Спецслужбы

ЖГУЧЕЕ ЖЕЛАНИЕ НАСОЛИТЬ…
Однако наружное наблюдение – это только одна сторона (хотя и весьма энергозатратная) деятельности контрразведки. А если проходит месяц, другой, третий, а результаты на нуле, возникает жгучее желание хоть как-то насолить противнику. И если не получалось это сделать по-крупному, то шли в ход мелкие пакости: засыпали сахарный песок в бензобаки автомобилей советских представителей, в магазинах подбрасывали в товарные корзины различные вещи, чтобы потом организовать шумное разбирательство и обвинить в воровстве. Устраивали необоснованные задержания граждан СССР при покупке общедоступных товаров: книг, справочной литературы, топокарт, аэрофотоснимков.
Попался «под раздачу» фэбээровцев и сотрудник аппарата военно-морского атташе в Вашингтоне капитан-лейтенант Виктор Любимов. Однажды ему пришлось сыграть роль двойника военно-морского атташе и отвлечь на себя внимание «топтунов». У атташе была встреча с агентом, и контрразведка не должна была о ней знать. Любимов же и ростом, и комплекцией вполне походил на своего шефа. Словом, он сел в машину атташе и выехал в город. Покрутился, помотал контрразведку по улицам, запарковал автомобиль и пошёл по магазинам. Сделал кое-какие покупки.
Каково же было удивление «наружки», когда один из них увидел лицо Виктора. Он с удивлением воскликнул: «Это же Лио!» Под таким псевдонимом Любимов числился в картотеке ФБР. И вся бригада по очереди подходила, нахально разглядывая. Они явно были недовольны и Лио, и сыгранной им ролью. И, конечно же, вскоре мелко и гнусно отомстили. После одного из приёмов у польского военного атташе Любимов не найдёт своего автомобиля на парковке. О пропаже будет заявлено в полицию, и та вскоре отыщет «Форд». Его загнали в один из ближайших дворов, разбили радиатор и бросили.
Напомним, что всё это происходило в столице США. Значительно хуже дело обстояло, когда сотрудники аппаратов атташе выезжали в поездки по штатам. Это была обычная практика. Разумеется, всё делалось с разрешения Госдепартамента и Пентагона, и тем не менее американские «контрики» занимались постоянными провокациями. Вот как об этих провокациях вспоминал помощник военно-воздушного атташе при Посольстве СССР в США Герой Советского Союза подполковник Иван Лезжов.
Они совершали поездку и остановились на ночёвку в придорожном мотеле в 40 километрах восточнее города Тусона. Автомашину поставили к стене коттеджа. Утром следующего дня офицеры обнаружили, что они не могут погрузить вещи в багажник своего автомобиля. Вплотную к бамперу их машины стоял автомобиль шерифа местной полиции. А на переднем сиденье находился напыщенный полицейский чиновник. Невдалеке расположились машины контрразведчиков. Не было сомнений, что именно они руководили действиями полицейских. Лезжов попросил шерифа отъехать. На что получил ответ:
– Никуда вы дальше не поедете.
– По какой причине? Мы русские дипломаты. Имеем разрешение Пентагона на поездку.
– Никуда вы не поедете.
– Вы что, арестовали нас?
В ответ шериф только злобно засопел. Пришлось возвращаться в мотель и звонить в посольство, объяснять ситуацию. А дальше ждать. На ожидание ушло четыре часа. Потом позвонил военный атташе генерал Родионов и сообщил, что заявлен протест в Госдепартамент. Вскоре после его звонка у коттеджа началось движение, уехали агенты ФБР, потом убрался и шериф. Что сказать? Таки насолили советским. Мелковато, правда… Но уж как смогли.
«До июля 1959 года с напарником Иваном Ивановым мы произвели несколько поездок в штаты США, – напишет позже Лезжов. – По прибытии самолётом в один из аэропортов штата Небраска мы совершили также поездку по штатам Вайоминг, Айдахо, Невада, Юта, Колорадо. Посетили разные города, собирая информационный материал в торговых палатах и осматривая внешне интересующие нас объекты. Поездка проходила в условиях хулиганского (иного слова не подберёшь) поведения агентов ФБР – нашего «хвоста». Были с их стороны попытки организовать провокации во время посещения городов, а при нашем движении по маршрутам – сбросить нас с проезжей части дорог в кювет. Они проводили также опасные манёвры: выдвигали одну машину вперёд перед нами, затем резко тормозили, чтобы мы врезались в их автомобиль. В течение 10 дней поездка походила на дотошное испытание наших нервов агентами ФБР».




ЦЕНА СОГЛАСИЯ ГОСДЕПАРТАМЕНТА
А вот с помощником военного атташе подполковником Александром Никифоровым американцы поступили иначе. Он также собирался в поездку по стране, но в этот момент его признали персоной нон грата. В таком случае подполковник должен был срочно покинуть страну. Однако ему не только не объявили о решении американских властей, но и разрешили поездку. Таким образом, устроили изощрённую ловушку помощнику военного атташе. Ведь теперь советский офицер был лишён дипломатического статуса. Его могли ненароком побить, искалечить, оскорбить.
Уж очень утомляла контрразведку активность подполковника Никифорова: то он наладит отношения с генералом из оперативного управления Пентагона, то познакомится с личным врачом Президента США. Ничего не подозревающий помощник военного атташе добирался из Аризоны в Неваду, Калифорнию, потом в Колорадо. Конечно же, эта поездка – не прогулка по Америке, а разведзадание. И, несмотря на плотную опёку контрразведки, Никифоров его выполнил. Когда возвратился – обрадовали: он объявлен персоной нон грата. Ну что ж, собрал чемоданы и отправился на Родину. Правда, горький осадок остался.
Поездки наших офицеров по стране сопровождались не только изощрёнными провокациями со стороны спецслужб, но и зачастую невероятной шумихой в средствах массовой информации, которые вдруг начинали оголтелую кампанию шпиономании. Как правило, это происходило с подачи политических и государственных деятелей. Они давали отмашку – газеты, журналы, радио бросались в бой, смаковали подробности, врали, придумывали то, чего и вовсе не существовало. Правда никого не интересовала.
В апреле 1956 года старший помощник военно-морского атташе при Посольстве СССР в США подполковник Сергей Фёдоров и сотрудник аппарата капитан-лейтенант Иван Сакулькин, получив разрешение Пентагона, вылетели в город Сиэтл. Там они арендовали машину и на протяжении трёх недель совершали поездки по штатам Орегон и Вашингтон. Делали они это без каких-либо нарушений или отклонений от заранее запланированного маршрута. Однако местная пресса подняла шумиху, и по возвращении в Сиэтл в аэропорту советских офицеров встретила толпа журналистов, требуя ответов по поводу их якобы шпионской деятельности.
Прибыв в столицу, военные дипломаты с удивлением узнали, что сенатор от штата Вашингтон Магнусон выступил с гневной речью в Конгрессе.
«В моём штате в течение последней недели произошёл ряд событий, которые наглядно продемонстрировали вопиющие недостатки в нашей системе безопасности, – возмущался он. – Если бы не бдительность репортёра ежедневной газеты «Пост Интеллидженсер» в Сиэтле, нация не узнала бы об этих недостатках. Двое военных атташе, не обыкновенные русские гости, а военные атташе из посольства СССР, лица, интересующиеся вопросами обороны, появились в северо-западных районах Тихоокеанского побережья США, имея при себе разрешение Госдепартамента. Один из русских был военным атташе, а другой – военно-морским атташе. Оба они из посольства СССР в Вашингтоне. Их имена – подполковник Фёдоров С.С. и капитан-лейтенант Сакулькин И.П. Повторяю. Эта поездка была осуществлена не только в соответствии с их планом, но и с разрешения Госдепартамента. В ходе поездки русские посетили районы расположения наиболее важных военных объектов США. В США есть ряд закрытых районов, которые не имеют права посещать даже коренные американцы. Существуют также районы, закрытые для иностранцев. Я не знаю в таком случае, какие районы закрыты для русских военных атташе, если они получили согласие Госдепартамента на подобную поездку».
Поездка действительно была обширная, и маршрут пролегал через города с военными производствами, оборонными объектами, заводами, но, повторяем, она осуществлялась вполне законно, с разрешения американских властей.
И вдруг, как по заказу, появились возмущённые граждане, шум в прессе, выступление в Конгрессе.
«По оценке сотрудников нашего посольства, – признался спустя много лет контр-адмирал Иван Сакулькин, – поднятая в Конгрессе шумиха должна была закончиться прекращением нашей военно-дипломатической карьеры. Однако этого не случилось. Надо отдать должное, Госдепартамент США всю полноту ответственности взял на себя. Вместе с тем он закрыл на длительное время штат Вашингтон для посещения советскими представителями».




Окончание статьи по ссылке

Блок питания

К блоку питания (PSU) подключались все остальные устройства. По несъемному кабелю, через сетевой фильтр поступало напряжение. Необходимое напряжение выбиралось с помощью расположенного спереди ротора, сверху блока питания почетно восседали три радиолампы 5Z4. Имелось два выходных разъема: один для приемника (слева) и один для передатчика (справа).

Сетевой фильтр изображен на фото ниже: устройство с несъемным кабелем и сетевой вилкой, разъем для подключения блока питания. Четыре электролитических конденсатора и несколько резисторов использовались для стабилизации напряжения постоянного тока, из-за немалых размеров конденсаторы не помещались внутри блока питания, а устанавливались внутри сетевого фильтра.


Радиопередатчик

Кабель питания передатчика подключался к правому разъему на блоке питания, обозначенному как «TRANS»; к разъему KEY, который находился справа, подключался телеграфный ключ Морзе. Передатчик свободно регулировался, благодаря использованию частотного преобразователя можно было выбрать частоту, установив соответствующий кристалл (это уникальная особенность данного передатчика, которая не встречается в других шпионских радиостанциях той эпохи) в разъем XTAL слева.

Передатчик подходил для частотного диапазона от 3,7 до 14,3 МГц, разделенного на четыре полосы. Передатчик был с выходной мощностью 13 Вт или 30 Вт, этот параметр выбирался при помощи переключателя на блоке питания.

Приемник





Приемник размещен в корпусе, который очень похож на корпус передатчика, но его лампы находятся внутри. Кабель питания приемника подключается к левому разъему на блоке питания «REC», антенна — к клеммам сзади, наушники — спереди.
Приемник с режимом (свободного) выбора частоты: можно спокойно отрегулировать частоту в диапазоне 3.3 — 15 МГц и настроить на желаемую при помощи двух зубчатых колесиков по бокам устройства. Спереди слева находился регулятор громкости. Телеграфный ключ для передачи знаков азбуки Морзе подключался к передатчику через два разъема типа банан.

Ниже на фото наушники производства СССР, которые шли в комплекте с радиостанцией Тензор. Хотя были и другие варианты наушников.

В комплекте шли проволочные антенны, которые наматывались на деревянную основу. Для передатчика и приемника предусматривались отдельные антенны и противовесы, чтобы обеспечить полнодуплексный режим (то есть без переключения антенны между передатчиком и приемником).


Антенное согласующее устройство

Комплект был снабжен набором запасных деталей для ремонта в полевых условиях: запасные клапаны, резисторы, конденсаторы, лампочки, предохранители.

И как же без инструментов для того самого полевого ремонта: паяльник с деревянной рукояткой, кусок смолы, отвертка и изоляционная лента.

В комплекте шла инструкция по эксплуатации устройств, а также персональный набор таблиц и инструкций для агента, для выхода на связь с Центром. В таблицах — подробная информация в виде графиков, касающаяся передачи / приема сообщений, указаны определенное время, день, неделя и месяц, частота, знаки вызовы и т. д. Такие таблицы были не только в печатном виде, но и запечатлялись на фотопленку, что позволяло при необходимости скрыть или воспроизвести информацию.


Программа связи корреспондента с Центром

Таблица отчет о времени работы корреспондента (дни недели и числа месяца)

Таблица о рабочей частоте для выхода на связь определенного корреспондента

Позывные сигналы

Начинка каждого блока

Передатчик
размещался в металлическом корпусе, его габариты 17,5 x 10,5 x 4,8 см (лампы не в счет), весом около 1100 грамм (с лампами), верхняя и нижняя крышки корпуса съемные. При снятии верхней крышки взорам открывался «интерьер» передатчика: две частотные шкалы (каждая с четырьмя диапазонами), селектор каналов, две индикаторные лампы и два гнезда для ламп. Схемы и пассивные элементы видны если перевернуть устройство и снять вторую крышку.

Приемник с габаритами 17,5 x 10,5 x 4,7 см и весом около 936 грамм был облачен в металлический корпус. Также имел две съемные крышки. Частотный циферблат занимал большую часть ресивера, по сути это большое колесо, окрашенное в два цвета — синий и красный (для разных диапазонов).



Приемник

Металлический корпус блока питания идентичен корпусам передатчика и приемника по ширине и длине, но он немного выше из-за размещенного в нем трансформатора переменного тока. Половину свободного места внутри занимал сетевой трансформатор, в другой части были расположены три гнезда для радиоламп, селектор питания, индикаторные лампы и пассивные компоненты. Особенностью блока питания можно смело считать отсутствие каких-либо конденсаторов для стабилизации напряжения постоянного тока. Эти конденсаторы размещались внутри сетевого фильтра, который подключается к блоку питания и розетке.


Блок питания
Связующее звено между электросетью и блоком питания (PSU) — сетевой фильтр — тех же размеров, что и передатчик и приемник, весом 765 грамм. Хотя он и идет в отдельном корпусе, на самом деле является неотъемлемой частью блока питания, содержит электролитические конденсаторы (несколько резисторов), необходимых для стабилизации напряжения постоянного тока.


Сетевой фильтр
Сетевой фильтр подключается к блоку питания через 6-контактный разъем. В то время, когда было создано устройство Тензора, о жизненном цикле электролитических конденсаторов было малоизвестно. Потому в комплекте всегда присутствовал запасной набор конденсаторов, чтобы в случае чего, оператор мог при помощи рук и паяльника выполнить полевой ремонт. Все четыре электролитических конденсатора емкостью 20µF.

Технические характеристики



Передатчик:

• Мощность 13-30W (только CW)
  


• Частота 3,7 — 14,3 МГц
  


• 4 Диапазона
  


• Лампы 6F6, 6L6
  


• Размер 17,5 x 10,5 x 4,6 см (без ламп)
  


• Вес 1000 грамм (1106 грамм с лампами)
  

Диапазоны:

• Красный 3,7 — 5,2 МГц
  


• Черный5,2 — 7,2 МГц
  


• Зеленый 7.2 — 10.2 МГц
  


• Желтый 10,2 — 14,3 МГц
  

Приемник:

• Частота 3,3 — 15 МГц
  


• 2 диапазона
  


• 3 лампы 6J7
  


• Габариты 17,5 x 10,5 x 4,6 см (без ламп)
  


• Вес 639 грамм
  

Блок питания:

• Мог запитываться от сети переменного тока 90, 100, 110, 125, 140, 180, 200, 220 и 240 В
  


• Габариты 17,5 x 10,5 x 6,1 см (без ламп)
  


• Вес 3080 грамм (с лампами)
  

Сетевой фильтр

• Габариты 17,5 x 10,5 x 4,5 см
  


• Вес 765 г
  

Лампы:

• 6F6
  


• 6L6
  


• 6J7 (3x)
  


• 5Z4 (3x)
  

Запчасти:

• 3 x электролитические конденсаторы 20µF
  


• 5 x ламп 2V / 75mA, E10
  


• 1 х неоновая лампа
  


• 2 x резистора 100 kΩ / 2 Вт
  


• 1 x резистор 1 kΩ / 1 Вт
  


• 1 х конденсатор
  


• 4 x предохранителя 1A
  


• 4 x предохранитель 2A
  

ПР-56


ПР-56 или ПР-56A агентурный портативный КВ приемник, использовался агентами КГБ или ГРУ, начал выпускаться в 1956 году (СССР). ПР-56A использовался в специальной коротковолновой приемо-передающей переносной телеграфной радиостанции РИОН. Такая радиостанция была предназначена для симплексной и полудуплексной двусторонней связи.

Габариты приемника — 20,5 x 13 x 8 см, его корпус выполнен в металле серого цвета. Изначально устройству было присвоено кодовое название ПР-56, после усовершенствования ПР-56А. Это супергетеродинный приемник (основное усиление осуществляется на промежуточной частоте), чувствительность составляет 2,0 — 5,5 мкВ.

Все элементы управления PR-56 расположены сверху приемника. В левом нижнем углу находится 4-контактный разъем питания, немного дальше, справа — разъем для наушников (4400 Ом). Да и взаимодействие с приемником было довольно простым, а качество сборки устройства — идеально.

ПР-56A охватывал частотный диапазон 2-12 МГц, разделенный на четыре полосы(выделены разным цветом):

• 2 — 3,2 МГц (белый)
  


• 3,2 — 5 МГц (желтый)
  


• 5 — 8 МГц (красный)
  


• 8 — 12 МГц (зеленый)
  

Блок-схема приемника

Радиостанция «РИОН»

Специальная коротковолновая приемо-передающая переносная телеграфная радиостанция ''РИОН'' была предназначена для симплексной и полудуплексной двусторонней связи. Шпионское устройство предназначалось для подпольных операций в зарубежных странах и, как правило, шло в коричневом чемодане из фибрового картона, работало в диапазоне частот от 2,5 до 10 МГц (передатчик) и от 2 до 12 МГц (приемник ПР-56). Станция состояла из приемника ПР-56A, передатчика RION и блока питания, оставшееся место в чемодане было отведено под запасные детали и под хранение кабелей.




Окончание статьи по ссылке

Амина аль-Муфти

Амина аль-Муфти была тайно переправлена в Израиль, где прошла обучение в специальной школе «Мосада». В ходе ее подготовки к будущей работе в разведке инструкторы и наставники отмечали феноменальные способности, старание и высокую работоспособность. Они говорили:
«Эта смуглая красавица станет жемчужиной израильской разведки».
Амина оправдала эти надежды.
После окончания учебы Амина аль-Муфти уехала в Австрию. Через некоторое время она переехала в Бейрут. Здесь на деньги «Мосада» открыла частную клинику.
Важной проблемой для Израиля всегда был и остается палестинский терроризм. В 1970 году штаб-квартира ООП перебралась в Ливан, откуда бандиты Арафата стали совершать рейды на территорию Израиля. Поэтому для «Мосада» жизненно важно было иметь в Ливане своих надежных агентов. Одним из них и стала Амина. Перед ней поставили важные задачи, в частности, сблизиться с верхушкой ООП и стать там своим человеком, наладить канал легализации агентов израильской разведки.
Буквально сразу же после приезда Амины аль-Муфти в Бейрут поток ценнейшей информации стал поступать оттуда, что называется, от первоисточника. Амина удивительно быстро сумела проникнуть в верхушку ООП и сблизиться с ней. Она стала личным другом таких известных палестинских предводителей террористов, как Вади Хаддат и Жорж Хабаш, была постоянным гостем в доме Арафата и других палестинских лидеров. Амина была настолько талантливой актрисой, что ни у кого не возникло подозрения, что она может быть резидентом «Мосада» в Бейруте.
В период деятельности Амины на ниве разведки, «Мосад» знал не только о том, что происходило в высших эшелонах руководства ООП и входивших в нее террористических организаций, но и об акциях, предпринимаемых советской и восточногерманской разведками на Ближнем Востоке.
Убийство наших спортсменов во время Олимпийских игр в Мюнхене вызвало шок в Израиле. Премьер-министр Голда Меир заявила, что это преступление не будет безнаказанным. И это были не простые слова.
С февраля 1973 года началась подготовка операции под кодовым названием «Весна молодости». В ней участвовали сотрудники «Мосада» и спецназ «Сайерет маткаль». Ее целью прежде всего было уничтожение террористов – организаторов и участников нападения на наших спортсменов в Мюнхене. В Бейруте тогда жили Мухмад Абу-Юсеф – лидер и идейный вдохновитель организации «Черный сентябрь», Камаль Аднан – куратор всех терактов боевиков ФАТХа, Камаль Насер, планировавший проведение терактов и подбиравший «кадры» для их осуществления и др.
Для проведения операции спецназ получил от «Мосада» всю необходимую информацию, добытую Аминой и другими агентами, точное описание района, где жили террористы. А жили они на северо-западе Бейрута в престижном районе Рамлат аль-Бейда. Амина здесь знала не только каждый дом, но и каждый кусочек территории. Так что сведения, поступившие от нее, были подробными и точными. Информация, полученная от аль-Муфти при подготовке операции «Весна молодости», не ограничилась только местонахождением квартир «руководящих террористов». Она сообщила точные координаты штаба ФАТХа, из которого велась корректировка террористической деятельности в секторе Газа, и двух заводов по производству оружия. Все эти объекты были строго законспирированы под жилые дома и располагались в густонаселенных районах Бейрута.
В результате операции «Весна молодости», проведенной израильской разведкой и спецназом в апреле 1973 года, были уничтожены 15 террористов ООП, в том числе такие влиятельные фигуры как Махмуд аль-Наджар, Камаль Адван, Камаль Насер, непосредственно причастные к убийству наших спортсменов в Мюнхене. Израильские коммандос взорвали штаб ФАТХа в Бейруте и два завода, изготовлявшие оружие и боеприпасы.
Были у Амины и досадные неудачи. В начале августа 1973 года она сообщила, что 10 августа руководитель Народного фронта освобождения Палестины – НФОП Жорж Хабаш вылетает из Бейрута в Багдад. Директор «Мосада» Цви Замир доложил эту информацию министру обороны Моше Даяну. Решили провести операцию «Перехват». В указанный Аминой день израильские истребители засекли и перехватили ливанский самолет и заставили его приземлиться на военном аэродроме в Израиле. Пассажиров вывели и допросили поодиночке. Террориста среди них не оказалось. «Наводка» Амины на этот раз оказалась неверной. По какой-то причине Жорж Хабаш в последний момент отменил свою поездку.


Амина аль-Муфти

Аналитики израильской разведки весьма точно просчитали возможное развитие событий в Ливане. Гражданская война, вспыхнувшая в 1975 году в этой стране, была предсказана израильскими спецслужбами после изгнания палестинцев из Иордании. Именно в 1975 году, в самый разгар боев, клиника Амины аль-Муфти работала с полной нагрузкой. В нее стали поступать сотни палестинских раненых боевиков. Как это ни парадоксально, но фактически «Мосад» финансировал лечение террористов из ООП. Тем не менее, вложенные средства оправдали себя в десятикратном размере. Поток ценнейшей информации поступал в Израиль непрерывно.
Амина была действительно жемчужиной «Мосада». Израильская разведка принимала все необходимые меры, чтобы обезопасить ценного сотрудника. Амина никогда не встречалась с агентами «Мосада» в Ливане. Она передавала свои сообщения по рации. Однако регулярное использование радиопередатчика грозило провалом. Поэтому важную информацию она часто передавала разведке через «почтовые ящики-тайники», предварительно оставив «маяк» в условленном месте. Но меры предосторожности оказались все же недостаточны. «Отряд-17″ – палестинская контрразведка случайно выявила один из «почтовых ящиков», его «засветил» агент-связник, который не заметил за собой наблюдение и забрал сообщение для передачи его по цепочке связи. Таким образом, контрразведке палестинцев удалось выйти на резидента «Мосада».
Проведя обыск в клинике и квартире аль-Муфти, палестинская контрразведка нашла радиопередатчик и другие улики. Амину арестовали и подвергли зверским пыткам. Ее допрашивали следователи из «отряда-17″ при участии «специалистов» из КГБ и «Штази». На несколько лет она полностью исчезла из поля зрения израильских спецслужб. Все попытки узнать о ее дальнейшей судьбе были безрезультатны. Как выяснилось позже, ее продержали в заключении около 5 лет, практически в полной темноте, в одной из пещер в пригороде ливанского портового города Сидон. В 1980 году Амину доставили на Кипр и при посредничестве Международного Красного Креста обменяли на двух палестинских террористов, приговоренных к пожизненному заключению. Амина получила новые документы и работает врачом на севере Израиля. Никто из ее коллег и не подозревает, какая у этого доктора героическая биография.

— Отсюда французский фильм «Укол зонтиком» с Пьером Ришаром?
— Да, но этот фильм — просто пародия. И второй случай — убийство президента Амина в 1979-м в Афганистане, при штурме дворца. Отметим, что войска вошли по просьбе Амина, и, на мой взгляд, весь этот штурм носит странный характер.
— То есть и Литвиненко отравили не мы?
— Не мы. Повторю: с 1959 года не тронули ни одного предателя, все они прекрасно живут за границей, правда, некоторые умирают от пьянства. Зачем нам этот Литвиненко — несчастный подполковник, охранник Березовского? Он незначительная фигура. Скорее всего, его отравили люди из окружения Бориса Березовского, с которыми у него был конфликт.
— Но если не мы, то кто? Сами англичане? Тогда почему они лечат Скрипаля? Ведь он придет в себя и расскажет правду. У вас есть версия?
— Знаете, у меня ощущение, что в Англии работает некая антипутинская группа, где много беглых бандюков из России: она имеет связи в спецслужбах, занимается политическими убийствами, чтобы скомпрометировать Россию и нашего президента. Пока я только так могу эти убийства объяснить. Что касается англичан, то, конечно, это чисто политическая акция. Очень мне напоминает 1971 год, когда англичане выслали 105 наших дипломатов.
— Хорошо. Давайте теперь о чем-нибудь более приятном. Поздравляю вас с выходом новой книги. Почему вы дали ей подзаголовок «Антимемуары»?
— Потому что они не вполне традиционные — и по композиции, и по стилю, написаны в беллетризованной форме.
— Какую из ваших книг вы сами больше любите?
— Все авторы любят свою последнюю книгу, и я не исключение. Но любовь изменчива: К сожалению, не могу вам подарить экземпляр, но книга есть в продаже. Цена, правда, ужасная — 720 рублей. Такие накрутки у торговой сети — надо, наверное, очень любить мое творчество, чтобы по такой цене ее покупать.
— А я все равно купил и даже успел прочитать. В связи с этим несколько вопросов. Вы изначально учились в МГИМО на разведчика?
— В то время даже говорить о нашей разведке было запрещено. Я учился на американиста. Поступил в МГИМО в 1952 году. Тогда это было хотя и модное, но вполне демократичное учебное заведение. На курсе нас было человек 40, в основном из провинции. Я увлекался английским языком, много читал в подлиннике Шекспира (цитирует «Ромео и Джульетту» по-английски).
— А каким образом вы попали на работу в разведку — и сразу в Англию?
— В Англию попал не сразу, а лишь в 1961-м. После МГИМО работал в визовом отделе нашего посольства в Финляндии — ужасно скучно было штамповать визы. Зато интересной казалась работа разведчиков в посольстве, которые активно встречались с иностранцами. Будучи идейным молодым человеком, я вызвался помогать — по полученному заданию пытался завербовать девушку-курьера из американского посольства. Из этого ничего не вышло, но, видя мой интерес, мне предложили работать в разведке КГБ и направили на годичные курсы в разведшколу под Москвой.
— И потом — в Англию?
— Сначала хотели снова в Финляндию отправить, но потом решили, что Англия для меня больше подходит — или я для нее. Там я и проработал четыре года, пока англичане меня не выслали в 1965-м. После этого я работал в Дании, в Копенгагене — сначала сотрудником, позднее резидентом нашей разведки.
— А почему англичане вас выслали?
— Я был слишком активен, имел очень много связей, особенно в консервативной партии и Форин Офисе. Несмотря на высылку, Англию, особенно английскую культуру, я очень люблю. Английские контрразведчики, между прочим, дали мне прозвище Смайли Майк. Знаете, кто такой Смайли? Это герой шпионских романов Джона Ле Карре, бывшего сотрудника спецслужб.
— Что-то связанное с улыбкой?
— Нет, это имя никак не переводится.
— На обложке вашей книги цитата из того же Ле Карре: «Любимов не только бывший полковник КГБ, но и аппетитно шутящий романист и мастер саморекламы».
— Мы не друзья, просто хорошие знакомые. Я когда-то написал сатирическую пьесу про Джеймса Бонда в России, и поскольку ее не ставили театры в Москве, перевел на английский и послал Ле Карре с предложением стать соавтором и сделать постановку в каком-нибудь лондонском театре. К сожалению, он был слишком занят, но потом мы не раз встречались — в Лондоне, в Москве в начале 1990-х, я даже был у него в гостях в его поместье.
— А когда и почему вы ушли из разведки?
— Меня уволили в 1980 году в связи со вторым разводом и намерением жениться. Я занимал пост начальника отдела, а тут такой демарш против правил... На месте начальства я, скорее всего, поступил бы таким же образом. Правда, уволили меня слишком ретиво: перевели в запас в танковые войска, прошел там подготовку.
— Вы переживали тогда?
— Не очень. Во-первых, я был очень влюблен в свою будущую жену (с той поры живем счастливо почти 40 лет), во-вторых, служба мне поднадоела, а я всю жизнь писал стихи и мечтал стать писателем. Моя приличная по тем временам пенсия в 200 рублей позволяла заниматься любимым делом. Я стал писать пьесы и предлагать их в различные московские театры, хотя это оказалось непросто. Пьесу «Убийство на экспорт» наконец поставил Московский областной театр, и она шла года три. Но, в общем-то, я не театральный человек: театр — это все-таки коллективное творчество, а я одиночка. Помню, перед постановкой актеры выслушали мои указания, а режиссер сказал им: «Теперь забудьте все, что вам говорили, и сделайте наоборот».
— Эпиграфом к своему первому роману вы поставили слова американского историка культуры Жака Барзана: «Душа шпиона есть некоторым образом слепок с нашей души». Что это значит?
— А то, что каждый человек — немного шпион. Например, возьмите себя: вы в чем-то подозреваете свою жену, она в чем-то подозревает вас. Возможно, вас интересует жизнь соседа, и вы смотрите в его окно. Дочь ваша задержалась, вы интересуетесь, где — верно? И вы начинаете действовать: выясняете, где, зачем, о чем, почему... Это и есть основная мысль Барзана, которую я подхватил.
— Есть и другое сходство: например, описание вербовки женщин-агентов в вашей книге напоминает процесс ухаживания: и в том, и в другом случае мужчина опасается быть излишне настойчивым, до последнего момента не раскрывает карт, откладывает признание...
— Знаете, в жизни по-разному бывает. Вербовки действительно происходят постепенно. На этот счет очень хорошо выразился Грэм Грин: «Все начинается с разгадки ребусов, и не успеете вы опомниться, как вас уже завербовали».
— Против желания человека это, наверное, невозможно сделать? Или вас шантажируют тем, что вы что-то уже успели выболтать, и потом вербуют?
— Конечно, вербуют прежде всего с вашего желания. Забудьте слово «шантажировать». Шантажируют в исключительных случаях, потому что вы не сможете продуктивно работать с тем, кого вы шантажируете. Конечно, в отдельных случаях бывает, когда вас, что называется, «заплели», застали с любовницей, на взятке и т. д. И вам кажется, что ваша жизнь закончилась, — вот тогда, бывает, появляется человек, обещающий выход из тупика.
— А случай, описанный в мемуарах, романе и в фильме, когда во время любовной сцены разведчику звонят и просят убрать стул, который мешает тайной съемке, — это правда? И то, что после этого вам пришлось идти к врачу, чтобы восстановить, так сказать, мужскую силу?
— Конечно. Все, что я написал, было в реальной жизни, в том числе и эти эпизоды. Мои мемуары, возможно, даже излишне откровенны.
— А насколько вообще сегодня нужна работа разведчика? Вы сказали, что контрразведке чужой страны легко вычислить человека, который под видом сотрудника посольства занимается чем-то другим, — например, это видно по его распорядку дня. Такое впечатление, что обе стороны знают, кто есть кто, просто не могут или не хотят поймать за руку.
— Вы наивно рассуждаете. Далеко не все находится под контролем. И настоящий разведчик, увидев слежку, не пойдет на встречу. Или переиграет, увидев опасную ситуацию. Все не так просто.
— У вас есть любимые писатели — английские, русские?
— Из англичан — Стерн, Сомерсет Моэм, Грэм Грин, из американцев люблю Хемингуэя, Чивера, Фолкнера. Из русских — Чехов, Толстой, Бунин, Горький, Шолохов, Платонов, Булгаков. Я многих люблю. Из современных авторов читаю Дмитрия Быкова (особенно «Июнь»), Анатолия Кима, Славникову.
— А какие фильмы вам нравятся?
— «Криминальное чтиво» недавно пересматривал, там сочный такой жульнический сленг, мат — я вообще люблю сленг и русский мат считаю частью нашего языка. Хотя в целом Тарантино не мой автор, и вообще Голливуд не смотрю. Почитаю советские фильмы Александрова, Чухрая, Тарковского и многих других, всего Феллини, Антониони, Бергмана. Из современных режиссеров мне нравится Паоло Соррентино, фильмы «Великая красота», «Молодость» близки к шедеврам.
— А сериал «Спящие» про наших разведчиков вы смотрели?
— Я такое (грубое слово. — «Труд») не признаю. То есть посмотрел немного, и мне сразу стало ясно, кто и что делал — это несерьезно, неправдоподобно. Что значит «спящий»? Такого термина в разведке нет. Вы представляете себе агента, который 15 лет не работает? Даже если он не работает, он все равно встречается со своим куратором — за ним же надо смотреть, он может спиться, умереть. Это сказка для дураков.
— Вам в конце мая исполнится 84 года. Как с высоты прожитых лет оцениваете работу разведчика? В ваших высказываниях я встречал разные, порой противоположные оценки. Вот, к примеру: «изощренная форма оплачиваемого наслаждения» и «суета, бездарное существование». Не жалеете, что отдали лучшие годы резидентуре, а не литературе?
— Не жалею — даже горжусь. Считаю, что не смог бы писать в условиях советской цензуры. Конечно, я оценивал свою работу в разведке в разное время по-разному, но я же живой человек, а не машина. Вот сейчас, например, я хотел бы написать веселый политический водевиль с песнями и плясками о современной международной обстановке, когда «травят» и высылают. А что еще делать? А смех лечит и сближает.

ПОЖЕЛАНИЕ ГЛАВЕ МОССАДА
За пять лет до этого парада, в марте 1963 года, Меир Амит был утвержден новым начальником Моссада (внешняя разведка Израиля. – Н.Ш.) вместо отправленного в отставку Исера Харела. В качестве своего первого шага на новом посту он встретился с высшими руководителями страны, в беседе с которыми просил их высказать свои пожелания о дальнейшей деятельности его ведомства. Пожелание высказал только один человек – командующий ВВС генерал Мордехай Ход. Он предложил добыть самолет МиГ-21. По утверждениям советских военных, этот самолет был самым лучшим в мире истребителем. С 1961 года СССР начал тайно поставлять самолеты МиГ-21 в арабские страны, и ими уже располагали Египет, Ирак и Сирия.
Конечно, руководители СССР понимали, что, размещая эти самолеты за пределами своей страны, они сильно рискуют. Поэтому летчиками на них становились лучшие из лучших – самые надежные, хорошо обеспеченные. Подкупить кого-то из них для угона МиГ-21 не было никаких шансов. Тем не менее Меир Амит, загоревшись идеей Мордехая Хода, твердо решил добыть для Израиля такой самолет.

ПРОВАЛ И НОВАЯ ПОПЫТКА
Рассматривались различные варианты. В итоге израильтяне остановились все же на идее подкупа. Вскоре была предпринята первая попытка. Группа Джона Леона Томаса, египетского армянина, завербованного Моссадом через подставных лиц, вышла на офицера египетских ВВС Хуана Карлоса, копта (христианина) по происхождению. Ему предложили миллион долларов за угон МиГа в Израиль или на Кипр. Но Карлос сообщил о попытке вербовки в службу безопасности. В результате один из лучших израильских агентов Томас был схвачен и казнен.
После этого печального случая израильтяне поняли, что надо самым тщательным образом изучить личность летчика – кандидата на вербовку. В результате работы Моссад накопил массу сведений на огромное количество арабских летчиков. И вот наконец незадолго до Рождества 1964 года неизвестный вошел в здание посольства Израиля в Париже и заявил, что хотел бы поговорить с военным атташе и сообщить ему нечто весьма важное. Без всякого предисловия посетитель заявил сотруднику посольства, что о себе он ничего не сообщит, что это его первый и последний визит в посольство и что один из его друзей в Багдаде просил его передать следующее: если израильтяне желают получить советский МиГ-21, они должны позвонить в Багдад и попросить к телефону Джозефа, а он все устроит. Посетитель оставил номер телефона в Багдаде, пожал руку израильскому дипломату и покинул здание посольства. Дипломат передал отчет о встрече сотруднику Моссада, а тот направил информацию в Тель-Авив.
Амит заинтересовался информацией и решил, что пренебрегать таким предложением нельзя. Следует все тщательно изучить и проверить. Самым опасным в этой ситуации было то, что израильских агентов могли заманить в западню. Поэтому никто из действовавших в Ираке агентов – а их там было предостаточно – по соображениям конспирации не мог звонить по указанному телефону.
За дело взялся начальник оперативного отдела Моссада Михаэль Шарон. Он организовал группу из трех человек, которая занялась срочной разработкой плана действий. Операция была очень сложной и рискованной. Получивший такое задание сразу же предупреждался о том, что, вполне вероятно, он идет на верную гибель.
Тем временем Амиту нашли подходящую кандидатуру. Это был молодой офицер военной разведки, которого он знал еще в те дни, когда был его начальником, – Иосиф Мансор. Он окончил Еврейский университет в Иерусалиме по специализации «Арабистика», свободно владел арабским и английским языками. Его-то и пригласили на беседу с Шароном.
Шеф изложил суть задания, особо предупредив об опасностях, которые могут его подстерегать. Возможно, человек, которому Мансор будет звонить, является провокатором и в каких-то своих целях хочет передать в руки иракской контрразведки израильского агента. Амит к этому добавил, насколько важно для государства Израиль добыть МиГ-21.

Глава Моссад Меир Амит. Фото Дэвида Гарфанкеля

В Ирак Мансор был направлен как представитель фирмы, занимавшейся изготовлением медицинского оборудования. Для Мансора эта фирма была надежным прикрытием, многие его сотрудники направлялись в арабские страны под видом агентов по продаже продукции этой фирмы.
В Багдад Мансор прибыл под видом специалиста-англичанина. В городе он обосновался в старой шикарной гостинице и в течение недели посещал больницы и чиновников органов здравоохранения, предлагая им изделия своей фирмы.
Наконец он решил, что готов сделать необходимый звонок.

ЗВОНОК
Однажды Мансор пригласил двух чиновников в ресторан пообедать. В середине трапезы он извинился и сказал, что ему надо срочно позвонить.
С дрожью в руках он набрал номер. Кто-то ответил, он попросил Джозефа, хотя почему-то думал, что у телефона будет сам Джозеф. Поэтому вопрос «кто говорит?» смутил Мансора. С некоторой задержкой и запинкой он ответил, что это друг из другого города.
Ждать пришлось около минуты. Напряжение возрастало. Наконец Джозеф ответил. Мансор выпалил: «Вы и есть Джозеф?» Джозеф в отличие от него отреагировал весьма спокойно: «А вы и есть тот джентльмен, с которым встречался мой друг?» Мансор пробормотал утвердительно, что это он и есть. После чего Джозеф предложил встретиться уже на следующий день в 12.00 в одном из известных кафе в центре города.
Положив трубку, Мансор сообразил, что нарушил правила конспирации: он, Мансор, а не его собеседник должен был назначить место и время встречи. Он вернулся в кафе к своим сотрапезникам, уже плохо соображая, постарался побыстрее закончить обед и с туманом в голове добрался до своего номера в гостинице.
На следующий день к назначенному времени он уже сидел под тентом одного из столиков кафе, напряженный до предела. К счастью для Мансора эта история окончилась благополучно. Ровно в 12.00 человек лет 60, с седой шевелюрой, сел напротив на стул и назвал свое имя. Вслед за этим он произнес первую фразу: «Спасибо, что пришел». Эти слова сняли с Мансора напряжение, и он понял, что это не ловушка.
«Мы очень заинтересованы в машине, о которой говорил ваш друг», – начал Мансор. «Вы имеете в виду МиГ?» – спокойно спросил Джозеф. Мансор от неожиданной прямолинейности вопроса чуть не упал со стула. «Это будет дорого стоить, – продолжал Джозеф, – но я думаю, мы можем договориться». Он произнес это так твердо и уверенно, что Мансор окончательно успокоился. Тем не менее он попробовал осадить Джозефа: «Мои друзья не понимают, как вы хотите сделать то, что, честно говоря, многие уже безуспешно пробовали».

Угнанный советский истребитель стал экспонатом музея авиации. Фото Джея Брю

Джозеф улыбнулся и предложил обсудить это на другой день в более удобном и безопасном месте.

ПОДОПЛЕКА ПРЕДАТЕЛЬСТВА
Назавтра, сидя рядом с Мансором в парке на скамейке, Джозеф рассказал вкратце о себе.
Он родился и вырос в бедной еврейской семье. Затем был отдан в слуги в богатую семью христиан-маронитов. Со временем иракское правительство стало преследовать последних, а глава семьи даже как-то пожаловался, что ему стало тяжело управлять делами семьи и он начал испытывать финансовое затруднение. Он высказал мысль, что неплохо было бы покинуть страну, но он не знает, как это сделать.
Ему возразил старший сын, Мунир Редфа, который не испытывал никаких дискриминационнных трудностей. Он воспитывался среди товарищей-арабов, хорошо знал их быт и ментальность, окончил школу военных летчиков и стал заместителем командира эскадрильи. В армии он был на хорошем счету, и ему после специальной подготовки в Советском Союзе доверили летать на самом лучшем в мире самолете МиГ-21. Он часто говорил, что израильтяне дорого бы заплатили за возможность хотя бы увидеть близко этот знаменитый советский самолет.
Вот тогда-то у Джозефа и зародилась идея уговорить своего воспитанника доставить МиГ-21 в Израиль в обмен на вывоз семьи за пределы Ирака и такое ее материальное обеспечение, которое позволит всем членам семьи жить немного лучше.
Мансор поинтересовался суммой, которая потребуется для выезда и дальнейшего проживания семьи. Оказывается, и это Джозеф уже продумал: он назвал полмиллиона фунтов стерлингов. Следует отметить, что в то время на Ближнем Востоке английский фунт был популярнее американского доллара.
На последующих встречах Мансор попытался выяснить максимум о семье, к которой Джозеф имел отношение. Однако выудил немного: да, такая семья христиан-маронитов действительно проживает в Багдаде, их сын служит в ВВС, несколько раз достаточно публично осуждал бомбардировку курдских деревень на севере Ирака.
Выяснив все эти подробности, Мансор возвратился в Тель-Авив,  доложил результаты Амиту и отметил, что, по его мнению, есть все основания доверять Джозефу. Амит поддержал эту точку зрения, хотя некоторые из его коллег полагали, что, возможно, Джозеф заманивает израильтян в иракскую ловушку или по меньшей мере занимается вымогательством денег.

ПОДГОТОВКА ОПЕРАЦИИ
Через пару месяцев Мансор снова отправился в Ирак и, встретившись с Джозефом, спросил, как он видит осуществление предлагаемой операции. Ответ был таков. Семья должна быть уверена, что израильтяне ее не обманывают, только после этого он готов изложить свой план. При этом семья будет готова покинуть Ирак, если будет уверена, что за пределами Ирака она будет жить на прежнем уровне. Большие деньги, которые израильтяне должны заплатить как аванс, убедят семью в том, что им можно доверять.
Взвешивая все эти условия и обстоятельства, Амит заявил, что возможность заполучить МиГ-21 важнее опасности потерять полмиллиона фунтов, и решил рискнуть. Он поставил в известность начальника Генерального штаба армии Ицхака Рабина и вместе с ним внес предложение об операции на заседании кабинета министров. Министры дали на нее свое согласие.
Наступило время действовать. Риск был велик, и нужно было продумать все до мелочей. Планирование операции было поручено Михаэлю Шарону.
Было создано пять оперативных групп. В первую группу вошли Мансор и его радист. Основной задачей группы было поддерживать в Багдаде связь с Джозефом. Вторая группа из четырех человек должна была выехать в Багдад для поддержки и прикрытия первой. Третья группа из трех человек тоже направлялась в Багдад с задачей следить за членами семьи, включая подслушивание. Четвертая группа была направлена в Курдистан. В нее входили шесть военных разведчиков. Они должны были поддерживать контакт с курдами, которые, как предполагалось, помогут вывезти семью за пределы Ирака. Наконец, пятая группа должна была выехать в иранский город Ахваз, чтобы принять участие в эвакуации семьи, которую должны были доставить на вертолете. Следует отметить, что в то время Иран, где  правил шах, был дружественной Израилю страной.
Кроме того, несколько агентов было направлено с дипломатическими поручениями в Турцию и США. Предполагалось, что, возможно, понадобится заправка самолета в пути. В принципе МиГ-21 мог без проблем долететь из Ирака в Израиль через Иорданию, самолеты которой были не в состоянии перехватить МиГ в своем воздушном пространстве. Однако израильтянам было известно, что во избежание угона самолета на Запад советские военные специалисты на время тренировочных полетов заправляли их баки только наполовину.
Тут вдруг Джозеф выдвинул еще одно условие. Он потребовал включить в состав семьи не только жену, детей и внуков хозяина, а весь клан, включая бабушек, дедушек, тетей, дядей, племянников и двух старых слуг. Израильтяне приняли и это условие. В целях безопасности Джозеф предложил организовать эвакуацию так, чтобы никто из членов семьи не знал об этом заранее. Между тем все они страстно хотели покинуть Ирак.
Тем временем Меир Амит придумал блестящий вариант. Он срочно отбыл в Вашингтон и сообщил руководству ЦРУ, что Израиль имеет возможность заполучить МиГ-21. Американцы давно мечтали иметь этот самолет в своем распоряжении, чтобы выяснить его подробные характеристики. США тут же согласились оказать Израилю поддержку.
Один из американских дипломатов высокого ранга вылетел в Багдад и встретился в посольстве с Джозефом и Редфой, объяснив им, насколько важно для американцев заполучить МиГ для успешной борьбы с коммунизмом. Редфа, поняв, что его просят сделать это не только для Израиля, который он по своему воспитанию считал врагом, но и для США, и к тому же с возможностью обеспечить безопасную и вполне пристойную жизнь для его большой семьи, сразу после встречи сказал Джозефу, что он готов сделать все что требуется.
Теперь надо было подготовить летчика для успешного выполнения задания. Моссад пришел к выводу, что лучше всего это можно сделать, если пригласить Редфу в Израиль. Визит в Израиль было решено осуществить без ведома Джозефа, что придавало всей операции большую гибкость, не ставя ее в зависимость от его воли и желания.
На одном из светских приемов в Багдаде (их Редфа иногда посещал в силу своего положения) его внимание привлекла молодая красивая женщина, которую он никогда на подобных приемах не встречал. Вступив с ней в разговор, он выяснил, что она американка, приехала в Багдад посмотреть страну. Несмотря на наличие жены и двоих детей, Редфа отнюдь не отказался от того, чтобы завести роман с этой женщиной. В тот вечер он проводил ее в гостиницу и попросил о новой встрече. Встреча состоялась, затем они встречались еще и еще...
Новая знакомая (имя ее не раскрывалось) оказалась прекрасной собеседницей, особенно слушательницей. Она хорошо понимала мучившие его проблемы, связанные с вынужденным участием в войне против курдов. Роман получил развитие. Но она наотрез отказалась вступить с ним в интимную связь в Ираке и предложила поехать вместе в Европу, где она планировала продолжить свое путешествие. Отказаться от такого соблазна Редфа не смог.
На самом деле «американская путешественница» была израильтянкой, родившейся в Америке и имевшей американский паспорт. На третий день пребывания в Париже подруга предложила ему «смотаться» с ней на несколько дней в Израиль, где у нее есть довольно интересные друзья, и провести время в приятной компании. Редфа, который уже имел принятое им предложение израильтян, не подозревая, что его подруга имеет к ним отношение, решил, что имеет смысл посмотреть страну и людей, с которыми он решил связать судьбу – свою и своей семьи. Уже через 24 часа они летели самолетом компании «Эл-Ал», следовавшим в Тель-Авив.
По прибытии в Израиль «друзья» американки встретили Редфу как самого почетного гостя, показали современную авиабазу Хацор, устроили встречу с командующим ВВС Мордехаем Ходом. Редфа был просто ошеломлен осведомленностью его новых друзей о ВВС Ирака. Они знали все подробности о самолетах и пилотах, командных пунктах и жилых помещениях и даже имена советских инструкторов.
Сторонами были согласованы все детали полета. Был отработан маршрут, огибающий авиабазы и станции слежения в Ираке и Иордании. Редфу предупредили, что полет будет крайне опасным, возможно, предстоит преодолеть около тысячи километров. Если в иракских ВВС разгадают план по угону самолета, его попытаются перехватить сами иракцы или попросят об этом иорданцев. Но если следовать строго по плану и маршруту, успех обеспечен.
Мунир Редфа внимательно выслушал наставления израильтян и ответил кратко: «Я доставлю вам самолет». Через несколько дней Редфа через Париж вернулся в Багдад. Туда же вернулась и его подруга, которую он по-прежнему считал американкой. Поездка в Израиль окончательно убедила Редфу в принятом решении. На израильтян можно было положиться.


Окончание статьи по ссылке

Стало ясно, что Вуду необходимо наверняка оторваться от хвоста. Значит, либо по дороге в Москву у него намечен контакт с агентом, либо он должен обработать тайник.
…Размеренно крутит педали не то дачник, не то обходчик. Не отрываясь, бегут за ним «спортсмены-динамовцы» — два разведчика наружного наблюдения с переговорными устройствами, зажатыми в потных ладонях. Нажатие рычажка в одну сторону — слушают тебя коллеги в машине, в другую — ты слышишь. Удобно. Всех-то и размеров — газовая зажигалка. Зато слышимость!
Километр-полтора бегут одни, нырок в машину — и на дистанции уже другая пара. А со стороны все выглядит естественно: тренируются спортсмены, а тренер — на велосипеде. Да и для Вуда все выглядит естественно. Ведь где только не бегают спортсмены и в Англии, и в Штатах, и у них — в России!
Так, попеременно с коллегами из машин сопровождения иностранного разведчика и добежали до Химок.
Доезжает Филипп Вуд до телефонной будки, входит, достает жетон…
Кульминационный момент в работе сотрудника наружного наблюдения, ибо грош тебе цена, если ты всего-то и отфиксировал заход разведчика в телефонную будку. Разведчики, да еще английские, в наших телефонных будках справлять ни малую, ни большую нужду не приучены.
Раз уж они прибегают к велосипедным ухищрениям, значит, звонить будут не в посольство. А не попробовать ли выяснить: кому звонок, о чем речь? Тем паче что в руках мощнейшее приемо-передающее устройство.
…Стоит в химкинской телефонной будке мужик, одетый, ну совсем не по-химкински, а мимо пробегает запыхавшийся спортсмен-динамовец. Останавливается у будки, протягивает руку внутрь (где вы видели стекла в химкинских телефонных будках?), хлопает мужика по плечу:
— Мужик! Наши не пробегали?
Мужик тот — Филипп Вуд — не понял сначала. Он ведь «на связь выходит». Находится, так сказать, при исполнении. Но и «динамовцы» — тоже.
— Какие, наши? — задает закономерный вопрос английский разведчик. — Кто — наши?!
Понятно его внутреннее состояние. Мысленно он уже ощутил холод наручников на своих запястьях.
— Ну, наши! Динамовцы! — отвечают британцу разведчики.
Тут Вуд успокоился, поняв, что еще не «вяжут». Отвечает:
— Нет! Не пробегали!
Этих мгновений было достаточно, чтобы второй «динамовец» подбросил в будку свое приемо-передающее устройство, связанное невидимой нитью с магнитофоном в машине. Все остальное было в буквальном смысле делом техники: и комбинация набранного Вудом номера, и сам разговор были записаны.
…Отзвонившись, Дуб оседлал велосипед и покатил в сторону первопрестольной, всем своим видом демонстрируя пренебрежение к общественным видам транспорта.
Бригады слежения вызвали подмогу, так как силы «спортсменов-динамовцев» были на исходе, да и бежать по городу в трусах как-то не к лицу офицерам контрразведки.
Не прошло и десяти минут, как вокруг велосипедиста, двигавшегося по Ленинградскому шоссе, уже водили хоровод семь оперативных машин, то обгоняя его, то отставая, стремясь не выпустить объект из поля зрения и в то же время не «засветиться».
Задача не из простых: время — вторая половина воскресного дня, трасса забита возвращающимися домой дачниками.
Работать пришлось, выражаясь спортивным языком, «на грани фола», едва не создавая своими маневрами аварийных ситуаций. Случись что, попробуй объясни, что первопричиной всему — вон тот, с рыжими усами, в очках и на велосипеде!
Да и кто поймет заботы «наружки»? Не-е-т, ребята, — это ваши ведомственные проблемы, выкручивайтесь сами!
…Смекалки, как мы помним, ребятам из «наружки» не занимать — свои соображения, как унять «парноколесного», они тотчас передали наверх. Оперативники предложили связаться по рации с ближайшим постом ГАИ, чтобы милиционеры остановили иностранца и под предлогом создания им аварийной ситуации лишили его средства передвижения, ну хотя бы выкрутили из колес ниппеля.
По прикидкам сыщиков, проблем в реализации «варианта Ниппель» возникнуть не могло. Гаишники — ребята чуткие, не было случая, чтобы они не откликнулись на призыв контрразведчиков о помощи. Надо — изловчатся придраться даже к телеграфному столбу, слишком близко, мол, стоишь к проезжей части. Да и осложнениями международной обстановки «вариант Ниппель» чреват не был, потому что железный конь дипломатического номера не имел.
Согласно второму варианту, Дубу надо было организовать наезд на законопослушного московского пешехода. В роли пострадавшего, разумеется, выступит кто-нибудь из сыщиков. От добровольцев оказаться под колесами «иномарки» не было отбоя: после кросса многим хотелось отлежаться. Да хоть в Склифосовского!
Предложения, как умерить пыл Дуба и заставить его отказаться от велосипеда в черте города, начальник 7-го управления (наружное наблюдение) доложил инициатору разработки английского разведчика начальнику отдела Второго Главка (контрразведка Союза) генералу Н.
«Я не знаю, что делать! — ответил генерал. — Это твои проблемы, тебе и решать. Но если кто-то попытается ввести свои правила в проведение гонки „Тур де Моску“ и помешает лидеру из Англии занять призовое место в Лефортово, — погон тому не сносить! Англичанин только этого и ждет. Проколют шины, значит, следят. А это уже не ему — нам „прокол“. Ни в коем случае не высовываться. Пусть „парноколесный“ считает, что „хвост“ у него чистый. Пусть упивается триумфом. У нас будет время расквитаться с ним за ваши мытарства. Потерпи, Михал Трофимыч, и подумай, как выйти из положения!»
Присутствовавший при разговоре заместитель генерала Н. полковник К. предложил пересадить в будущем несколько бригад «наружки» на велосипеды.
В тот же день складные велосипеды итальянской фирмы «Бьянки» исчезли из продажи, а на следующее утро велосипедистов на столичных улицах прибавилось.



Наблюдательные пешеходы обратили внимание на одну особенность в поведении обладателей «иномарок»: все они имели привычку бормотать себе под нос. Да-да, едет себе человек и вдруг ни с того, ни с сего начинает «тихо сам с собою заводить беседу».
Невежественный прохожий укоризненно качал головой: «Навыпускали из дурдомов недолеченных, а они теперь на велосипедах куролесят по Москве!»
Просвещенный понимающе улыбался:
«Работа у топтунов такая — им то идиотами, то велосипедистами надо прикидываться. А бормочут, так это — связь меж собой поддерживают. Издержки производства, понимаешь!»
* * *
Людям, далеким от шпионских ухищрений, велосипедный трюк может показаться глупостью или потугами на оригинальность чудаков из разведки, в лучшем случае — импровизацией. Профессионалам — не огульным критикам — известно, что ей отведен самый дальний уголок на дне шпионского ранца. Да-да, в реальной разведывательной деятельности возможностей для импровизации гораздо меньше, чем могло бы показаться. Более того, при ближайшем ознакомлении со шпионским ремеслом вы убеждаетесь, что места в нем для импровизации просто не остается, так как все заранее просчитывается, расписывается, а иногда и не раз обыгрывается в условиях, приближенных к боевым, и, конечно же, согласовывается и утверждается вышестоящим, кстати, не всегда разделяющим вашу точку зрения начальством.
Другое дело — контрразведка. И чтобы понять и принять ее суть, достаточно одного примера: велородео английского разведчика Филиппа Вуда и ответ на него нашей «наружки».
Действительно, когда бы это сыщики успели просчитать, а просчитав, завизировать у руководства и получить «добро» своим действиям?! Слишком дорого могли бы обойтись контрразведке и государству, которое ей доверило свою безопасность, всевозможные визирования, утрясания и согласования. А за отсутствие дара импровизации пришлось бы заплатить сполна…
И все-таки наши парни утерли нос высокомерным крючкотворцам из Сикрет Интеллидженс Сервис, убеждённым в собственном превосходстве. Просчитанному англичанами сюрпризу противопоставили свой — импровизированный! Ведь, обнаружь Вуд за собой слежку, он не стал бы звонить из будки в Химках. Раз звонил — значит, был совершенно уверен, что неподконтролен…

МЕДОВАЯ ЗАВИСИМОСТЬ
Казалось, Миядзаки неуязвим. Но ведь недаром говорят, что у каждого человека в шкафу – свой скелет. Найти его – вот в чем вопрос. И нашли ведь! Обложив японца, как волка флажками, круглосуточным наружным наблюдением, отыскали брешь, даже не брешь – щелочку. Лжекорреспондент имел патологическую тягу к... русскому меду. Возможно, у него были неполадки в эндокринной системе, а может, что-то на генетическом уровне. Все это – гипотезы, в которых контрразведчикам недосуг было разбираться. Фактом являлись регулярные набеги японца в магазин «Дары природы», что на Комсомольском проспекте (ныне закрытый, магазин находился почти напротив Московского дворца молодежи), где он закупал сразу целый бочоночек сладкого вещества – благо в середине 1970-х в Москве еще можно было найти экологически чистые продукты.
Судя по всему, эту свою страсть Миядзаки тщательно скрывал от сослуживцев. Подтверждением служило то обстоятельство, что кинжальный марш-бросок к магазину за очередной порцией меда он всегда совершал в одиночестве. Было доподлинно известно, что, опасаясь провокаций, японец никогда не появляется в общественных местах без коллег-журналистов, а тут... Что ж, все правильно: свои слабости надо прятать от окружающих. От наружки – тем более, ибо всякий раз, намереваясь посетить «Дары природы», капитан 3 ранга предпринимал отчаянные попытки оторваться от хвоста. Напрасно. Узнав о невинном пристрастии своего подопечного, Кудрявцев стал думать, как бы поудачнее использовать его в своих планах. И придумал.
...16 июня в японском посольстве намечался прием по случаю дня рождения сына императора. И полковника осенило: на торжество он пошлет свою блистательную «ласточку» Эдиту» – агентессу экстра-класса. На приеме от нее требовалось лишь одно: подойти к неприступному японцу с бокалом шампанского в руке, взять его под руку и, пожелав наследнику престола долгие лета, выпить. Не будет же Миядзаки шарахаться от женщины, находясь в окружении своих.
Остальное доделают технари. Скрытыми камерами они отснимут несколько кадров на память. Если это удастся, можно будет приступать к ключевой мизансцене выживания несгибаемого японского разведчика из Москвы. По прикидкам Кудрявцева, дня через два после приема у Миядзаки должны были иссякнуть запасы меда. Поэтому при входе в «Дары природы» ему предстояло «случайно» столкнуться нос к носу с агентессой.
«Ну не отказывайся, Миядзаки-сан, соединить кубок вина с русской женщиной во здравие наследника императора Всея Японии, – приговаривал полковник Кудрявцев, следуя на явку с Эдитой. – Она поди не в постель тебя затаскивает. Нам ведь известно, что это бесполезно – ты ж у нас парень-кремень! Ну подумаешь, пару раз чокнешься с красавицей – от тебя не убудет...»
Так оно и вышло: чокнулся, не отказался. А дальше произошло вот что.

«КАРФАГЕН ПАЛ!»
...Узнав женщину, которая на приеме буквально не давала ему прохода, Миядзаки опешил от неожиданности, но уже в следующее мгновение во весь опор мчался к оставленной на боковой дорожке автомашине. Не тут-то было! С криком: «Кэндзи-сан, дорогой, остановись, куда же ты!» Эдита ринулась вдогонку.
Любопытство замедливших шаг прохожих было вознаграждено сполна: рослая пышнотелая красавица, будто сошедшая с полотен Кустодиева, гналась за воровато оглядывающимся мужичком с ноготок. Едва только он юркнул в автомобиль и включил зажигание, как был буквально вдавлен в сидение вспрыгнувшей к нему на колени женщиной.
– Кэндзи, я полюбила тебя с первого взгляда, а ты убегаешь от меня... Может, ты девственник?!! – донеслось из салона машины.
Полку любопытствующих бездельников прибыло. Невесть откуда появился репортер всесоюзной молодежной газеты и направил объектив фотокамеры на распахнутую дверцу.
Попытки разведчика вытолкнуть бесстыдницу из автомобиля натолкнулись на яростное сопротивление. Он почти справился с рехнувшейся от страсти нимфоманкой и сбросил ее с колен, как вдруг она случайно нажала педаль газа. Взревев, «Тойота» помчалась вперед и, преодолев бордюр, выскочила на тротуар. В последний момент японцу удалось дотянуться до баранки и он судорожно вращал ею, пытаясь свернуть на проезжую часть улицы.
Пока Миядзаки был занят проблемой, как уйти от столкновения с пешеходами, Эдита стащила с себя платье, а японцу разорвала ширинку на брюках.
Кульминация всей операции: агентесса зубами впилась в крайнюю плоть водителя! Брызнула кровь, раздался нечеловеческий вопль, а «Тойота» врезалась в стоящий на обочине грузовик.
Подбежавшим сыщикам наружки, загримированным под алкашей (они сначала стояли у входа в магазин, а затем гнались за потерявшей управление иномаркой), едва удалось отодрать женщину от обезумевшего от боли иностранца. При этом они не могли отказать себе в удовольствии и отвесили этому влиятельному лицу пару хлестких оплеух по его ставшей отнюдь не влиятельной физиономии. Отлились объекту слезы наружки, сдерживаемые в течение двух лет.
В милицейском протоколе, однако, было зафиксировано совсем другое: японский журналист, пытаясь изнасиловать гражданку Иванову, вошел в раж и в припадке садистского наслаждения детородным членом разорвал губы жертве своей патологической страсти. Вот до чего доводит импортный секс!
Когда Миядзаки и женщину выволокли из машины, затвор фотокамеры репортера из молодежного издания продолжал методично щелкать, а прохожим предстояло стать зрителями бесплатного экстравагантного шоу.
Солидный пожилой господин, явно неславянской внешности, с залысинами и в галстуке стоял посреди улицы с приспущенными окровавленными штанами, слезно умоляя оградить его от посягательств сумасшедшей и оказать медицинскую помощь. Он уже не обращал внимание на Эдиту. Совершенно нагая, она одной рукой вытирала перепачканные кровью губы, а второй обнимала корчившегося от боли «партнера», приговаривая:
– Ну с кем не бывает, Кэндзи-сан... Сегодня не смог – не беда, завтра все у тебя получится!
...Лихих наездников доставили на 2-ю Фрунзенскую улицу в 107-е отделении милиции. Миядзаки предъявил свою аккредитационную карточку журналиста и потребовал вызвать консула. Заявил, что на него совершено разбойное нападение.
– Как то есть нападение? – возмутился дежурный лейтенант. – Вы что, господин, хотите сказать, что наши женщины вот так вот, среди бела дня, в центре Москвы бросаются на иностранных журналистов? Может, они еще и сами раздеваются? – с этими словами милиционер указал на Эдиту, которая подбоченившись, стояла в одних туфлях в центре дежурной комнаты.
– Да-да, именно так и есть! Я не знать этот женщина, я первый раз видеть ее...
– Нет, вы только полюбуйтесь на этого негодяя! – закричала агентесса. – Позавчера он обещал жениться на мне, назначил свидание, а теперь, когда ему не удалось меня прилюдно изнасиловать, он уже меня не знает! Это что ж такое творится в Москве, товарищ лейтенант?!
Женщина щелкнула замком случайно оказавшейся при ней сумочки и швырнула на стол две фотографии.
Это были снимки, сделанные во время приема скрытой камерой. Прижавшись друг к другу, улыбающиеся Миядзаки и Эдита свели бокалы, наполненные пенящимся шампанским. На фото маленького формата, окружающих не было видно, создавалось впечатление, что двое влюбленных увлеченно воркуют, даже не замечая присутствия фотографа...
– И вы, господин журналист, после этого утверждаете, что впервые видите эту гражданку? Не ожидал, не ожидал я от вас такого... Будем составлять протокол!
Миядзаки все понял: плутни русской контрразведки. В его глазах застыла мольба поверженного гладиатора и до приезда консула он не проронил ни звука.
...Через день разведчик улетел из Москвы. Неизвестно, какие аргументы офицер представил в оправдание своему начальству, но в Союз он больше не вернулся.
Не последнюю роль в компрометации лжежурналиста сыграли и фотографии, сделанные репортером. Вместе с мидовским протестом они были вручены послу Японии в Москве...
Кудрявцев торжествовал: Карфаген пал – японский разведчик за аморалку выдворен из СССР!

Элементная база радиостанции — радиолампы серии 2Ж27Л. Запитывалась радиостанция от сети переменного тока, также могла работать и от аккумуляторов, включая автомобильный.


Приемник

Комплексы радиоузлов позволяли автоматически перестраивать передатчики и приемники на 10 заранее подготовленных радиочастот, что значительно сокращало время проведения сеансов связи и ускоряло прохождение информации. Текст информации накапливался на стандартную фотопленку (35 мм) и передавался со скоростью 150 групп в минуту. Принятая на радиоузле информация записывалась на дисковый магнитофон.
В комплект радиостанции входило устройство — телеграфный передатчик с «быстродействием», в него вставлялась пленка, на случай если оператор не мог отправлять сообщения азбукой Морзе, предусматривалась электрическая ручка, ею нужно было скользить по 10 слотам поверх устройства. 



Цифровое сообщение сначала хранилось на фотопленке, в СССР использовались стандартные 35-миллиметровые пленки, во-первых они были общедоступны по всему миру, во-вторых их покупка агентом не привлекла бы внимания за границей. Пленка вводилась в слот перфоратора, оператор нажимал соответствующие кнопки сверху устройства. Каждое число на кнопке означало конкретное отверстие на пленке, пленка автоматически продвигалась на один шаг при каждом нажатии. Когда вся радиограмма была набита, машинку подключали вместо ключа и прокручивали с обычной скоростью через кодер.







Р-350M Орел-М



Р-350M — советский шпионский радиоприемником, был разработан в бывшем СССР (в 1957 году). Как уже писалось ранее, это устройство было преемником раннего Р-350, им пользовались не только в советском союзе, но также и в других странах Варшавского договора. Как и предшественница радиостанция Р-350, Р-350M была доступна в «русском» и английском вариантах. Последний использовался за пределами СССР.



Радиостанцию Р-350 усовершенствовали, модернизировали и она стала выпускаться как Р-350М. Диапазон частот передатчика — от 1800 до 1200 кГц (167-25 м), а выходная мощность составляла не менее 6 Вт. Диапазон частот приемника составлял от 1800 до 7000 кГц (167-42,9 м).
Запитывалась радиостанция через преобразователь от 6 Вт батареи, состоящей из 4 серебряно-цинковых аккумуляторов. Заряда батареи хватало на 5 сеансов: 20 минут — прием, 10 — передача. Заряжалась станция (в полевых условиях) от ручного генератора Э-348М или от сети переменного тока 220 В (или 127 В / 50 Гц) через портативное зарядное устройство или зарядное устройство ЗУ-1. Запасным вариантом служила сухая батарея: 2 анодных батареи и одна батарея накала (А-3). 



Радиооператору требовалось всего 3-4 минуты, чтобы собрать / разобрать радиостанцию. Транспортировка и эксплуатация устройства была «на плечах» одного оператора. Функционировала радиостанция при температурах от -40 С до +50 С при относительной влажности воздуха до 98 %. При температурах ниже нуля для зарядки аккумуляторов использовался ручной генератор Э-348М. Габариты металлического корпуса радиостанции — 325 х 306 х 151 мм, вес всего устройства — не менее 12,8 кг. Корпус радиостанции защищал устройство и от механических повреждений, и от вибраций во время транспортировки, от снега, дождя, пыли и грязи.

Диапазон частот передатчика был разделен на отдельных 11 поддиапазонов:

• 1800 — 2300 кГц (167 — 130 м)
  


• 2300 — 3000 кГц (130 — 100 м)
  


• 3000 — 4000 кГц (100 — 75 м)
  


• 4000 — 5000 кГц (75 — 60 м)
  


• 5000 — 6000 кГц (60 — 50 м)
  


• 6000 — 7000 кГц (50 — 42,9 м)
  


• 7000 — 8000 кГц (42,9 — 37,5 м)
  


• 8000 — 9000 кГц (37,5 — 33,3 м)
  


• 9000 — 10000 кГц (33,3 — 30 м)
  


• 10000 — 11000 кГц (30 — 27,3 м)
  


• 11000 — 12000 кГц (27,3 — 25 м)
  

Диапазон частот приемника был разделен на 2 поддиапазона:

• 800 — 3520 кГц (167 — 85,2 м)
  


• 520 — 7000 кГц (85,2 — 42,9 м)
  

Приемник и передатчик — два отдельных блока, которые подключались друг ко другу с помощью переходника. Габариты устройств 315 x 148 x 100 мм, общий вес — 12,2 кг. Передатчик был построен на 8 радиолампах, 5 из которых — типа 1Ш29Б и 3 лампы типа 1П24Б. Приемник работал на 5 радиолампах 1Ш29Б.
Переход из одного режима работы в другой Прием / Поиск / Отправить осуществлялся при помощи переключателя режимов (кнопочный переключатель) и соответствующих кнопок.
Габариты устройства памяти для сохранения числового текста на 35 мм пленке — 110 X 73 x 45,5 мм, максимальный вес 480 грамм. Устройство было облачено в алюминевый корпус, внутри находился сам запоминающий механизм (состоящий из пленки, продвигающего пленку механизма при нажатии кнопок и дырокола), а снаружи — кнопки. При нажатии кнопки «Интервал» на пленке не пробивались дырки, она просто прокручивалась на один шаг вперед.
Правильное расположение антенной системы — важная задача для обеспечения надежного соединения. Радиостанцию нужно было установить либо на возвышенности, либо на краю леса, поляне, а на дерево повесить антенну. Радиостанция не должна была находиться близко к телекоммуникационным и высоковольтным линиям электропередач, следовало избегать также железобетонных конструкций поблизости. При всем этом, необходимо было продумать и маскировку устройства.
После того как радиооператор завершал сеанс, нужно было выключить все кнопки, повернуть ручку «Накал» против часовой стрелки до упора, отсоединить антенны и противовес и прикрепить их к верхней части чемонада (крышке), упаковать все аксессуары соответственно в верхнюю часть устройства, закрыть чемодан.



Аккумуляторы, которые использовались для запитки радиостанции СЦ, имели огромное преимущество перед кислотными или щелочными аккумуляторами — стабильное напряжением при разряде интенсивными режимами. Плюсами таких аккумуляторов можно смело считать удельную емкостьв 4 — 5 раз большую, чем в других аккумуляторах, высокий коэффициент полезного действия, небольшой саморазряд. Серебряно-цинковые аккумуляторы в отличие от кислотных допускают без всяких нежелательных последствий неполный заряд или преждевременное прекращение заряда. Использовались, как правило, в военной технике, радиоаппаратуре. Но хранить их следовало в разряженном состоянии...

Продолжение статьи по ссылке

Семь человек погибло, десятки попали в сумасшедшие дома, более сотни страдали тяжелейшими симптомами отравления. А виной всему стал хлеб, но тайна трагедии до сих пор остается до конца не раскрытой.
Все началось 16 августа 1951 года, когда на горожан внезапно напала болезнь неизвестного происхождения. Безумие обрушилось на Пон-Сент-Эспри.


Троих врачей атаковали пациенты, которым мерещились жуткие картины: им казалось, что их тела были объяты пламенем и на них нападают чудища. Один мужчина пытался утопиться, вопя, что его живот пожирают змеи. Одиннадцатилетний мальчик набросился на собственную бабушку, пытаясь ее задушить. А другой мужчина с криком «Я самолет!» выбросился из окна второго этажа. Несчастный остался жив, но переломал обе ноги. Что, впрочем, не помешало ему подняться и пройти еще 50 метров.
Еще одна жертва «проклятого хлеба» увидела, как сердце убегает между ступней, умоляя доктора вернуть его обратно. Многих сумасшедших пришлось госпитализировать, перед этим надев на них смирительные рубашки.


В журнале написали: 
«Среди тех, кого поразила хворь, растет безумие: пациенты мечутся в своих кроватях, вопят, что из их тел растут красные цветы, а их головы превращаются в расплавленное олово».
Доктора догадались, что виной всему пищевое отравление, но долгое время не удавалось найти источник яда. В первые дни погибло пять человек, еще двое — чуть позже. К 21 августа, спустя всего пять дней, больше сотни человек были отравлены, шестеро госпитализированы, среди них оказалось трое детей.


Своего пика катастрофа достигла в ночь с 25 на 26 августа. Местные назвали ее «ночью апокалипсиса». 23 человека, одержимых жуткими видениями, доставили в госпиталь. Несколько человек выбросились из окон. Многие из обезумевших провели в сумасшедшем доме несколько месяцев.

Первые теории и их развенчание


Французский историк Стивен Л. Каплан в своей книге «Проклятый хлеб: возвращение забытых лет Франции 1945−1958» писал: 

«Желая добраться до корня зла, мы хотим знать имя ответственного. Самые невероятные теории циркулировали среди граждан: обвиняли булочника, воду из фонтанов, современные станки, иностранных агентов, бактериологическое оружие, дьявола, железнодорожную компанию, папу римского, Сталина и церковь».
Действительно, во всех бедах обвинили местного булочника, который не нарочно использовал в выпечке муку, зараженную спорыньей — грибами, которые паразитируют на злаках. Впрочем, какое-то время спустя эту теорию сменила другая — что люди отравились ртутью.


Журналист Х.П. Альбарелли Джуниор в 2011 году поделился результатами собственного расследования, согласно которому в случившемся нужно винить подразделение спецопераций армии США SOD и ЦРУ, которое проводило таким образом эксперименты над людьми. Альбарелли изучил документы, касающиеся странного самоубийства человека по имени Фрэнк Олсон — биохимика, который когда-то работал на SOD. Мужчина выбросился с 13-го этажа два года спустя после инцидента с «проклятым хлебом».
Альбарелли отыскал запись разговора между агентами ЦРУ, где упоминался «секрет Пон-Сент-Эспри» и версия, что проблема была не в спорынье, а в токсичном веществе диэтиламине, которое входит в состав ЛСД.
При подготовке своей книги «Огромная ошибка: убийство Фрэнка Олсона и секрет экспериментов ЦРУ времен холодной войны» (A Terrible Mistake: The Murder of Frank Olson and the CIA's Secret Cold War Experiments) Альбарелли беседовал с бывшими коллегами Олсона. Двое из них сообщили мужчине, что причиной инцидента послужили загадочные эксперименты, которые проводились в тех краях. По мнению журналиста, Фрэнк был напрямую связан с проводимыми экспериментами, во время которых, предположительно, ЛСД как токсическое оружие распыляли с самолетов, чтобы проверить эффект массовой истерии.
Настоящей бомбой послужил документ из Белого дома, адресованный членам Комиссии Рокфеллера, которая была сформирована в 1975 году для расследования преступлений, совершенных ЦРУ. В документе был список имен, связанных с инцидентом во Франции, и прямое указание на связь ЦРУ, ЛСД и Пон-Сент-Эспри. Впрочем, обвиненная сторона все отрицала.
Жители Пон-Сент-Эспри настаивают на раскрытии истинной причины болезни. 71-летний Шарль Гранжо говорит: «Я чуть было не сыграл в ящик и очень хотел бы знать почему».