Спецслужбы

Настырные
Некоторые  потенциальные  рекруты сказали NRK, что норвежские разведчики известны  своей настырностью. Они обычно связываются с норвежцами работающими  на  гражданской работе, избегая тех, кто работает на вооруженные силы или полицию. Самые привлекательные [для  спецслужб] кандидаты в курьеры работают в частном бизнесе или представляют Норвегию в какой-либо организации и имеют  работу, которая требует регулярных поездок в Мурманск или другие области России.
У них, таким образом, есть законные причины  для въезда в страну. Один норвежец сказал NRK, что нет, вероятно, ни одного делового человека, живущего в Восточном Финнмарке, с кем  бы не связались чиновники из спецслужб Etterretningstjeneste (сокращенно E-tjenesten) или PST (Politiets sikkerhetstjeneste).
Ни один из тех, кого  вербовали, не будет предавать  это огласке, из страха реакции со  стороны и норвежских и российских деловых партнеров. Один  из них назвал некоторые попытки вербовки “дилетантскими”, потому что его  лично пытались вербовать совершенно открыто - в кафе в российском городе.

Апелляция к патриотизму
Другой сказал NRK, что  E-tjenesten пыталась заставить его помочь   вывезти документы о Северном флоте полученные  от русского, что мало чем отличалось от задания полученного  Фроде Бергом. Потенциальный завербованный  выразил удивление, что Берг утверждает, что не знал, что он выполнял,  по меньшей мере, частично, миссию курьера. “Я лично отнесся к этому так, что он, вероятно, не знал о последствиях такого  задания” сказал потенциальный рекрут репортеру NRK. “Мне ничего не говорили о степени риска, но человек, который со мной разговаривал, утверждал, что “Вы должны сделать это для страны,  для Норвегии”.
Другие говорят, что  их регулярно вызывают  для “разговоров” с PST. Один человек, который активно  занимается народным “от-человека-к-человеку” сотрудничеством,  которое очень важно в пограничной области, говорит, что ему не нравятся встречи с PST, потому что он боится, что российская разведка   узнает о них и заподозрит его в шпионаже. Человек сказал, что его попросили “отслеживать” определенных людей во время его поездок в Россию и отчитаться перед PST.
“Я скажу даже, что PST и  E-tjenesten могут навредить   тому хорошему сотрудничеству, которое мы имеем с Россией в регионе Barents”  сказал он NRK. “Те из нас, кто работает над гражданским сотрудничеством с Россией,  полностью полагаются на доверие наших российских партнеров к нам”. Он волнуется о  том, что раскрытие связей Фроде Берга с E-tjenesten уже повредили сотрудничеству.
Местный мэр Руне Рафелсен также расстроен, он  сказал газете Aftenpostenthat, что уже критиковал  методы работы PST в регионе восемь - девять лет назад. Тогда он был лидером Секретариата Barents, который служит агентством норвежского Министерства иностранных дел по гражданскому сотрудничеству с Россией.
“Я получил две жалобы от двух норвежцев, у  которых была работа в Мурманске” сказал Рафелсен газете Aftenposten. “Они сказали, что PST попросило, чтобы они предоставляли информацию о норвежско-российских отношениях”.
Другой критик в Киркенесе сказал, что можно  понять, что Норвегия должна собирать собственную информацию, “но тогда они должны взять на себя ответственность за тех, кого  они принимают на работу. Я столкнусь с риском потери моей визы в Россию, если я буду сотрудничать с норвежской разведкой. Кто был бы ответственен за последующие потери на инвестициях в Россию?”
Фроде Берг  был так расстроен, что открыто кричал  на суде в Москве, что он ясно чувствует, что E-tjenesten  теперь бросил его на морозе и он рискует провести следующие 20 лет в российской тюрьме. Никто  из норвежских государственных чиновников не был готов прокомментировать его случай или принять на себя ответственность.

PST  защищается
Представитель PST, Мартин Бернсен, сказал NRK, что сама  природа агентства требует, чтобы “нам разрешили говорить с людьми”. Он подчеркнул, что работа PST состоит в том, чтобы предотвратить “незаконный шпионаж в Норвегии и удостовериться, что у страны есть  самая оперативная оценка угроз в нашей сфере ответственности”. Чтобы сделать это “мы должны говорить с людьми, которые могут занимать различные позиции и роли. Это - то, как мы собираем информацию. Это - то, что мы всегда делали, это - то, что мы делаем сегодня, и это - то, что мы продолжим делать”.
Он не  стал комментировать конкретные  случаи, но утверждал, что PST не считает, что ставит людей, с которыми говорят чиновники PST в  трудную ситуацию.
Ларс Роу, исследователь, специализирующийся на российских делах, который работает на Институт Фритьофа Нансена, сказал, что это  не должно удивлять, что Норвегия собирает информацию, она делает это точно так же, как и другие страны. Он не выступает в  защиту предполагаемых попыток вербовать людей, тем более тех кто не обучен собирать информацию или иметь дело с трудными ситуациями.  В этих случаях спецслужбы просят, чтобы они выполняли задания, которые они должны сделать сами.
“Одно дело -  собрать информацию от людей, которые работают в интересных областях”, сказал Роу NRK. “Но если этих людей просят  исполнить функции курьера - перевезти и документы или деньги через границу, то, с моей точки зрения, это очень сомнительно, и неудачно”.  Вероятно, никто, не был бы с этим более согласен, чем Фроде Берг.

НЕ НЕГОДЯЙ, А ДИКАРЬ
Анатолий Луначарский доверил оценить предложенную сделку Максиму Горькому. В феврале 1919 года он и его гражданская жена Мария Андреева возглавили оценочно-антикварную комиссию Народного комиссариата торговли и промышленности. Будучи председателем этой комиссии, Горький привлек к работе 80 лучших питерских специалистов (в том числе и Агафона Фаберже). Они отбирали вещи, имеющие художественную или историческую ценность, из имущества, конфискованного во дворцах и особняках знати, в банках, антиквариатных лавках, ломбардах и так далее. Самое ценное из отобранного направляли в музеи, а большую часть - для продажди за границей с молотка.
В архивах сохранилась телеграмма Максима Горького, данная в октябре 1921 года в Совнарком: "В феврале месяце 1919 года по предложению наркома Красина была организована в Петрограде Алексеем Пешковым экспертная комиссия, цель которой заключалась в отборе и оценке вещей, имеющих художественное значение, в тридцати трех национализированных складах Петрограда, бесхозных квартирах, ломбардах и антикварных лавках. Эти вещи отбирались на предмет создания в Советской республике антикварного экспортного фонда».
Значительная часть национализированных художественных ценностей формировала коллекции музеев, но многое продавалось за рубеж. Сначала гохрановское золото обменивалось на продовольствие, позже - на технику. А часть предметов оседала в доме Горького и его сожительницы. Об этом в своем дневнике писала Зинаида Гиппиус: «18 мая 1918 года. Горький... в промежутках - за бесценок скупает старинные и фамильные вещи у «гонимых», в буквальном смысле умирающих с голоду. Впрочем, он не негодяй, он просто бушмен или готтентот. 2 июня 1918 года. Третьего дня пришли Ив. Ив. с Т. И. - были днём у Горького. Рассказывают: его квартира совершенный музей. Переполнена старинными вещами, скупленными у тех, кто падает с голода. Теперь ведь продают последнее, дедовское, заветное, за кусок хлеба. Горький и пользуется, вместе с матросьем и солдатами, у которых деньжищ - куры не клюют. Целые лавки есть такие, комиссионные, где НОВЫЕ богачи, неграмотные, швыряют кучами керенок для шику. 22 октября 1918 года. Декреты, налоги, запрещения - как из рога изобилия. Берут по декретам, берут при обысках. Берут и просто. Берет даже Андреева, жена Горького: согласилась содействовать отправлению великого князя Гавриила в Финляндию лишь тогда, когда жена Гавриила подарила ей дорогие серьги».
Для оценки коллекции Эрика Плуме Горький собрал отдельную комиссию, в которую, в частности, вошли художники Александр Бенуа и Иван Ракитский, антиквар Михаил Савостин, а также сотрудники отдела изобразительных искусств Наркомпроса. В квартире, где размещалась коллекция Плуме, комиссия собралась 6 мая 1919 года. В тот же день сюда прибыл и вызванный телефонограммой сотрудник Госконтроля при Севпросе. Ему поручили, по сути, проверить наличие всех предметов, указанных в перечне, составленном доверенными лицами Эрика Плуме. В итоге комиссия Горького отобрала для покупки предметы на восемь миллионов рублей, но сделка так и не состоялась, поскольку в неё вмешались петроградская ЧК и следователь Иван Назарьев.

ТЕМНОЕ ДЕЛО
Следственное дело № 517 по обвинению доверенных лиц Эрика Плуме, а также антиквара Агафона Фаберже в спекуляции было возбуждено петроградской ЧК 1 июня 1919 года по указанию управляющего Петроградским отделением Госконтроля. Пятеро фигурантов были арестованы днем ранее, троим - Юрию Гаусману, Аркадию Рудаковскому и Агафону Фаберже - предъявили обвинение в спекулятивной продаже, поручик Георгий Бреме и жена Рудаковского поначалу рассматривались как соучастники. Как следует из протоколов, приобщенных к делу, красная цена коллекции - 2000000 рублей. Правда, какими экспертами это установлено, не говорится...
О подробностях дела стало известно Иосифу Сталину, который в своей резолюции назвал его «темным». Было оно таковым и для арестованных, уверенных в своей невиновности и голословности предъявленного им обвинения. Таким оно стало и для некоторых современных исследователей: по сути, государство, не желая платить назначенную цену, просто конфисковало коллекцию. Но для Сталина «темным» оно было потому, что в материалах следствия значился явный компромат и на Горького - «буревестника революции», и на Луначарского.


Максим Горький и Мария Андреева

«В состав художественной коллекции вошли различные произведения искусств музейной редкости, скупленные преимущественно у виднейших деятелей старого режима - графов, князей и прочих сановников, владевших из рода в род народным достоянием во имя личного наслаждения, - указывал следователь Иван Назарьев. - Спекулятивный характер данного дела усматривается не только в том, что обвиняемые покушались получить неизмеримо высокий процент прибыли на разнице покупной и продажной цен (себестоимость коллекции около 2000000 рублей, а продажная цена 11 000000 рублей). Он заключается главным образом в тех своеобразных условиях, которыми умышленно была обставлена продажа и которые являются типичнейшими для дельцов спекулятивного мира. При различного рода казенных подрядах и поставках эта отвратительная обстановка, которая мыслима и возможна была в эпоху самодержавия, именовалась весьма характерным и метким народным словом «смазка».

НЕ УСТЫДИВШИЕСЯ
И сейчас, и в революционные годы обсуждать сделку за накрытым столом для деловых людей было нормой. Но в 1919 году в голодающем Петрограде следователи ЧК были шокированы теми обильными завтраками, которые доверенные лица Эрика Плуме устраивали для членов комиссии, организованной Максимом Горьким. То, что в них участвовали и сам Горький, и нарком Луначарский, заставило следователя Назарьева требовать привлечения их к ответственности за злоупотребление властью.
«Если бы они в этот позорный момент вспомнили о трагических страданиях рабочего класса, в особенности здесь, в голодном Петрограде, когда люди умирают от голода, они, несомненно, устыдились это сделать, но они злоупотребили доверием народных масс, - говорится в материалах дела. - За свои деяния они должны дать отчёт, и заслуженная ими кара призовет их к революционному порядку, иначе при безответственности неизбежно последуют новые и худшие падения.
О подробном меню завтраков, устраивавшихся для членов комиссии Горького и которые следователь Назарьев назвал пиршествами, следователи петроградской ЧК узнали из допроса жены Аркадия Рудановского. «Завтраки обычно состояли из телятины, кулебяки, яиц, кофе, чая, домашнего печенья, бутербродов с сыром и маслом, - рассказывала арестованная женщина. - Вина подавались такие: херес, мадера, возможно. Красные и белые вина. Был и коньяк очень редкой марки - времен Наполеона». Некий свидетель Янсон сообщал: «Пиршество продолжалось шесть часов и обходилось Рудановским в 10-15 тысяч рублей. Характерно отметить, что Луначарский проявил себя большим знатоком, точно указывая марку старых вин, даже определяя год их розлива». Следователи подсчитали, что на «смазку» членов экспертной комиссии доверенные лица Эрика Плуме потратили порядка 42000 рублей. «И они, конечно, поставили это в общую сумму стоимости художественной коллекции, рассчитывая вознаградить себя с лихвой за счет кассы Советской республики», - указал Иван Нсзарьев в материалах, вошедших в уголовное дело.


ТАЙНИК ФАБЕРЖЕ
Сразу после ареста доверенных лиц Эрика Плуме и Агафона Фаберже в квартире, где хранилась коллекция и устраивались приемы для членов комиссии Горького, провели обыск. Помимо 308 предметов, предлагавшихся к продаже, было обнаружено еще 786 произведений искусства, а также ценная библиотека, спрятанная в кладовой под кучей бытового хлама. Чекисты также нашли офицерские и генеральские погоны, холодное и огнестрельное оружие, золотые и серебряные монеты. Все это было объявлено народным достоянием и конфисковано. Многие предметы после проведенной художественной оценки пополнили коллекции российских музеев, в том числе Эрмитажа и Русского музея. Учитывая, что за хранение огнестрельного оружия, а уж тем более за спекуляцию в 1919 году полагалось самое суровое суровое наказание вплоть до высшей меры, остаётся лишь догадываться, почему обвиняемые так легко отделались.
На одном из допросов Фаберже рассказал и о ценностях, спрятанных им в тайнике на даче. Обнаружив потайную комнату, набитую ценностями, власти сразу же сообщили Зиновьеву. Вскоре на дачу прибыли его люди. Без составления акта и описи ценности были уложены в десять ящиков и увезены. Сотрудник отдела охраны памятников Наркомпроса Борис Молас запомнил лишь, что "в числе увезенных предметов была огромная коллекция почтовых марок и свыше 1700 драгоценных камней... взято много старинных икон в дорогих окладах, тонкой работы фигурок из разных камней, несколько небольших картин, гравюр и миниатюр».
На момент ареста сын знаменитого ювелира служил переводчиком в датском консульстве. Будучи совсем молодым человеком, Агафон был назначен экспертом Бриллиантовой комнаты Зимнего дворца, затем оценщиком Ссудной казны, вместе с отцом и братом Евгением руководил работами по изготовлению царских регалий и ювелирных изделий для императорской фамилии. До революции и в первые месяцы советской власти он владел антикварной лавкой и сумел пополнить собственную коллекцию большим количеством предметов искусства. Агафон Фаберже был одним из крупнейших российских собирателей - в его богатейшей коллекции были редкие гравюры, иконы древнего письма, 600 нэцке, 300 скульптур Будды и другие ценные предметы.
В поле зрения петроградской ЧК сын ювелира попал впервые весной 1918 года - на него поступил донос, в котором неизвестный утверждал, что Фаберже похитил из Зимнего дворца царское имущество. Но тогда Агафон Фаберже доказал с документами в руках, что старинная мебель, часы и вазы были им куплены у графа Бенкендорфа и вывезены с разрешения дворцового коменданта еще в сентябре 1917 года.
Надо отметить, что летом 1917 года Временное правительство во главе с Керенским, сослав Николая II с семьей в Тобольск, объявило о национализации царских дворцов. Часть эрмитажного собрания была эвакуирована в Москву, а апартаменты царя и его супруги заняли члены Временного правительства. Старинные гарнитуры вывезли, заполнив гостиные банальной канцелярской мебелью, многие предметы продали антикварам, которых в ту пору в Петрограде было очень много.
Почему же Фаберже после первого привода на Гороховую, 2, не уехал за границу вместе с семьей, спешно бежавшей в Финляндию? Ответ, видимо, связан с содержанием того самого дачного тайника. Вероятно, сын знаменитого ювелира пытался найти способ вывезти из России собственную коллекцию, но участие в деле антиквара Эрика Плуме нарушило его планы. Вполне возможно, что на допросах Агафон Карлович был вынужден рассказать о своем тайнике. Не потому ли в сентябре 1919 года местные власти произвели обыск на его даче, которая еще в начале революции была разграблена красноармейцами?..

САМ НЕ ЗНАЮ ЗА ЧТО
Дело № 517 слушалось на заседании президиума Петроградской губернской чрезвычайной комиссии 28 ноября 1919 года. В итоге постановили считать факт спекуляции доказанным, Гаусмана, Рудаковского и Фаберже приговорить к лагерям до окончания Гражданской войны. Фаберже попал в концлагерь, устроенный в Чесменской богадельне. Рудаковкого позже освободили, а обвинение по отношению к Георгию Бреме выделили в отдельное дело, присоединив к нему обвинение в спекуляции товарами народного потребления.


Агафон Фаберже у дома в Левашове, где находилась его коллекция

Для Максима Горького и наркома Луначарского, а также членов «смазанной» комиссии ничем особо страшным дело Эрика Плуме не обернулось, хотя об их поступках членам правительства стало известно. Горького по антикварному делу даже не допрашивали. А в начале 1920 года Луначарский официально разрешил Горькому для пополнения экспортного фонда скупать частные коллекции. Члены горьковской комиссии также не пострадали. Художник Ракитский и антиквар Савостин в 1920 году отбыли с секретным заданием в Европу. Они должны были наладить контакты с тамошними антикварами. Мария Андреева уехала вначале в Швецию, а затем перебралась в Берлин, где помогала устраивать аукционы по распродаже антиквариата и музейных ценностей (в том числе и шедевров Эрмитажа), которые она презрительно называла «старьем» и «хламом».
Спустя чуть больше года Агафон Фаберже вышел на свободу. Блестящий эксперт с именем, входивший в пятерку лучших геммологов России, Наркомату финансов был очень нужен, поэтому его неоднократно привлекали к работе по оценке конфискованных ценностей. Агафон даже настоял на выполнении своих условий, в частности на возвращении ему квартиры и части коллекции антиквариата и марок, о чем распорядился Лев Троцкий. Но эксперту не давали расслабиться, его проводили еще по нескольким уголовным делам, поскольку было известно, что Фаберже не оставил идею покинуть Россию.
В декабре 1927 года он все же ушел в Финляндию по заливу с помощью четырех финских разведчиков, которым заплатил за организацию бегства 50000 финских марок. Много позже биографу своего отца о причинах ареста 1919 года он сказал только одно: «Сам не знаю за что».

Среди первых стран, на территории которых стали проводиться разведывательные мероприятия, были и страны мусульманского Востока. В 1922 г. Иностранный отдел (ИНО) ГПУ[11] открыл первые легальные резидентуры в Афганистане и Турции под прикрытием дипломатических и торговых представительств. В 1923 г. легальная резидентура была создана в Персии[12].
Организацией закордонной разведки занимались и полномочные представительства ГПУ в регионах. Так, полпредство ГПУ на Кавказе (Тифлис[13]) вело работу по Западной и Северной Персии и Азиатской Турции, в Туркестане (Ташкент) — по Северному Афганистану, Восточной Персии и Западному Китаю[14].
Приказом ГПУ № 98 от 2 июня 1922 г. в составе Секретно-оперативного управления (СОУ) был создан Восточный отдел (ВО). Таким образом, работа по «восточной контрреволюции» выделялась из ОО в самостоятельное направление. ВО объединил всю работу органов ГПУ на Кавказе, в Туркестане, Киргизии, Татарской, Башкирской и Крымской автономных советских республиках, в Бухарской и Хивинской народных советских республиках в части, «… касающейся специфичной контрреволюции и восточного шпионажа». ВО также занимался разработкой всего материала, получаемого закордонной частью ИНО из Афганистана, Джунгарии, Илийского края, Индии, Кашгарии, Китая, Кореи, Монголии, Персии, Тибета, Константинополя[15], Ангорской[16] Турции[17] и Японии, а также ставил перед ИНО оперативные задачи[18]. К декабрю 1922 г. были организованы три отделения ВО: 1-е — Кавказ и Ближний Восток; 2-е — Средняя Азия и Средний Восток; 3-е — Дальний Восток[19].
В июне 1922 г. было утверждено Положение о Закордонном отделении (ЗО) ИНО. Согласно этому документу, ЗО являлся «организационным центром, сосредоточивающим все руководство и управление зарубежной работой разведывательного и контрразведывательного характера».
Во главе закордонных разведаппаратов стояли резиденты ИНО. В соответствии с положением о резиденте, ему предоставлялось право самостоятельно, без запроса Центра, вербовать агентуру. Для связи с Центром резидент использовал собственный шифр. Один раз в три месяца резидент отчитывался перед Центром о расходовании валютных средств. Несмотря на объем поставленных перед внешней разведкой задач, в ИНО в 1922 г. служили всего 70 сотрудников[20].
С образованием Советского Союза 30 декабря 1922 г. постановлением Президиума ЦИК от 2 ноября 1923 г. ГПУ было преобразовано в Объединенное государственное политическое управление (ОГПУ). В соответствии с положением об ОГПУ, в нем было создано СОУ, в которое входил и ИНО[21], занимавшийся ведением разведки за рубежом. ИНО был значительно расширен, перед ним были поставлены новые, более сложные задачи с учетом изменившейся обстановки.
Большое значение как исторический источник имеют «Записки чекиста» Г. Агабекова[22], опубликованные на русском языке в Берлине в 1930 г. «Записки»[23] в деталях отражают политическую ситуацию на Ближнем и Среднем Востоке в 1923-30-х годах, раскрывают методы работы ИНО, характеризуют непосредственных организаторов и участников советских разведывательных и контрразведывательных мероприятий в названных регионах и описывают проведенные ими операции. Агабеков лично принимал участие в подготовке уничтожения турецкого авантюриста Энвера-паши, ставшего одним из главарей басмачества. Позже Агабеков руководил созданием агентурных сетей ОГПУ в Афганистане, Персии и Турции.
Деятельностью резидентур в Афганистане, Персии и Турции, кроме константинопольской (см. ниже), руководил 5-й (Восточный) сектор ИНО. Одновременно Отдел вел работу по засылке агентуры в Персию и Турцию с территории Закавказья, а также в Афганистан с территории Средней Азии. «Восточный сектор представляет соединение двух отделов — Восточного, руководящего работой на всем Ближнем и Среднем Востоке, и Англо-американского, руководящего работой в Англии и Америке. Соединение было произведено потому, что в работе на Востоке всегда приходилось сталкиваться с англичанами, а потому было необходимо быть в курсе дел английской метрополии. Америка же была дана английскому сектору как страна, родственная Англии, в которой еще не была развернута настоящая работа»[24].
В 1922-1925 гг. одной из основных задач ИНО продолжало оставаться создание системы легальных резидентур, которые действовали под прикрытием советских дипломатических или торговых представительств. В те времена резидентуры были немногочисленными и состояли, как правило, из 2–4 сотрудников. Разведчики легальных резидентур работали под прикрытием советских загранучреждений — полпредств, торгпредств и др.
В середине 1920-х годов в Афганистане, Персии и Турции функционировали ок. 20 резидентур. Однако они были очень малочисленны: в главных резидентурах работали 3-4 сотрудника, в периферийных — 1-2 разведчика. Помимо общих для всех резидентур задач, каждая из них имела свои специфические, связаннее с ее расположением и возможностями. Так, константинопольская резидентура, которую курировал 4-й (Южно-Европейский и балканских стран) сектор ИНО (резидентура в Вене), с 1923-1926 гг. стала вести разведработу в Болгарии, Греции, Египте, Палестине и Сирии (в т.ч. в Ливане). Кабульская резидентура имела широкую агентурную сеть как на границе с Индией, так и в самой Индии. Резидентура в Тегеране через керманшахский пункт действовала в Ираке[25]. «…Угроза глобального конфликта с Англией была причиной настойчивых требований Москвы, чтобы [О]ГПУ проникло и закрепилось в Ираке. По имевшейся информации англичане строили в северном Ираке две военно-воздушные базы, откуда их авиация без особого труда могла достигнуть Баку, разбомбить нефтепромыслы и вернуться обратно. Поэтому разведка начала вести активную работу среди иракских курдов, рассчитывая в случае необходимости поднять в иракском Курдистане антианглийское восстание и вывести из строя как нефтепромыслы в Мосуле, так и аэродромы, с которых английские самолеты могли бы летать бомбить Баку»[26].
До 1929 г. в Турции действовала только легальная резидентура ОГПУ при Генеральном консульстве в Константинополе, организованная резидентом ОГПУ Е. Гольденштейном[27] в 1926 г. «До 1930 года резиденты ГПУ в Турции имели распоряжение не вести работы против турецкого правительства. Это распоряжение было вызвано двумя причинами. Во-первых, советское правительство считало Турцию дружественной страной. Второй причиной, почему ОГПУ воздерживалось от работы против турок, было желание создать в Константинополе базу для работы на всем Ближнем Востоке. Трилиссер[28] считал, что если не трогать турок, а вести работу на территории других стран, то турки будут смотреть на эту работу сквозь пальцы. Такую жертву следовало принести, чтобы иметь возможность беспрепятственно вести работу в Сирии, Палестине, Египте и т.д.»[29].



24 апреля 1924 г. Председатель ЦИК СССР М.И. Калинин подписал верительные грамоты дипломатического агента и генерального консула СССР в Королевстве Хиджаз К.А. Хакимова[30].
6 августа Хакимов с сотрудниками генконсульства прибыл в Джидду и отправил в Мекку на имя короля телеграмму о своем прибытии[31]. Советскому представителю как мусульманину было разрешено вручить свои верительные грамоты королю Хиджаза Хусейну в Мекке, что он и сделал 9 августа 1924 г. Агентство СССР в Джидде стало первым официальным представительством Советского Союза в арабских странах.
В качестве секретаря Хакимова в Джидду прибыл и Аксельрод. Здесь он проработал до 1927 г., выполняя с 1925 г. задания ИНО [32].
В 1929 г. Хакимов был назначен представителем Экспортно-импортной конторы Госторгов по торговле с Турцией и Ближним Востоком «Ближвостгосторг» в Йемене. На заседании Политбюро от 9 мая 1929 г. (Протокол № 79) «было принято предложение НКИД утвердить генеральным представителем СССР (генеральным уполномоченным Ближвосторга) в Йемене т. Хакимова К.А.»[33], где он проработал около двух с половиной лет, с июня 1929 г. по декабрь 1931 г.[34].
«В Геджасе и Йемене ГПУ не вело никакой работы до приезда туда советского посла Хакимова. В 1925 году, будучи связан с ГПУ по работе в Мешхеде, Хакимов начал вести в Геджасе информационную работу. Одновременно с ним в Геджас прибыл секретарь Хакимова Моисей Аксельрод[35] и представитель Наркомторга Белкин[36]. Аксельрод и Белкин добровольно, на свой риск и страх, начали сперва в Геджасе, а затем в Йемене агентурную работу. Видя их рвение, ГПУ назначило Аксельрода, переехавшего вскоре из Геджаса в Йемен, своим специальным представителем.
Аксельрод…, хорошо знавший арабский, сумел связаться с видными сотрудниками имама Яхья[37], но ввиду отсутствия разведывательного опыта, не мог в достаточной степени использовать эти связи. Из Йемена Аксельрод вел работу в Эритрее[38] и даже посылал иногда своих агентов в Египет»[39].
О том, насколько активна была деятельность Аксельрода в Египте косвенно говорит эпизод, имевший место по пути его следования в Йемен в 1928 г.: «В Порт-Саиде бросилась в глаза усиленная бдительность п / ходной полиции в отношении нас, особенно в отношении т. Аксельрода. Наши паспорта были взяты на берег (очевидно, для фотографии)… Один из полицейских с утрированной конфиденциальностью сообщил т. Аксельроду, что мы в Египте занесены в “черный список”»[40].
Тем не менее, разведывательная деятельность Аксельрода продолжалась: «В Египет [в конце 1929 г.] должен был ехать Моисей Аксельрод с целью непосредственно ознакомиться с местными партийными группировками, в частности с партией Вафда[41], левое крыло которой мы надеялись отколоть для совместной работы с египетской коммунистической партией. Аксельрод должен был обратить внимание на египетское купечество, в частности на местных армян, которых насчитывалось в Египте до 15-ти тысяч человек, и попытаться связаться через них с Индией. Едущего в Египет Аксельрода предполагалось задержать и временно использовать в Константинополе. Москва сообщала, что в последнее время во внешней политике Турции наблюдается поворот на запад, и потому мне необходимо начать разведывательную работу против турецкого правительства, для чего, в случае надобности, я могу направить Аксельрода в Ангору. В начале января 1930 года я послал в Москву доклад с предложением перенести наш центр в Бейрут. Там мы были бы ближе к тем странам, где должны были вести работу, и имели бы то преимущество перед Константинополем, что выходили из сферы действия международной разведки, направленной против нас и свившей прочное гнездо в Стамбуле. Москва в ответ предложила командировать Аксельрода для личного доклада. В середине февраля Аксельрод… выехал в Москву»[42].
Контакты Советского Союза с египетской стороной осуществлялись через представительства обеих стран в Анкаре, Берлине, Лондоне, Париже, Риме и Тегеране, причем, как писал замнаркома по иностранным делам Л.М. Карахан[43] полпреду во Франции В.С. Довгалевскому 1 сентября 1928 г., «Париж представляется нам наиболее удобным пунктом для переговоров с египтянами»[44]. Что касается столицы Италии, то, по словам того же Карахана, адресованным полпреду в Италии Д.И. Курскому 19 февраля 1929 г., «…Рим приобретает для нас значение первостепенного наблюдательного пункта по линии… восточной политики»[45]. Это находит свое подтверждение тем фактом, что в 1934 г. Аксельрод был назначен резидентом советской политической разведки именно в Рим.

Сегодня расскажем про пример того, как обворожительная нимфа, буквально не щадя живота своего, работала на спецслужбы.
И так, пришло время познакомиться с дамой поближе — Чиччолина, рабочий псевдоним порнозвезды венгерского происхождения Илоны Сталлер. Хотя наверняка и это имя может быть не настоящим. Ибо у таких людей, как Чиччолина, да и других агентесс такого калибра, столько имен, что они порой забывают своё истинное имя, данное им родителями, да и хоронят их зачастую под чужими анкетными данными…



…Одно время в Голливуде особой популярностью пользовалась байка, главной героиней которой и была Чиччолина.
Один голливудский режиссёр решил поставить фильм о сотворении Мира Господом Богом. Разумеется, в сценарии присутствовал эпизод о создании Евы из ребра Адама.
Ни одна из предлагаемых див Голливуда на эту роль не проходила. Почему? Да потому, что у каждой из них наличествовал пупок! А как известно из Библии, Ева была сотворена из ребра Адама, и поэтому никакого пупка у претендентки на роль быть не могло!
Неожиданно на съёмках появилась Илона Сталлер.
— Как? — вскричала порнодива. — Вы ещё не готовы к съёмке?!
— Минуточку, мадам! — режиссёр удивился такой дерзости и попытался урезонить невесть откуда взявшуюся красотку. — А как насчёт пупка?!
— А его просто нет — он стёрся во время многочисленных экзерсисов с моими… партнёрами, разве вы не понимаете!
Дотошный режиссёр приблизился вплотную к новоявленной диве и, к своему ужасу, обнаружил, что пупок у нее действительно отсутствовал!
…Фильм «Создание Евы из ребра Адама» в Штатах имел колоссальный успех, и все благодаря искусно проведенной хирургической косметической операции на теле порнозвезды…

Через порно к депутатам
Как выяснилось сегодня, всё то время, что Чиччолина проживала в Италии, она работала на венгерские спецслужбы и оказывала своей исторической родине неоценимые услуги по добыванию как секретных сведений, так и лоббированию выгодных для Венгрии законопроектов в итальянском парламенте. Парламенте?! Да! В 1987 году она прошла в нижнюю палату итальянского парламента от радикальной партии Италии.



Действительно, энергией и всепроникаемостью этой агентессы можно только восхищаться.
Она переспала почти со всеми сенаторами — депутатами верхней палаты итальянского парламента, — поэтому венгерским спецслужбам и отчасти КГБ, было заранее известно, какие законопроекты будут приняты, а какие не пройдут. Кроме того, она состояла в интимных отношениях со многими государственными деятелями и министрами, в том числе и с теми, кто возглавлял силовые ведомства не только Италии, но и других западноевропейских стран.



Можно только представить себе, какой высокой пробы сведения поставляла она своим операторам…

Поймали!
Нашли и завербовали эту суперагентессу сотрудники венгерских спецслужб в будапештской гостинице «Интерконтиненталь», где Сталлер работала официанткой.
Сотрудники органов безопасности Венгрии сделали ей такое предложение, от которого она не смогла отказаться, — посулили такую сумму, что она тут же сменила профессию и стала гидом-переводчицей для иностранцев из капиталистических стран.



…Илона выросла в интернациональной семье и свободно владела несколькими европейскими языками.
После вербовки в её обязанности входила организация отдыха и развлечений для западноевропейцев и граждан США, но в основном она занималась выяснением их отношения к социализму вообще и к венгерскому в частности…
Это был начальный, проверочный, этап способности Сталлер добывать оперативнозначимую информацию методом выведывания, а также её умения соблюдать конспирацию.
Когда её кураторы поняли, что Сталлер способна дать сто очков форы легендарной Мата Хари, они помогли ей эмигрировать в Италию, где в полной мере раскрылись её шпионские дарования.
Достаточно сказать, что в венгерской службе безопасности под Чиччолину был создан целый компьютерный цех, в задачу которого входила обработка и анализ поступавшей только от нее информации.
Высказывания и предположения, услышанные ею в приватных общениях (читай: в постели!) от партнёров, после обработки на компьютерах превращались в реальные прогнозы, а последние — в конкретные задания для суперагентессы…
Увольнение по собственному желанию
Чиччолина «таскала каштаны из огня» для своих «кукловодов» почти тридцать лет — завербовали её, когда ей еще не исполнилось и восемнадцати, а от активных дел она отошла в 47 лет.
Похоже, она в одностороннем порядке прекратила сотрудничество с секретными службами Венгрии в 1989 году, когда пала Берлинская стена. В то время наблюдался массовый саботаж и отказ от сотрудничества с «родными» спецслужбами агентуры всех социалистических стран…
Вторым и, пожалуй, основным признаком непричастности Чиччолины к деятельности венгерских спецслужб в настоящее время является выход в свет её книги.



Можно, конечно, предположить, что опус, выпущенный Чиччолиной, — это своего рода покаяние… Хотя как знать! Книгу можно расценивать и как зашифровку её нынешнего сотрудничества с ЦРУ, с английской Сикрет Интеллидженс Сервис или с французской СДЕСЕ. Вполне возможно, что итальянцы и израильтяне предложили ей работать на них.
Поживём — увидим, сотрудничает ли Чиччолина с какой-нибудь спецслужбой. Мир разведки — это дремучий лес!