О чём говорят монеты

Мордовки – чрезвычайно загадочные монеты позднего средневековья, по внешнему виду относимые к числу подражаний русским монетам.




[/quote]
При относительной схожести размеров, веса, материала (обычно серебро разной пробы), основных изобразительных мотивов мордовки кардинально отличаются нечитаемостью легенды, написанной – что важно подчеркнуть – исключительно кириллическими буквами.
Мордовки – термин нумизматического жаргона, вошедший в научный оборот не ранее 2-й половины XIX века[1] и закрепившийся настолько прочно, что ныне употребляется без кавычек (в нашем заголовке кавычки стоят, чтобы читатели не спутали монеты с соответствующим этнонимом).
Загадочность мордовок обусловлена тем, что вопросов, связанных с ними, намного больше, чем ответов. Кроме вполне доступных для изучения внешних параметров – размера, веса, пробы металла, – мы можем еще говорить лишь о «конвое» – русских монетах, в кладе сопутствующих мордовкам. Даже топография кладов известна не всегда. На сегодня уверенно не дан ответ ни на один принципиальный вопрос, который может задать нумизмату сторонний наблюдатель, то есть:
1) неизвестны хронологические рамки бытования монет;
2) неизвестен эмитент, т. е. в какой мере это действительно «мордовки»;
3) неизвестны никакие подробности чеканки, а также
4) взаимоотношения с государственной монетой (читай: русской монетной системой) и так далее.
Изучение мордовок началось не позднее 1-й половины XIX века, что с самого начала породило множество различных точек зрения по поводу их идентификации. Самым экзотическим вариантом можно признать отождествление нечитаемых монетных легенд с пермскими письменами, т. е. азбукой, созданной во 2-й половине XIV века Стефаном Пермским. На протяжении более сотни лет дискуссия то затухала, то вспыхивала вновь, пока в 1954 году ее итоги не подвел И. Г. Спасский[2]. Помимо обзора литературы, в значительной по объему (50 страниц) статье Спасского были собраны имевшиеся сведения о кладах, поздние (за неимением ранних) письменные и устные свидетельства о мордовках, сделана классификация по основным типам и описание наиболее интересных монет.
Второй и последней за послевоенный советский период была работа С. В. Зверева[3]. Статья оказалась гораздо меньше по объему (7 страниц) и по диапазону решаемых задач; рассматривался только ранний этап существования мордовок.
Источниковая база у обоих исследователей была одинаковой – эрмитажная коллекция[4].
Концептуально Спасский относил начало чеканки мордовок к 30–50-м годам XVI века, называя в качестве эмитента Казанское ханство, только что свергнувшее московского ставленника, но вынужденное выпускать подражания в силу привычности существования в рамках русской монетной системы. При этом Спасский признает влияние на характер монетных изображений мотивов более раннего периода, т. е. XV века. Из источников, способных подтвердить сравнительно позднее появление мордовок, Спасский приводит слова Казанского летописца о литье казанцами неких сребреников и златников из драгоценной утвари ограбленных русских церквей[5]. При этом следует заметить, что в источнике не говорится, о каких именно монетах идет речь, да и монеты ли это вообще (хотя «сребреник» и «златник» для монеты – термин вполне употребимый). Прочие элементы обоснованы Спасским только логически.
Опираясь исключительно на логику, С. В. Зверев отнес начало чеканки в более ранний период – время вассальной зависимости Казани от Москвы (1487–1521 гг.). Наличие подражаний он считал признаком «унижающей их (казанских ханов) перед лицом врага монеты»[6] и, позаимствовав методику Г. А. Федорова-Давыдова[7], дал классификацию ранних типов мордовок, по принципу: чем менее читаема русская легенда, тем меньше зависимость от Москвы (то же в изображениях).
XV век. «Конвой» в кладах мордовок – с Василия Темного (1425–1462 гг.)[8]. В качестве аналогов ранних изображений можно назвать: 1) всадник, поражающий дракона, – на некоторых монетах Василия Темного[9]. Уже с Ивана III данный вариант исчезает и появляется только в XVIII веке (см. ниже);
2) мордовка «всадник в круговой надписи» (Спасский И. Г… Рис. 4. Тип XI. С. 210; Зверев С. В… Рис. 1 N: 1. С. 107) близка по типу к новгородке Ивана III[10].
3) мордовка с изображением птицы (Спасский И. Г… Рис. 9 N: 51. С. 226) может быть подражанием московскому пулу Ивана III[11].
Есть также ряд мордовок из нижегородских кладов с конвоем XVII в., по изображениям близких к монетам Твери и тверских уделов начала – 1-й половины XV века (о чем см. ниже).
Сходство основных мотивов изображений, надо думать, достаточный аргумент в пользу именно русских монет как прототипа мордовок.
Помимо изображений и конвоя, есть еще один элемент, которому, как кажется, предшественники не уделили должного внимания.
Легенды мордовок (естественно, в силу их нечитаемости) как датирующий признак не использовались ни Спасским, ни Зверевым, – кроме монеты Ивана Грозного, которую невозможно не заметить (Спасский И. Г… Рис. 6, № 32. С.216; Зверев С. В… Рис. 1 № 5. С. 107).
Этого единственного случая коллегам не хватило, чтобы выявить следующую закономерность: поволжский денежник любой национальности, кроме русской, не владевший русским письмом, разумеется, не мог при подражательном воспроизведении легенды запомнить всю надпись. Но последнее слово (хотя бы в некоторых случаях!) запомнилось. При этом следует заметить, что перед глазами у него был не штемпель, для знакомства с которым нужно было ехать в Москву, а монета, т. е. то, что реально получалось при наложении штемпеля на металл. Поскольку последнее производилось вручную (а значит, как попало), легенда мордовки была «испорченным с испорченного». Лишь один элемент отличает последнее слово «…Р Л И» на мордовке из коллекции Нижегородского общественного музея «Провинция» от конечного «…(всея) РУСИ» на новгородке Ивана III[12] – «С», писавшаяся тогда в виде почти прямой вертикальной черты, стала правой половиной «Л». В числе публикуемых И. Г. Спасским легенд мордовок, отнесенных им к числу ранних, подобное же просматривается в концовке монеты: рис. 7 № 35 – «ЛОСИ» вместо «РУСИ».
Элементы русских легенд, по небрежности наложения штемпеля или естественным образом ставшие концовкой, просматриваются также на мордовках: Спасский И. Г… Рис. 9 № 62 – «…сея» ([в]сея [Руси]); Спасский И. Г… Рис. 6 № 28 (то же – Зверев С. В… Рис. 3 № 14): «…ичь» (?) – скорее всего, окончание отчества государя (значительное число русских монет, в т. ч. удельных, на протяжении всего XV века); как менее вероятный вариант – окончание слова «самодержец» на монетах Алексея Михайловича (1645–1676 гг.), когда «ц» писалась как «ч», а твердый знак («ер») – как мягкий.
XVI век. «Конвой» – от всех русских государей столетия. Аналогов по изображениям и легенде (кроме уже упомянутой копейки Ивана Грозного) исследователи не приводят, что дало повод С. В. Звереву просто отмахнуться от материала более позднего, чем середина XVI века, и отнести его к области обращения «…фальшивой… монеты или к применению местных денежных суррогатов»[13]. Тем не менее мощность «конвоя» настолько значительна (а он продолжается, как мы увидим, и позднее), что вряд ли стоит сомневаться в сохранении чекана мордовок прежних (или даже больших) объемов.
XVII век. Характеристика на базе коллекции НОМП. 21 монета из 4 кладов.
В трех из них обнаружены русские монеты: Михаила Федоровича (1613–1645 гг.), Алексея Михайловича (1645–1676 гг.) и Федора Алексеевича (1676–1682 гг.).
Здесь уместно на время отвлечься от проблем датировки и рассмотреть ряд других вопросов, а именно: местная топография данных монет[14] – необходимое звено в цепи доказательств чекана мордовок именно в среде нерусских народов России.
И. Г. Спасский перечисляет клады на Нижней Волге, Оке и в Предуралье, называя для Верхней Волги и русского Северо-Запада лишь отдельные мордовки в кладах общегосударственных монет[15]. Многочисленность кладов мордовок на территории Нижегородской области[16] – достаточное подтверждение того, что и этот регион входил в ареал их активного использования.
Последовательное увеличение объемов выпуска мордовок доказывается не только широтой географии кладов, но и появлением разных номиналов, отмеченных еще И. Г. Спасским[17]. Наличие номиналов – несомненный признак усложняющейся эволюции, а значит, развития. Весовые показатели монет НОМП – лишнее тому подтверждение.
И. Г. Спасский давал градацию: для «крупных» мордовок – 0,37–0,57 г, для средних (условно приравненных к московской денге) – 0,2–0,3 г, для малых («полушек») – 0,17 г. Монеты НОМП по весу распределяются следующим образом:
0,36–0,37 г
–3
0,21–0,34 г
–13
0,17–0,18 г
–5
Отсутствие наиболее тяжелых монет среди экземпляров I группы объясняется, вероятно, общим снижением весовой нормы в XVII веке; прочие показатели при округлении до десятых долей грамма совпадают с результатами И. Г. Спасского.
XVIII век. Русский «конвой», по И. Г. Спасскому, – до 1760 г.[18] им же называются многочисленные аналоги в изображениях, в т. ч. и по отношению к некоторым иностранным монетам. Нельзя не отметить тип «Георгия Победоносца», до мельчайших деталей совпадающий с изображением на русских монетах всего XVIII столетия, С. В. Зверевым отнесенный почему-то к «ранним»[19].
Выводы:
1) Хронология мордовок – в пределах XV–XVIII вв., причем период 2-й пол. XV – 1-й пол. XVIII вв. может быть охарактеризован как почти доказанный, а 1-й пол. XV – 2-й пол. XVIII вв. – как вероятный[20].
2) Тезис о мордовках как подражаниях именно русской монетной системе[21] может считаться доказанным.
3) Тезис о том, что мордовки обращались не только в виде украшений и фальшивок[22], но и в значительной степени как законное (или хотя бы терпимое) платежное средство, может считаться доказанным.
4) Прямых данных об эмитенте источники не содержат, как нет никаких подробностей о технике чеканки, но география кладов и поздние источники этнографического характера[23] называют в качестве пользователей нерусские народы Предуралья, Оки и Волги до Нижнего Новгорода включительно (северо-западнее мордовки проникали в виде отдельных экземпляров).