомандования принять решение о передислокации части войск с Дальнего Востока на Западное направление, в том числе и на Москву. Вот текст этих донесений:
«7 августа 1941 года японский посол в Швейцарии заявил, что не может быть и речи о японском выступлении против СССР до тех пор, пока Германия не добьется решающих побед на фронтах.
Дора».
«14 сентября 1941 года... японское правительство решило не выступать против СССР в текущем году, но вооруженные силы будут оставаться в Маньчжурии на случай возможного выступления будущей весной, в случае поражения СССР к тому времени...
Рамзай».
Вплоть до октября 1941 года Зорге систематически докладывал о военно-экономическом положении Германии. Регулярно поступала важная информация о военных планах, состоянии армии, о положении на советско-германском фронте, а также ценные сведения из Бельгии, Франции, Скандинавии, Швейцарии, Болгарии, Румынии других стран.
В Скандинавии наша разведка постоянно получала (источник – Карл) расшифрованные сводки германской армии, а также директивные указания штаба Верховного главнокомандования вермахта. В результате этого Разведуправление имело возможность почти ежедневно в течение длительного времени представлять военному руководству СССР оперативные сводки германских штабов о положении на Восточном фронте.
Большим размахом и результативностью отличалась в годы Великой Отечественной войны работа разведчиков, действовавших за линией фронта на временно оккупированных территориях СССР и других стран. С первых дней войны была организованна заброска во вражеский тыл разведывательных и разведывательно-диверсионных групп, на базе которых впоследствии во многих районах развернулись партизанские отряды.
Эта работа оказалась весьма эффективной. Так, в июле-августе 1941 года только разведорганы Западного фронта подготовили и направили в тыл противника около 500 разведчиков, 17 партизанских отрядов и 29 разведывательно-диверсионных групп. С мая 1943-го по май 1945 года в тыл противника было заброшено 1226 групп общей численностью почти 10 тыс. человек и привлечено к работе около 15 тыс. местных жителей.
За это же время (май 1943-го – май 1945 года) органами военной разведки было добыто более 170 тыс. различного рода документов, получены данные о секретных переговорах Гитлера и Муссолини, Антонеску и Хорти, данные о переговорах наших союзников с немцами относительно возможной односторонней капитуляции Германии. В добывании этой информации активную роль играла стратегическая военная разведка, особенно резидентуры в Швейцарии, на Балканах, в Турции, Иране, Франции, Англии, США и некоторых других странах.
Подтвердилась правильность курса на создание разведывательной сети на территории стран, окружавших Германию, и на территориях некоторых воюющих и нейтральных государств.
В ряде городов и других населенных пунктов (Смоленск, Вязьма, Ржев, Лепель, Борисов, Бобруйск и др.) были созданы разведывательные группы, контролирующие действия немецко-фашистских войск.
Авиация и разведподразделения Западного фронта активно вскрыли основные направления переброски резервов противника как в прифронтовой полосе, так и в глубоком тылу.

ПОД МОСКВОЙ
В своих воспоминаниях начальник разведотдела штаба Западного фронта генерал Т.Ф. Корнеев писал: «23 сентября 1941 года разведка фронта установила, что противник готовится к наступлению и создал для этого крупную группировку войск перед Западным и Резервным фронтами. Всего в двух районах было сосредоточено около 80 дивизий, в том числе до 20 танковых и моторизованных. Существенный вклад в решение задачи по вскрытию наступательных группировок внесла радиоразведка».
Хорошо организованная разведка позволила Генеральному штабу и командованию Западного фронта своевременно вскрыть замыслы врага на наступление и в соответствии с этим построить оборону Москвы.
В период подготовки контрнаступления под Москвой военная разведка продолжила вести активную деятельность с широким привлечением разведывательно-диверсионных групп. Только с 15 сентября по 31 декабря 1941 года в тыл к немцем разведотрядом штаба Западного фронта были заброшены 71 такая группа и отряд.
Сегодня уместно вспомнить замечательного разведчика А.К. Спрогиса, участника войны в Испании. Вернувшись из Испании в Москву, Артур Карлович стал слушателем Военной академии им. М.В. Фрунзе. Здесь его застала война 22 июня 1941 года. В Генеральном штабе он получил новое назначение: «Предъявитель сего майор тов. Артур Карлович Спрогис является особо уполномоченным представителем Военного совета Западного фронта. Предлагаю командирам частей и соединений Западного фронта оказывать всемерное содействие в его работе, а также обеспечить людским составом, вооружением и другими видами снабжения, необходимыми для выполнения возложенных на него особых поручений. Указания майора А.К. Спрогиса для командиров частей и соединений являются обязательными. Майору Спрогису и другим лицам по его указанию разрешается переход фронта в любое время. Начальник штаба Западного фронта генерал-лейтенант Маландин». Будучи командиром войсковой части 9903 Западного фронта, он руководил подготовкой и заброской разведывательно-диверсионных групп. Воспитанниками этой части были Герой Советского Союза Зоя Космодемьянская, отважные разведчики Федор Горбач, Константин Пахомов и многие другие.

Военная разведка внесла весомый вклад в оборону Москвы в 1941 году. Фото РИА Новости

СТАЛИНГРАД И КАВКАЗ
Деятельность военной разведки способствовала срыву попытки гитлеровской коалиции сокрушить Советский Союз в 1942 году. В марте 1942 года разведка представила Ставке важные сведения о новом стратегическом замысле и планах фашистского руководства на 1942 год. Согласно этим планам, немецкие войска летом 1942 года должны были нанести главный удар в направлении на Кавказ и на Сталинград с тем, чтобы с захватом Сталинграда повернуть основную группировку на север, отрезать нашу столицу от тыла, а затем осуществить генеральное наступление на Москву с востока и запада.
По заданию Центра разведгруппа Шондора Радо (Дора) в Швейцарии следила за подготовкой этого наступления через своих источников в Германии. Наиболее активно работали в Берлине. Вот пример одного из донесений:
«3 и 4 апреля 1942 года. В начале марта вся Восточная Германия, Прибалтика, Польша и территория СССР, оккупированная Германией, в особенности в южных районах, стали наполняться войсками, подготовленными для весеннего наступления. Количество войск, а главное количество техники, несомненно, больше, чем в июне 1941 года, количество артиллерии тоже больше, чем в июне 1941 года, особенно в южном секторе…»
Во время Сталинградской битвы разведотделы штабов Юго-Западного и Донского фронтов, разведорганы частей и соединений систематически направляли в тыл вражеских войск разведывательные и диверсионные группы. К началу нашего наступления в тылу противника находилось несколько десятков радиофицированных разведгрупп.
До начала наступательной операции войсковая разведка вскрыла с точностью до батальона систему их обороны. Были добыты данные о боевом, численном составе и вооружении, дислокации основных частей 4-й и 6-й немецких танковых армий, 3-й румынской и 8-й итальянской армий, о численности 4-го воздушного флота.
Активно действовала воздушная разведка. В частности, она своевременно вскрыла переброску с Северного Кавказа двух танковых дивизий в район Котельниково.
Самоотверженная работа советских военных разведчиков в период Сталинградской битвы внесла свою лепту в разгром врага на Волге, положило начало коренному перелому в ходе войны.
Стремясь взять реванш за тяжелые поражения в компаниях 1941 и 1942-х годов, германское руководство планировало проведение летом 1943 года крупных наступательных операций и лихорадочно собирало силы для их осуществления.
Разведке была поставлена задача: «Постоянно следить за всеми изменениями в группировке противника и своевременно определять направления, на которых противник произведет сосредоточение войск и особенно танковых частей».
Военная разведка в кратчайшие сроки давала ответ на поставленные задачи.

ОПЕРАЦИЯ «ЦИТАДЕЛЬ»
Уже в мае 1943 года разведка получила данные о плане немецкого командования в районе Курска (операция «Цитадель»). Таким образом, почти за два месяца до начала операции советское командование располагало разнообразной и достоверной информацией о ней.
Большую и важную работу по вскрытию плана операции «Цитадель» провела группа Ш. Радо в Швейцарии, которая располагала многими ценными источниками информации, в том числе и в Германии, наиболее информированным был Рудольф Ресслер. О нем бывший шеф ЦРУ США Алан Даллес писал в своей книге «Искусство разведки»: «Советские люди использовали фантастический источник в Швейцарии по имени Рудольф Ресслер, который имел псевдоним Люди. С помощью источников, которые до сих пор не раскрыты, Ресслеру удалось получить в Швейцарии сведения, которыми располагало высшее командование в Берлине с непрерывной регулярностью, часто менее чем через 4 часа после того, как принималось ежедневное решение по вопросам Восточного фронта».
К началу Курской битвы наши разведорганы контролировали фактически все направления передвижения немецких войск. В их тылу действовали диверсионно-разведывательные группы. Так, разведотделы Брянского и Центрального фронтов имели во вражеском тылу по 20 групп, Воронежского фронта – 30 групп, которые не только вели разведку, но и наносили противнику чувствительный урон на его коммуникациях.
Заслугой разведки в Курском сражении является то, что она сумела вскрыть не только планы немцев, но и сроки начала наступления. 1 июля Гитлер назначил наступление на 5 июля 1943 года, а уже 2 июля разведка доложила об этом. Вскоре от захваченного разведчиками немецкого сапера стал известен и час начала наступления, что позволило советскому командованию принять решение о проведении артиллерийской контрподготовки по изготовившемуся к наступлению противнику.
С большим напряжением работали разведывательные органы стратегической разведки, фронтов, армий по обеспечению операций советских войск, направленные на полное изгнание врага с Советской земли, освобождение угнетенных европейских народов, сокрушение фашистской Германии.

«ВОСТОЧНЫЙ ВАЛ»
В ряде многочисленных задач, стоящих перед разведкой после Курской битвы, важнейшей стала задача вскрыть систему обороны «Восточного вала» – стратегического оборонительного рубежа немецко-фашистских войск, строительство которого началось после поражения немцев под Сталинградом и завершилось к осени 1943 года. Рубеж проходил по линии: река Нарва, Псков, Витебск, Орша, река Саж, среднее течение Днепра (основа «вала»), река Молочная. Немецкое командование возлагало на «вал» большие надежды, но уже к концу сентября 1943 года советские войска прорвали «Восточный вал». Этому во многом способствовали своевременно добытые и достаточно полные данные об инженерном оборудовании этого «вала», о силах и средствах, сосредоточенных на нем.
Большой вклад в решение этой задачи внесла военная разведка. К примеру, активно действовала в тылу врага на Украине и в Белоруссии разведывательная группа майора К.С. Гнидоша. Его разведчики сначала базировались в районах Киева, Чернигова, Коростеня и Житомира. Они вскрывали системы обороны немцев, боевой состав и расположение войск, боевой техники и тем самым содействовали успешному форсированию Днепра наступающими советскими войсками.
Затем группа Гнидоша взяла под контроль районы Слуцка, Осиповичей, Барановичей, Минска, Слонима, Лунинца, Белостока. С подходом войск Красной армии в соответствии с приказом командование разведки продвинулось на запад в направлении Пинск, Брест, Варшава, решая новые задачи. Своими действиями они способствовали успеху Белорусской операции.
В июне 1944 года майор Гнидош и радистка Клара Давидюк были окружены немецким карательным отрядом у города Слоним и, чтобы не попасть в руки фашистов живыми, они подорвали себя гранатами. Партизаны похоронили их в братской могиле.
После войны на запрос Слонимского райкома Компартии Белоруссии об именных захоронениях, командование Советской армии ответило, что погибшими были Герой Советского Союза майор Кузьма Савельевич Гнидош и старший сержант Клара Трофимовна Давидюк. «Майор Гнидош, – указывалось в письме, – был командиром отряда разведчиков. Его заслуги перед Родиной велики. В его наградном листе сказано, что благодаря своевременному вскрытию оборонительных сооружений и системы обороны противника тов. Гнидош обеспечил быстрое форсирование Десны и Днепра наступающими частями Красной Армии, а также во многом обеспечил проведение Белорусской операции».
В тылу врага в 1943–1944 годах активно действовала разведывательная группа Героя Советского Союза майора Геннадия Ивановича Братчикова. Добываемая им разведывательная информация имела важное значение для планирования боевых действий войск Центрального фронта в период Курской битвы и выхода к Днепру. Разведчики Братчикова добывали данные о группировке немецких войск, характере ее действий, вскрывали важные объекты и систему обороны на глубину до 600 км к западу от рубежа Полоцк, Овруч, Млава. Группа передала в штаб 1-го Белорусского фронта более 360 радиограмм, бесценная информация из этих донесений учитывалась при подготовке и проведении операций в Белоруссии и на территории Польши. 10 декабря 1944 года в неравном бою Г.И. Братчиков погиб.
В тылу немцев в Белоруссии действовали партизанские отряды, бригады, соединения Героев Советского Союза Г.М. Линькова, А.П. Бринского, И.Н. Банова, Н.П. Федорова и многих других. Вклад их в разведку и боевое обеспечение ряда наступательных операций неоценим. Вот для примера выдержка из служебной характеристики А.П. Бринского:
«Возглавляемые им партизанские отряды и диверсионные группы в годы Великой Отечественной войны взорвали 800 вражеских эшелонов, совершили несколько тысяч успешных диверсий, уничтожили тысячи солдат и офицеров врага. За время пребывания в тылу противника им было передано в Центр большое количество разведывательной информации».
Соединение, возглавляемое И.Н. Бановым на территории Белоруссии и Польши, кроме разведывательной деятельности, осуществило 447 крушений военных эшелонов противника, взорвало десятки важных объектов на коммуникациях врага.
Перечень героических действий военных разведчиков в годы Великой Отечественной войны можно продолжить. Однако уже приведенные данные прямо и убедительно свидетельствуют о том, что главнейшими чертами характера советского разведчика являются высочайшая мобилизованность во всем и всегда, сыновняя преданность Родине, профессиональное искусство, готовность ничего не жалеть во имя выполнения задания – ни крови, ни жизни.
Разведчики опровергают поговорку: «Один в поле не воин», они чаще всего действуют в одиночку, но при этом находятся постоянно в смертельной опасности – ходят по лезвию бритвы.
Советская военная разведка как важнейшее средство обеспечения действий вооруженных сил прошла в годы войны трудный, но славный путь и внесла достойный вклад в дело победы над фашизмом. В ее рядах работали тысячи разведчиков, в том числе разведчики-интернационалисты. О размахе разведывательной деятельности говорят следующие данные: только с мая 1943 года по май 1945 года в тылу противника находилось 1236 разведывательных и разведывательно-диверсионных групп общей численностью около 10 тысяч человек, им помогало свыше 15 тысяч местных патриотов.
Советским разведчикам оказывали неоценимую помощь польские, чехословацкие, болгарские, венгерские, румынские, немецкие патриоты и антифашисты, в том числе Юзеф Собеляк, Карел Капелюк, Альберт Пал, Иозеф Яблонько, Ян Кубашко, Николай Козубовский, Сергиуш Ильяшевич и многие, многие другие.
Особо хотелось бы сказать о наших славных женщинах, выполнявших разведывательные задания советского военного командования. В годы Великой Отечественной войны разведгруппы возглавляли Герои Советского Союза А. Колесова, А. Морозова, М. Осипова, Х. Кульман и ряд других патриоток нашей страны. Преодолевая все трудности работы в тылу противника, успешно выполняли задачи разведки радистки А. Анисимова, А. Болотова, К. Давидюк, Н. Крайнова и многие, многие другие.
Успехи советских военных разведчиков высоко оценены Родиной. Около 600 бойцов невидимого фронта удостоены высшей государственной награды – звания Героя Советского Союза. Только в 1943–1945 годах произведено около 200 тысяч награждений военных разведчиков орденами и медалями. Первой женщиной, удостоенной звания Героя Советского Союза во время войны, была разведчица Зоя Анатольевна Космодемьянская. Имена двух разведчиц увековечены в звездных «памятниках»: две открытые советскими астрономами малые планеты теперь носят имена прославленных советских военных разведчиц. Этой чести удостоились Зоя Космодемьянская и Вера Волошина – разведчица штаба Западного фронта, погибшие в тылу врага при выполнении боевых заданий во время битвы под Москвой.
Советские военные разведчики самоотверженно помогали народам оккупированных немцами и японцами стран в их борьбе за независимость. В Чехословакии, Польше, Румынии, Югославии, Италии, Франции, Китае, Маньчжурии отважно действовали наши разведчики. Война явилась суровой проверкой и школой организации и методов работы разведки, руководства ею, способности решать задачи в самых сложных условиях.
Деятельность военной разведки в ходе Великой Отечественной войны высоко оценивалась нашими полководцами – маршалами Советского Союза Г.К. Жуковым, А.М. Василевским и другими.
Достоинства советской военной разведки вынуждено было признать и фашистское руководство. По признанию шефа иностранного отдела СД В. Шелленберга, Гитлер уже в конце 1941 года и особенно после поражения в Сталинградской битве считал, что советская разведка далеко превосходит германскую.
Великая Отечественная война была суровым испытанием для военных разведчиков, и они выдержали его достойно. Многие из них не дожили до Великой Победы. В таких условиях, к сожалению, потери неизбежны. За годы войны сложились славные боевые традиции военной разведки и был создан большой отряд высококвалифицированных разведчиков, которые умело использовали богатый боевой опыт и традиции в послевоенное время. Этими традициями всегда были и есть преданность своей Родине и народу, верность присяге, мужество, стойкость до самопожертвования при выполнении боевых задач.
Время оставляет позади версты трагических историй, написанных кровью в летописи нашей великой страны, но жива память в сердцах людей о подвигах военных разведчиков, которые безукоризненно выполнили свой священный долг перед Отечеством. Подвиги героев, которые с честью и достоинством сражались в кровопролитных войнах и вооруженных конфликтах от Афганистана до Сирии, служат примером для будущих поколений. Это – полковник Анатолий Ткачев, который безоружный ходил на переговоры с Ахмад Шахом Масудом (хозяином Пандешера «долины пяти львов» в Афганистане), разведчик ВДВ лейтенант Дмитрий Хабаров, воевавший в Чечне (награжден орденом Мужества), старший лейтенант Александр Прохоренко, который, выполняя боевую задачу в Сирии и находясь в окружении игиловцев, вызвал огонь на себя (Герой России посмертно) и многие другие.
В послевоенный период на Западе сформировался целый ряд ниспровергателей нашей победы над гитлеровской Германией. Проводится линия на очернение нашей Великой Победы, истории наших Вооруженных сил и неотъемлемой их части – военной разведки, их боевой путь. И к сожалению, эти «специалисты по России» не одиноки. В последнее время в их хор вливаются визгливые голоса и неофитов, прежде всего из Польши, Прибалтики и Украины. Им кажется, что, переписав на свой лад кое-какие страницы истории, можно выстроить прочную государственность. Дело даже доходит до труднообъяснимого цинизма, когда в Польше и Украине сносят памятники нашим полководцам, солдатам и офицерам и тут же в Эстонии открываются памятники эсэсовцам, а в Украине – бандеровцам. И не плевок ли это в адрес почти миллиона воинов, погибших за освобождение Украины, когда на государственном уровне делают национальными героями бандеровцев, замазанных тесным сотрудничеством с фашистами и сегодня марширующих на главных площадях Киева?
Великая Отечественная война для нас предельно чувствительная тема. На полях сражений шла «война народная, священная война». Наш народ никогда не простит оправдания нацистов и их пособников – прямого или косвенного – или очернительства нашей Великой Победы.
Отмечая 75-летие нашей Победы в Великой Отечественной войне, мы не должны забывать, что память многих миллионов погибших в этой войне советских людей, все еще живущее горе матерей, жен, детей, внуков обязывает нынешнее поколение принимать необходимые меры для обеспечения мирной жизни нашего народа. 

Об авторе: Иван Иванович Тараненко – полковник, ветеран боевых действий, бывший преподаватель Военно-дипломатической академии (академии ГРУ ГША ВС РФ).

Первое оперативное задание
– До встречи – считаные минуты, – рассказывал Лев Сергеевич, – а надо еще провериться на наличие слежки. Врываюсь к жене в нашу консульскую квартиру: собирайся, поедем за покупками в торговый центр.
– А ребенок?
– Берем и его, нет времени оставлять у соседей.
В машине Лев Сергеевич отрабатывает с женой сценарий операции.
– Походи, поторгуйся, отвлеки от меня внимание продавцов и покупателей, потом сразу к машине и за мной – водитель знает куда, а я незаметно уйду через другой выход.
Дважды повторять Анне Платоновне было не нужно. В Москве она прошла спецподготовку для жен выезжающих на оперработу офицеров.
Выехали. Слежки вроде не было. Вот и торговый центр: Толоконниковы разбрелись по его залам. Но, как зачастую бывает, что-то пошло не по задумкам: сын Сережа без внимания матери заигрался и заснул в стеллажах с одеждой – в семье на всю жизнь запомнили тот случай. Испуг матери, хватившейся сына, был неподдельным. Слезы, шум, гам. Продавцы, магазинные детективы, полицейские и случайные покупатели тут же малыша обнаружили.
Анна Платоновна, успокоившись и наподдав по этому случаю ребенку, поспешила, как было и задумано, к машине. А разведчик уже шел на операцию, да заметил за собой одиночную слежку. Время поджимало. Встреча под угрозой. Лев Сергеевич завернул за угол. Слежка за ним. За другим углом разведчик дождался преследователя и подставил ему ногу. Тот кубарем. Разведчик наутек к «другу».
Подобную грубость наружники не прощают. В другие времена могли и отлупить. Но спецслужбы обеих стран стояли на пороге большой войны друг с другом, в которой синяки не считают.

У истоков холодной войны
Полученная Львом Сергеевичем информация была не единственной, но подтвердила, что директор с семьей в полиции, а училка – в Толстовском фонде.
Антисоветская направленность Белого российского фонда Толстова во главе с графиней Александрой Львовной Толстой – младшей дочерью великого русского писателя – была хорошо известна совпредставителям в США. На ферме фонда в нью-йоркском пригороде Найяк на реке Гудзон находили приют антисоветчики всех мастей, бывшие белогвардейцы и даже приспешники гитлеровцев. Как и зачем оказалась там наша химичка?
Спустя 50 лет после инцидента, не забытого в истории советско- и российско-американских отношений, американцы попытались списать все на неких русских эмигрантов, якобы случайно познакомившихся с училкой. Но участник тех событий разведчик Толоконников утверждал, что без большой политики и спецслужб не обошлось.
Вспомним: то было время печально известных Фултоновской 1946 года речи британского премьера Уинстона Черчилля против «советской экспансии» и Доктрины 1947 года президента Гарри Трумэна спасения от «международного коммунизма», давших старт холодной войне. А кризис 1948 года вокруг Западного Берлина грозил перерасти в ядерный удар по СССР, еще не имевшего в своем арсенале атомного оружия. На этом фоне заурядная химичка-беглянка могла оказаться недостающим детонатором. Ведь предатель Виктор Гузенко в Оттаве в 1945 году сдал советскую агентуру в атомных проектах США. На некую Элизабет Бентли в 1947 году в США списали еще сотню советских агентов. И неизвестно, что еще коварное ФБР могло повесить на Касенкину, дабы раздуть пламя антисоветизма.
В этих условиях Москва дала добро на вызволение учительницы и отправку ее на родину (беглый директор с семьей для Москвы был делом принципа, но не так опасен).
«Войсковая операция» на чужой территории
Тот сумасшедший день 31 июля 1948 года подходил к концу. Советский теплоход «Победа», пришедший из Одессы за возвращавшимися совзагранработниками и их семьями, отплыл на родину без беглецов.
В генконсульстве была сформирована разведгруппа, которая в последующие дни провела у Толстовского фонда рекогносцировку на местности и разработала план вызволения Касенкиной. Операция – практически войсковая – началась.
– 7 августа спозаранку мы все, консульские работники, в открытую выехали к толстовской ферме и перекрыли все въезды-выезды к ней, – вспоминал Лев Сергеевич. – Чуть позже прямо к фермерскому дому внаглую на машине с консульскими номерами подъехал сам генеральный консул Советского Союза Ломакин с водителем и сопровождавшими сотрудниками. Навстречу вывалилась дюжина здоровенных мужиков, вооруженных чем попало, и окружила машину. Руки водителя и совработников в окруживших ферму автомашинах потянулись к полам пиджаков – оружию.
Ситуацию разрядил Ломакин: во весь голос из машины выкрикнул, что к ферме едут вызванные им представители американских властей, и потребовал, чтобы Касенкина села в его автомашину. Как только училка в шоковом состоянии очутилась в салоне, машина под охраной снятых с оцепления генконсульских сотрудников рванула к генконсульству.
А там дело техники. Немедленный созыв пресс-конференции с предъявлением трясущейся от ужаса Касенкиной. Ее невнятный срывающийся лепет о якобы добровольном возвращении в генконсульство и СССР. Ворох выложенных прессе документов: ноты протеста МИД СССР, заявления советского посольства, письма училки и пр. Ну, в общем, все как надо. Не зря днями и ночами работали наши дипломаты, разведчики и контрразведчики.

«Прыжок к свободе»
Под таким заголовком американская пресса изложила дальнейшее развитие событий вокруг Касенкиной.
От всего происходившего между СССР и США американский обыватель впал в глубокую депрессию, не зная, кому верить. К тому же хваленое ФБР откровенно «прохлопало» беглянку. Поэтому для американцев было уже не столь важно, что в отместку ФБР плотно осадило генконсульство: полицию сменили на сотрудников ФБР, установили демонстративную круглосуточную слежку за совзагранработниками и их семьями, включая детей, по ночам прокалывали шины и били стекла в консульских машинах, жены совработников жаловались, что в магазинах наружники толкали, пытались выхватить сумки, задержать для досмотра покупок. В прессе и по радио Ломакина напрямую обвиняли в похищении Касенкиной: предъявленные прессе письма беглянки – фальшивки, ее лепет о возвращении на родину – под давлением. Примеров такой оркеструемой сверху антисоветской кампании в международной дипломатии встречается немного. Пожалуй, в одном ряду лишь выдворение 105 советских дипломатических работников из Лондона в 1971 году, свидетелем которому вновь оказался Сережа, но уже студентом Лондонского университета.
Так вот. «Дело Касенкиной» на том не закончилось. 12 августа с высокого третьего этажа генконсульства, куда беглянку поместили до отправки на родину, она выпрыгнула из окна, но не рассчитала – и прямо на внутренний бетонный двор: сильно покалечилась. Дежурившие вместо полиции агенты ФБР видимо ее поджидали – тут же перемахнули через генконсульский забор и выволокли женщину на улицу, а оттуда – прямиком в госпиталь и под круглосуточную охрану без доступа к ней наших консульских работников.

Консульский кризис
Спецслужбы не действуют наобум. Та же Касенкина привлекла внимание ФБР трагической в прошлом гибелью ее мужа. Тем не менее американцы все же просчитались: склонить к бегству на Запад 52-летнюю слабую, неискушенную и явно запутавшуюся в лабиринтах вражьей пропаганды женщину – невелика заслуга. А результат? Ну, пошумели в прессе, потаскали беглянку по антисоветским митингам, издали от ее имени книжонку. Но чудовищного испуга этой бедной женщины от случившегося преодолеть так и не сумели. Потому сами понесли немалые потери. Советы прервали переговоры по Западному Берлину, и американцы «накололись» на миллионные потери на авиасообщениях со своей оккупационной зоной. СССР закрыл генконсульства в Нью-Йорке и Сан-Франциско – потеряли и американцы свои в Ленинграде и Владивостоке.
Вот тебе и «прыжок к свободе», приведший к разрыву двусторонних консульских отношений на целых четверть века и смерти беглянки в 1960 году на чужбине в полной безвестности и чудовищном на всю жизнь испуге.
Беглый школьный директор оказался хитрее: чуток поиграл с ФБР, без чего в его положении беглеца было не обойтись, послал подальше газетчиков и пополнил собой небезызвестный Брайтон-Бич, выжидая, чтобы его полностью забыли.

Ликвидационная группа
19 августа американцы объявили генконсула Ломакина персоной нон грата и выдворили из страны. Сотрудников закрывающегося генконсульства Москва отозвала сама. Осталась лишь ликвидационная группа, в которую включили и Льва Сергеевича Толоконникова. В печах и на кострах жгли документы, мебель, выламывали укрепленные двери, перегородки и что не сгорало – топили в океане. А тут еще 1 сентября из Москвы пришло скорбное сообщение о гибели десятков пассажиров от пожара на ушедшем из Нью-Йорка советском теплоходе «Победа». После событий с Касенкиной эта трагедия стала настоящим шоком и горем для всей колонии совзагранработников, оставшихся работать в США. Было от чего приуныть.
Но Толоконниковым предаваться уныниям было некогда – Льва Сергеевича перевели в постоянное представительство СССР при ООН.
Однако это следующая история. 

АХ, СОРРЕЛЬ, СОРРЕЛЬ…
Первая мировая война. Август 1914 года. Командующим русской армией генералом Самсоновым разработан детальный план наступления на противника – австро-венгерскую группу соединений. Предполагалось, что это наступление наголову разобьет противника. Однако восточно-прусская операция августа 1914-го провалилась, и провал был спровоцирован... женщиной!
Успешное наступление армии генерала Самсонова не было поддержано армией генерала Ренненкампфа лишь потому, что шпионка, она же любовница Ренненкампфа, некто Мария Соррель, по заданию своих хозяев в самый ответственный момент организовала грандиозный прием в гарнизоне командующего, а попросту попойку, продолжавшуюся несколько дней кряду.
Перепились все высшие офицеры штаба Ренненкампфа, да и он сам был вдрызг пьян, так что Самсонову ждать помощи было не от кого. В результате русским войскам было нанесено самое сокрушительное поражение за всю Первую мировую войну.
А ведь они – Ренненкампф и Соррель, как утверждал впоследствии генерал-сластолюбец, искренне любили друг друга.
Когда Соррель была разоблачена как шпионка и приговорена к смертной казни через повешение, она, рыдая, стояла на коленях перед эшафотом и просила своего возлюбленного замолвить за нее словечко, чтобы быть помилованной.
История разведслужб мира знает немало примеров гибели целых армий и сдачи неприступных крепостей противнику вследствие предательства шпионок-обольстительниц.

ЧИЧЧОЛИНА: ПОРНОЗВЕЗДА – АГЕНТ – ДЕПУТАТ ПАРЛАМЕНТА
Чиччолина – обворожительная нимфа, которая в прямом смысле не щадя живота своего работала на спецслужбы. Под этим псевдонимом в 1970–1980 годах выступала Илона Сталлер, знаменитая порнозвезда венгерского происхождения. Впрочем, и это имя может быть ненастоящим. Ибо у таких, как Чиччолина, и других агентов ее калибра столько имен, что они порой забывают имя, данное родителями. Да и хоронят их под чужими анкетными данными.
Одно время в Голливуде особой популярностью пользовалась байка, главной героиней которой и была Чиччолина. Некий голливудский режиссер решил поставить фильм о сотворении Богом мира. Разумеется, в сценарии присутствовал эпизод о создании Евы из ребра Адама. Ни одна из предлагаемых див Голливуда на эту роль не проходила. Почему? Да потому что у каждой из них наличествовал пупок! Как известно, Ева была сотворена из ребра Адама, и поэтому никакого пупка у претендентки на роль быть не могло! Неожиданно на съемках появилась Илона Сталлер.
– Как? – вскричала порнодива, – вы еще не готовы к съемке?!
– Минуточку, мадам! – режиссер удивился такой дерзости и попытался урезонить невесть откуда взявшуюся красотку. – А как насчет пупка?!
– А его нет…
Дотошный режиссер приблизился вплотную к новоявленной диве и к своему ужасу обнаружил, что пупок у нее действительно отсутствовал!
– И где же пупок?
– Ну что тут непонятного?! Он стерся во время постельных игрищ!
Фильм «Создание Евы из ребра Адама» в Штатах имел колоссальный успех, и все благодаря искусно проведенной хирургической косметической операции на теле порнозвезды.
Как выяснилось сегодня, все время, что Чиччолина проживала в Италии, она работала на венгерские спецслужбы и оказывала своей исторической родине неоценимые услуги как по добыванию секретных сведений, так и лоббированию выгодных для Венгрии законопроектов в итальянском парламенте. Парламенте?! Да! В 1987 году она прошла в нижнюю палату итальянского парламента от радикальной партии Италии. Действительно, энергией и всепроникаемостью этой агентессы можно только восхищаться.
Она переспала почти со всеми сенаторами – депутатами верхней палаты итальянского парламента, поэтому венгерским спецслужбам и отчасти нам, то есть КГБ, было заранее известно, какие законопроекты будут приняты, а какие не пройдут. Кроме того, она имела интимные отношения со многими государственными деятелями и министрами, в том числе и с теми, кто возглавлял силовые ведомства не только Италии, но и других западноевропейских стран.
Можно только представить себе, какой высокой пробы сведения поставляла она своим операторам.
Нашли и завербовали эту суперагентессу сотрудники венгерских спецслужб в будапештской гостинице «Интерконтиненталь», где Сталлер работала официанткой. Сотрудники органов безопасности Венгрии сделали ей предложение, от которого она не смогла отказаться, – посулили такую сумму, что она тут же сменила профессию и стала гидом-переводчицей для иностранцев из капиталистических стран. Илона выросла в интернациональной семье и свободно владела несколькими европейскими языками.
После вербовки в ее обязанности входила организация отдыха и развлечений для западноевропейцев и граждан США, но в основном она занималась выяснением их отношения к социализму вообще и к венгерскому в частности.
Это был начальный – проверочный – этап способности Сталлер добывать оперативно значимую информацию методом выведывания, а также ее умения соблюдать конспирацию. Когда ее кураторы поняли, что Сталлер способна дать сто очков форы легендарной Мата Хари, они помогли ей эмигрировать в Италию, где в полной мере раскрылись ее шпионские дарования.
Достаточно сказать, что в венгерской службе безопасности под Чиччолину был создан целый компьютерный цех, в задачу которого входила обработка и анализ поступавшей только от нее информации.
Высказывания и предположения, услышанные ею в приватных общениях от партнеров, после обработки на компьютерах превращались в реальные прогнозы, а последние – в конкретные задания для суперагентессы.
Чиччолина работала почти 30 лет – завербовали ее, когда ей еще не исполнилось и 18, а от активных дел она отошла в 47 лет.
Похоже, она в одностороннем порядке прекратила сотрудничество с секретными службами Венгрии в 1989 году, когда пала Берлинская стена. В то время наблюдался массовый саботаж и отказ от сотрудничества с родными спецслужбами агентуры всех социалистических стран.
Вторым и, пожалуй, основным признаком непричастности Чиччолины к деятельности венгерских спецслужб в настоящее время является выход в свет ее книги «Илона Сталлер – Чиччолина для вас».
Можно, конечно, предположить, что опус, выпущенный Чиччолиной, это своего рода покаяние. Хотя как знать! Книгу можно расценивать и как зашифровку ее нынешнего сотрудничества с ЦРУ, с английской «Сикрет Интеллидженс Сервис» или с французской СДЕСЕ. Вполне возможно, что итальянцы и израильтяне предложили ей работать на них.
Поживем – увидим, сотрудничает ли Чиччолина с какой-нибудь спецслужбой. Ведь мир разведки – дремучий лес!

УБИТЬ КОМАНДАНТЕ!
Одной из самых значительных фигур среди женщин-боевиков Центрального разведывательного управления США считается Марита Лоренц. Достаточно сказать, что ей была поручена миссия по ликвидации кубинского лидера Фиделя Кастро.

Чиччолина (Илона Сталлер) – порнозвезда, депутат итальянского парламента, агент венгерской разведки. Фото Reuters

В 1951 году, когда она с матерью проживала в Германии, ее, 12-летнюю девчушку неземной красоты, изнасиловал американский солдат. После этого у нее начались приступы редкой болезни андрофобии – мужененавистничества. Впрочем, болезнь не помешала ей пережить бурный роман с Фиделем Кастро, а затем стать любовницей венесуэльского диктатора Маркоса Переса Хименеса. О своих любовных романах с латиноамериканскими знаменитостями Марита без ложного кокетства и скромности поведала в автобиографической книге «Постель разобрана, кто следующий?»
В секретных файлах ЦРУ Лоренц значилась «агентом по контракту» под псевдонимом Вамп и имела богатейший послужной список:
– входила в группу боевиков, которые в 1961 году готовились к высадке в бухте Кочинос;
– в 1963 году сопровождала в Даллас Ли Харви Освальда, впоследствии обвиненного в убийстве президента Кеннеди;
– установила оперативный контакт с гангстером Джеком Руби, назначенным убийцей Освальда.
В своей книге Лоренц недвусмысленно дает понять, что все авантюры проходили под контролем ее операторов из Лэнгли.
28 февраля 1959 года Марита Лоренц прибыла в Гавану на круизном теплоходе «Берлин». Тогда же случилась ее встреча и взаимная любовь с первого взгляда с бородатым мачо Фиделем. Вернувшись в Нью-Йорк, Марита каждый день часами говорила по телефону с команданте, пока он не прислал за ней свой личный самолет. Затем она семь месяцев проживала в отеле «Свободная Гавана», превратив его в дом свиданий с Кастро. Логическим продолжением их тесных отношений должно было стать бракосочетание, руководство ЦРУ в одном из докладов Джону Кеннеди поспешило назвать Лоренц «первой леди Кубы».
В своей книге Марита утверждает, что забеременела после первого же свидания с Кастро, родила недоношенного мальчика, которого у нее отняли, после чего выпроводили с Кубы. С того момента ее безумная любовь к Фиделю сменилась столь же безумной ненавистью.
По возвращении в США рядом с ней вдруг оказался агент-вербовщик ЦРУ Фрэнк Стреджис, некогда воевавший вместе с Кастро в горах Сьерра-Маэстра. В конце концов Фрэнк, его приятели и мать Мариты сумели внушить девушке, что Кастро и коммунизм олицетворяют абсолютное зло. Мать направила несостоявшемуся зятю письмо, в котором обвиняла его в изнасиловании своей несовершеннолетней дочери. Одновременно копии письма ушли президенту США и папе Римскому.
4 декабря 1961 года Марита, уже состоя в агентурном аппарате ЦРУ, предприняла блиц-поездку на Кубу, чтобы узнать, примет ли ее Фидель. Спустя три недели Управление направило Лоренц в Гавану с заданием отравить Кастро. Для этого ей вручили две ампулы с токсином ботулизма, который она должна была подмешать команданте в вино.
«Но в тот момент, когда наши взгляды встретились, – пишет Лоренц в своей книге, – я поняла, что не смогу убить его. Я вышла в туалетную комнату и утопила ампулы в унитазе. Когда я вернулась, Фидель неотрывно смотрел мне в глаза. Он спросил:
«Ты приехала, чтобы убить меня?»
Я отрицательно покачала головой. Тогда он протянул мне пистолет и произнес фразу, которая показалась мне пророческой: «Ты не можешь убить меня. Никто не может убить меня!» После этого я молча вернула пистолет Фиделю».

«ЛАСТОЧКА» ИЗ МОССАДА
В ноябре 1995 года после убийства израильского премьер-министра, лауреата Нобелевской премии мира Ицхака Рабина в пригороде Тель-Авива состоялось секретное совещание глав спецслужб Земли обетованной: Моссад (внешняя разведка), Шабак Шин Бет (контрразведка) и Аман (военная разведка).
В повестке дня, кроме выяснения и исследования причин и обстоятельств, предшествовавших покушению на премьера, фигурировала тема использования иудеек в качестве обольстительниц объектов оперативных разработок из числа иностранцев, террористов и граждан Израиля.
Для принятия окончательного решения по этой весьма деликатной теме начальник Моссад Цви Замир предложил пригласить на совещание еврейского религиозного авторитета Ари Шабата.
Шабат отметил, что связь между шпионским промыслом и любовными интригами существует с незапамятных времен. Поэтому сочетание шпионажа с любовной страстью не является изобретением ни экспертов секретных служб, ни авторов бульварных романов. В качестве свидетельства взаимовыгодного сотрудничества между представителями двух древнейших профессий он привел пример из Книги Иисуса Навина.
Далее Шабат предложил присутствующим совершить экскурс в историю интимной связи иудейской царицы Эсфирь с персидским царем Ахашверошом и красавицы Яэль с военачальником Сисрой из враждебного евреям Ханаанского царства. Обе женщины, по утверждению Шабата, действовали, руководствуясь принципом «хитростью и обманом ты должен вести борьбу с врагом». Сегодня это девиз сотрудников Моссада.
По мнению религиозного авторитета, приведенные им примеры наглядно свидетельствуют, что практика вступления иудеек в сексуальные отношения с врагами государства существовала испокон века и всегда служила интересам еврейского народа. Рассуждения Ари Шабата о возможности использования иудеек в оперативных мероприятиях поддержал глава Моссада. Он заявил: «По мнению штатных психологов американских и английских спецслужб, разведчики-женщины действуют эффективнее, чем их коллеги мужского пола. «Шпионы в бюстгальтерах» более наблюдательны, у них лучше развита интуиция, они терпеливее и скрупулезнее мужчин. Женщины придают большее значение мелочам, мимо которых пройдет разведчик-мужчина, а уж об их способностях к иностранным языкам и склонности к лицедейству вообще ходят легенды. Если же к перечисленным достоинствам добавить внешние данные, то любой скептик будет вынужден признать, что женщины по праву занимают достойное место в рядах спецслужб любой страны, являясь их украшением».
Вскоре итоги обмена мнениями участников секретного совещания в пригороде Тель-Авива были доложены верховным раввинам Центрального кагала (правление религиозной общины страны), и они разрешили еврейским женщинам, как девицам, так и замужним особам, вступать во внебрачную сексуальную связь в интересах безопасности Израиля. Было подчеркнуто, что интимные отношения с врагами государства являются религиозной обязанностью, если служат реализации поставленных целей.
В дальнейшем Ари Шабат в своем труде «Половая связь в интересах государственной безопасности» конкретизировал правила применения иудейками чар и своего тела для обольщения врагов нации. В частности, он рекомендовал дать замужней женщине развод перед выполнением ею такого рода задания, а по завершении его автоматически погасить вынужденный грех и предоставить ей возможность с честью вернуться в лоно семьи. Другими словами, признать ее участие в сексуальных экзерсисах с врагом делом благочестивым, а не супружеской неверностью.

МЕДОВЫЙ КАПКАН ДЛЯ ОТСТУПНИКА
В 1985 году в английской газете «Санди таймс» появилась сенсационная статья о том, что в израильской пустыне Негев находится сверхсекретный завод по производству ядерного оружия. Статья была проиллюстрирована фотографиями, что дополнительно свидетельствовало об объективности материала.
Экспертам Моссада не составило труда вычислить, кем была передана совершенно секретная информация о заводе в редакцию «Санди таймс». Автором статьи оказался некто Мордехай Вануну, израильский инженер, десять лет проработавший на том заводе.
«Человек, разгласивший главный секрет Израиля, – решило руководство Моссада, – должен быть непременно найден, доставлен в родные пенаты, предан суду и понести заслуженную кару!» Сказано – сделано.
Через несколько месяцев интенсивных поисков Вануну был обнаружен ищейками Моссада в одном из лондонских отелей, где он проживал под чужим именем, тщательно оберегаемый английскими репортерами.
Трудностей, которые пришлось преодолевать моссадовцам, была тьма. Одна из них состояла в том, что инженер-отступник находился под неусыпной опекой английских журналистов, ожидавших от него следующей порции сенсационных материалов. Они буквально стояли в почетном карауле у дверей номера, в котором проживал разоблачитель.
Кроме того, необходимо было выяснить, есть ли у Вануну сообщники и располагает ли он дополнительными сведениями о заводе, которые намерен передать в английские средства массовой информации.
Мордехай почти не покидал отеля, а если и выбирался на волю, то только в сопровождении большой группы репортеров, готовых оказать ему даже физическую защиту, чтобы уберечь от похищения. Что значит тайком похитить человека, пусть он хоть трижды предатель, с территории другого государства? Это значит – попрать международные нормы и законы страны его пребывания!
Все это вынуждало руководство Моссада не брать отступника нахрапом, а втихую расставить капканы или сплести паутину, куда Мордехай угодил бы добровольно.
В итоге сотрудники Моссада разработали блестящую комбинацию, в результате которой предатель был схвачен и вывезен в Израиль. Вся операция прошла в условиях максимальной конспирации и на высоком профессиональном уровне. Вы спросите, как это удалось Моссада? Очень просто – ищите женщину! Руководство Моссада всегда считало, что красивая и умная женщина – это профессия, которая должна служить во благо Израиля.
Разработчики операции учли то обстоятельство, что Вануну уже несколько месяцев находился на вынужденном «сексуальном карантине». Поэтому он, презрев все предостережения репортеров и утратив чувство самосохранения, должен был запасть на подставленную ему агентессу-обольстительницу. Что и случилось – Мордехай угодил в медовый капкан. В роли обольстительницы выступала неотразимо красивая, коварная и вероломная агентесса, работавшая под псевдонимом Юдифь.
В отель, где проживал Вануну, она поселилась под именем Сэлли Краун. Когда однажды они «случайно» столкнулись у лифта, Сэлли было достаточно лишь бросить взгляд на переминавшегося с ноги на ногу Вануну, чтобы тот поинтересовался, в каком номере проживает мисс и не откажется ли она поужинать вместе с ним.
При этих словах в огромных голубых глазах Сэлли полыхнул огонь страсти и чувственности.
– В этом отеле я изнемогаю от скуки, – томным голосом ответила она. – И если вы находитесь в таком же положении, то я готова принять ваше предложение!
Их физическая близость началась задолго до ужина в номере Сэлли, куда в итоге перебрался Мордехай и где провел пять незабываемых дней и ночей.
Все пять вечеров Юдифь, выполняя задание своих кураторов, подсыпала в вино объекта «сыворотку истины», которая расслабляет волю и отключает мозговые центры самоконтроля. Человек под действием «сыворотки» становится чрезмерно болтливым – только успевай задавать вопросы. Что и делала агентесса.
Вскоре разработчикам операции стало ясно, что сообщников у Вануну нет, публикация совершенно секретных материалов в «Санди таймс» инициирована им самим без чьей-либо подсказки только для того, чтобы срубить солидный гонорар. Кроме того, Юдифь установила, что дополнительными сведениями о сверхсекретном заводе Мордехай не располагает.
Как только об итогах разработки отступника было доложено премьер-министру Израиля Шимону Пересу, тот вскричал:
– Чтобы через три дня этот сукин сын был доставлен в Израиль, а через неделю предан суду!
Приказано – сделано. Однажды за ужином Сэлли предложила Мордехаю разнообразить их досуг морской прогулкой на яхте ее приятелей.
– Будем считать, дорогой, – потупив долу взгляд, кротко сказала Сэлли, – что эта прогулка явится началом нашего медового месяца.
– Сказочное предложение! – воскликнул Вануну. – Несколько дней на яхте в открытом море вместе с любимой женщиной – что может быть прекраснее?! Едем, немедленно. Завтра же!
В назначенный день Вануну, накануне накачанный агентессой наркотиками, оказался на яхте, швартовавшейся в устье Темзы. Затем моссадовцы усадили его в самолет и в бессознательном состоянии переправили на родину.
Вскоре Мордехай Вануну предстал перед израильским судом, который признал его виновным в шпионаже и государственной измене и приговорил к длительному сроку заключения.
Юдифь же на полученный от Моссада гонорар приобрела тот самый отель, где она успешно провела операцию, разработанную ее работодателями. Там она открыла «ателье для мужчин, кто любит погорячее», где трудились три десятка сотрудниц разных рас, специалисток по самым экзотическим видам секс-услуг для очень богатых постояльцев.
Однако основной статьей дохода Юдифи по-прежнему был шпионаж. Опыт добывания секретной информации, приобретенный во время работы на Моссад, она передала своим секс-сотрудницам, обслуживавшим капитанов индустрии и политических деятелей Востока и Запада.

Озерецковский Я. Н. Письмо Мордвинову А. Н., 6/18 января 1836 г. Вена // Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII—XX вв.: Альманах. — М.: Студия ТРИТЭ: Рос. Архив, 2003. — С. 307. — [Т. XII].
1
Милостивый Государь Александр Николаевич!
Давно уже мог бы я донести о приезде моему в Вену, но любопытство на почтах заставило меня удержаться, и, по счастию, дождался я курьера. С ним не имею я еще ничего сообщить относящегося до возложенного на меня дела, но в силу Вашего позволения и драгоценного расположения ко мне, я взял этот лист, чтобы напомнить о себе и сказать несколько слов о бесподобной Вене.
Русской, конечно, более всего бывает удивлен, когда, приехав в Вену, не может заметить, в чужой он земле или все еще на Родине. Весело видеть, как любимы и в каком уважении здесь Русские. Его Светлость князь Меттерних1, говоря со мною, между прочим сказал: “il n’y a pas de Pyrenees entre la Russie et l’Autriche”*. И это выражение отражается очень ясно на лицах Австрийцев.
Дом самый блистательный здесь есть нашего посла2. Наш, Русской, новый год встречен был великолепным балом у Дмитрий Павловича, на княгине Меттерних3 было, как полагают, более нежели на 500 тысяч бриллиантов. Но здесь, кажется, все блестит и, признаюсь, что мне, простому Русскому, надобно вглядеться сперва, чтобы понять хорошо всю эту деятельную и прекрасную машину — Вену. С Божией помощью надеюсь я успехов во всем.
Мундир я не надевал, и, вероятно, не надену, потому что я здесь не что иное, как больной Русской путешественник в климате не так суровом, как наш.
Князь Меттерних поставил меня в прямое сношение с бароном de Pont, чиновником, которому вверены занятия, в которых я буду принимать участие. Теперь со всею деятельностью учусь я по-Немецки и вижу успехи, но выговор здесь очень не хорош, а в простом народе случается слышать такие наречия, которые разберешь с большим трудом.
Еще раз повторю, что Вена прекрасна, но вместе с тем признаюсь как Русской — я не могу не вздыхать иногда про себя об России, в которую я, кажется, влюблен от рождения!
Приношу покорнейшую просьбу о продолжении благосклонности Вашей ко мне и прошу принять повторение в глубочайшем почитании и преданности, с которыми имею честь быть, Милостивый государь, Вашего Превосходительства покорнейшим слугой
Яков Озерецковский
Вена, 6/18 Генваря 1836

Озерецковский Я. Н. Служебная записка Шефу жандармов Командующему Императорскою главною Квартирою Господину Генерал-Адъютанту и кавалеру графу [А. Х.] Бенкендорфу // Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII—XX вв.: Альманах. — М.: Студия ТРИТЭ: Рос. Архив, 2003. — С. 309. — [Т. XII].
4
(Служебная записка)
Шефу жандармов Командующему Императорскою главною Квартирою Господину Генерал-Адъютанту и кавалеру графу Бенкендорфу. От состоящего при Вашем Сиятельстве по особым поручениям Подполковника Озерецковского
Секретно
Австрийский миссионер, находящийся в Париже, сообщил Его Светлости князю Меттерниху, от 25 Января н. с. касательно живущих там поляков следующие сведения:
Поляки, пишет он, заняты теперь составлением нового плана революции в Польше, для чего здесь в Bellevue, недалеко от Sevres, в улице du Potage, бывают сборища у Генерала Сиеравского.
В Лондоне глава предприятия есть Генерал Уминский, который в недавнее время с этой целью два раза ездил в Бермингам (Depot* поляков9).
Также здесь, в Париже, в улице d’Angouleme, № 25, у графа Платера10 снова бывают сходбища по вечерам. Один из главнейших злоумышленников недавно возвратился из путешествия, которое сделал в разные города к Полякам. Он уже два раза ездил в Польшу, в качестве миссионера, через Дрезден, и предпринимает подобное путешествие в конце этого месяца. Называется он Louis Valentin, механик, уроженец из Пирны, но настоящее его имя есть Oskowski или Kozakowski, родом из Варшавы, где он был в кадетском корпусе или в Инженерном училище. Он бельведерист11; росту небольшого, волосы русые, носит подстриженные усы; на лице всегдашняя улыбка, хороший немецкий выговор, но несколько резкий и медленный. Он работал в Париже у генерала Дембинского на проектировании паровой пекарни, которая лопнула. Этот Louis Valentin в коротких отношениях с главными лицами du Comite directeur**, и он посредством своего красноречия снова сблизил их с поляками, о которых не хотели они знать в продолжении долгого времени.
Немедленно по получении этого сведения я имел честь сообщить оное в подробности 31 (января) / 12 февраля Его Светлости князю Варшавскому, через русского резидента в Кракове.
Подполковник Озерецковский
№ III-й
Вена, 15/21 Февраля 1836
На полях помета: Государь изволили читать 2 марта 1836

Озерецковский Я. Н. Письмо Мордвинову А. Н., 8/20 августа 1836 г. Вена // Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII—XX вв.: Альманах. — М.: Студия ТРИТЭ: Рос. Архив, 2003. — С. 314—315. — [Т. XII].
10
Милостивый Государь Александр Николаевич!
Июля 25/6 Августа, тотчас после отправления к Вашему Превосходительству письма, в котором отвечал я о получении мною от Вас выписки на счет намерения Caracelli, поехал я в Баден.
Там провел я более двух недель, в продолжение которых иногда приезжал на несколько часов в Вену, для справок об успехах, какие по тому же предмету могла делать Австрийская тайная полиция или наше посольство.
В Бадене в продолжение нынешнего лета пребывали до 4 т(ысяч) посетителей. С начала Мая до настоящих дней со вниманием перебрал я подробно все списки приезжавших на воды, не упуская их виду всех соображений на счет паспортов, страны каждого посетителя, фамилий, времени приезда и проч., и проч. Потом с утра до ночи видел, где только возможно, всю теперешнюю публику, не оставляя без точного исследования ни одного человека, который казался мне хоть сколько-нибудь подозрительным или даже двусмысленным. Я знаю теперь все лица в Бадене наизусть и потому отвечаю смело, что там по сию минуту не было и нет Caracelli или его сообщников. Уверенность, с которой могу я говорить об этом, подтверждена третьего дня очень любопытным сведением, полученным мною через князя Горчакова, и которое спешу я донести в ответ на поручение графа Александра Христофоровича.
Caracelli пробирается, сколько известно, точно в Россию, но не через Баден, а Тироль, другие южные провинции Австрии и Венгрию. Нет сомнения, что он предпримет это путешествие под подложным именем, вероятно, какого-нибудь ремесленника или негоцианта. Он высокого роста, сухощав, очень смугл, barbe en collier, moustache pendante cheveux bruns*, когда улыбается, то по щеке от края губ означается особенная черта. Это, конечно, величайшая тайна, ибо Caracelli чрезвычайно осторожен и малейшая явность разыскивания его следов может испортить все дело.
Курьер, возвратившийся два дня тому назад из Карлсбада от Посла, привез известие, что Его Высокопревосходительство говорил об этом предмете с князем Меттернихом сей час после получения сведения, доставленного мне Вашим Превосходительством; до того времени Его Светлости, по-видимому, еще не было известно предприятие Caracelli.
Я передал также без замедления существо этого дела в bureau, в котором считаюсь я у князя Меттерниха, для принятия мер по тайной полиции, и теперь очень осторожно устроено все, чтобы схватить Caracelli, как скоро покажется он где бы то ни было в Австрийских владениях. Между тем однако я со своей стороны не оставлю и Бадена без внимания.
Вот все, что я имею сообщить об этом деле. Августа 5/17 по почте через Радзивиллов отправил я к Вашему Превосходительству ноту о Молдавии и Валахии. Тогда еще не известно было, что инженерный генерал-лейтенант Дене так скоро отправится из Вены в Варшаву. Он едет туда завтра, и через него, с другими депешами Посольства, я имею честь препроводить это письмо. Означенные в списке о Молдавии и Валахии Hormosaky, Rosetti и Furlandi сегодня, по распоряжению австрийского правительства, будут арестованы. Очень легко случиться может, что эта записка придет несколькими днями после моего письма; впрочем, в ней нет ничего особенно важного или требующего строго исполнения.
Прося засвидетельствовать мое глубочайшее почтение графу Александру Христофоровичу, с совершенною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства, Милостивый Государь, покорнейшим слугою
Яков Озерецковский
Вена, Августа 8/20 1836

В пользу создания ЦРУ говорили и еще свежие воспоминания о неожиданном нападении японцев на Перл-Харбор в декабре 1941 года. Как заявляли некоторые, было бы тогда централизованное разведывательное агентство, то раннее предупреждение смогло бы загодя дойти до президента и катастрофа была бы предотвращена. Другие утверждали, что «сейчас, когда на планете возникают зловещие коммунистические угрозы, потребность в организации такого рода стала еще сильнее».
Некоторые опасения относительно того, что новая организация может в общих чертах походить на «американское гестапо», не пользовались большой поддержкой – отчасти потому, что созданная структура не имела полномочий полиции, суда, правоохранительных органов и функций обеспечения безопасности на территории страны. Следует сказать, что первоначально тайные операции не входили в задачу ЦРУ; оно скорее занималось сбором и оценкой информации из разных источников, а также выполнением специфических задач, поставленных только что созданным Советом национальной безопасности США. Вскоре, однако, послышались требования поставить ЦРУ эту дополнительную задачу. Так, министр обороны в администрации Трумэна Джеймс Форрестол утверждал, что советские тайные операции за рубежом не должны оставаться без ответных мер США, ему вторил руководитель штаба планирования политики Джордж Кеннан: «местные антикоммунистические элементы в подвергнутых опасности странах свободного мира» должны получать тайную поддержку от правительства США. И хотя в своих мемуарах Трумэн упоминал о его личной неприязни к «операциям плаща и кинжала» в мирное время, это прямо противоречит свидетельствам истории – тайные операции США родились в период его пребывания на посту президента, и на решении об их проведении стоит его подпись.

Последний председатель КГБ СССР Владимир Крючков. Фото РИА Новости

«Особые отношения», сложившиеся в годы мировой войны между США и Великобританией, затронули и сферу послевоенной разведки. Для англичан приоритетом стало заключение соглашения между ЦРУ и СИС, их секретной службой – аналогично действовавшему во время войны соглашению между американским Управлением стратегических служб и британскими СИС и УСО (Управление специальных операций). Как стало известно широкой публике только в 2010 году, в развитие этого соглашения, где американцы чаще оказывались в положении пытливых учеников, стороны договорились воздерживаться от шпионажа против друг друга и не вербовать граждан своих стран без взаимного согласия. После того как к этой договоренности присоединились Канада, Австралия и Новая Зеландия, эта группа получила название «Клуб «Пять глаз».
Естественно, между службами двух стран не могло не быть определенных нестыковок. Так, после 1945 года англичане объединили СИС и УСО, сосредоточив разведку и тайные операции в одних руках, у американцев же тайные операции только частично были возложены на ЦРУ, потребовалось несколько лет на выправление этой ситуации. Другой момент в партнерстве двух стран касался радиоразведки. Как ясно продемонстрировал успех проводимого во время Второй мировой войны проекта «Ультра» (перехват и дешифровка немецких радиосообщений), британская разведка показала себя в лучшем виде, однако после создания в США в 1952 году Агентства национальной безопасности (АНБ), получавшего при администрации Эйзенхауэра немереные деньги и полную поддержку, радиоразведку в западном мире возглавили американцы. Переживаемые Британией послевоенные экономические трудности не дали англичанам инвестировать в современную связь, которая требовала все больших денег. С другой стороны, громадный технический аппарат, находившийся в распоряжении АНБ (штаб-квартира в Форт-Мид, штат Мэриленд), намеревался перехватывать все советские радиопередачи – от обычных широковещательных программ в советских республиках до каждого сообщения, отправляемого в посольство за рубежом, и радиообмен в сетях воинских частей, включая их связь на учениях.
Между двумя союзниками была еще одна разница. В то время как американцы почти все свое внимание сосредоточили на холодной войне и советском блоке, англичанам пришлось заниматься и другим чрезвычайно важным для них делом – обеспечением максимальных интересов метрополии в связи с начавшимся развалом британской империи.
В Федеративной Республике Германии возникновение организованной внешней разведки было связано преимущественно с усилиями Рейнхарда Гелена. В годы Второй мировой войны он руководил разведывательным подразделением «Иностранные армии Востока» (ИАВ). Уволенный в отставку в апреле 1945 года за реалистичные доклады о катастрофическом положении Германии перед лицом советского наступления, Гелен был убежден, что его стране – несмотря на поражение в войне и с учетом искусственности альянса антифашистских союзников – в ближайшем будущем предстоит сыграть важную роль в мировых делах. Он решил подстраховаться и спрятал весь архив ИАВ, переснятый на микропленку, в 50 водонепроницаемых бочках в Баварии. На тот момент американцы так мало знали о Советском Союзе, что Гелену, который формально подлежал наказанию за военные преступления, было нетрудно убедить их в своей полезности и восстановить свое бывшее подразделение как оперативный отдел разведки Сухопутных войск США (кодовое наименование RUSTY). Кроме того, он предложил план создания разведывательной сети в Восточной Европе, поскольку в ходе отступления вермахта там остались некоторые агенты ИАВ.
«Организация Гелена» начала набор сотрудников осенью 1946 года и вскоре обзавелась постоянной базой в Пуллахе под Мюнхеном. В июле 1949 года ЦРУ официально взяло «Организацию Гелена» под свой контроль (кодовое название ZIPPER), а в апреле 1956 года, переиграв своих основных конкурентов и пережив горячие политические дебаты, Гелен дождался исполнения своего желания – на основе его организации была создана Федеральная служба разведки (BND). Гелен продержался на должности руководителя BND до 1968 года, умудрившись устоять на своем посту даже после катастрофического случая с агентом КГБ Гансом Фельфе, который, став в BND начальником отдела контрразведки по советскому направлению, сумел провалить всю агентурную сеть в Восточной Европе. После ухода Гелена слежку внутри страны передали в Федеральное ведомство по защите конституции (BfV), было резко сокращено использование сотрудников, имевших нацистское прошлое, и начата новая программа радиоразведки. Новое руководство BND расширило контакты с секретными службами дружественных стран и изменило вектор направленности своей деятельности, ранее почти целиком направленный в сторону Восточной Европы и ГДР в особенности, на мир в целом.
В соседней Франции, приходившей в себя после неразберихи конца войны и первых послевоенных месяцев, предпринимались попытки создать новую службу внешней разведки. В ноябре 1944 года Главное управление специальных служб (детище «Свободной Франции» де Голля) стало Главным управлением изучения и исследования, одной из задач которого был сбор информации за рубежом. Переименованная в 1946 года в Службу внешней документации и контрразведки (SDECE), она первоначально подчинялась министру обороны, однако после громкого скандала была переподчинена непосредственно премьер-министру. В 1981 году Служба была переименована в Главное управление внешней безопасности (DGSE).
В МВД Франции имелись три отдельные организации, связанные с разведкой; одно из них, Управление по контролю за территорией (DST), очень скоро заняло доминирующие позиции относительно своих конкурентов, что, однако, не исключило стычки с SDECE, которую возмутила передача в пользу DST некоторых контрразведывательных функций от сухопутных войск. В самом DST случались жаркие личные столкновения и стычки между бывшими военнослужащими и гражданскими сотрудниками, между бывшими чиновниками правительства Виши и теми, кто предпочел бегство в Лондон, а также между сторонниками де Голля и традиционными социалистами.

Уильям Колби, директор Центральной разведки США (1973–1976). Фото с сайта www.cia.gov

Однако для спецслужб Франции наибольшую проблему представляли намерения компартии страны захватить власть. Пытаясь сыграть на факте значительного вклада компартии в борьбу французского Сопротивления, ее лидеры в 1944 году планировали захват власти в ходе «национального восстания», однако в силу многих факторов посчитали этот вариант неприемлемым и остановились на тактике легального просачивания в обширную государственную администрацию. Поскольку вооруженные силы, полиция и секретные службы рассматривались ими как основное препятствие для достижения успеха, основное внимание было уделено именно им. Последовала мощная поддержка со стороны Москвы – резидентура КГБ в Париже на тот момент имела больше агентов, чем любая другая резидентура в Западной Европе на протяжении большего периода холодной войны. Дополнительные трудности для спецслужб создавал и тот факт, что до 1947 года коммунисты имели поддержку четверти избирателей страны и занимали министерские посты в правительстве.
По большому счету SDECE чувствовала себя изолированной как дома, так и за границей. Внутри страны организация вызывала резкую критику французской компартии, которая приравнивала ее к гестапо и называла «государством в государстве», с другой же стороны Ла-Манша недоверие к французам, пассивно капитулировавшим в 1940 году, имело глубокие корни как в британской разведке, так и у населения в целом. С началом переговоров о будущей организации НАТО англичане специально предупредили американцев об опасностях предоставления французам деликатной информации. Вместе с тем ЦРУ рассматривало Францию как открытое поле боя, которое нельзя оставить просто так. В дополнение к открытой помощи, предоставляемой по плану Маршала (а Франция была вторым после Англии крупнейшим получателем американской помощи), через Американскую федерацию труда туда активно вкачивались так называемые «средства, не подлежащие отчетности». Подобная тайная помощь имела целью создать для рабочих независимую альтернативу в противовес контролируемой СССР Всемирной федерации профсоюзов.
Через полтора месяца после провозглашения в мае 1948 года независимости Израиля первый премьер-министр страны Давид Бен-Гурион принял решение о роспуске Национальной информационной службы SHAI (разведывательная служба в составе боевой сионистской организации HAGANA, созданной еще в 1940 году и действовавшей на подмандатной Великобритании территории Палестины) и распределении ее функций среди нескольких независимых служб. Помимо разведывательной службы Генерального штаба появились два новых органа – Политическое управление (в составе МИДа) и Служба общей безопасности. Последняя отвечала за безопасность внутри страны и больше известна по аббревиатуре ШАБАК или ШИНБЕТ. Внутренние дрязги и перетасовки среди израильских разведчиков на этом не закончились и привели в марте 1951 года к упразднению Политического управления и созданию новой организации – Института координирования (Ha Mossad le Teum). Еще через десять лет она стала называться Институт разведки и специальных задач (Ha Mossad le Modin ule-Tafradim Meyuhadim).
Еще в первый год существования Моссад его тогдашний руководитель Реувен Шилоах установил конфиденциальные контакты с ЦРУ. Шилоах считал своей важнейшей задачей отход Израиля от просоветской позиции и максимальное сближение с одной из стран Запада. Американцы поначалу были весьма скептичны и осторожны в отношении государства, провозгласившего себя социалистическим и занятого созданием киббуцев, кроме того, они опасались испортить отношения с арабскими странами региона. Однако предложение, которое сделали как Шилоах, так и Бен-Гурион, относительно того, что Израиль может предоставить важнейшую и самую свежую информацию о СССР и странах Восточной Европы, стало решающим для руководства ЦРУ. Обозначенная как операция BALSAM, эта информация добывалась путем опроса вновь прибывающих иммигрантов из стран за железным занавесом и охватывала широчайший круг тем, которые иммигранты знали по опыту повседневной жизни. В 1956 году уважение ЦРУ к своим израильским коллегам поднялось на новую высоту – тогда Моссад передал им полный текст секретного доклада Никиты Хрущева на XX съезде партии. Сменивший Шилоаха в 1952 году Иссер Харель оставил примечательный след в истории службы. При нем высшим приоритетом стало напичкивание шпионами арабских столиц, откуда те могли бы передавать устойчивый поток информации в Тель-Авив. Кроме того, он обеспечивал безопасность при переброске 80 тыс. марокканских евреев в Израиль после окончания французского колониального господства в этой африканской стране в 1956 году. Наибольшую известность, однако, Харель получил за другую операцию – похищение в мае 1960 года в Буэнос-Айресе нацистского преступника Адольфа Эйхмана и его доставку в суд в Иерусалиме. В мае 1965 года Моссад провел еще одну карательную операцию против нацистских преступников, на этот раз в Бразилии и Уругвае, открыто казнив известного латвийского авиатора Герберта Цукурса, получившего в годы мировой войны прозвище «рижский мясник». На листке бумаги, прикрепленном к его груди, было написано: «Те, кто никогда не забудет».
В 1957 году, за 8 лет до оформления официальных дипломатических отношений между Израилем и ФРГ, Харель принял предложение Гелена об установлении тайных связей с BND, посчитав, что интересы безопасности его страны перевешивают любые эмоциональные или этические соображения. Гелен гарантировал израильтянам свободу действий на западногерманской территории, а также знакомство с выдержками из докладов, которые его служба ежедневно представляла в аппарат канцлера. Офицеры же BND стали частыми гостями в Тель-Авиве, где участвовали в опросе иммигрантов из Советского Союза и стран Восточной Европы.

«Организация Гелена» положила начало формированию германской внешней разведки. Фото из книги Magnus Pohl. Fremde Heere Ost. Hitlers militarische Feindaufklarung. 2012

С поражением Японии во Второй мировой войне сотрудники разведки оказались наравне с военнослужащими, повсеместно дискредитированными и взятыми на учет оккупационными властями. Различные правительственные учреждения стали очень медленно возрождаться. Агентство расследований общественной безопасности (PSIA), возникшее в 1952 году с окончанием оккупации, стало чистейшим порождением холодной войны. Став в конце концов крупнейшей гражданской разведывательной службой в стране, оно имело в качестве основной задачи контроль над деятельностью компартии Японии. Позднее задачу расширили, и под такой же контроль попали различные группы правого толка и иностранные подрывные элементы. Полномочия PSIA можно сравнить с полномочиями американского ФБР или британской МИ-5, хотя у Агентства не было обязанностей полиции на арест и обязательное расследование. Обратим внимание и на имевшийся в аппарате премьер-министра Отдел разведывательных исследований, который в некоторых отношениях напоминал американское ЦРУ, но был значительно ограничен во влиянии в связи со своим небольшим размером и отсутствием ресурсов.
Военная разведка страны в период холодной войны занималась преимущественно радиоперехватом; сбор и анализ большинства данных внешней разведки выполнялся в раздутых бюрократических структурах полиции, МИДа и министерства труда и промышленности.
Разведывательный аппарат Китайской Народной Республики сформировался на подконтрольных Мао Цзедуну территориях еще до захвата коммунистами материкового Китая и образования КНР в октябре 1949 года. Ключевой фигурой в этом процессе являлся Кан Шэн, сын состоятельных землевладельцев, который, будучи студентом в Шанхае, стал в 1924 году заниматься коммунистической деятельностью. Он поддерживал тесную связь с НКВД и особенности сталинских чисток знал из первых уст; позднее он пробыл на политической учебе в Москве четыре года и стал ключевой фигурой ближнего круга соратников Мао. В 1938 году он был назначен начальником вновь созданного Управления социальных отношений, что серьезно укрепило его позиции. Целью создания Управления было слияние трех прежних служб, имевших примерно одинаковые задачи, в единое целое. Управление имело большие полномочия и вскоре стало безжалостным инструментом в руках Кан Шэна, который к тому же был назначен руководителем военной разведки. В напряженной атмосфере чрезвычайной нестабильности основными задачами Кан Шэна являлись борьба с враждебным гоминданом и отрядами японских спецслужб, действовавшими на всей территории Китая.
В 1945 году Кан Шэн был снят с обеих должностей и назначен на менее значимые посты. Однако его бесспорное влияние в сферах разведки и безопасности продолжало ощущаться еще несколько десятилетий, и не только благодаря его многочисленным выдвиженцам, но и жестким методам и инструкциям, им подписанным. Имя Кан Шэна также напрямую связывают с началом так называемой культурной революции, поскольку именно он запустил в действие обширную самодостаточную систему травли, которая выискивала тех, кого Кан Шэн окрестил «ренегатами», «агентами врага» и «предателями».
В октябре 1949 года было создано новое учреждение, Министерство общественной безопасности, которое взяло на себя многие функции Управления социальных отношений, сделав упор на контроль внутренней безопасности; Управление, со своей стороны, продолжало сбор разведывательной информации за рубежом. После этого были и другие реорганизации, из которых самым значительным явилось создание в июне 1983 года Министерства государственной безопасности (ГУАНЬБУ) – исключительно гражданское учреждение разведки. Применительно к периоду холодной войны интересно отметить, что китайцы проявляли гораздо меньший интерес к глобальному балансу сил по сравнению с государствами, имевшими обширные военные обязательства, вроде СССР или США. Внимание китайских спецслужб было сосредоточено преимущественно на внутренней и региональной стабильности (особо выделим Тайвань и Тибет) и получении передовой научной и технической информации.
Были и другие несовпадения. Для действий за рубежом ГУАНЬБУ избрало тактику действий через многочисленные группы этнических китайцев, проживающих или путешествующих за рубежом. Видимым отличием от практики западных и советских спецслужб является и малое количество свидетельств об использовании приемов, бывших в ходу во времена холодной войны, – тайных встречах, тайниках и воздушной разведке. Предпочтение отдавалось отработке личных и персональных контактов и постепенному накапливанию требуемой информации.
В последнее время, к большому разочарованию западной контрразведки, отмечено мало фактов бегства из спецслужб Китая, посему все труднее уверенно судить о происходящих в них внутренних подвижках. 

Книга "Дезинформация" рассказывает о том, как советские спецслужбы организовывали кампанию дискредитации неугодных им лидеров (например, папы Пия XII), внедрялись во Всемирный совет Церквей и другие респектабельные организации, разжигали антиамериканизм в мусульманском мире и с конца 60-х годов вдохновляли терроризм на Ближнем Востоке, пропагандируя антисемитизм. Любопытная деталь: глава КГБ Юрий Андропов распорядился перевести на арабский язык и распространять знаменитую фальшивку – "Протоколы сионских мудрецов". "Для Андропова исламский мир был чашкой Петри, в которой КГБ мог выпестовать вирусный штамм ненависти к Америке из бактерии марксизма-ленинизма".
Генерал Пачепа вспоминает разговор с генерал-полковником Александром Сахаровским, который на протяжении 15 лет возглавлял советскую внешнюю разведку – Первое главное управление КГБ, и приводит его слова: "В сегодняшнем мире, когда ядерная бомба сделала использование военной силы устаревшим, терроризм должен стать нашим главным оружием". В 1968–78 годах румынские службы безопасности, создававшиеся под надзором Сахаровского, еженедельно отправляли два грузовых самолета с оружием палестинским террористам в Ливан. В архивах Штази (Министерства государственной безопасности ГДР) есть документ об отправке в Ливан только в одном 1983 году автоматов Калашникова и боеприпасов к ним на почти два миллиона долларов. Коммунистическая Чехословакия направила 1000 тонн взрывчатки Семтекс исламским террористам – этого, пишет Пачепа, хватило бы на 150 лет.
По плану, разработанному на Лубянке, террористы начали захват самолетов: в течение одного только 1969 года Организация Освобождения Палестины, получавшая деньги от советских спецслужб, захватила 82 самолета. Генерал Пачепа вспоминает, как в 1971 году генерал Сахаровский показал ему в своем кабинете карту, утыканную красными флажками. Каждый флаг обозначал захваченный самолет. "Это мое изобретение", – похвастался Сахаровский.


Генерал КГБ Александр Сахаровский (1909-1983) решил победить "американский сионизм"

"Дезинформация" – книга не только об СССР. В главе "Времена Путина" говорится о том, как с приходом к власти выходцев из КГБ в России начались политические репрессии, воскресла шпиономания и поднялась волна антиамериканизма. В главе "Империя КГБ" Ион Пачепа вновь цитирует генерала Сахаровского, убеждавшего его, что госбезопасность "обеспечивала жизнеспособность России в течение 500 лет и неизбежно выиграет войну против нашего главного врага – американского сионизма". Автор книги "Дезинформация" приходит к такому выводу: "Варварский КГБ, за время своего правления уничтоживший 20 миллионов человек в своей стране и еще 70 миллионов во всем коммунистическом мире, не только выжил, но и превратил современную Россию в первую в мировой истории диктатуру, которой управляет госбезопасность. Если во времена холодной войны КГБ был государством в государстве, то теперь он стал самим государством, а Путин оказался богатейшим человеком не только в России, но и во всей Европе". По мнению генерала Пачепы, в арабском мире Кремль продолжает ту же политику, что и во времена Андропова – поддерживает радикальные и террористические группировки. В то время как США объявили войну терроризму после 11 сентября 2001 года, Москва делает все, чтобы поддерживать антиамериканизм в Европе, вдохновляя через своих агентов левые движения на акции протеста против политики США.

Перед выходом русского издания книги "Дезинформация" Ион Михай Пачепа ответил на вопросы Радио Свобода:
– Можно ли проследить связь между группировками исламских террористов, которые в советское время поощрял КГБ, и сегодняшним кризисом на Ближнем Востоке?
– Разумеется. Сегодняшний международный терроризм был зачат на Лубянке после шестидневной войны. В ходе этой войны Израиль унизил двух самых важных союзников СССР на Ближнем Востоке. В те времена власти этих двух стран подчинялись советникам из советского руководства и разведки. В наши времена Кремль обращается ко всему разведывательному сообществу бывшего советского блока, с тем чтобы оно оказывало тайную поддержку огромной правительственной программе по восстановлению советского престижа.
– Почему, на ваш взгляд, Путин решил начать военную операцию в Сирии?
Сегодняшний международный терроризм был зачат на Лубянке после шестидневной войны
– Хафез Асад был советской марионеткой. В те годы, когда я принадлежал к высшему эшелону сообщества КГБ, асадовская Сирия управлялась советниками из СССР. После смерти Асада в июне 2000 года его сын Башар занял место отца после безальтернативных выборов в советском духе. "Выборы" Асада состоялись через несколько месяцев после того, как Путин был внедрен в Кремль в результате дворцового переворота, проведенного КГБ/ФСБ. Вскоре после этого Башар Асад стал такой же кремлевской марионеткой. В обмен на это он получал военную помощь Москвы. В ходе войны 2006 года между Израилем и группировкой "Хезболла" против Израиля применялись автоматы Калашникова, установки залпового огня, изготовленные с российской помощью ракеты "Фаджр-1" и "Фаджр-3", самоходные противотанковые ракетные комплексы AT-5 и "Корнет" российского производства. Устаревшие виды российского оружия пользуются большим успехом у террористов во всем мире, и "плохие парни" прекрасно знают, где их раздобыть. В ящиках с оружием, брошенных "Хезболлой", была маркировка: "Заказчик: Министерство обороны Сирии. Поставщик: Тульское КБ Приборостроения".
– Должен ли Запад сотрудничать с Россией в борьбе с ИГИЛ?
– Можно заключить пакт и с самим дьяволом для того, чтобы побороть своего худшего врага. Теракты в Париже и в российском самолете в Египте, произошедшие в течение двух недель, вполне могут создать новый союз в духе Второй мировой войны. Согласно немецкому репортеру Юргену Тоденхоферу, который успешно проник в ИГИЛ, эта террористическая организация намерена овладеть ядерным оружием и провести "величайшую религиозную чистку в истории"...

По просьбе Радио Свобода о связи террористов, воспитанных Андроповым, и ИГИЛ размышляет Сергей Жирнов, бывший сотрудник КГБ и СВР, а ныне политический эмигрант, живущий в Париже:
– Как мне кажется, нынешние террористы являются не столько наследниками своих предшественников, порожденных, отобранных, воспитанных, вооруженных и натренированных в наших спецлагерях, сколько их условным перерождением. Так же как и путинские спецслужбы – перерожденцы КГБ, КПСС и СССР. Старики почти все поумирали, но ностальгия у нас осталась. И комплексы неполноценности. СССР был сверхдержавой, потому что предлагал миру глобальную модель. Проблема нынешней путинской России – у нее нет модели даже для своих граждан. Не то что для мира. В арабский терроризм пришло совсем другое поколение. Они больше не играют в коммунизм и революцию, и даже не делают вид, что играют в наши игры. У них игры свои. ИГ не нужно наших денег. У арабов глобально сейчас больше денег, чем у России. Они заняты самими собой и глобальной стратегией радикального ислама. В их понимании. Сугубо своими проблемами (суниты версус шииты с нефтегазовыми вариациями). Но у нас есть общие "враги" – США и Запад. И Путин пытается играть на этом.
Путинская смычка с современным арабским терроризмом – в цинизме и поиске общих врагов на Западе
А у нас в Кремле, Ясеневе, на Лубянке и в "аквариуме" сидит новое поколение, ностальгирующее по совку и не понимающее, как радикально все поменялось в мире, в геополитических раскладах: Египет предал СССР, слабенький сын Асад пришел вместо сильного отца, погибли старый Ирак Хусейна и Ливия Каддафи – все эти наши бывшие вотчины. Очень существенно поменялись отношения с Израилем. Раньше он был однозначно врагом. Теперь и ни друг, и ни враг. А отсюда изменение отношений с палестинцами. Но главное – больше нет ни СССР, ни коммунизма. Арабский терроризм и угроза ядерного вооружения Ирана позволяют Путину заигрывать с Израилем и продвигать туда свою агентуру.
Поэтому теперь Путин не может им предложить многого. Но сам нуждается в терроризме как факторе международной напряженности. Поэтому я уверен, что у путинского режима сильны нелегальные связи на оперативном уровне (СВР, ГРУ, ФСБ). И у нас есть свой канал внедрения агентуры – Чечня, Татарстан и прочие исламские автономные республики.


Удостоверение Сергея Жирнова

Путин пытается всем этим манипулировать, чтобы оказывать давление на Запад и нефтяных шейхов – наших врагов и конкурентов. Цели и методы наших спецслужб и атмосфера в руководстве разведки сначала после прихода Примакова, а потом и после прихода Путина – все либо осталось прежним, либо постепенно возрождается в старом варианте. И путинская смычка с современным арабским терроризмом – в цинизме и поиске общих врагов на Западе. По принципу: чем сильнее мутить там воду, тем проще с Западом вести переговоры с позиции силы.
Путину довольно хорошо удается манипулировать не глобальным терроризмом, как это было при Андропове, а отдельными группами. И даже просто самому проводить свои акции под их флагом. И таскать каштаны из огня на Западе. Каждый раз, когда падают его акции среди цивилизованных государств, странным образом активизируется террористическая деятельность против Запада, что толкает Путина в его объятия. Схема проста до безобразия, но сработала с Бушем-младшим, а теперь – с Олландом и Обамой.

Вообще сейчас стало больше провалов?
Это трудно сказать: стало больше провалов или мы стали быстрее о них узнавать. Мы часто совершаем ошибку, начиная экстраполировать провалы на всю деятельность разведки. Но проблема в том, что о провалах разведки известно, а о том, что она делает успешно, не знает никто. На самом деле, провалы были всегда, равно как всегда были перебежчики. Кстати, их было довольно много и в ГРУ, и в ПГУ. Более того, там их было на порядок больше, чем во всех остальных советских организациях и министерствах.
Это объясняется тем, что они обладают ценной информацией и постоянно бывают за границей, где легче установить контакт с западными спецслужбами?
Совершенно верно. К тому же они обладают специальными знаниями о том, как обманывать не только противника, но и свое руководство.
Условно в работе разведки можно выделить два направления: «лоббирование» политики России, куда входят агенты влияния и «активные мероприятия», и собственно шпионаж. Какому направлению уделялось больше внимания в советское время, и какому сейчас?
Первое направление тоже существовало в советское время. Сначала это был отдел по подготовке дезинформации, который затем был преобразован в службу А, то есть службу «активных мероприятий». В советское время они использовали в основном издательство «Прогресс» и агентство печати «Новости». Другое дело, что сейчас это стало делаться активнее. Мы видим, что RT находится за рубежом, тогда как в советское время агентство печати «Новости» сидело в Москве.
Впрочем, в советское время они тоже были довольно активны. К примеру, на наши деньги разведка сама открывала или поддерживала уже существующие на Западе коммунистические газеты. Бывали случаи, когда советские агенты из числа граждан западных стран открывали у себя на родине на деньги русской разведки газету и печатали там статьи вроде «Советский Союз глазами западного человека», создавая иллюзию того, что люди на Западе положительно осмысляют СССР.



«Мы сами создавали неофашистов»
Получается, советская разведка все же больше уделяла внимания создания положительного имиджа Советского Союза? Вмешательство в американские выборы показало, что современные российские «тролли» часто даже не пытаются продвигать образ России. Напротив, они выступают «под чужим флагом» и стараются в первую очередь посеять раскол в американском обществе, даже не упоминая Россию.
На самом деле, цель дестабилизации Запада была и при КГБ. У ПГУ КГБ в этом смысле было два направления «активных мероприятий»: продвижение позитивного образа Советского Союза и коммунистической идеи и в то же время «гадости» внутри западных стран. Именно поэтому КГБ поддерживал секретные связи со всеми экстремистскими организациями и партиями, и даже с террористами на Ближнем Востоке. Порой мы сами создавали такие группы, когда нам было это нужно. Например, когда мы не могли куда-то «влезть», мы создавали неофашистские или исламистские группы. Словом, КГБ использовало все, что могло помешать нормальному существованию наших «врагов-капиталистов».
Бывало такое, что КГБ в желании испортить жизнь другим забывал даже об интересах своей страны?
Нет, тогда такого не было. Тогда оба направления работали на равноправной основе. Другое дело, что сейчас в действиях российской разведки появилась наглость. В советское время мы никогда не решились бы влезть, допустим, в американские или французские выборы. Мы могли нагадить по мелочам, опубликовать какой-то компромат, но никогда не заходили так далеко. Я думаю, что сейчас их цель даже не столько испортить жизнь Западу, сколько обострить вражду с ним для «внутреннего потребления». Возьмем, допустим, историю со Скрипалями – ведь это было заготовлено специально перед выборами Путина.
И еще один момент. Конечно, мы не можем сравнить бюджеты разведки тогда и сейчас – эти данные засекречены. Но есть объективные вещи, которые видно невооруженным глазом, достаточно посмотреть на фотографии аэрофотосъемки Академии внешней разведки (основной факультет) и аэрофотосъемку Ясенево. На одной из площадок там размещаются оперативники, а вторая площадка – это технические здания. Так вот, количество зданий для оперативников увеличилось практически в два раза по сравнению с Советским Союзом, тогда как Россия по количеству населения – вдвое меньше СССР. Таким образом, шпионская деятельность России возросла примерно в четыре раза.


Сергей Жирнов с легендой советской разведки Юрием Дроздовым

Классический шпионаж еще сохранился, или его место полностью заняли «активные мероприятия»?
Безусловно, сохранился. Важно понимать, что Путин довольно специфический человек, можно сказать, маньяк. Он никому не верит на слово и не верит ни одному сказанному или напечатанному слову. Он способен поверить только секретной информации. Условно говоря, ему нужно, чтобы ему привезли копии документов со стола того или иного западного президента. Со времен службы в КГБ у него осталась задача получения документальной секретной информации из кабинетов ведущих политиков мира.

Полюбить страну-противника
Ваша история весьма необычна. Будучи разведчиком, вы параллельно выступали с передачами на советском телевидении. Но ведь люди на Западе должны были понимать, что человек может добиться такого успеха в СССР, только если у него есть какие-то связи с власть предержащими. Не обязательно с разведкой, конечно, но все же это было показателем, что вы не чуждый режиму человек. Насколько вам доверяли за рубежом?
Особых проблем с доверием не было. Дело в том, что я служил в разведке в период горбачевской перестройки. В то время подозрения западного истеблишмента в отношении людей, имеющих связи с какими-либо группами российских элит, полностью исчезли. Напротив, на Западе активно принимали таких людей. Более того, если вы принадлежите к элите, или у вас есть связи «наверху», это значит, что вы владеете информацией. Если же вы просто радикальный оппозиционер, чаще всего это означает, что вы ничего не знаете, у вас нет никаких перспектив, и с вами не о чем разговаривать.



Вообще многие в разведке в последние годы Советского Союза были настроены диссидентски, и во многом поэтому офицеры бежали оттуда на запад. Работая с западной информацией, они быстрее, чем все остальные, узнавали правду. Разведка всегда была самым диссидентствующим подразделением внутри КГБ. Кроме этого, работая со страной противника, вы начинаете ее изучать, узнаете ее ближе, и потом бывает так, что вы просто не можете переступить через себя, чтобы сделать какую-то гадость этой стране.
Разведка всегда была самым диссидентствующим подразделением внутри КГБ.
То есть возможны случаи, когда разведчик приезжает на задание в какую-то страну и влюбляется в нее?
Такое бывало нередко.

И суровое чекистское сердце было способно растаять перед чужой страной?
Шпионаж – это специфическая деятельность. Вас заставляют постоянно лгать, и одновременно с этим говорят, что для того, чтобы выведать секреты противника, нужно его узнать изнутри. Таким образом, его нужно понять и даже полюбить. Как правило, все разведчики любят ту страну, в которой они работают, и на определенном этапе эта любовь может перейти границы. У меня, например, это было именно так. Могу привести конкретный случай. Я работал с одним источником информации и случайно узнал, что он находится в близкой связи с «Национальным фронтом» Жана-Мари Ле Пена. Когда этот человек приезжал в СССР, он пытался встретиться с партийными деятелями, и даже газета «Правда» написала о нем заметку. Я подготовил руководству большую справку о том, кто это такой, объяснив, что он убежденный фашист. Я имел в виду, что мы ни в коем случае не должны работать с фашистом.
Однако в центре моя информация прошла на «ура». Руководством тот факт, что этот человек близок к фашистам, был воспринят исключительно в положительном плане. Мне сказали, что мы, наоборот, должны работать с фашистами, поскольку он явно должен был выступать против режима Миттерана, который тогда был у власти. Фашисты воспринимались как наши соратники. Я не мог этого принять.

Секс, шантаж, идея или деньги?
Если немного поговорить о тактиках шпионажа: в шпионских фильмах мы видим обилие секса и шантажа. Насколько часто это используется в реальности? Как вербуют людей?
В кино такие приемы используются чаще, чем в реальной жизни. В разведке понимают, что человек, которого держат шантажом, испытывает огромный дискомфорт, и всегда будет стараться освободиться от крючка, на котором он сидит. Может дойти до того, что он просто покончит жизнь самоубийством, устав находиться в таком тяжелом психологическом состоянии. Всегда намного успешнее те люди, которые работают на какой-то позитивной основе – идеология или деньги. Это будет работать лучше, чем любой компромат.
Кого было больше: тех, кто работал за идею или за деньги?
В советское время было больше тех, кто работал за идею. Здесь была другая проблема. Человек на идеологической основе шел на контакт с советской разведкой, но затем он должен был научиться скрывать свои коммунистические убеждения, потому что иначе он не смог бы устроиться на работу. Сейчас, я думаю, большинство работает за деньги.
Возвращаясь к недавно опубликованному в Великобритании докладу. По мнению некоторых россиян, половина из них – информаторы, по мнению разведчиков, шпионажем занимается около 500 человек. Как по-вашему, насколько точны эти цифры?
На самом деле, я почти полностью согласен с его выводами. Что касается 200 человек кураторов, многие удивляются, откуда они взялись, тем более когда 23 дипломата уже были высланы. Однако в докладе сказано, что в эту цифру входят не только люди, проживающие в Англии, но и те, кто периодически приезжает из Москвы, так что эти 200 человек вполне могут существовать. Соответственно, у них вполне могут быть 500 агентов. То, что у оперативника на связи могут быть 2-3 агента, – вполне нормальное соотношение.
Что касается «стукачей» в российской диаспоре и ее количества, сюда тоже входят не только постоянно проживающие люди, но и те, кто постоянно приезжает и выезжает. По поводу подозрений про «половину информаторов» – я бы согласился с немного другой формулировкой. В Лондоне живет достаточно мало россиян, которые никогда не выезжали в Россию. […] Если у человека в России есть бизнес или семья, он зависит от власти. Это значит, что если во время очередного визита домой к кому-то из этих людей подойдут сотрудники ФСБ и зададут им пару вопросов, они, скорее всего, не пойдут на конфликт и ответят им. 
Если у человека в России есть бизнес или семья, он зависит от власти. Это значит, что если во время очередного визита домой к кому-то из эмигрантов подойдут сотрудники ФСБ и зададут им пару вопросов, они, скорее всего, ответят. В такой зоне потенциального риска находится до половины наших эмигрантов.
Таким образом, конечно, нельзя назвать этих людей профессиональными осведомителями. Скорее, можно сказать, что они находятся в зоне риска, что российские спецслужбы могут задать им вопросы, и они не решатся не ответить на них. Я бы согласился, что в такой зоне потенциального риска находится до половины наших эмигрантов.
К тому же важно разделять разведку и контрразведку. Штат контрразведки в России возрос еще больше, чем разведки. Именно в их функции входит слежка за своими гражданами, в том числе проживающими за рубежом. Если для КГБ была приоритетом внешняя разведка, то приоритет Путина – это внутренняя безопасность, куда входит и работа с диаспорой за рубежом, и тем более отслеживание русских диссидентов в диаспоре.
Как вы думаете, научились ли западные спецслужбы бороться против российской «гибридной войны»?
На самом деле они могут работать профессионально, но проблема западных спецслужб немного в другом. В том же самом докладе Henry Jackson Society британцы приводят статистику о том, сколько человек работает у них в разведке и в контрразведке: 16 тысяч. Им противостоит ФСБ, в котором служит 380 тысяч человек, ГРУ, в котором 400 тысяч человек, и СВР, в котором 15 тысяч человек*. У западных спецслужб банально не хватает ресурсов. Во Франции, допустим, главной угрозой считается исламский терроризм, и противостояние путинскому шпионажу отходит на второй план.
Ксения Кириллова. Фото из архива Сергея Жирнова

*В докладе HJS называются несколько иные, но похожие цифры: от 280 до 480 тысяч человек в ГРУ, 387 тысяч человек в ФСБ, 13 тысяч человек в СВР. Составитель ссылается на данные, предоставленные Виктором Мадейрой, историком спецслужб и экспертом Institute for Statecraft.

КГБ VS ПАПЫ РИМСКОГО
Противодействуя папской угрозе, КГБ организовал пропагандистские компании в странах Восточного блока, акцент в которых делался на то, что действия Ватикана подрывают традиционные католические доктрину и практику. Польская служба безопасности через собственных агентов в Ватикане пыталась посеять там внутренние разногласия и убедить папу поддержать международную разрядку. К неприятному удивлению как КГБ, так и польской службы безопасности, с подъемом в июне 1980 года в Гданьске независимого профсоюза «Солидарность» под руководством 37-летнего электрика Леха Валенсы в стране возник новый очаг разногласий. Более того, получившая через два месяца формальное признание польского правительства (при незаметной, но безусловной поддержке папы) «Солидарность» стала рассматриваться в Москве как «легализация антисоциалистической оппозиции» и как самая острая угроза со времен Пражской весны 1968 года.
Разведывательная служба ГДР, ближайшего на западе соседа Польши, скрупулезно отслеживала ситуацию у поляков и гордилась своими источниками информации в окружении Валенсы и в среде ведущего интеллектуала-диссидента Адама Михника. Восточные немцы первым делом выдворили из ГДР всех приглашенных польских гастарбайтеров, создали в штабе МГБ и в провинциальных управлениях вдоль уже закрытой границы с Польшей специальные рабочие группы. Их главной задачей являлась оценка поддержки, получаемой «Солидарностью» из-за рубежа. Наибольшую угрозу представляли два источника – польская служба радио «Свободная Европа», чьи передачи покрывали почти половину взрослого населения Польши, и издаваемый в Париже эмигрантский журнал «Культура» – самое читаемое издание на польском языке, где обсуждались стратегия и тактика оппозиции. К 1980 году спецслужбы ГДР начали контратаку, издавая искаженные экземпляры подпольной литературы, фабрикуя клеветнические слухи о руководителях «Солидарности» и письма с утверждениями о том, что изгнанные из страны активисты профсоюза ведут на Западе чересчур роскошный образ жизни.
В середине мая 1981 года молодой турок Агджа на площади святого Петра в Риме стрелял в папу Ионна Павла II и едва не убил его. Покушавшийся вроде бы имел связи с болгарской разведкой, однако мучивший Запад настоятельный вопрос о советской причастности к этому делу еще требовал ответа. Твердо убежденные в том, что без КГБ здесь не обошлось, руководители американских спецслужб провели выматывающее расследование, причем с презумпцией советской вины, однако не смогли отыскать ни одного серьезного доказательства.
В опубликованном в 1985 году аналитическом докладе ЦРУ вопрос был оставлен открытым – как «один из величайших оставшихся секретов холодной войны». Много позже бывшие сотрудники КГБ СССР также не имели единого мнения в этом вопросе – некоторые считали, что подобное безрассудное дело никогда не рассматривалось всерьез, однако другие полагали его вполне возможным. С другой стороны, пришедшее в начале 1990-х годов к власти в Болгарии демократическое правительство изучило 124 тома сохранившихся секретных документов по этому делу и не нашло убедительных доказательств соучастия страны в этом покушении.

В ПОЛЬШЕ
Москва тем временем продолжала гневаться по поводу кажущегося бездействия польского правительства на фоне все более крепнущей «Солидарности». Наконец в декабре 1981 года, после более чем годового жесткого давления со стороны СССР, включавшего угрозу военной интервенции, генерал Войцех Ярузельский, бывший министр обороны, возглавил Военный совет национального спасения и ввел в Польше военное положение. Этот вариант более других устраивал Москву. Были арестованы высшие руководители «Солидарности» и несколько тысяч других граждан, введены ограничения на использование всех видов связи, под контроль военных перешли ключевые отрасли промышленности, а в каждом крупном городе был введен комендантский час от заката до рассвета. Ярузельский приписал основной успех операции польской службе безопасности, которая глубоко проникла в оппозицию и добыла информацию, необходимую для «нейтрализации противника самыми быстрыми методами».

Центральное разведывательное управление США – крупнейшая спецслужба в мире.  Фото Reuters

Валенса продолжал оставаться главной целью службы безопасности, которая в сфабрикованных материалах пыталась представить его алчным и сквернословящим растратчиком. После конфискации самодельных печатных станков и закрытия радиостанций «Солидарности» ничего не оставалось, как уйти в подполье и начинать с нуля. В сентябре 1982 года ЦРУ получило указание обеспечить тайную поддержку запрещенного профсоюза. Эта мера обосновывалась тем, что запрещенная организация, ранее действовавшая легально, обладает значительным психологическим преимуществом перед любым диссидентским движением, никогда не выбирающимся из тени. Большинство деталей этой программы тайной помощи до сих окружены тайной, поскольку ни один из бывших активистов «Солидарности» не рассказал, что происходило в действительности, да и ЦРУ не дало внятных объяснений.
Самым хитроумным примером шпионского оборудования, разработанного ЦРУ и переданного полякам, являлся, вероятно, телевизионный передатчик ограниченной дальности действия. Он был способен на несколько минут «подавить» государственную телевизионную программу и оказаться в эфире. При использовании в часы пикового просмотра (например, между таймами футбольного матча) это устройство затемняло экран обычного телевизора и выводило на него логотип «Солидарности» вместе с каким-нибудь броским призывом, после чего следовала просьба к зрителям – как знак поддержки – быстро включить и выключить свет в их квартирах. Из ставших известными тайных мероприятий ЦРУ стоит упомянуть и организацию подпольных каналов для переправки в страну денег, оборудования для связи и множительной техники.
По мере нарастания накала холодной войны по нескольким направлениям руководство КГБ пришло к заключению, что США и Запад в целом делают подготовительные ходы для начала внезапного ядерного нападения. На совещании в Москве в мае 1981 года Андропов объявил о беспрецедентном шаге – новой разведывательной операции высшего приоритета, которая будет проводиться КГБ совместно с ГРУ Генерального штаба. Имевшая кодовое название РЯН («Ракетно-ядерное нападение») операция преследовала цель собрать максимум военно-стратегической информации, подтверждающей текущую ядерную угрозу, исходившую от США и НАТО. Следует отметить, что некоторые ведущие эксперты КГБ по Америке, в число которых входил и британский перебежчик Дональд Маклин, не разделяли страхов Андропова, однако их сомнения не были услышаны. Когда в 1982 году Андропов сменил Брежнева в качестве нового советского лидера, его мнение относительно намерений США стало еще более жестким, особенно в отношении Рональда Рейгана, которого он считал экстремальным и непредсказуемым авантюристом.

КОРЕЙСКИЙ «БОИНГ»
В сентябре 1983 года США развязали глобальную кампанию по дискредитации Советского Союза в связи с уничтожением в советском воздушном пространстве южнокорейского «Боинга-747». Напомним, что следовавший по маршруту Нью-Йорк–Сеул рейс КАЛ-007 якобы «сбился» с маршрута на несколько сот километров и вошел в воздушное пространство СССР. Экипаж самолета не отреагировал на сигналы, поданные советскими перехватчиками ПВО, был ими атакован и сбит. На состоявшейся затем пресс-конференции начальник Генерального штаба Николай Огарков назвал это нарушение советского воздушного пространства «тщательно спланированной разведывательной операцией». Американцы назвали уничтожение самолета «варварским актом» со стороны общества, в котором не уважают права человека и человеческую жизнь. Президент Рейган выступил с обращением к стране, представив записи перехвата переговоров советских летчиков с землей до и после пуска ракет. На следующий день представитель США в ООН Джин Киркпатрик процитировала для Генеральной ассамблеи еще более длительные выдержки из материалов радиоперехвата. Отметая эти утверждения как «империалистическую пропаганду», Андропов твердо стоял на своем – США виновны в «спланированной американскими спецслужбами коварной провокации с южнокорейским самолетом».

Лех Валенса и созданное им движение «Солидарность» были проектом ЦРУ. Фото из Национального архива Нидерландов

Быстро нарастающая напряженность между СССР и США достигла своего пика в опасном эпизоде, который, в отличие от случившегося ранее Карибского кризиса, малоизвестен общественности. Обычно советская разведка тщательно отслеживала крупномасштабные учения НАТО в Европе, рассматривая их как «репетицию» вероятной войны. Проведенные в ноябре 1983 года в Европе учения НАТО «Умелый стрелок» (ABLE ARCHER) особенно насторожили советскую разведку тем, что они значительно отличались от предыдущих аналогичных учений. И хотя в ходе учений не производилось реальное перемещение войск или ядерного оружия, радиосообщения измененной формы в военных радиосетях и режим радиомолчания на некоторых базах наводили советских аналитиков на вывод о факте перевода американских сил в повышенную готовность. Опасаясь, что реальный обратный отсчет времени на начало ядерной войны уже начался, КГБ и ГРУ приказали своим резидентурам в столицах стран НАТО и Японии тщательно изучить «всю политическую, военную и разведывательную деятельность, которая могла бы свидетельствовать о подготовке к мобилизации». В перечне первоочередных вопросов были и такие: появлялись ли на улицах большие группы солдат или вооруженных полицейских? Была ли перевезена в более удаленное место британская королевская семья?
Когда через девять дней учения закончились, тревога, которую испытывала советская разведка, стала постепенно сходить на нет, особенно в связи с последующим прибытием в Западную Европу американских крылатых ракет и ракет «Першинг-II». В последующие семь лет был продолжен сбор информации по РЯН, которая каждые полгода докладывалась кремлевскому руководству. ЦРУ крайне неверно истолковывало ход мыслей советских руководителей, считая все это политической игрой, однако британский агент полковник КГБ Олег Гордиевский рассказал Маргарет Тэтчер о реальности московского «видения апокалипсиса», та поделилась услышанным с американцами. Для Рейгана, осознавшего глубину советских опасений, это означало фундаментальную переориентацию американской политики в отношении СССР. Одной из подгрупп Группы планирования национальной безопасности была поставлена четкая задача развеять советские опасения о первом ядерном ударе, а сам Рейган в начале 1984 года выступил с необычайно примирительной речью, призывая к «серьезному и конструктивному» диалогу с Москвой. После бегства Гордиевского из СССР в 1985 году изменник встречался с Рейганом в Овальном кабинете Белого дома и получил личную благодарность президента США за ранее переданную информацию из лагеря противника.

АМЕРИКА
В начальные годы администрации Рейгана Латинская Америка вернулась в список приоритетов внешней политики США. В июле 1979 года Сандинистский фронт национального освобождения (СФНО) организовал мятеж и сместил диктатора Никарагуа Самосу. В вопросах тактики и снабжения оружием сандинисты получали значительную помощь от кубинских спецслужб. Быстрая победа СФНО застала врасплох как ЦРУ, так и КГБ, который вскоре направил в эту страну 70 советников и организовал никарагуанскую школу государственной безопасности. С одобрения Фиделя Кастро следующей целью революционеров стал репрессивный военный режим в Сальвадоре.
Президент Рейган, знакомый с данными разведки о размахе советской экспансии в Западном полушарии, отказался от военной интервенции в этом регионе в пользу более осторожной тайной помощи мятежникам, противостоящим сандинистам и сальвадорским революционерам. Конгресс одобрил помощь, включая отправку советников ЦРУ и создание баз контрас в Гондурасе и Коста-Рике. К концу 1983 года антисандинистские силы насчитывали 6 тыс. бойцов, которые организовали несколько крупных наступлений, вызвав явную озабоченность у командования сандинистской армии.
Тем временем в США набирала силу оппозиция этому тайному финансированию. Когда в американской прессе появилась новость о прямой причастности ЦРУ к минированию никарагуанских портов, в результате чего шесть иностранных судов, включая советский танкер, получили повреждения, разразился скандал. Палата представителей Конгресса запретила выделение средств ЦРУ, Министерству обороны или другой организации, причастной к разведке, для проведения «военных или полувоенных операций в Никарагуа». Президент Рейган и директор Центральной разведки Кейси страстно хотели удержать контрас на плаву, поэтому в поисках средств обратились к иностранным источникам (так, Саудовская Аравия дала в общей сложности 32 млн долл.). Ответственность за эту тайную деятельность также перешла от ЦРУ к Совету национальной безопасности и его сотруднику Оливеру Норту, подполковнику морской пехоты.
На фоне событий в Латинской Америке очередной головной болью для администрации США стал кризис в Ливане, где проиранской группировкой «Хезболла» были похищены девять американцев, включая резидента ЦРУ в Бейруте. Соблазненный возможностью их спасения с помощью малоизвестной группы иранских «умеренных» Рейган выполнил требование этой группы и согласился на продажу Израилем Ирану около 2 тыс. противотанковых ракет американского производства, хотя тогдашний Иран подпадал под американский запрет на продажу американского же оружия как государство-спонсор международного терроризма. Норт придумал план по использованию прибыли от продажи ракет Ирану для финансирования контрас и пошел на создание организации, независимой от правительства, но занимающейся тайными операциями, нередко в сотрудничестве с официальными лицами США. Когда это просочилось в газеты, пытавшаяся все скрыть администрация Рейгана оказалась в серьезнейшем кризисе, и даже контрас от усилий Норта достались лишь минимальные деньги. Получившие серьезное пропагандистское преимущество сандинисты продолжали неумелое управление экономикой страны и, пытаясь покончить с насилием в стране, согласились на мирный план, предложенный президентом Коста-Рики, проиграв в конце концов выборы в пользу широкой коалиции оппозиционных групп.

ЕВРОПЕЙСКИЙ ТЕРРОРИЗМ
Терзавшая Европу в 1970-х годах проблема терроризма отнюдь не исчезла в 1980-х. Ранним утром 5 апреля 1986 года в дискотеке La Belle в Западном Берлине, популярном месте отдыха служивших в этом городе американских военных, взорвалась бомба, убив двух американских военнослужащих и турецкую женщину, было ранено более 200 человек. Анализ материалов радиоперехвата, сделанный американцами, позволяет сделать вывод, что взрыв был заказан Триполи и практически осуществлен посольством Ливии в Восточном Берлине. Случившееся подтолкнуло Рейгана к приказу бомбить военные цели в Ливии, включая жилой городок лидера страны полковника Каддафи, которого считали спонсором международного терроризма.
США позднее обвинили Восточную Германию и Советский Союз в том, что они могли предотвратить этот теракт, но предпочли не делать этого. Хотя ранее Москва и начала несколько отходить от Каддафи, заключенное до этого соглашение по разведке и безопасности закрепило рабочие отношения между двумя странами. СССР осуществлял крупные поставки вооружения Ливии, а КГБ производил обучение ливийских офицеров разведки в Институте имени Андропова – своем основном учебном заведении. Ливия, в свою очередь, делилась важной информацией по Египту, Израилю и Северной Африке. После взрыва в дискотеке La Belle Восточная Германия не приняла никаких мер против ливийской резидентуры в Восточном Берлине, ограничившись, по распоряжению лидера ГДР Эриха Хонеккера, лишь «дружескими и товарищескими переговорами».
Несмотря на массу срочных и не очень срочных текущих проблем, для ЦРУ самой важной задачей всегда была оценка военной угрозы, которую представлял Советский Союз. Осенью 1976 года совет по внешней разведке при президенте озаботился тем, что появилось явное несоответствие между оценками СССР, сделанными ЦРУ, и некоторыми солидными свидетельствами, которые попали в распоряжение этого совета. После того как председатель совета предложил провести «конкурентный анализ», только что назначенный на должность директора Центральной разведки Джордж Буш-старший дал согласие на создание «Группы Б», в которую вошли эксперты со стороны, получившие тот же исходный материал для анализа, что и специалисты «Группы А», состоявшей из специалистов ЦРУ. В своем безнадежно пессимистичном докладе «Группа Б» констатировала, что Советы не привержены – как было принято считать – взаимному сдерживанию и стратегии сокращения вооружений, а убеждены в том, что превосходящая военная сила может «заставить Запад отступить или быть использованной для выигрыша военного противоборства на любом уровне».
Другими словами, движимый идеологией противник полагал, что ядерную войну можно выиграть. И хотя этот вывод подвергся серьезной критике со стороны политиков и СМИ, ЦРУ начало пересматривать некоторые свои оценки советских намерений. Последующие руководители ЦРУ продолжили практику консультаций с независимыми экспертами, а члены «Группы Б» спустя четыре года заняли влиятельные посты в администрации Рейгана, упорствуя в том, что для достижения реалистичного понимания Советов США надо стремиться к военному превосходству, а не просто к паритету. 

Чехия и Словакия
В связи с несколькими скандалами, случившимися в ходе ранее проводимых проверок на связь с органами безопасности, Федеральное собрание Чехословакии в октябре 1991 года приняло закон «О люстрации» (от латинского слова lustratio – «очищение через жертву»). Он применялся к разным категориям граждан, которые в социалистической Чехословакии тем или иным образом были связаны с деятельностью спецслужб. Вместо их уголовного преследования закон вводил пятилетний запрет на занятие большинства правительственных или военных должностей. Забавно, что он не запрещал участия в выборах в парламент страны. Те, кто противился люстрации, называли ее «инквизицией» и формой «нарушения закона». Президент Вацлав Гавел пытался внести в законодательство поправку, которая препятствовала бы навешиванию коллективных ярлыков, однако большинство законодателей выказали мало интереса к его начинанию.
После того как в январе 1993 года федерация распалась на два независимых государства, Чешскую Республику и Словакию, различия в подходах к своему недавнему прошлому проявились еще сильнее. Словаки, менее критически относившиеся к своему коммунистическому прошлому, противились исполнению закона «О люстрации» и отказались продлевать его после истечения пятилетнего срока действия закона. В Чешской Республике, наоборот, закон продлевался дважды, и в обоих случаях пересиливал вето, накладываемое на него президентом Гавелом. С момента введения закона и до 2005 года Министерство внутренних дел выдало 451 тыс. свидетельств о люстрации, из которых всего два с небольшим процента документов содержали упоминание о коллаборационизме в прошлом. Чешская Республика также обеспечила своим гражданам больший доступ к документам StB (Чехословацкая служба безопасности и разведки), представив в электронном виде 4 млн страниц документов в хранилище в Пардубице, и попыталась наказать большее количество должностных лиц бывшего коммунистического режима. В 1992 году Высший военный суд признал Алоиза Лоренца, последнего руководителя StB, в злоупотреблении служебным положением, однако после распада федерации он скрылся в своей родной Словакии, где получил только 15 месяцев тюрьмы условно.
В двух новых государствах появились свои специальные службы. В Чешской Республике помимо двух служб, имевшихся в вооруженных силах, были созданы Информационная служба безопасности (BIS) и Бюро по иностранным контактам и информации (UZSI). BIS, ведшая контрразведывательную работу внутри страны, сосредоточила внимание на деятельности иностранных разведок внутри страны; среди ее успехов в середине 1990-х годов был перехват незаконных поставок чешского оружия в Иран и Боснию, и 3 кг урана-235 советского производства. Кроме того, BIS «накрыла» слет русских мафиози в одном из пражских ресторанов. UZSI, служба внешней разведки, начинала свою деятельность с набора свежего персонала и анализа доступных открытых источников. Ее первым директором стал давний друг-диссидент Гавела Ольдрых Черны, ранее подвизавшийся в киноиндустрии. Твердый англофил, он попросил англичан компенсировать его неопытность в этой области и завел тесную дружбу с генеральным директором британской MI6. Новые чешские офицеры разведки проходили у англичан полевую подготовку, а ЦРУ снабжало их современными средствами связи. Любопытно, что когда США и Англия попросили правительство Гавела отозвать из этих стран нелегалов, внедренных еще во времена социалистической Чехословакии, чешские власти ответили отказом, объяснив его тем, что эти никогда не задействованные «спящие агенты» не нанесли никакого вреда.
Словакия пошла своим путем, создав единую организацию – Словацкую информационную службу – SIS, которая вскоре приобрела черты политической полиции в руках автократичного премьер-министра Владимира Мечиара. Одним из руководителей SIS был Иван Лекса, сын одного из министров прежнего коммунистического правительства, сотрудничавший, как и его отец, с StB. Когда Лекса руководил секретной службой, произошло не только расхождение интересов в области разведки с другими странами НАТО, но и становление России как основного иностранного партнера. Согласно официальной договоренности, русские готовили офицеров SIS не только на своих объектах в России, но и на словацкой территории. Одним из самых нелепых дел SIS, пожалуй, было похищение сына словацкого президента Михала Ковача, политического противника Мечиара. Брошенный в синяках и без сознания в собственной машине близ австрийского полицейского участка, Ковач-младший выдержал испытание, а его отец отказался уйти со своего поста. Правительство Мечиара ответило тем, что выдвинуло надуманное обвинение в самопохищении. Уверенная победа оппозиции на выборах 1998 года привела к уходу Лексы и Мечиара из власти и осторожно начала долгую и запоздалую реформу SIS. Некоторым аналитикам это напомнило события 1989 года, поскольку и в этом случае, и тогда, десять лет назад, покидающие секретную службу офицеры, многие из которых были ветеранами StB, стали немедленно целиком уничтожать свои личные дела.

Польша
Распад польской службы безопасности начался в середине 1989 года после поражения на выборах польской Компартии. В апреле следующего года парламент страны, в котором верховодила «Солидарность», одобрил создание новой структуры – Министерства защиты государства – UOP, которое наследовало документы и другую собственность своего предшественника. По не виданному никем и никогда правилу бывшие сотрудники бывшей службы безопасности могли быть вновь приняты на службу при условии прохождения ими проверки на районном уровне. На проверке выяснялось, нарушал ли проверяемый закон, пренебрегал ли правами человека и получал ли личную выгоду от своей должности. Из общего количества подавших заявление в UOP было принято около 4000 человек, дальнейшего изучения принятых не проводилось из-за боязни потерять нужных профессионалов. UOP было запрещено отслеживать деятельность оппозиционных политических групп, для ведения слежки, в свою очередь, требовалось решение суда. Главной задачей UOP стала борьба с терроризмом и организованной преступностью. Польское руководство крайне долго не желало вводить закон о люстрации. Только в 1997 году был принят закон, по которому все чиновники на выборных государственных должностях, члены органов судебной власти и руководители СМИ должны были публично заявить о степени своей личной причастности к сотрудничеству с бывшей службой безопасности в период с 1944 по 1990 год. Только неправдивое заявление, степень искренности которого определялась специальным судом по люстрации, имевшим доступ к архивам спецслужбы, вызывало десятилетний запрет на занятие профессиональной деятельностью. Из примерно 23 тыс. человек, прошедших эту процедуру, всего несколько десятков человек сделали фальшивые заявления. Принятая в 2006 году более строгая версия закона о люстрации была на следующий год отклонена конституционным судом страны. Что касается простых поляков, то тем из них, которые не являлись очевидными жертвами коммунистического правления, доступ к ограниченному количеству сохранившихся документов прежней службы безопасности был отказан.

Служба внешней разведки унаследовала от Первого главного управления КГБ и штаб-квартиру "Лес" в Ясеневе. Фото Алексея Савельева

Венгрия
В Венгрии медленный и обговариваемый отход от коммунистического правления наложил отпечаток на то, что происходило после 1990 года. На состоявшихся ранее переговорах оппозиции с руководством страны не было достигнуто никакого соглашения относительно преемника AVH – коммунистического аппарата безопасности. Вскоре стало ясно, что он не отошел от старых методов и собирал информацию по группам оппозиции, которые рассматривались как «враждебные», это шло вразрез с измененной конституцией, подтверждающей многопартийность. Как мера воздействия, в AVH было расформировано управление, занимавшееся репрессиями внутри страны (Главное управление III/III), других структурных изменений не было. Наконец, в 1995 году в стране законодательно были учреждены два новых гражданских органа – Управление национальной безопасности (NBH) и Служба национальной безопасности (NBSzSz). NBH отвечало за добывание и обработку информации, собираемой в стране и за рубежом, а NBSzSz обеспечивала безопасность внутри страны и охрану правительственных чиновников как внутри страны, так и за границей. После всеобщих выборов 1990 года понадобилось еще четыре года на то, чтобы был принят запоздалый и сильно размытый закон о люстрации, по которому все общественные деятели, принесшие присягу парламенту или президенту, подвергались проверке по архивным данным бывшей секретной службы. Если выяснялось, что некто сотрудничал ранее с AVH или фашистской партией ARROW CROSS, то он мог спокойно уволиться со своего поста без опасения публичной огласки. Закон не предусматривал обязательного увольнения человека, с которого сорвана маска.
Эта ограниченная прозрачность отражала общий настрой страны, которая предпочла не подвергать переэкзаменовке недавнее прошлое, а стремиться к большему экономическому процветанию.

Болгария
В Болгарии годы переходного периода также не способствовали открытому расследованию проступков коммунистического режима. Политическая неразбериха привела к череде слабых правительств и перечеркнула попытки узаконить люстрацию. У населения страны росло недоверие ко всему происходящему, поскольку многие наблюдали свидетельства того, что распущенный аппарат госбезопасности в действительности не был деполитизирован. Более того, используя свои связи и специальные знания, бывшие офицеры безопасности стали находить доходные должности в частном секторе, или организуя собственные фирмы, или поступая в те, которые уже были созданы бывшими партийными аппаратчиками, и налаживать тесные связи с организованной преступностью.

Румыния
То, что ни одна другая страна Восточной Европы не имела более высокого процента соотношения численности компартии ко всему населению страны, представляло дополнительные трудности для Румынии после ее бурной революции 1989 года. Оставаясь, по сути, тем, кем они были ранее, многие граждане все же просто вступали в правящий Фронт национального спасения. Последовали суды над 11 генералами из службы безопасности и милиции, их обвиняли в попытке подавить революцию. В случае с Юлианом Владом, бывшим руководителем СЕКУРИТАТЕ, тюремный срок в девять лет закончился в 1994 году ранним помилованием. Учитывая выдающуюся роль, сыгранную службой безопасности в ведении внешней торговли, бывшие офицеры СЕКУРИТАТЕ, подобно их коллегам в соседней Болгарии, не испытывали трудностей для проникновения в частный сектор. Вдобавок они заняли ключевые посты в правительственном аппарате, особенно на дипломатической службе и в министерстве внешней торговли. После роспуска СЕКУРИТАТЕ были созданы новые структуры безопасности и разведки, всего девять различных агентств, ядром которых стали прежние управления и службы. Для большинства румын подобное дробление представлялось не более чем простой уловкой, призванной создать для иностранцев более демократический имидж страны и повысить тем самым шансы Румынии на прием в Евросоюз и НАТО. Самым крупным из новых агентств являлась SRI, румынская служба безопасности. Ее первый директор Михай Караман передал французской службе безопасности копию досье на бывшего министра обороны, члена социалистической партии Франции Шарля Арну (псевдоним АНДРЭ). Арну стал первым в западной демократии членом кабинета министров, разоблаченный как платный агент восточноевропейского блока.

СССР–РФ
Как бы ни складывалась в переходный период последующая судьба бывших спецслужб бывшего Восточного блока, главным вопросом для Запада оставалось будущее его самого грозного противника, КГБ, особенно в свете провала путча сторонников твердой линии в августе 1991 года. Борьба между Михаилом Горбачевым и Борисом Ельциным продолжалась еще около четырех месяцев, пока в декабре того же года не было объявлено о распаде СССР. Однако к этому времени политические противники сумели договориться о назначении Вадима Бакатина новым главой сил безопасности. Бакатин хорошо смотрелся на экранах телевизоров, и ему предстояло навести порядок среди своих подчиненных, находившихся в состоянии хаоса и неопределенности. Как писал тогда один из российских журналистов, некоторые деморализованные офицеры КГБ на Лубянке, опасаясь худшего, начали пить водку прямо за своими рабочими столами, вопиющим образом нарушая чекистскую дисциплину. В транслировавшейся по телевидению высокомерной речи Бакатин озвучил свои планы перестройки КГБ на основе законности и соблюдения прав личности, а еще, к ярости своих новых коллег, он сделал подарок Западу, предоставив послу США Роберту Страуссу образцы современного электронного подслушивающего оборудования, ранее установленного в здании американского посольства, и схемы его расположения. Деятельность Бакатина как последнего председателя КГБ вскоре закончилась, впоследствии он признавался, что ему больше всего мешали отсутствие преданных и одинаково мыслящих с ним помощников, переоценка своих сил и провал попытки оживить организацию талантливыми администраторами, взятыми со стороны. КГБ никак нельзя считать умирающим, заявил Бакатин на конференции в 1993 году, хотя миф о его невидимости рухнул.
С провозглашением самостоятельности России у Ельцина появилась свобода рук для создания собственной структуры безопасности, и в начале 1992 года возникли пять отдельных агентств, выполнявших задачи исчезнувшего КГБ. Самое крупное из них, Министерство безопасности, вобрало в себя не менее 17 основных подразделений своего предшественника, и имело в качестве основной задачи контрразведывательную деятельность. Возглавил Министерство давний сторонник Ельцина генерал-полковник Виктор Баранников, который сразу же столкнулся с растущей угрозой терроризма со стороны этнических сепаратистов, расползанием организованной преступности, деморализованностью подчиненного ему личного состава низшего звена и проникновением спецслужб Запада во все сферы российской жизни.
Баранников был снят с должности в июле 1993 года за якобы плохое руководство при отражении нападения на российских пограничников в Таджикистане и за нарушение «этических норм». В конце того же года Ельцин объявил о создании еще одного агентства – Федеральной службы контрразведки (ФСК), обосновывая этот шаг тем, что вся система безопасности с 1917 года по настоящее время оставалась нереформированной, а предыдущие изменения были преимущественно поверхностными и косметическими.
Созданная в период после исчезновения КГБ и реорганизации прежней службы безопасности Служба внешней разведки (СВР) явилась прямым продолжением Первого главного управления КГБ и унаследовала от него ту же штаб-квартиру – «Лес» в Ясеневе. Руководителем СВР стал государственный деятель с академической репутацией Евгений Примаков. Примаков был достаточно известен на Западе, в мае 1991 года он был в Вашингтоне по поручению Горбачева и вызвал некоторое неприятие со стороны Роберта Гейтса, который вскоре стал директором Центральной разведки. По мнению Гейтса, едва ли можно было найти человека, «персонально более неприветливого или значительно менее квалифицированного». В июне 1993 года Примаков снова приезжал в Вашингтон для встречи с директором ЦРУ Джеймсом Вулси, с которым он обсуждал вопросы распространения ядерного оружия, терроризма и торговли наркотиками. Через два месяца уже Вулси прилетал в Москву, где провел переговоры с руководством СВР и Министерства безопасности. Менее известно, что при Примакове были восстановлены связи в области разведки с Пекином, которые с 1959 года находились в плачевном состоянии.
По мере того как неизмеримо большее количество (по сравнению с прежними временами) российских граждан вовлекалось во внешнеэкономическую деятельность, контрразведке Запада становилось все труднее устанавливать различие между действительными шпионами и реальными бизнесменами. Ситуация усугублялась и тем, что много бывших сотрудников КГБ были наняты западными фирмами, искавшими точку опоры в России. Зачастую эти люди не делали секрета из характера своей прежней работы и умели ориентироваться в дебрях российской бюрократии, обычно закрытых для внешних игроков. Определенную проблему представлял и рост числа перебежчиков, поэтому после провала путча 1991 года ЦРУ решило воспользоваться плюсами, которые давала хаотичная ситуация в России, и составило план регулярных вербовок. Впервые с начала холодной войны американские разведчики наслаждались свободой передвижения по Москве и без труда организовывали встречи один на один с потенциальными кандидатами на вербовку. Ситуация выгнала из щелей даже агентов из прошлого – тех, кто был некогда задержан советскими властями, или тех, кто исчез из вида, и теперь надеялся на оплату своих прежних услуг.
В примечательном отходе от прошлых лет СВР при Примакове начала примерять на себя наступательную роль в проведении внешней политики. До этого КГБ всегда признавал верховенство Компартии и никогда не распространял свое мнение как заявления отдельной организации. Однако, по мере того как движение НАТО в Центральную и Восточную Европу стало набирать силу, Примаков выступил с резкой критикой, заявив, что это вызовет озабоченность в российских вооруженных силах и сыграет на руку антизападным силам в России.
Тем временем возникли глубокие сомнения в эффективности ФСК внутри страны, особенно в декабре 1994 года после провала наступления на Грозный, столицу Чечни. На следующий год ФСК превратилась в ФСБ, которой в июле 1998 года стал руководить Владимир Путин, малоизвестный чиновник из Санкт-Петербурга. Скромные исходные данные не помешали Путину сделать быструю карьеру, и всего лишь через год, после того как он возглавил ФСБ, Ельцин назначил его премьер-министром. Перед уходом из ФСБ он сказал своим коллегам: «Несколько лет назад мы пребывали в иллюзии, что у нас нет врагов, и мы дорого заплатили за это».
В конце декабря 1999 года Ельцин неожиданно оставил президентский пост, передав бразды правления Путину – первому офицеру внешней разведки КГБ, ставшему лидером огромной страны. Путин провел ряд мероприятий, направленных на усиление роли ФСБ, в частности вновь ввел погранвойска в состав ФСБ. ФСБ, в свою очередь, обзавелась собственной внешней разведкой, дополненной отделениями в регионах.
В российском обществе, что примечательно, ФСБ приобрела неожиданного и важного союзника. С первых дней прихода большевиков к власти силы безопасности стремились подавить Русскую православную церковь, практиковали вербовку церковных служащих в качестве агентов или информаторов. После распада СССР церковное возрождение стало включать, что удивительно, тесное сближение между ФСБ и лидерами духовенства. В 2002 году служба безопасности даже обзавелась собственной приходской церковью, ею стал восстановленный собор Св. Софии Божьей мудрости XV века, расположенный во внутреннем дворике штаб-квартиры ФСБ на Лубянке (большую часть советского периода он служил складом). При освящении церкви, на котором присутствовали глава ФСБ Николай Патрушев и другие высокопоставленные чиновники, патриарх Алексий II выразил надежду, что церковь поможет офицерам разведки «вести нелегкую работу по обеспечению безопасности страны перед лицом внешних и внутренних недоброжелателей и врагов». Путин, сам исповедующий православие, воздал церкви должное, обратив внимание на ее «особую роль в формировании нашей государственности, нашей культуры, наших моральных принципов». С другой стороны, Путин не делал секрета из своей верности чекистским принципам, помогая вновь установить на Лубянке памятную доску в честь Юрия Андропова, которая из предосторожности была снята офицерами КГБ в тот вечер, когда наэлектризованная толпа свергала с пьедестала статую Феликса Дзержинского. 

Напомним, что разведслужба войск связи Сухопутных войск США (позднее она переросла в Агентство национальной безопасности) с 1943 года перехватывала радиограммы советской дипломатической переписки. Понадобилось три года, чтобы получить читаемый текст радиограмм, и произошло это только из-за того, что советские шифровальщики стали почему-то многократно использовать в принципе не поддающиеся взламыванию одноразовые шифровальные блокноты. Американцы с изумлением увидели, что почти половина переписки посвящена не дипломатическим, а шпионским делам.
Советское проникновение в практически каждое более-менее важное военное или дипломатическое учреждение американского правительства стало фактом, подтвержденным документально. Почти 350 человек, иммигрантов и граждан США, имели тайные связи с советской разведкой, имена почти половины из них удалось узнать, другая половина стала известна по их псевдонимам. Имена более сотни агентов, осевших в других странах Запада, также стали известны (Великобритания присоединилась к проекту «Венона» в конце 1940-х годов). Широкая публика никогда не знала о проекте «Венона», пока в 1995 году ФБР, ЦРУ и АНБ не рассказали о нем в совместном заявлении.
Это был тщательно охраняемый секрет американского правительства, даже президента Трумэна знакомили только с содержанием сообщений, но не раскрывали их источника. ЦРУ было в неведении относительно «Веноны» до 1952 года. Некоторые историки полагают, что холодная война могла развиваться совершенно другим путем, будь «Венона» более известна в свое время, а американский обыватель имел бы более четкое представление о советской угрозе. Проект «Венона» мог повлиять и на судебные процессы над подозреваемыми, включая суд над супругами Розенбергами, представив им решающие свидетельства вины. В реальности же только 15% советских агентов, опознанных по этому проекту, подверглись судебному преследованию, в основном из-за того, что американские спецслужбы опасались скомпрометировать проект в случае предоставления доказательств в открытом суде.
Для текущего времени основной вопрос заключался в том, как США могут адаптироваться к новой эпохе. На церемонии вступления в должность нового директора Центральной разведки Роберта Гейтса в ноябре 1991 года в Лэнгли президент Джордж Буш заявил, что разведывательное сообщество должно измениться «так же быстро и глубоко, как изменился сам мир». Отражая фундаментальный поворот в советско-американских отношениях, Гейтс стал первым директором ЦРУ, который приехал в Москву и побывал в штаб-квартире СВР в Ясеневе. Первый профессиональный аналитик, возглавивший ЦРУ, противник излишней бюрократизации как аналитического, так и оперативного направлений, Гейтс быстро начал программу реформ, создав более дюжины оперативных групп широкого профиля, в которые вошли как сотрудники ЦРУ, так и потребители информации. Они едва успели подготовить свои первые отчеты, как президентские выборы 1992 года положили конец администрации Буша и короткому пребыванию Гейтса на посту Директора центральной разведки.
Для разведки наступил период дрейфа. Проводимые реформы носили специальный характер, в них отсутствовали срочность и широкое стратегическое видение. Новый президент Билл Клинтон мало интересовался разведкой и международными делами, он вскоре отменил ежедневный устный доклад по разведке и общался с новым Директором центральной разведки Джеймсом Вулси исключительно на расстоянии. Несмотря на усилия по привлечению внимания общественности к реальной работе ЦРУ, Вулси стал жертвой скандала с Олдричем Эймсом, долгие годы работавшим на Россию. Его преемник Джон Дейч потребовал и получил статус члена правительства, однако он преуспел еще меньше, и покинул свой пост в 1996 году. Тогдашняя обстановка требовала глубокого изучения и решения новых задач типа борьбы с террористическими группами или предотвращения расползания ядерного оружия. В этой связи действия Дейча вызывали насмешку, поскольку он считал, что вербовка кандидата-иностранца не может состояться, до тех пор пока старшие начальники не одобрят годность кандидатуры в ракурсе прав человека и непричастности к любым уголовным нарушениям. Кроме того, Дейча обвинили в небрежном обращении с информацией о национальной безопасности, хранившейся в его домашнем компьютере.
Помимо быстрой круговерти на самом верху – пять директоров ЦРУ за девять лет – произошло и значительное сокращение численности личного состава, примерно на 25%, от пикового значения приблизительно в 22 тыс. сотрудников в годы президента Рейгана. Серьезно пострадала тайная служба, поскольку много офицеров среднего звена, не видя особых возможностей для служебного роста, предпочли уволиться.
В 1992 году ЦРУ было вынуждено заниматься и проблемами своих сотрудников оперативного управления женского пола, которые за свои достижения по службе не получали того же признания, приходившегося за аналогичные успехи их коллег-мужчин. Руководство ЦРУ к 1995 году урегулировало этот вопрос, что никоим образом не положило конец спорам относительно дискриминации по половому признаку и сексуальным домогательствам.
Критике со стороны подвергалась и входившая в моду в ЦРУ практика «уклонения от риска». В тайной службе, к примеру, отношения между штабными офицерами и офицерами в поле изменились в пользу первых, оставив вторых со значительно сокращенными полномочиями. Как сетовал один офицер-оперативник, «операции, имеющие смысл в поле, т.е. там, где потенциальная выгода перевешивает риск, не имеют смысла в Вашингтоне. Штаб решил говорить первое и последнее слово в операциях».
Это десятилетие дрейфа привело к нежданному концу, вызванному внезапными атаками террористов 11 сентября 2001 года. В телевизионном интервью вскоре после трагедии вице-президент Дик Чейни подчеркнул необходимость «твердых разведывательных программ… чтобы работать с темной стороной. Мы должны тратить время в теневых уголках мира разведки. Многое, что требуется сделать, будет сделано спокойно, без каких-то разговоров, с использованием источников и методов, которые имеются у наших спецслужб». Когда под давлением возникших обстоятельств ЦРУ стало заново обозначать приоритеты, в Лэнгли можно было ощутить сильную волну ностальгии по холодной войне. На прошедших ранее в Сенате слушаниях Джеймс Вулси суммировал эти настроения: «Мы уничтожили большого дракона. А сейчас мы живем в джунглях, кишащих немыслимым разнообразием ядовитых змей. Во многих отношениях за драконом было легче следить». Несколько влиятельных политологов высказались в таком же духе. Биполярный мир с центрами в Вашингтоне и Москве, говорили они, обладал необычайной степенью стабильности и предсказуемости, делая его гораздо более управляемым, чем устрашающая смесь террористических групп и не идущих на компромиссы государств, что сменила его.
С таким мнением можно поспорить, поскольку оно не учитывает многие примечательные характеристики холодной войны. Известно, что тысячи ракет были нацелены на каждого из противников, зачастую в повышенной готовности и всегда с угрозой человеческой ошибки. Стоимость этих вооружений достигала умопомрачительных сумм – более 2 трлн долл. только для американцев.
Конфликт двух несовместимых идеологий в то же время затрагивал самые отдаленные уголки третьего мира, и конечный исход в пользу Запада не был гарантирован. В 1970-х годах по обеим сторонам конфликта росло убеждение в том, что Советы и их союзники, проявляя всевозрастающую уверенность, находятся на подъеме, в то время как Запад поставлен в положение военного и психологического отступления. Видный французский журналист и аналитик Жан-Франсуа Ревель в свое время задавался вопросом: могут ли западные демократии сами по себе создать эффективную защиту от тех, кто стремится к их уничтожению?
Стратегическая разведка помогла обоим противникам в уяснении реальной силы каждой из сторон, позволив отслеживать ядерные ударные силы друг друга и сводя к минимуму неясности и ошибки. Она служила и стабилизирующим фактором в дипломатических переговорах и договорах по контролю над вооружениями.
Споры относительно нужного объема и способов ведения разведки в мирное время неизбежны, однако, как высказался заместитель Директора центральной разведки Вернон Уолтерс, «сжатые расстояния и фактор времени вынуждают принимать решения в гораздо более быстром темпе, чем это было раньше». Такие решения зачастую гораздо сложнее, они более далеко идущие по своим последствиям, что требует максимального объема информации. Поэтому настоятельная необходимость разведки в сегодняшнем мире, полном конфликтов и интриг, даже не подлежит обсуждению. 

Далай-лама XIII, он же Тхуптэн Гьяцо (фото: общественное достояние)

В переводе «на наши деньги», далай-лама для Тибета – монарх с неограниченной властью, но наследование трона идет не по линии кровного родства, а через реинкарнацию, «переселение души». Когда Его Святейшество умирает физически, монахи ищут на тибетских землях ребенка - перерождение ламы, ориентируясь на дату появления на свет и на несколько «испытаний». Например, претендент должен выбрать четки или другую личную вещь далай-ламы из числа точно таких же.
При достижении консенсуса, нового далай-ламу «коронуют», что происходит, как правило, в весьма юном возрасте. В силу этого регенты осуществляли государственное управление Тибетом по 10-15 лет.
Всё то же самое касается и панчен-ламы – следующего по рангу ламы, который при далай-ламе осуществлял функции первого министра и главного советника, получая в распоряжение часть территории страны. Однако в XX веке «лама номер два» превратился в главное оружие китайского правительства в его конфликте с тибетцами.
Так, Панчен-лама IX фактически стал китайским чиновником, покинув родину после налогового конфликта с окружением далай-ламы – того самого Тхуптэна Гьяцо. А его реинкарнация – Панчен-лама X, кандидатура которого была поддержана китайцами в период поиска консенсуса в Лхасе, впоследствии встал на сторону Мао и призвал к оккупации Тибета коммунистами.
Правда, надо понимать, что физическому воплощению панчен-ламы на тот момент было всего 11 лет.
При Далай-ламе XIII тибетцам посчастливилось провозгласить и почти 40 лет удерживать свою независимость в силу того, что он был не ребенком при регенте, а образованным, много путешествовавшим и многое повидавшим политиком. Тхуптэн Гьяцо прекрасно понимал, что китайцы не смирятся с потерей Тибета. Англичан он тоже воспринимал как врагов, а вопрос о русском покровительстве потерял актуальность вскоре после Октябрьской революции.
Советская власть не отказалась от «большой игры» со «столицей мирового империализма» Лондоном и пыталась втянуть Тибет в свою сферу влияния, тем более, что на первом этапе внешнеполитических союзников получалось набрать только на восточном направлении – это упомянутые выше Монголия и Тува. Отсюда и знаменитое обращение Ленина к народам Востока, которое готовил Сталин.
Однако секретный визит военного разведчика Хомутникова в Лхасу для установления дружеских отношений предсказуемо потерпел неудачу именно потому, что Далай-лама XIII был не только политиком, но и духовным лидером. Он знал, что буддисты в Советской России подвергаются преследованиям, а знаменитый дацан Гунзэчойнэй, выстроенный в Петербурге его другом, ламой Агваном Доржиевым, разграблен большевиками, спалившими уникальную библиотеку и витражи художника Рериха.
Отметим, что впоследствии Доржиеву – еще одной важной фигуре «большой игры», работавшей над расширением влияния России в Азии – удалось найти общий язык с Лениным и Луначарским, убедив их, что буддизм не религия, а учение, во многом близкое к коммунизму. Его арестовали только в 1937-м, когда ламе было 85 лет.
Российский писатель Олег Шишкин утверждает, что вскоре после провала миссии Хомутникова ОГПУ Дзержинского предприняло вторую попытку. Под прикрытием экспедиции Николая Рериха в Тибет якобы послали Якова Блюмкина – одного из прототипов Штирлица, который имел задание либо убить нелояльного далай-ламу, либо принудить его к союзничеству против британцев. В итоге экспедицию Рериха даже не пустили в Лхасу, а по вопросу вооружения своей армии ламы скрепя сердце все-таки обратились к Лондону.

Средневековье двадцатого века
Появление у Тибета дееспособной армии, пожалуй, главная реформа Далай-ламы XIII. Он проводил ее с большим трудом – через сопротивление монастырей, но именно военная сила уберегла буддийское государство в ходе войны 1930-1932 годов. Китайцы и впрямь не смирились с потерей Тибета, и на первом этапе кампании им сопутствовал успех, однако войска лам в буквальном смысле спустились с гор, ударили в другом регионе и вынудили китайцев к миру на условиях «ничьей», то есть к возвращению ситуации в довоенные времена. Признания Тибет не получил, но сохранил фактическую независимость.
Несмотря на эту победу, умерший спустя год Тхуптэн Гьяцо транслировал предельно мрачные прогнозы на будущее: 
«Наша система исчезнет без остатка. Собственность всех людей, высоких и низких, будет отобрана, а людей заставят стать рабами. Все живые существа должны будут влачить бесконечные дни страданий и будут пронизаны страхом. Такое время грядет».
Эти слова любят цитировать сторонники свободного Тибета, называя из пророческими. Меж тем это далеко не лучшая речь Далай-ламы XIII. Ее слабость в ключевом противоречии – политический строй Тибета был по сути рабовладельческим. В условиях фактической неволи находилось 90% населения.
Экономика, система права и общественно-политическое устройство «страны чудес» оставались предельно архаичными. Все кормящие ее земли были поделены между государством в лице далай-ламы и панчен-ламы, монастырями и наследственной аристократией, из числа которой в принудительном порядке набирали чиновников.
Отношения между элитами и всеми остальными (то есть крестьянами) строились на том, что земли сдавались населению в аренду для личного пользования – под дом или под хозяйство, а взамен крестьяне несли трудовую и налоговую повинность, не только работая на хозяина в поле или по дому, но и выплачивая ему некую «подать».
Во многом это напоминает российское крепостное право в период рекрутских наборов с поправкой, что забривали в Тибете не только в солдаты, но и в монахи. Однако имелось отличие: безземельные крестьяне были вольны работать где угодно при условии ежегодной уплаты налогов феодалу и государству.
Налоги были специфическими, как и наказания за просрочку. Наибольшую известность приобрел налог на нос и уши, выплачиваемый за всех членов семьи и за скотину. Одной из санкций для должников было сокращение налога на будущий год через ампутацию органа. Возможность избежать этого и других физических наказаний определялась только умением разжалобить – функции полиции и суда осуществляли землевладельцы.   
Пересилить архаику суеверного тибетского общества не смог даже Далай-лама III, чью власть в стране ничто не ограничивало. Начинал он бодро – с появления в столице электричества и телеграфа, с учреждения полиции и гражданских школ. Но вскоре буря поломала ветки священному дереву, что вызвало панику среди населения, а потом по Тибету ударила оспа. Из страха перед возможным бунтом далай-лама был вынужден отказаться от всех своих планов модернизации, сосредоточившись на армии, но после его смерти деградировала и она.
Регенты при Далай-ламе XIV (что жив до сих пор) принадлежали к консервативному большинству Тибета, поэтому помножили на ноль почти все нововведения Гьяцо – от школ до уличных фонарей, оставив только печатные деньги. Это-то и сгубило тибетскую государственность.
Когда в 1950 году армия Мао решила аннексировать Тибет, ее встретили плохо вооруженные отряды с отвратительной с точки зрения современной войны выучкой. Хуже того, по мере продвижения к столице китайские войска активно пополнялись добровольцами из числа тибетцев. Среди них были те, кого принудили прокладывать дороги для военной техники, но щедро заплатили за работу, что было для местных в новинку. Те, кого влекли обиды на знать. И те, кто прислушался к словам 11-летнего панчен-ламы.

«Нет созидания без уничтожения»
То, что правозащитники называют оккупацией, геноцидом и другими преступлениями КНР перед тибетцами, произошло в три этапа.
Первый – это та самая Чамдоская операция 1950 года с предельно красноречивыми потерями: было убито порядка пяти тысяч тибетцев и всего сотня китайских солдат. Не дожидаясь взятия столицы, главнокомандующий тибетской армией Нгапо Нгаванг Джигме выбросил белый флаг и сдался в плен.
Впоследствии он стал высокопоставленным иерархом КНР – руками и глазами компартии в Тибете, а затем и непосредственным главой Тибетского автономного района. Однако государственные почести на похоронах в 2009-м были оказаны бывшему главнокомандующему не только поэтому. Нгапо Нгаванг Джигме выступил посланником Далай-ламы XIV на переговорах с Пекином и подписал соглашение, по которому Тибет, сохранив самостоятельность во внутренних делах, утрачивал свой суверенитет. Полномочий соглашаться на это посланник не имел, а тибетские печати под документом были подделаны китайцами.
Второй этап – это Тибетское восстание, подавленное с особой жесткостью. Китайцы сдержали большую часть обещаний об автономии Тибета, однако это не распространялось на те тибетские земли, которые не попали в состав автономного округа: население там было подвернуто репрессиям, принудительной китаизации и «исправлению через атеизм». Это породило бунты, которые переросли в партизанскую войну, дошедшую в 1959 году до национальной столицы.
На несколько дней Лхаса перешла под контроль восставших, но против артиллерии шансов у них не было. Ответом китайцев стал удар по «гнезду старых порядков» и основе тибетского общества – монастырям. Счет разграбленным, сожженным или просто закрытым шел даже не на сотни – на тысячи.
Оценки жертв сильно разнятся – и именно этим показательны. Обычно «повстанцы» завышают количество убитых и пострадавших от «тоталитарной агрессии», но в случае Тибетского восстания всё наоборот: тибетцы настаивают на 10-15 тысячах погибших и 20 тысячах арестованных, китайская же статистика суммарно включает почти 100 тысяч убитых или взятых под стражу.
Это событие в истории Тибета, как более-менее самостоятельного образования, можно считать последним – именно оно привело к эмиграции далай-ламы и появлению так называемого Тибетского правительства в изгнании.

Панчен-лама X, Мао Дзедун и ныне живущий Далай-лама XIV (фото: REUTERS/David Gray)

Духовный лидер тибетцев Нгагванг Ловзанг Тэнцзин Гьямцхо (таково его полное имя) взошел на престол государственного лидера в 15-летнем возрасте – отстранение регента стало одной из реакций Лхасы на поражение в Чамдоской операции. В силу своих убеждений, он пытался решить дело миром, встречался с Мао и признал прокитайского Панчен-ламу X собственно панчен-ламой, поставив точку в спорах о реинкарнации. Однако восстание (к которому Его Святейшество, кстати сказать, никакого отношения не имел) не оставило далай-ламе выбора – он бежал в Индию, а сотни тысяч последователей устремились за ним.
К настоящему моменту Далай-лама XIV больше не участвует в деятельности правительства в изгнании, не настаивает на независимости своей Родины (только на реальной автономии с соблюдением всех прав буддистов) и высказывает сомнения, что его следующая реинкарнация вообще будет заниматься политикой. Однако он остается для Пекина персоной нон-грата, которая, согласно официальной позиции КНР, плетет интриги с целью раскола страны.
Наконец, третьим этапом стала так называемая культурная революция середины 1960-х годов: в ходе внутрипартийной борьбы за власть Мао сеял хаос, направляя на врагов и их штабы-логова отряды цзаофаней и хунвейбинов – молодых фанатиков из бедных семей. Сейчас тот период в КHР официально считается «смутой», жертвами которой стали миллионы человек и бесчисленные сокровища материальной культуры Китая.
Материальной культуре тибетцев повезло еще меньше – она была уничтожена практически полностью. Целью привезенных из Пекина хунвейбинов и местных школьников, привлеченных к погромам, было уничтожение «четырех пережитков»: старых идей (включая религиозные), старой культуры, привычек и обычаев. То есть всего, что отличало тибетцев – отдельный народ со своим языком, алфавитом, тысячелетней историей и уникальным наследием – даже не от китайцев, а от необразованной коммунистической молодежи из пролетарских семей.
Из почти 6300 монастырей осталось только восемь, остальные были разграблены и разломаны, каждый пятый из 600 тысяч монахов убит, каждый второй из уцелевших изгнан. При этом хунвейбины не видели особой разницы между предметами религиозного культа и орудиями традиционных промыслов, культовыми храмами и постройками времен до нашей эры, книгами и могилами, церемониальными драгоценностями и национальной одеждой – переплавлялось или сжигалось абсолютно всё.
Те немногие произведения тибетского искусства, которые можно будет увидеть в Лхасе после снятия карантина, это либо новодел, либо то, что обнаружили на забытых складах Пекина, на свалках или в земле – несмотря на смертельный риск, монахи пытались спасти хоть что-нибудь.
Всевластие хунвейбинов закончилось лишь через несколько лет, когда они разбились на две группировки, не сумевшие договориться, кто из них больше любит Мао. Поскольку это грозило превращением погромов в полноценную войну, армия взяла Лхасу под контроль. Ее же стараниями уцелели и упомянутые выше восемь храмов. Премьер КНР Чжоу Эньлай имел право накладывать табу на уничтожение особо ценных проявлений «четырех пережитков», но на практике для этого приходилось посылать солдат, а наследие Тибета его интересовало в наименьшей степени.

Слезы тибетских лам
Одна из наиболее известных фотографий времен культурной революции запечатлела молодого человека, стоящего на трибуне возле портрета Мао. Агрессивная толпа тычет пальцами ему в лицо, а сам он молча смотрит куда-то в пол.
Это Панчен-лама X, а то, что происходит с ним, по-китайски называется «пидоухуэй», на тибетском – «тамцинг», а на русский язык четкого перевода не имеет (что-то вроде «сессия борьбы»). Данную репрессивную практику ввел в компартии и в среде хунвейбинов сам Мао. Суть в том, чтобы кричать на человека, унижать его, издеваться и избивать, пока он не «признается» и не «раскается» в своем «преступлении». Чаще всего «тамцинг» проводили на рабочем месте жертвы, иногда на улице, но случалось, что для этого использовали целые стадионы.
Такие акции особенно болезненны для китайцев, в культуре которых важное место занимает то, что мы называем «сохранением лица». Поэтому их запретили вскоре после смерти Мао, как одну из «ошибок» Великого Кормчего, но для панчен-ламы «тамцинг» стал только началом многолетнего кошмара.
Симпатизанты Тибета из числа тех, кого сложно отнести к буддистам, считают Панчен-ламу X предателем. Он был еще совсем ребенком, когда призвал НОАК захватить Лхасу, но к моменту подавления Тибетского восстания и бегства далай-ламы ему уже исполнилось двадцать лет. Занимая весьма высокие посты в китайской иерархии, Панчен-лама X решительно поддержал карательную акцию коммунистов, в благодарность за что его назначили фактическим руководителем Тибета (главой Комитета по подготовке создания автономного района) и отправили в Лхасу. Увиденное там привело ламу в ужас, но Мао, к которому он обратился за помощью, проигнорировал услышанное. Аналогичным образом поступили и другие партийные бонзы.
Так родилась так называемая Петиция 70000 иероглифов – огромных размеров трактат на имя премьера Чжоу Эньлая с критикой политики КНР в Тибете. Итог ее обнародования был предсказуем: панчен-ламу сняли со всех постов, подвергли травле, а в годы культурной революции водили на веревке по Пекину, унижая и избивая. Жизнь ему спас все тот же Чжоу Эньлай, взяв под охрану и отправив в Тибет в камеру-одиночку на десять лет.
Панчен-ламу освободили через два года после смерти Мао, еще через четыре – полностью реабилитировали. За это время он оставил монашество, женился (свадьбу организовала вдова Чжоу Эньлая – денег у богатейшего прежде тибетца не было), вновь занял руководящие посты в партии, но в Тибет вернулся лишь незадолго до смерти, чтобы перезахоронить останки других панчен-лам из разрушенных хунвейбинами святилищ.
Прибыв на родину, Панчен-лама X произнес речь, которую считают квинтэссенцией оценки китайского присутствия в Тибете:
«Благодаря освобождению, безусловно, имело место развитие, но цена, заплаченная за это развитие, была больше, чем выгоды».
Через пять дней 51-летний лама умер. Официально – от разрыва сердца, но китайские диссиденты и Тибетское правительство в изгнании убеждены, что он был отравлен: такой стала реакция компартии на его речь и на возвращение в проблемный регион.
Рожденный примерно в тот же день Гедун Чокьи Ньима – следующая реинкарнация панчен-ламы – был взят под стражу в шестилетнем возрасте и в прямом смысле слова спрятан китайским правительством. Единственное официальное заявление о его судьбе, распространенное Пекином пять лет назад, гласит:
«Перевоплощение панчен-ламы... в настоящее время получает образование, живет нормальной жизнью, растет здоровым и не желает, чтобы его беспокоили».
Собственно, это пожелание властей КНР относится и к тибетскому вопросу как таковому – не беспокойте!

Эхо войны
Современный Китай признает, что культурная революция оказалась страшной ошибкой, но в остальном проблема Тибета обставлена стеной из жестких пропагандистских формулировок.
Навязанный Лхасе силой договор с поддельными печатями именуется «соглашением по мирному освобождению», тибетское народное восстание – «мятежом реакционных кругов», а день его подавления (траурный для Тибетского правительства в изгнании) отмечают как День спасения от крепостного рабства.
В этот день в Тибете традиционно случаются волнения. В 2008 году они вновь переросли в погромы.
Нельзя сказать, что тибетцы не ценят всего того, что сделала для них КНР. Ценят! Регион, где люди мылись по нескольку раз за жизнь, был выдернут из средневековой архаики и подвергнут масштабной инфраструктурной модернизации. Среднестатистический житель Тибета теперь доживает до 70 лет, хотя раньше умирал в 35, а самих тибетцев стало втрое больше.
Но почти в каждой семье хранится память о жертвах подавленного восстания или культурной революции, а живописные пейзажи региона навсегда избороздили шрамы: обломки и остовы дворцов, монастырей и храмов, даже в таком состоянии относящихся теперь к «сокровищнице общекитайской культуры».
Возможно, всех этих жертв удалось бы избежать, если бы в дни Чамдоской операции некогда столь важный для мировых держав Тибет не оказался бы в политической изоляции. СССР к тому моменту полностью переориентировался на поддержку Китая, а англосаксы, судя по всему, не простили Лхасе принципиального нейтралитета во Второй мировой войне: регент при далай-ламе категорически отказал спецпосланнику президента Рузвельта в том, чтобы использовать территорию Тибета для транспортировки вооружений из Британской Индии в Китай. Это стоило союзникам более 600 самолетов, сбитых над Гималаями.
Кстати, тем посланником был полковник армии США Илья Толстой – внук Льва Толстого, эмигрировавший из Советской России. Это можно считать последним эпизодом русского участия в судьбе Тибета.
Эта судьба символически (и, как представляется теперь, окончательно) сплелась с китайской в начале 1990-х годов, когда в Тибетском автономном районе завершились масштабные реформы. Они были основаны на той самой «Петиции 70000 иероглифов» Панчен-ламы X, засекреченный текст которой утек в интернет несколькими годами позже и был верифицирован правительством в изгнании.