Российская наука, образование и перспективы.

Надежда умирает последней.....

Парламент и ученые должны вместе готовить создание агентства по имуществу РАН - Совфед


РИА НОВОСТИ, ОПУБЛИКОВАНО 24.09.2013

Совет Федерации в среду на заседании планирует принять специальное постановление с предложением правительству РФ сформировать рабочую группу по разработке нормативных актов, связанных с созданием агентства, специально уполномоченного для осуществления функций и полномочий собственника закрепленного за организациями Академии наук (РАН) имущества.

Такая договоренность была принята во вторник на встрече председателя Совфеда Валентины Матвиенко с президентом РАН Владимиром Фортовым в преддверии намеченного на 25 сентября рассмотрении верхней палатой закона о реформировании РАН.

В состав этой рабочей группы должны войти сенаторы, депутаты Госдумы, представители РАН и ее региональных отделений. "Это позволит подготовить согласованный вариант положения об агентстве, закрепить научное руководство РАН за НИИ, снять все озабоченности", - говорится в сообщении пресс-службы Совфеда.

Фортов на встрече особо отметил, что решающую роль в принятии окончательного варианта закона о реформировании РАН сыграл президент РФ Владимир Путин, "который поддержал все концептуальные предложения, высказанные РАН", говорится в сообщении.

МОСКВА, 23 сен — РИА Новости.

"Диссернет" запустил сайт с итогами проверок диссертаций на плагиат

http://www.dissernet.org/

на котором опубликованы все данные о результатах их поисков.

"Последние трое суток несколько наших помощников сидят, не разгибаясь, по домам и поточно-конвейерным методом "загоняют" на сайт сотни экспертиз, сделанных за эти месяцы и хранившихся до сих пор на скрытом рабочем сервере. Теперь все откроем для публики", — говорится в сообщении сообщества на Facebook.

"Диссернет" был создан на волне скандала с диссертацией директора Учебно-научного центра имени Колмогорова при МГУ Андрея Андриянова, который по итогам разбирательства в специально созданной комиссии Минобрнауки был лишен степени, а диссертационный совет в МПГУ, где он защищался — закрыт. Вскоре после этого в социальных сетях стали появляться многочисленные сообщения о некорректных заимствованиях в диссертациях чиновников и депутатов. В частности, депутат Госдумы от ЕР Владимир Бурматов после обвинений в плагиате ушел с должности зампреда комитета по образованию.

Создатели проекта "Диссернет", сотрудник Института теоретической и экспериментальной физики (ИТЭФ) Андрей Ростовцев, замдиректора Института проблем передачи информации РАН Михаил Гельфанд, журналист Сергей Пархоменко и их коллеги поставили процесс проверки диссертаций на "промышленную основу", подобно тому, как это было сделано на немецком сайте "Врониплаг".


Десятая часть российских диссертаций по истории оказались плагиатом

На интернет-сайте проекта публиковались таблицы заимствований, где для каждой страницы диссертации указывались источники заимствования, а по ссылке с номера страницы можно было увидеть источник и результат с выделенными цветом заимствованными фрагментами. До сих пор попасть на страницу с разбором конкретной диссертации можно было только зная точную ссылку.
С сегодняшнего дня "Диссернет" запустил свой официальный сайт, где все желающие могут, прокрутив "ленту экспертиз", ознакомиться с результатами поиска плагиата в диссертациях многих чиновников и депутатов.


РИА Новости http://ria.ru/scienc…z2fssF5Nb6

Лучше поздно, чем никогда.... Формулировка была: "За противодействие реформе РАН". Напомню, что увольнение предложено М.В. Ковальчуком, всесильным директором-самодуром  Курчатовского центра.

Cозданная в рамках программы
правительства РФ по мегагрантам

исследовательская лаборатория в области современных методов химического катализа,
- применяемых для изучения биологических объектов
- открылась во вторник в Московском физико-техническом институте - МФТИ.
Проект по созданию в МФТИ этой лаборатории
- стал одним из победителей третьего конкурса
- на получение мегагрантов кабинета министров РФ
- для господдержки научных исследований,
- проводимых под руководством ведущих ученых
- в российских образовательных и научных учреждениях.
Лабораторию возглавил один из ведущих химиков мира,
- выходец из России, профессор Института Скриппса - США Валерий Фокин.
В основе химических методов, которые будут использоваться в лаборатории,
- лежат реакции "клик-химии", позволяющей очень быстро,
- словно по щелчку, синтезировать новые вещества
- практически без образования побочных продуктов.
Методы этой области химии уже применяются
- при создании новых лекарств.
Фокин считается
- одним из создателей "клик-химии".
Фокин может получить Нобелевскую премию
- 2013 года по химии.
Основное направление работы лаборатории
- изучение живых систем на молекулярном,
- клеточном и организменном уровне,
- что необходимо для поиска эффективных лекарственных препаратов.
В лаборатории большей частью будут вестись работы,
- связанные с синтезом низкомолекулярных соединений
- для биологических исследований.
Но также это будут, безусловно, и исследования
- механизмов реакций,
- взаимодействия малых молекул с белками,
- ферментами,
- нуклеиновыми кислотами.
Основная моя цель — если через три года
- на которые рассчитан мегагрант это будет
- функционирующая химическая лаборатория,
- которая будет жить независимо от того,
- кто стоит во ее главе,
- то это будет большим достижением.
Если это получится за пять лет,
- то это тоже было бы очень хорошо.

Цитата: Спокойный от 08.10.2013 23:47:08
Cозданная в рамках программы
правительства РФ по мегагрантам

исследовательская лаборатория в области современных методов химического катализа,
- применяемых для изучения биологических объектов
- открылась во вторник в Московском физико-техническом институте - МФТИ.

Сначала продаем своих учоных задешево или отдаем вообще бесплатно, потом покупаем их же задорого.  Хороший бизнес, чо, Паниковский обзавидуется...

http://sovet-po-nauk…-model-RAN


Если кто сомневался, что путь к светлому будущему РАН лежит через разгон, то прочтите внимательно этот документ. И обратите внимание  на то, что отдельные скоты равнее других --- для кого-то предусмотрены исключения, и очень даже нехилые.

http://www.timeshigh…technology

МФТИ впервые участвовал в этом мировом рейтинге университетов и на 63-м месте.

Вот это времена пошли! Плагиатора Бурматова заела (?) совесть, что его Минобрнауки до сих пор не лишил "ученой" степени!

Но всему скзанному им о Ливанове на етолько можно, но и нужно верить: этого "короля" Бурматов лицезрел голым неоднократно и долго.

"Единоросс" В.Бурматов: Пустое выступление Д.Ливанова перед Госдумой - сигнал для кадровых изменений в Минобрнауки.

http://www.rbc.ru/fn…4521.shtml       09.10.2013, Москва 16:45:21

Министр образования и науки РФ Дмитрий Ливанов выступил перед депутатами Госдумы с абсолютно пустой речью. Такое мнение высказал депутат нижней палаты парламента, член генсовета партии "Единая Россия" Владимир Бурматов по итогам "правительственного часа".

По его мнению, выступление Д.Ливанова "актуализировало необходимость кадровых изменений в Минобразования, необходимость прихода в ведомство людей, которые действительно разбираются в вопросах образования". "Но пока, если судить по выступлению самого господина Ливанова, особых предпосылок к этим изменениям нет", - отметил В.Бурматов.

По его словам, Д.Ливанов фактически не ответил ни на один вопрос. "Содержание выступления министра образования не выдерживает никакой критики. Это выступление было абсолютно пустым и стало не отчетом, а набором заявлений. Он отделался набором общих фраз вроде "мы будем и дальше повышать эффективность в этом направлении", - сказал депутат.

Глава Минобразования, считает законодатель, не сказал, что "намерен делать с коррупцией внутри министерства", кто виноват в скандалах, связанных с проведением единого государственного экзамена (ЕГЭ). "Мы ничего не услышали также о провале мониторинга эффективности вузов и уничтожении таких университетов, как Горный университет. Мы ничего не услышали от министра о том, какое наказание понесут чиновники, уличенные в плагиате своих диссертаций", - отметил депутат.

Ранее сообщалось о том, что в ходе общения с депутатами Д.Ливанов заявил, что останется на своем посту до тех пор, пока к его работе есть доверие работодателя. Так министр ответил на вопрос депутатов думской фракции КПРФ о том, когда он, наконец, уйдет в отставку.

кандидат биологических наук, заведующий отделом Южного научного
центра Российской академии наук - ЮНЦ РАН Олег Степаньян:

Российские ученые провели удачное испытание нового глубоководного прибора
- в Черном море для измерения параметров воды и морской фауны.
Тестирование состоялось в ходе совместной с московскими учеными экспедиции
- научно-исследовательского судна "Денеб" 12-17 октября в районе Анапа - Большой Утриш.
Авторы многоканального гидролого-оптико-химического комплекса
- российские ученые из Института океанологии им. П.П. Ширшова РАН - Москва
- во главе с кандидатом технических наук Антоном Олениным.
В отличие от обычного зонда, новый прибор измеряет в два раза больше
- параметров водной среды - до 20 пунктов,
- проводит не только физические, но химические замеры.
Увеличена возможность замера
- до 1 км глубины.
Благодаря оптико-волоконной связи данные обрабатываются онлайн
- быстрее и точнее,
- плюс можно вести видеосъемку.
Исследование велось в районе наибольших глубин Черного моря,
- где начинается свал до 1 км.
На стыке глубин происходят самые интересные изменения,
- хорошо видны водные особенности,
- жизнь фауны.
Результаты помогут дать прогноз
- службам МЧС по развитию ситуации в море.
В том числе таких явлений природы,
- как возникновение шторма и смерча.
Судно "Денеб" возвратится к месту приписки Кагальник,
- Азовский район сегодня вечером.

Упоминавшийся выше Dissernet, разоблачивший дюжину сенаторов и пару дюжин депутатов Госдумы с крадеными учеными степенями, был задуман для сравнения текстов диссертаций на предмет плагиата. С тем же успехом можно сравнить два варианта Положения о ФАНО, которое будет теперь руководить наукой в России: от Президиума РАН и от Минобрнауки. Естественно, что на "общественное обсуждение" выложен только министерский текст

https://docs.google.…ring&pli=1

Сравнение более чем поучительно.

В министерском тексте пункт об основных целях агентства похерен (прошу прощения, но где уместно, надо пользоваться великим русским языком) как неуместный.

В министерском тексте неуместные фразы о согласовании действий ФАНО с РАН похерены: унтерцер приказывает --- рядовой обязан брать под козырекю

Научно-Координационный Совет? Навязали его на министерскую голову? Очень хорошо: получайте его после капитальной кастрации полномочий.

РАН полагала, что ФАНО за свои действия должно нести какую-то ответственность. Минобрнауки этот пункт похерило полностью.

Апофигей бюрократии.

Цитата: Dobryаk от 09.10.2013 15:13:50http://sovet-po-nauke.ru/info/doc/20130926-model-RAN
Если кто сомневался, что путь к светлому будущему РАН лежит через разгон, то прочтите внимательно этот документ

Сволочи...

Цитата
сотрудников на временных ставках должно быть существенно больше, чем на постоянных ставках

И сейчас люди в науку не идут - а с таким подходом - когда над тобой дамокловым мечом постоянно висит потеря работы и неуверенность в завтрашнем дне...

И опять - "поддерживать самых крутых, заслуженных". Так как, елки-палки, начинающий ученый, тем более рискнувший начать делать нечто новое, вдруг станет таким "заслуженным"??? Для успешного взращивания побегов новой науки нужны годы. Годы спокойных исследований, а не крысиных забегов за грантами...

Премьер-министр РФ Дмитрий Медведев назначил Михаила Котюкова руководителем Федерального агентства научных организаций (ФАНО), освободив его от должности заместителя министра финансов. Об этом сообщили в пресс-службе правительства.

ФАНО создается в рамках реформы Российской академии наук. Фактически ФАНО будет управлять имуществом и институтами, которые ранее подчинялись РАН.

Что касается М.Котюкова, выпускник Красноярского государственного университета 1999г. сделал быструю карьеру. Если еще в 2003г. он был заместителем начальника Главного финансового управления администрации Красноярского края, то уже в 2007г. стал руководителем департамента финансов краевого правительства, спустя год - министром финансов региона, еще через год - вице-премьером в Красноярске, а еще через два года получил приглашение на пост руководителя департамента бюджетной политики в отраслях социальной сферы и науки Министерства финансов РФ. Заместителем министра финансов М.Котюков стал 13 июня 2012г.

По данным издания "Коммерсантъ", М.Котюков является человеком из команды Александра Хлопонина. Его характеризуют как хорошего администратора, управленца и финансиста. К тому же он не связан с Министерством образования и науки, а потому не должен вызывать раздражения.

Читать полностью: http://top.rbc.ru/po…4837.shtml

Татьяна
Гурышкина:

Написать эту статью меня заставил сюжет
- в одной из новостных утренних программ.
Некая психологиня от образования продвигала
- в массы мысль, достаточно крамольную
- с точки зрения здравого смысла.
Мадам утверждала следующее:
большое количество детей не понимают
- по моему мнению, просто не хотят учить
- часть школьных наук, поэтому надо программу переписать
- именно под таких недорослей.
Если проще – равняться на лентяев.
Аргументация у дамы была
- на уровне досужих домыслов:
Не все же дети должны стать учёными.
Не все, согласна.
Но вот вам случай
- из моей личной практики...
Некоторое время пришлось поработать
- в обычной общеобразовательной школе.
Известно, как формируется
- зарплата учителя:
от количества учебной нагрузки.
И мне, чтобы накрутить более-менее достойную зарплату,
- поручили вести русский и литературу
- в так называемом коррекционном классе.
Обыватели такое явление
- называют классом для дураков.
Я тоже так думала, пока напрямую
- не столкнулась с этими детьми.
Как выяснилось, они далеко не дураки,
- а просто хитрые лентяи.
Лень и хитрость в них воспитывают
- и поощряют такие же ушлые родители.
Вот доказательство.
Была в этом классе девочка, мама которой
- ходила постоянно ко мне
- и выпрашивала для дочки тройки.
Она же у меня слабенькая,
- роды трудные,
- поздно заговорила,
- ну куда же ей в науки...
Я жалела девчонку и натягивала ей,
- как могла, оценки.
Основным пороком девочки было то,
- что она категорически не запоминала информацию.
Никакую.
Но однажды я решилась-таки попробовать поэкспериментировать
- и попросила маму, чтобы ее дочка осталась после уроков
- поучить стихотворение.
Сказала, что это очень обязательное произведение,
- которое нужно сдать на хорошую оценку.
А девочку заинтересовала тем,
- что могу поставить ей пятерку.
На дополнительных занятиях я использовала метод,
- с помощью которого моя бабушка научила меня
- уже в три года читать
- и запоминать прочитанные тексты.
Я сидела напротив девочки и словно вместе с ней
- вслух учила стихотворение, строчка за строчкой.
Ребенок запоминал и на слух,
- и по движениям губ,
- чисто механически.
И что вы думаете!
Девочка не только прекрасно
- запомнила стихотворение.
Но и на следующий день с гордостью
- рассказала мне его четко и с выражением.
За что и получила
- заслуженную пятерку.
Я рекомендовала маме таким образом
- заниматься с дочерью по всем предметам.
Но... никакого энтузиазма
- со стороны родительницы не увидела.
Так девчушка и доплелась до выпускного девятого класса,
- сразу после школы вышла замуж,
- ну и так далее...
Потом не раз я сталкивалась
- с подобной ситуацией:
ленивые родители
- воспитывают ленивых детей.
Абсолютных иждивенцев, не желающих даже чуть-чуть потрудиться,
- чтобы достичь определенного положительного результата.
И на них нам предлагают равняться
- чиновники от образования?!
Какое же это будет общество?
Впрочем, вопросы мои,
- скорее, риторические.
Цель чиновников понятна.
Написать школьные программы для дураков,
- а всех желающих учиться заставить платить
- несусветные деньги за дополнительные знания.
А вот я хочу предложить
- кардинальное решение вопроса:
принять закон о родительской
- образовательной ответственности.
Поясню:
каждый родитель должен нести ответственность
- какую – решать обществу
- за уровень образования своего ребенка.
Если родитель утверждает, что его чадо – тупое,
- это должно проверяться самым тщательным образом.
В случае если родитель просто ленится
- подтолкнуть ребенка к образованию,
- то родителя надо строго наказывать.

Посещение таких сайтов дело вовсе не пустопорожнее:

http://government.ru/ministries/

В Разделе "Министерства и ведомства" есть Подраздел

Федеральные министерства, подведомственные им агентства, службы, надзоры

В нем читаем о структурк Минобрануки:

Министерство образования и науки Российской Федерации (Минобрнауки)

   Федеральная служба по надзору в сфере образования и науки (Рособрнадзор)
   Федеральное агентство по делам молодежи (Росмолодежь)

Далее смотрим Подраздел

Федеральные службы и агентства

В него включены, например,

Служба внешней разведки Российской Федерации (СВР)
Федеральная служба безопасности Российской Федерации (ФСБ)
Управление делами Президента Российской Федерации (Управление делами)

и в одном ряду с ними интересующее нас ФАНО

Федеральное агентство научных организаций (ФАНО)

Часть интриги рассеяна: ФАНО не в подчинении у Ливанова с его Министерством по Уничтожению Оразования и науки в России

Чешет этот мудель языком, как помелом... сам-то верит в то, что говорит, наш министр по Уничтожению Образования и Науки в России?

Ливанов: Россия может вернуть себе статус мировой научной державы

http://ria.ru/interv…15613.html

Россия может вернуть себе статус мировой научной державы, считает министр образования и науки РФ Дмитрий Ливанов. О том, какие меры принимаются для достижения этой цели, он рассказал РИА Новости в Париже, где участвовал в консультациях министров образования стран-членов БРИКС в рамках 37-й сессии Генеральной конференции ЮНЕСКО.

— Дмитрий Викторович, как вы оцениваете роль и место российской науки и образования в мировом научно-образовательном пространстве?

— Традиционно наша система образования очень высоко оценивается. ЮНЕСКО, к примеру, регулярно делает ревью, сравнивает между собой системы образования разных стран по определенной системе показателей. И традиционно система образования в Советском Союзе, а теперь и в России очень высоко оценивается и хорошо выглядит в этих международных сопоставлениях. Поэтому у нас очень серьезные и сильные традиции и в системе школьного образования, и дошкольного, и высшего…

И нам сейчас очень важно, опираясь на эти традиции, сохраняя и умножая их, где это нужно, сделать так, чтобы система образования отвечала современным и перспективным запросам нашей экономики и нашего общества. Мир меняется, меняются и требования к подготовке людей, меняются ожидания семей, связанные с образованием, в систему образования необходимо вносить новые элементы, которые будут обеспечивать ее развитие вслед за тем, как развивается общество в социальном и экономическом направлениях.

—  Как вы считаете, сможет ли Россия вернуть себе статус мировой научной державы и занять то же место, какое занимал СССР? И реально ли это вообще?

— Россия, безусловно, имеет амбиции быть мировой научной державой, имеет традиции в этой сфере, не только в области естественных или технических наук, в области космоса, атомной науки и техники, но и в области гуманитарных и социальных наук. Нам необходимо работать над тем, чтобы повышать уровень развития системы наших научных исследований, делать так, чтобы карьера ученого вновь стала привлекательной для лучших выпускников, лучших российских университетов, делать так, чтобы в обществе рос престиж профессии ученого, уважение к тем, кто занимается наукой.
Нам необходимо также активно заниматься популяризацией науки, потому что это очень важная составляющая интеллектуального аспекта любого общества. На это и нацелены те меры в сфере науки, которые мы предпринимаем.

— Насколько проводимые реформы науки и образования в России соответствуют мировым тенденциям?

— У нас нет задачи следовать каким-то образцам, самое главное для нас — сделать так, чтобы наша система образования была конкурентоспособной, а система научных исследований отвечала бы именно запросам российской экономики. Поэтому все, что мы делаем, мы делаем с опорой на собственные силы и в рамках тех традиций, которые у нас есть. Я хочу отметить, что всегда российская система образования, российская наука была очень инновационной и активно воспринимала все новое. Поэтому я могу ответить только так: нам очень важно двигаться своим путем, использовать собственный потенциал, зная при этом, что происходит в мире и всегда сопоставляя свой уровень развития с тем уровнем, которого достигли другие страны.

— По мнению немецкой газеты, проводимая реформа РАН может стать последним гвоздем в гроб российской науки. Вы согласны с такой оценкой?

— Реформа академии наук ставит перед собой целью достижение более высоких показателей развития нашей науки — и с точки зрения результативности, продуктивности, и с точки зрения кадрового потенциала, то есть притока в науку молодых и талантливых людей, лучших выпускников российских вузов. Поэтому все, что мы делаем в сфере науки, нацелено на такой результат. На мой взгляд, все это, наоборот, вдохнет в науку новую жизнь.

— Как вы можете прокомментировать ход реформы РАН и ваши собственные ожидания от нее?

— Реформа пока только в самом начале. Все, что пока сделано, — это принято законодательство и начато формирование новой структуры управления, Федерального агентства научных организаций (ФАНО). Но это агентство еще далеко не сформировано, оно еще пока не сформулировало принципы своей работы, не набрало достаточного интеллектуального капитала просто потому, что еще достаточно мало людей в агентстве, чтобы начать обсуждение с профессиональным, научным сообществом того, как будет проходить управление системой институтов, возникшей в результате объединения трех академий.

— А есть понимание, из кого будет состоять команда ФАНО?

— Все эти вопросы урегулированы положением о ФАНО, утвержденным правительством РФ от 25 октября 2013 года. Могу заявить, что в разработке примут участие представители РАН, федеральных органов власти и эксперты. Команда будет состоять из профессионалов, которые имеют опыт работы как в системе управления, так и в системе научных исследований.

— Насколько правильны появившиеся в прессе заявления о сокращении академических институтов на 50-70%?

— Эта информация не имеет под собой никаких оснований. Безусловно, в рамках работы ФАНО будет оцениваться деятельность институтов, будет проводиться анализ их состояния и научного, и кадрового, состояния их имущества… На основе этого анализа и будут приниматься какие-то решения, но это дело не близкого будущего. В целом никаких планов по сокращению людей, которые занимаются исследованиями, у нас нет. Наоборот, мы планируем очень серьезно повысить наш научный потенциал в целом, и для нас важно, чтобы количество ученых, исследователей, которые в России занимаются наукой на высоком уровне, возрастало.

(Комментарий: брешет этот шелудивый пес, брешет! Бюджет РАН в процентах к ВВП будет только сокращаться, а В.В. Путин обещал утроение зарплат научных сотрудников.)

— До проведения реформы РАН была безоговорочным лидером в плане публикаций. И даже публикационная активность ведущих вузов была неразрывно связана с РАН, по известным данным, от 30% и более публикаций ведущих вузов делались совместно с РАН. Как, на ваш взгляд, изменится ситуации после проведения реформы?

— Нам важно, чтобы в России в целом публиковалось больше хороших научных статей, чтобы наши ученые занимали более высокие места в редакциях ведущих научных журналов, чтобы их больше цитировали их коллеги из разных стран.

Могу сказать, что если еще 10 лет назад ученые РАН публиковали 65% статей из России, а остальное делали университеты и отраслевые организации, то на сегодняшний день число статей, которое публикуется учеными РАН и университетами примерно сопоставимо. Но, безусловно, есть большая доля статей, которые выполняются в соавторстве, и это абсолютно нормально, поскольку в науке работают не индивидуалы, а научные коллективы и группы. Поэтому мы будем и в дальнейшем стимулировать публикационную активность наших ученых, развивать различные формы взаимодействия между теми учеными, которые работают в академических институтах и высших учебных заведениях.

Для нас не принципиально, где работает ученый, важно, чтобы он работал на высоком уровне, его деятельность оценивалась международным и российским научным сообществом, он получал достойную поддержку от государства, а его условия работы соответствовали самым современным требованиям.

— На прошлой неделе президент Владимир Путин подписал указ о создании Российского научного фонда. В чем будет заключаться его работа? Уже существует Российский фонд фундаментальных исследований (РФФИ) и Российский гуманитарный научный фонд (РГНФ). Как будут взаимодействовать между собой эти структуры?

— Фонд будет осуществлять грантовую поддержку фундаментальных и поисковых исследований в России. Очень важно, чтобы сам механизм финансирования таких исследований отвечал современным требованиям. А это означает, что нам нужно уйти от тех ограничений и той излишней формализации, которую часто накладывает бюджетное законодательство. В этом смысле фонд является новым инструментом. Он создаст гораздо лучшие, чем есть сейчас, условия финансирования научных проектов и для получения грантов. И, безусловно, на первом этапе фонд будет сосуществовать с имеющимися сегодня фондами — не только РФФИ и РГНФ, но и с целым рядом других фондов.

Сейчас Российскому научному фонду предстоит набрать ход, собрать управленческую команду, сформировать свой бюджет, объявить о том, какие новые программы он будет реализовывать… Это предстоит в течение нескольких месяцев, может быть, года сделать. Я очень рассчитываю, что это произойдет быстро, ведь нам необходим современный, динамичный и гибкий инструмент финансирования научных исследований.

— Скоро будут подведены итоги очередного мониторинга эффективности вузов. Ранее сообщалось, что более 100 вузов не участвовали в этой проверке. Будут ли приняты ли к ним меры и если да, то какие?

— В мониторинге не принимали участие только негосударственные вузы, очень маленькие, которые, скорее всего, никакой образовательной деятельности уже не ведут, существуют только на бумаге. Поэтому они и не принимали участия в мониторинге. По каждому из этих вузов мы сейчас силами Рособрнадзора осуществляем проверку, выясняем, насколько вуз функционирует. Одновременно с этим мы направили материалы в правоохранительные органы, поскольку неучастие в мониторинге является прямым нарушением законодательства РФ. Я думаю, что просто эти вузы уже реально не существуют. Поэтому по результатам проверки будем принимать соответствующее решение — отзывать лицензии, добиваться ликвидации их как юридических лиц. Но государственных вузов это не коснется, все без исключения государственные вузы — и муниципальные, и региональные — приняли участие в мониторинге.

— Опишите, пожалуйста, стратегию и тактику программы вхождения российских вузов в мировые рейтинги?

— Очень важно, чтоб наши вузы повышали международную конкурентоспособность, становились все более и более заметными на мировом исследовательском рынке, чтобы они более активно привлекали иностранных студентов. Все лучшие университета мира живут в условиях очень острой конкуренции за счет лучших студентов, лучших преподавателей и лучших ученых. Мы исходили из того, что каждый из 15 вузов, участвовавших в конкурсе, уникален. Каждый из них имеет свою историю, свои особенности, и поэтому у него должна быть своя тактика и стратегия продвижения. Исходя из этого понимания, каждый вуз разработал свою "дорожную карту". Они были подробно, детально рассмотрены и обсуждены международным советом, который был создан правительством. 12 карт были одобрены, рассмотрение трех отложили на осень, то есть в целом совет очень требовательно подходит к рассмотрению этих предложений. Но я хочу еще раз подчеркнуть, что путь каждого вуза будет уникальным.

— Вы говорили, что ежегодно будет проводиться оценка того, как вузы расходуют эти средства, и по ее итогам вузы будут исключаться из программы. Какие санкции будут применяться к учебным заведениям, выбывающим из списка?

— Для вузов, которые не смогут выполнить те показатели, достигать тех целей, которые сами себе поставили, участие в этой программе прекратится, они не будут получать дополнительное финансирование, но они по-прежнему будут жить по тем правилам, с той же поддержкой, как и любые другие высшие учебные заведения России.

— Выпускники российских вузов достаточно часто сталкиваются с проблемой признания дипломов за рубежом… Что сейчас делается для признания российского образования в других странах? Какие есть планы в этом направлении?

— Здесь есть несколько задач, которые нужно решить. Безусловно, надо заниматься повышением известности наших университетов в мире, добиваться того, чтобы их успехи более широко признавались международным академическим сообществом. С другой стороны, надо вести работу с другими странами по заключению соглашений об эквивалентности документов об образовании и взаимном признании этих документов. Эту работу мы активно ведем и с европейскими странами, и с азиатскими. Наша задача — сделать так, чтобы в целом документы об образовании, дипломы наших ведущих вузов признавались ведущими странами без каких-либо дополнительных бюрократических процедур и формальностей.



РИА Новости http://ria.ru/interv…z2jx9kGvwB

НОВОСИБИРСК, 11 ноя — РИА Новости, Алексей Стрелец. Аппарат президиума Сибирского отделения РАН (СО РАН) будет существенно сокращен в рамках реформы академии наук, однако ученых сокращения не коснутся, сказал РИА Новости в понедельник зампредседателя СО РАН Николай Похиленко.

"Резкое сокращение предусматривается, очень существенное. В разы  Сейчас Российская академия наук очень незначительное количество выделяет ставок, вакансий для управления всем этим (хозяйством СО РАН)", — сказал Похиленко, не уточнив, когда и сколько сотрудников аппарата президиума СО РАН будет сокращено.

По его словам, это связано с тем, что функции аппарата президиума, который занимался кадровыми, юридическими хозяйственными вопросами деятельности отделения в ходе реформы переходят к Федеральному агентству научных организаций (ФАНО). В тоже время, как отметил Похиленко, ученых сокращения не коснутся.

"ФАНО выделяет на эти нужды очень небольшое количество (сотрудников), то есть, аппарат будет в разы меньше по сравнению с тем, что есть. Как это будет работать, и хватит ли этого, непонятно", — отметил Похиленко.

РИА Новости http://ria.ru/nsk/20…z2kPyp1wVH

Лучшие студенты Йошкар-Олы получили стипендии мэра

http://news.vmariel.…-mera.html

Стипендии мэра получили 23 студента высших и средне-специальных учебных заведений.
В городской администрации в торжественной обстановке отличникам были вручены дипломы и подарки. Данное мероприятие проводится уже 14 раз. Стипендиатами являются студенты, проявившие себя в научно-технической и творческой деятельности и добившиеся высоких результатов в учебе. Размер стипендии для студентов, удостоившихся этой награды, составляет 1700 рублей для учащихся высших учебных заведений и 1250 рублей в месяц - для студентов средних специальных учреждений.

В 1968-69 учебном году вел там вечерний класс по физике: просто решали задачи --- выпускной класс

Полит.ру: Идеальное будущее школьного образования

05.11.2013         http://www.saveras.ru/archives/3399

Интервью с зам. директора по науке лицея «Вторая школа», директором Вечерней многопредметной школы (ВМШ) при лицее «Вторая школа» Александром Ковальджи. Беседовала Наталия Демина.

Какой вам видится связь между проходящими в России реформами науки и образования?

Наших реформаторов мало интересует наука, и мало интересует образование. Их они рассматривают чисто прагматически, как некоторую сферу деятельности, в которой надо наводить порядок. А порядок в их представлении – это вертикаль власти, это некий винтик в механизме, который должен крутиться по их понятиям хорошо. А хорошо – это значит по очень примитивным критериям, типа среднего балла, ЕГЭ и так далее. И, конечно, экономия денег.

И получается так, что когда люди думают не о том, что, на самом деле, важно, а о том, что легче измерить и урезать, то естественно система начинает работать неправильно. Подумаем, для чего объединяли, укрупняли школы или вузы? С целью оптимизации расходов. Было 5 директоров, – станет один директор или один ректор. Экономия! Или, казалось бы, если в одной школе у детей невелик выбор профильных предметов, объединим, сделаем большую школу, и будет больше профилей. Во многих странах Европы так и делают. Создали образовательные комплексы, и в них вроде бы ребенок может найти всё: кому-то интересна математика, кому-то иностранные языки, а кому-то – биология.

Но на деле получается не так. Те же американцы укрупняли-укрупняли школы 20 лет подряд, а потом поняли, что это не оправдано. Исследования психологов, социологов и педагогов показали, что в образовательных комплексах учителя и директора не так болеют за школу, не воспринимают ее как часть своей жизни. Эффективный менеджер – это не тот человек, который переживает за каждого ребенка. У него уже некий «глобальный» уровень мышления и принятия решений, за которыми он перестает различать детей. Ему нужны отчеты подчиненных, нужны всякие планы, программы и так далее. А для учителя это большой конвейер, в котором нет своего класса.

Для настоящей школы это губительно, если понимать школу как глубокое общение между людьми, где нужно увлечь ученика своим любимым делом. Если ученика не увлечь, то никакие самые передовые технологии не могут достичь тех же результатов, каких удалось добиться настоящему учителю-энтузиасту или директору, который очень любит свою школу и вкладывает в нее душу, а не только зарабатывает себе баллы и деньги. Так, Александр Попов, директор Челябинского лицея №31, очень любит школу, она часть его его существа. И поэтому он все время думает, как помочь каждому ребенку, как улучшить преподавание, он гибко реагирует на любые новые возможности или трудности.

А когда школа превращается в технологическую цепочку, когда запрограммированы все действия, то и учителя, и дети начинают чувствовать себя неуютно. Дети чувствуют, что попали в конвейер, что личность уже особо никому не важна, от них лишь требуется выполнения каких-то заданий, движения по «конвейеру», от контрольных и экзаменов к финальному выпуску «готовой продукции».

Пока, наконец, чиновники не поймут, что нельзя методы технологической настройки оборудования, которые применяются к заводам, фабрикам и так далее, применять к школе и к живым детям, школьное образование будет страдать. Те же американцы сейчас свои огромные комплексы разукрупняют обратно. Они посчитали, проведя тщательные исследования, что оптимальный размер школы – около 500 человек.

Кроме того, практика показала, что специализированные школы – не там, где есть все профили, а где направление работы сфокусировано на одной области: физмат школа, биохимическая, лингвистическая, биологическая и так далее, они более эффективны. Там можно собрать команду преподавателей, профессионалов, которые любят свой предмет, и там возникает особая среда общения. Когда у всех детей в такой школе есть главное увлечение, то дети начинают расти как на дрожжах. В атмосфере, где собраны увлеченные дети и увлеченные учителя, где у всех общий предмет увлечения, качество обучения гораздо выше, чем в школе, фрагментированной на маленькие кусочки профильных классов, и где учителя не представляют собой единого коллектива.

Но если школа объединена под одной крышей лишь формально, то это уже не целостный организм. Разве что в ней есть общая бухгалтерия, общий директор, который не очень вникает в детали. Но сам учебный процесс всё равно фрагментирован, математики решают свои проблемы, а гуманитарии – свои. Кроме того, система формальных показателей качества обучения и успешности учителей построена так, что детям выгоднее выбирать предметы попроще, чтобы набрать нужное количество кредитных баллов. И учителям тоже выгоднее упрощать свой курс, чтобы дети становились более «успешными».

Этот культ успешности пошел из Америки. Там очень многонациональное и многослойное общество, там сложный социальный, интеллектуальный, культурный, религиозный состав населения, и было очень трудно обучать всех детей на высоком уровне. Поэтому там ввели дифференцированное обучение, которое якобы по выбору. Но понятно, что ребенок из бедной негритянской семьи, конечно, не будет выбирать себе сложный – профильный уровень по разным предметам.

Но смысл был не в том, чтобы дети лучше учились, а в том, чтобы уменьшить социальную напряженность. Во времена президента США Дж. Кеннеди в стране были серьезные этнические и социальные конфликты. И кто-то из психологов выдвинул идею, что для снятия напряженности в обществе нужно детей больше хвалить и меньше ругать. И вообще у ребенка должно быть впечатление, что у него всё ОК.

Поэтому сейчас мы наблюдаем, что в американских школах запрещено ставить двойки, запрещено критиковать учеников, и вообще учитель связан по рукам и ногам, он только «урокодаватель». Некоторые наши учителя, которые уезжают в Америку, сталкиваются с колоссальными трудностями, когда родителям нельзя сказать правду. Как только они родителям говорят: «У ребенка такие-то проблемы, надо бы …», те тут же жалуются директору, и директор ставит вопрос об увольнении учителя из школы.

Странно, да.

К сожалению, мы идем по этому же пути. То есть мы копируем чужой опыт, причем копируем без разбора, без попытки привязать его к нашим традициям, нашим условиям, к нашему благосостоянию, копируем грубо и бездумно. И я для себя объяснил, почему это так. Конечно, у нас есть свои проблемы, их надо решать, но у нас совершенно не тиражируется, не транслируется собственный положительный опыт. У нас масса «историй успеха» в разных городах и разных школах. Но этот опыт так и остается уникальным событием. Ни Российская академия образования, ни Министерство образования и науки не посылают туда специальных комиссий, делегаций, чтобы этот опыт как-то обобщить или хотя бы зафиксировать. Все наши учителя-новаторы работают сами по себе, их опыт открыт лишь узкому кругу лиц.

Почему это происходит?

На мой взгляд, государственная система устроена у нас по принципу формальной эффективности. Делается то, что можно реализовать побыстрее, то, что можно реализовать с наименьшими затратами сил и денег, и в то же время позволит обогатиться тем, кто эти реформы проводит. Когда наши большие чиновники берут и копируют чужой опыт, то, во-первых, они ничего не придумывают сами, но все лавры пожинают. Все денежные потоки все равно идут через них, и они их распределяют, и они знают, как их осваивать. Вот в этом беда.

Экономический механизм государства устроен так, что власти выгодно часто устраивать крупные реформы. И это путь к катастрофе. У нас государственная система работает без обратных связей, у реформируемых никто не спрашивает, хотят ли они этих реформ, а главное, никто не интересуется, хорошо ли они проведены. Нужно лишь поставить галочку в отчете и переходить к следующей реформе. Так устроена наша система управления.

Как вы относитесь к инициированной властью реформе Академии наук?

Как только я об этом услышал, то подумал, что решили закрыть последний источник самостоятельности и, как говорят, вольнодумства. Я еще тогда не знал про «Академсервис» и прочее. Самоуправляемая система никак не может вписаться в нашу вертикаль власти. Она не подчиняется логике наших высших чиновников. Поэтому я думаю, что главным устремлением было, все-таки, подчинить ученых и управлять ими напрямую. А если задача «подчинить и управлять», то естественно этим должны заниматься менеджеры, а не члены Академии наук. Отсюда и возникает идея управления имуществом. То есть заодно оказывается, что это еще и выгодно. Выгодно тем конкретным людям, которые этим будут заниматься.

Кроме того, я думаю, что здесь большую роль играет неуважение к науке. Денежные воротилы, которые расплодились в высших эшелонах власти, понимают, что для того, чтобы хорошо жить, совершенно не нужно хорошее образование. Нужно лишь уметь добраться до рычагов власти, до денежных потоков и дальше это все распределять и осваивать. И эта логика, что главное – тотальный контроль и управление финансовыми потоками, порождает раздражение чиновников ко всяким умникам, которые что-то там позволяют себе говорить, когда у них нет ни власти, ни денег. Независимое мнение – постоянный источник раздражения.

Именно поэтому наши высшие и низшие чиновники охотно присваивали себе липовые звания докторов и кандидатов наук. Но это было лишь побрякушкой вроде браслетов и дорогих машин. А то, что наука – дело серьезное, наука – дело стратегическое, это выпадало из логики обогащения, логики власти, которых они добивались.

И еще одна причина, которая все это породила, состоит в том, что Россия – слишком богатая страна. То есть она настолько богатая, что можно иметь абсолютно неэффективную систему управления и при этом обеспечивать беззаботную жизнь, по крайней мере, высшим эшелонам власти. Над этим один экономист очень горько пошутил: «Нашему правительству, нашему руководству достаточно иметь 120 000 специалистов на всю страну, которые будут обслуживать нефтяную и газовую трубу. Все остальные не нужны, они просто лишние люди». И пока у нас такое незаработанное трудом и профессионализмом благосостояние будет продлеваться, боюсь, что ничего не изменится. Пока не рухнут цены на нефть, наше государство будет позволять себе такие безобразные поступки в виде разгона Академии наук и унижения ведущих ученых.

Потом они же приползут к этим академикам с просьбой: «Спасайте, придумайте что-нибудь, чтобы страна не пришла к полному развалу». Всё это чванство, неизбежно, кончится, как только в стране начнутся серьезные проблемы. А проблемы начнутся довольно скоро. По прогнозам специалистов грядет так называемая «сланцевая революция», когда будут освоены уже созданные дешевые технологии добычи нефти и газа из сланцев. В Америке эти дешевые технологии настолько развиты, что в США перестали закупать нефть и газ, им хватает своих. Если Украина освоит эти технологии, а у них гигантские залежи сланцев, то наши нефть и газ им больше не понадобятся. И цены на углеводороды обрушатся. А у нас половина бюджета держится на нефтяных доходах. И тогда окажется, что у нас нет нормальных дорог, ни на машиностроения, ни сельского хозяйства, и вообще страна не интересна миру. Единственное, что у нас останется, распродавать территории.

Критики говорят, что Академия наук не могла себя, как Мюнхгаузен, самореформировать, что обязательно нужно было давление извне. Вы верите в возможность самореформирования крупной системы?

Сначала, надо понять, в каких условиях функционирует эта крупная система. Крупная система хорошо функционирует, когда работают те самые обратные связи, когда что-то разрабатывается, что-то внедряется, когда та же Академия наук не висит в безвоздушном пространстве. Нобелевский лауреат Жорес Алферов написал письмо Президенту со словами: «У нас множество первоклассных разработок, которые не внедряются, некому внедрять. Нет технологической базы, нет денег». Значит эта крупная система, по-настоящему, не востребована, нет приводных ремней, и мотор крутится вхолостую.

Наука в системе, в которой она не востребована, не может нормально развиваться, и тем самым не может реформироваться. Потому что она же не может ради самой себя существовать. Наука – всегда часть государства. Она, во-первых, должна развивать технику, экономику, во-вторых, она должна развивать образование, а наука у нас тоже достаточно отстранена от образования. Мы сейчас говорим о том, что надо как-то наладить такую связь между наукой и образованием, но связи нет, и денег на это нет, и политической воли на это нет. У нас сейчас загибается журнал «Квант», едва дышит, а кого это волнует? Когда-то журнал «Квант» выходил тиражом в 300 тыс. экземпляров, а сейчас – 3 000. В другом бы государстве чиновники от науки и меценаты бросилось спасать такой журнал.

Кажется, что такая же судьба у многих научно-популярных журналов.

Я вижу, что все беды от того, что у нас больное государство. Дело не в Академии наук, а в том, что разваливается всё, куда ни посмотри. И одна отдельно взятая Академия наук не может чувствовать себя хорошо и провести отдельно взятые успешные реформы. Тут нужны глобальные перемены. У нас же перевернутая пирамида власти, когда любой чиновник подчиняется не людям, а только более высокому чиновнику. Он абсолютно не зависит от тех, ради кого он существует. Чиновник давно перестал быть слугой народа. Он – слуга вышестоящего начальника, обслуживает своего патрона. Если он плохо будет обслуживать, его поменяют на более услужливого. Так формируется отрицательный отбор по вертикали власти: всплывают на поверхность не те, кто болеет за дело, а те, кто умеет лучше угодить. Причем угодливым прощаются многие прегрешения в особо крупных размерах.

И что же делать? В условиях, когда нет нормальной политической системы, выборов, суда, создавать какие-то локальные ниши для выживания всего живого?

Дело в том, что у нас всё живое пытаются закатать под асфальт. Потому что живое раздражает и пугает начальников, им удобнее, как при социализме, планово-распределительная система, к ней и возвращаемся.

Как живется «Второй школе»?

К нам приходили очень настойчивые предложения с кем-нибудь объединиться. Но мы находили веские аргументы, почему такое объединение – неудачное. Тогда нам предлагали новые варианты. Где-то после четвертого предложения, когда мы опять отбились, от нас временно отстали. Но я не знаю, надолго ли отстали.

Продолжается ли в Москве процесс укрупнения-оптимизации?

Да, к сожалению, он продолжается.

Насколько он удачен?

По-моему, он не может быть удачным. Возможно, с точки зрения экономики, на объединившиеся образовательные организации стали меньше тратить денег, но если говорить психологически, то уже сложившиеся коллективы разрушены, так как они уже не имеют возможности самоорганизовываться, как это было раньше. Но я говорю о лучших школах. Понимаете, если какая-то школа в полном упадке, то ее что объединяй, что не объединяй… Я говорю о хороших школах. Даже школа № 57 и та стала говорить, что ей тяжело с новой школой, где всё не так.

Сейчас школы теряют индивидуальность. Школы были разные. Были обычные, были специальные, школы для трудных детей, для больных детей, логопедические школы. Сейчас введено финансирование по одинаковым правилам. И мы сразу почувствовали проблемы, у нас была система ассистентов. Нам было важно, чтобы, во-первых, детям уделялось больше внимания, потому что когда учитель один, это одно, а когда у него есть помощник, то можно вдвое быстрее отвечаь на любые вопросы, раздать любые материалы, проверять домашние работы.

Кроме того, такая система способствовала воспроизводству хороших учителей. Те старшеклассники, студенты, выпускники, которые приходили ассистентами, довольно быстро вырастали в преподавателей. При такой системе не нужно было никаких пединститутов, они уже овладели методикой, у них уже есть материалы, есть опыт общения с детьми и коллегами и так далее.

И нынешняя «уравниловка» нас подкосила, потому что мы стали экономить на совместителях, на полставочниках, на ассистентах. Это конечно беда, ведь для сильных школ такое самовоспроизводство необходимо как воздух. Сейчас мы пытаемся эту систему удержать. Мы – математическая школа, а сейчас принята программа поддержки математических школ, значит, мы как-нибудь выплывем. Мы стали ресурсным центром, будем читать лекции и зарабатывать себе деньги. Но что делать обычным школам, не математическим, не биохимическим и не языковым? Как они будут выживать, я плохо себе представляю.

Алексей Сгибнев, учитель школы «Интеллектуал», рассказал о том, что у выпускников, сдававших ЕГЭ честно, были проблемы из-за того, что списавшие получили более высокие баллы. Ваших выпускников как-то это затронуло?

У нас всегда был высокий балл по ЕГЭ, поэтому практически все, кто хотел куда-то поступить, туда и поступают. Но есть проблемы в течение года. Поскольку многие родители знают про все эти безобразия с ЕГЭ, то они думают, какие меры предпринять. Сначала они боялись кавказских республик, где было много «стобальников», непонятно каких и откуда взявшихся. Это очень напрягало родителей. Ведь стобалльники автоматически зачисляются в вуз и, тем самым, сокращают число бюджетных мест для поступления.

Сейчас к этому добавилось глобальное списывание, которое резко повысило число нечестных поступающих. В этом смысле родители мандражируют, они пытаются нанять репетиров. И хотя мы объясняем, что репетиторы не нужны, что качество обучения у нас достаточное, все равно они на это идут. Это ведет к перегрузке детей. Но родителям кажется, что если они отстегнули деньги на репетитора, то исполнили свой долг, для большей надежности. А то, что ребенок недосыпает или спит на уроке, их не волнует. Короче говоря, с ЕГЭ, проблема тяжелая.

У вас есть решение этой проблемы? Что делать с ЕГЭ в наших условиях в России?

В условиях России я бы, конечно, многое поменял. Во-первых, ЕГЭ лучше бы спустить на уровень 9-го класса, там бы он был более-менее уместен. Тогда он будет проверять действительно, насколько дети усвоили базовую школьную программу. Потому что совмещение выпускного экзамена с поступлением в вуз, – это ложная посылка. Да и борьба с коррупцией породила лишь новую коррупцию. Получилось только хуже. Все, кто предупреждал о последствиях такого ЕГЭ еще в 2001 году (я специально перечитывал статьи), как в воду глядели: то, что мы сейчас пожинаем, это было ясно еще тогда.

Вам скажут, что дети из регионов теперь могут поступить в центральные вузы, что возросла географическая мобильность.

Во-первых, здесь и не пахнет равноправием, потому что ребенок из сельской местности не может подготовиться к ЕГЭ так, как это могут дети в крупных городах. Потом ребенок сюда приезжает без мамы и папы, особенно если семья небогата, то как он проживет при московских ценах, абсолютно заоблачных для жителей из глубинки. Ребенок просто не сможет учиться здесь по материальным соображениям, потому что на стипендию не проживешь, а родственников поблизости нет, это страшное дело.

Но как же организовать систему поступления в вузы без ЕГЭ? Вернуться к прежней системе?

Давайте смотреть, что делается. Допустим, позакрывали кучу так называемых неэффективных вузов в регионах. Но они могут быть неэффективными по сравнению с Москвой и Санкт-Петербургом, а у себя в регионе они выполняли самую что ни на есть жизненно важную функцию. Они обеспечивали и воспроизводство кадров, и образование, и медицину, а их признали неэффективными по сравнению с самыми лучшими вузами и позакрывали. Это же просто вредительство.

Или у нас была кампания по закрытию педагогических вузов, что их надо присоединять к университетам, и в результате опять же оголили провинцию. Раньше были свои пединституты, которые поставляли учителей. А сейчас непонятно, кто пойдет преподавать. Тоже самое и с врачами и так далее. У нас ведь сначала бросают лозунг, а дальше под него подверстывают всё остальное.

По моим понятиям, российская школа переживает очередные тяжелые времена. Есть большой накопленный эффект проблем. Он состоит в том, что учителя находятся в достаточно униженном состоянии. Профессия учителя воспринимается как неперспективная для карьеры, профессия не денежная, профессия тяжелая, из этого следуют психологические проблемы. Если проверять тетради честно, то это очень тяжелый труд. Индивидуальная работа со школьниками – это очень тяжелый труд.

Короче говоря, профессия учителя и тяжелая, и не престижная, а потому талантливая молодежь в учителя не идет. Но ведь главная фигура в образовании – это учитель. Если есть хороший учитель, то у него может не быть хорошего учебника, но он хорошо научит. И наоборот, если учитель не любит свою профессию, если он слабый учитель, то ему дай самые лучшие программы, самые лучшие учебники, он ничему детей не научит.

Поэтому самая главная проблема образования – это престиж профессии учителя, оплата его труда, его нагрузка. Если профессия учителя будет уважаема в обществе, то можно не думать о стандартах и программах, напротив, состоявшиеся учителя сами предложат, что и как нужно менять.

У чиновников и общества должно быть доверие к учителю. Однако ими все время пытаются управлять. Сейчас, например, чиновники предлагают отменить домашние задания. Это же позор для государства! Предлагающие такое люди занимаются не своим делом. Представьте себе, что генеральный конструктор Сергей Королев занимался бы вопросами винтов и гаек в слесарной мастерской, это не его уровень: слесарь лучше знает, какие ему нужны винты и гайки, и как их закручивать, для этого не надо Постановления Правительства.

Как раз об этом была передача на телеканале «Мир», и я сказал, что давайте доверять учителям. Например, у нас в школе есть разные типы учителей. Одни придают большое значение домашнему заданию, они специально подбирают задачи, специально разбирают их на уроках, это некая часть их обучающего процесса. Но есть не менее успешные учителя, которые совсем не задают домашних заданий, у них ставка на другое: они развивают интерес школьников, устраивая какие-то беседы, факультативы, советуют специальную литературу.

Еще есть учителя, которые задают домашнее задание, а потом его не проверяют. У них такая система: они в начале урока дают десятиминутную проверочную работу, если человек дома не потренировался, он, скорее всего, провалит эту десятиминутную работу. Дети сами понимают, что «домашка» – им в помощь, чтобы они могли разобраться что к чему и, соответственно, проверить себя на следующем уроке.

Систем много, и не надо всё это унифицировать, не надо ничего вводить или запрещать. Учитель, если он профессионал, лучше знает, как ему работать с детьми. Также как не надо издавать Указов Президента или Постановлений Правительства как медсестрам делать уколы. Это не уровень верховной власти, это уровень соответствующих медицинских учреждений.

Нынешняя тенденция к заорганизованности и ручному контролю меня тревожит. Чиновники пытаются всё и подмять под себя, при этом считая, что раз они проводят реформы, то знают, как лучше.  Я читал книгу об  американском опыте внедрения всяких школьных реформ, их аналитики пришли к выводу, что даже очень хорошие идеи не проходят, если директора, учителя и родители плохо понимают, зачем это нужно. Все должны участвовать в процессе внедрения, – нельзя так, что сверху что-то валится, а мы все начинаем это брать под козырёк. Тогда получается только хуже.

И школа, и наука – системы достаточно консервативные, в хорошем смысле слова. Они хотят очень осторожно внедрять всё новое, потому что разрушить старое легко, а приживить новое – очень трудно. Так же как нелегко прививать растения, и еще труднее прививать какие-то нововведения. Тем более что иногда эти нововведения не продуманы, не проверены, не своевременны.

Вот тут очень интересная подборка: Советские учебники, учебные пособия и учебно-методические фильмы (более 1Гб)

Пользуйтесь!  

Семь вызовов для русского университета

Дмитрий Гришанков

Чего мы ждем от высшего образования и какие университеты нужны стране? Внятного ответа нет, и это порождает метания в погоне за местами в рейтингах. В этой статье мы попытались обобщить мнения ведущих специалистов*

http://expert.ru/exp…versiteta/

О российской высшей школе сейчас принято говорить в повелительном наклонении. От вузов требуют войти в топовые позиции мировых рейтингов, представить доказательства своей эффективности, развивать инновации и наращивать цитируемость в научных изданиях. Мнением самих руководителей университетов о приоритетах развития интересуются реже.

Мы подробно поговорили с ректорами десятка ведущих вузов России о том, зачем нашей стране нужны университеты и в каком направлении их надо развивать. Выслушали точку зрения чиновников и работодателей. По результатам бесед выкристаллизовались семь главных вызовов, ответить на которые российским университетам так или иначе придется.

1. Приоритет — обучение

На простые вопросы отвечать труднее всего. Зачем России университеты? Ответы руководителей вузов, работодателей, экспертов были разными, но сошлись все на банальном: «Учить». Виктория Петрова, заместитель генерального директора по региональной работе группы «Базовый элемент»: «Российская вузовская система нужна прежде всего для того, чтобы готовить специалистов, причем самой высокой квалификации, для определенных видов управленческой, научной и исследовательской деятельности». Ее формулировку уточняет Михаил Эскиндаров, ректор Финансового университета: «Если наш выпускник востребован, на него есть спрос со стороны работодателей, за ним охотятся и приглашают на работу уже на третьем-четвертом курсе, я считаю, что мы выполнили свою миссию. При этом есть еще одна задача. Я хочу, чтобы выпускник работал на благо России. Не обязательно оставаться в России, но работать — на благо России».

Казалось бы, не стоило терять столько сил и времени, чтобы получить столь очевидные ответы. Но очевидны они лишь на первый взгляд. Для тех, кто вовлечен в образовательный процесс, не новость, что в качестве целей перед ними ставятся наука, цитируемость, мало кому понятная инновационность и коммерциализация, безликая эффективность и прочее.

Нет, безусловно, в беседах тоже назывались иные цели. Например, ректор Уральского федерального университета Виктор Кокшаров совершенно справедливо указывает, что университет должен давать студентам «возможность не только обучаться, не только получать какие-то практические производственные навыки, но и раскрывать их творческие способности, таланты. Творчество может быть в сфере предпринимательства, в области культуры, искусства или спорта. Человек должен иметь возможность себя проявить». Еще один аспект, который обязательно должен быть присущ университету, — это умение прививать любовь к предмету, к профессии, добавляет Виктория Петрова.

Ну и, наконец, самая неоднозначная функция университета — научные исследования. Об этом очень удачно высказался ректор МГИМО Анатолий Торкунов: «Хороший университет должен генерировать, воспроизводить знания на новом уровне познания и науки. Наука очень важна для университета, но абсолютизация этой важности может привести к совершенно нежелательным последствиям». У нас все же совершенно иная, чем, например, в США, история. Это и наличие мощной научной базы вне университетов (например, РАН и прикладные институты). И другая модель преподавания. Хороша она или нет, но еще долго учебная нагрузка на преподавателя будет многократно превышать аналогичную в США. А раз так, то когда ему заниматься исследованиями?

Итак, все едины в том, что главное — это обучение на благо Родины. Осталось лишь решить, как измерить качество этой деятельности. Прямой метрики нет. Приходится ориентироваться на косвенные показатели. И здесь можно выявить два подхода. Один, в частности, назвал ректор Академии народного хозяйства и государственной службы Владимир Мау: «Я уверен, что хорошее образование там, где хорошие студенты, хорошие слушатели. Мы должны обеспечить такое качество образования, которое будет востребовано лучшими». Качество поступающих с грехом пополам можно оценить по ЕГЭ, результатам олимпиад и прочему. Другой подход охарактеризовал ректор НИУ ВШЭ Ярослав Кузьминов: «Если мы оцениваем качество образования, нам совершенно не нужно знать, сколько квадратных метров площади приходится на одного студента. Выскажу страшную мысль. Нам даже необязательно знать, сколько научных работ выпустили преподаватели данного факультета. Важны лишь два аспекта. Первый: твердо ли знает студент основы своего предмета. Именно основы — остальное можно освоить ситуативно, найти в справочниках. Чтобы это узнать, нам нужен не зависимый от вуза выпускной экзамен, которого пока нет. Второе: сколько зарабатывает выпускник через два–пять лет после окончания вуза. Вуз смог внести вклад в его человеческий капитал или нет? Это оценка среднего дохода выпускника по отношению к средней зарплате людей без высшего образования. Она тоже не делается. Если мы не имеем результатов этих двух измерений, бессмысленно говорить о мониторинге качества вузов как об инструменте борьбы с псевдообразованием».

В общем, все просто: берем основную функцию (обучение) и смотрим, что на входе, что на выходе, в идеале — и то и другое. Но тогда выясняется, что вход никто из трех международных составителей рейтинга не наблюдает. А что касается выхода, то его частично пытаются замерить рейтинги The Times Higher Education World University Rankings (THE) и World University Rankings компании Quacquarelli Symonds (QS). Причем о корректности этого зtамера можно поспорить (см. «Международный рейтинг университетов: российская версия»).

2. Глобализация

Это самый очевидный и опасный своей очевидностью вызов. Даже далекие от образования люди прекрасно понимают, как сильно мы оторвались от всего мира. Это порождает штампы, зачастую ошибочные с точки зрения оценки ситуации и вытекающих из этого действий.

По словам заместителя министра образования и науки России Александра Повалко, «практически все российские вузы находятся в замкнутом поле, они работают на одну страну или даже на отдельный регион. Очевидна их склонность к воспроизводству кадров за счет своих же выпускников, а негативные последствия инбридинга никто не отменял. Вузам нужен открытый поиск, они должны действовать на глобальном рынке. Ведь в конце концов все сводится к конкуренции за лучших студентов, ученых, преподавателей».

Прежде всего неплохо бы определиться, почему мы вдруг озаботились глобальной конкурентоспособностью именно в высшем образовании. Конкурентоспособность не может быть достигнута в чем-то одном. Создав университеты мирового уровня, надо предоставить их выпускникам и рабочие места мирового уровня (причем зарплата при этом отнюдь не главное). Или они просто уедут. Владимир Мау: «Хорошее образование там, где на него есть эффективный спрос».


Но это не значит, что мы должны до поры до времени расслабиться и ради сохранения кадров содержать второсортные университеты. А вот мнение Михаила Эскиндарова: «Я считаю, что нам нужны специалисты, знающие специфику российской действительности, российской экономики. Она еще не западная, не рыночная, пока это квазирыночная экономика. Человеку, который приезжает сюда, зачастую очень сложно ориентироваться в российской действительности. Друзья часто спрашивают меня, отправлять ли им ребенка учиться в ведущие западные университеты. Я советую не отправлять, во всяком случае для получения степени бакалавра».

Следующая линия «глобального разлома»: мы совершенно чужие для довольно сплоченного международного научно-педагогического сообщества. Нас попросту не знают и не очень стремятся узнать: нет стимулов. Вот как об этом высказался Ярослав Кузьминов, обсуждая доступ наших ученых к публикациям в международных журналах: «При равных условиях больший доступ имеют американцы, англосаксы. Безусловно, российские, малайские, французские ученые тоже имеют доступ. Все объясняется культурой. Есть понятие социальных связей, социальных сетей». Нам предстоит не просто познакомиться, а стать своими на этом жестком и конкурентном рынке интеллекта. Виктор Кокшаров: «Необходимо, чтобы отдельные ученые, имеющие соответствующий потенциал и возможности, пробивались в мировую научную элиту при помощи университетов и государственных структур. Важно, чтобы наши ученые входили в состав советов ведущих международных научных изданий».

Далее — язык. По словам Ярослава Кузьминова, «при царе представить себе профессора университета, который не владел бы немецким, французским и хотя бы отчасти английским языком, было просто невозможно. За последние сто лет таких профессоров не осталось. Давайте выращивать новых!» Его мысль развивает Владимир Мау: «Необходимо усиленное изучение иностранных языков — не менее трех, причем один из них восточный».

Однако с языками важно не переусердствовать. По мнению Анатолия Торкунова, «если мы не будем развивать науку на русском языке, то в значительной степени лишим русский язык одного из мощнейших стержней. Дело в том, что наука на русском языке — это не только научные достижения, но и развитие национального самосознания, а также собственно русского языка. По этой причине увлечение англоязычной наукой для такой большой страны, как Россия, где одной из основ существования и развития нации является, естественно, русский язык, было бы непростительной ошибкой, если не сказать больше». Так что преподавание, исследования и статьи на русском не только рано списывать со счетов, их надо всячески поддерживать. И один из ключевых факторов — создание авторитетных российских научных журналов. С участием ведущих иностранных ученых как в редколлегии, так и в качестве авторов.

Еще одно расхожее мнение: нам надо пойти по пути Китая и ряда других стран, отправив наших специалистов на выучку в ведущие (опять-таки: по какому списку? китайцы именно для этого сделали свой) университеты. Владимир Мау по этому поводу высказал жесткую позицию: «Мы должны понимать, что, стимулируя обучение за границей, мы стимулируем деградацию собственной системы образования. На это надо идти с открытыми глазами. Опыт Петра I неуместен. Когда он посылал юношей учиться за границу, в России не было системы образования. Очень показателен опыт Индии. Поскольку благодаря отсутствию языковых барьеров вся элита смогла учиться в британских вузах, в Индии не появилось хороших университетов».

И наконец, еще один немаловажный фактор глобальной конкуренции — денежный. С одной стороны, стоимость обучения в российских вузах приблизилась к мировому уровню. С другой — зарплаты просто смешные. Ярослав Кузьминов: «Конкурировать на глобальном рынке — это не средняя зарплата по региону, умноженная на два. Так что даже в Томске, где средняя зарплата 30 тысяч рублей, нужно платить сильным преподавателям не 60 тысяч, а 300 тысяч, иначе ни одного сколько-нибудь перспективного человека удержать не удастся».

3. Массовость образования

Если в 1990 году в России было 2,8 млн студентов, то в 2012-м уже более 6,3 млн. Это не только наш тренд, аналогичная ситуация с «всеобщим высшим образованием» наблюдается во многих странах, особенно в развивающихся. Наше своеобразие лишь в том, что этот тренд наложился на тренд сокращения финансирования образования.

Казалось бы, нет ничего плохого в массовости образования. Тем более что отчасти это восполняет пробелы среднего образования. Более того, вроде бы повысилась доступность образования. Однако, как заметил Владимир Мау, «обилие бюджетных мест не гарантирует доступности. Качественных вузов все равно довольно мало. Говорят, что у нас резко ухудшилось высшее образование. Оно ухудшилось в среднем, из-за количественного его роста. Количество хороших бюджетных мест осталось примерно таким же, как было в Советском Союзе: 15–20 процентов выпускников школ поступают в хорошие вузы. Правда, возникает другой вопрос: что лучше — мало кому доступное, но очень хорошее образование или массовое разнокачественное? Я считаю, что плохой университет лучше отсутствия университета. Если человек идет в вуз, хоть как-то, хоть чему-то его там будут учить».

Виктор Кокшаров к этому добавляет аргумент социальной функции университетов, особенно их филиалов: «С одной стороны, филиалы не могут, к сожалению, обеспечить должное качество образования, там недостаточно высококвалифицированных преподавателей. С другой стороны, для тех муниципальных образований, где находятся филиалы, они являются важнейшим элементом социальной среды. Они дают возможность получить образование тем людям, которые по каким-то причинам не могут покинуть предприятие, не могут уехать из города. При этом часть филиалов мы все равно будем сокращать». А Петр Чубик, ректор Томского политехнического университета, уточняет: «В развивающихся странах происходит массовизация высшего образования — назовите это социальным образованием. У нас это произошло в начале 90-х, когда надо было понимать, что делать с молодежью. Если мы бы их не пристроили в вузы, не создали многочисленные филиалы, что бы они делали? Работы ведь не было».

Более решительно настроен Ярослав Кузьминов: «80–90 процентов филиалов российских вузов — это машины для зарабатывания денег. Людей просто обманывают, это не высшее образование. Если минимальные стандарты там не соблюдаются, у филиала нет собственного коллектива преподавателей, то лучше перевести поток студентов на заочное обучение в ближайший региональный вуз».

А с точки зрения непосвященных, остается один вопрос: как отличить диплом, полученный в Москве, от диплома всеми забытого филиала?

4. Новые технологии обучения (чему и как учить)

Неправда ли, странно, что вопрос, как и чему учить, не на первом месте? Но именно такое сложилось ощущение после многочисленных бесед. Говорят об этом не сразу. Хотя, затронув наконец эту тему, готовы развивать ее бесконечно. Если обобщить все высказанное, то главный тренд — индивидуальность образования.

Индивидуализация, конечно, не за счет принципа «один студент — один преподаватель», а за счет достаточного количества модулей, из которых можно выбирать индивидуальную траекторию. Причем в идеале эти модули можно получать в разных университетах (Владимир Мау). И не только модулей, но и вариантов, траекторий обучения. Есть склонность к науке — выход в магистратуру и далее в аспирантуру. Есть склонность к производству — соответствующая траектория. Нет особых талантов и желаний — тоже должна быть своя траектория, аналог добротной средней школы или ПТУ.

Индивидуализация ведет к целому ряду новаций. Прежде всего непрерывность образования. Это не дань моде, а обоснованная практикой необходимость. Владимир Мау: «Качественное отличие мира индустриального от постиндустриального состоит в том, что вы не можете получить специальность на всю жизнь. Учиться теперь надо постоянно. Я всегда объясняю родителям, что мы и их школа тоже. У нас можно учиться с 14 лет и до конца жизни, на всех этапах профессиональной карьеры».

В свою очередь, непрерывность требует новой организации образования, оно должно становиться как можно более приближенным к обучаемому, отсюда необходимость развивать дистанционные формы, «внедрять новые технологии, от онлайн до разного рода симуляторов, тренажеров» (Владимир Мау). Переход к дистанционным формам обучения неизбежным считает и Михаил Эскиндаров: «Мы постепенно будем переводить студентов с классического заочного обучения на дистанционное по многим причинам, в том числе из-за экономической выгоды. Мы получаем возможность транслировать лекции, практические семинары известных людей из Москвы». Распространение дистанционных форм обучения неизбежно еще и потому, что в этот процесс уже включились и вневузовские структуры. Анатолий Торкунов: «Они зачастую создаются корпорациями, в том числе в сфере СМИ. Недавно ИД “Коммерсантъ” заявил о создании Академии журналистики, при этом речь идет о собственных программах, не связанных с дипломом или удостоверением какого-либо учебного заведения».

Однако пока тенденция к индивидуализации, а уж тем более к непрерывности образования в наших вузах входит в прямое противоречие с существующей моделью учебного процесса. В частности, с нагрузкой, которая приходится как на преподавателя, так и на студента. Она предполагает освоение/преподавание столь разнообразного и значительного объема материала, что времени на самостоятельную работу остается крайне мало. По словам Ярослава Кузьминова, недавно принятые образовательные стандарты для высшей школы «предполагают 24–26 часов для каждого студента в неделю. В мире максимальное количество часов — 16–18. Человек может сосредоточенно и глубоко изучать три предмета одновременно. Он не может изучать шесть предметов. Студент изучает их так, чтобы сдать. Наличие избыточного количества курсов приводит в лучшем случае к поверхностным знаниям». Сверхнагрузка на студентов неизбежно приводит к такой же избыточной загруженности преподавателей. Михаил Эскиндаров: «Профессор западного вуза не поедет преподавать в Россию. Если мы попытаемся заставить его, как нашего профессора, взять 450–500 часов аудиторной или иной нагрузки, он этого не сделает никогда. Почему преподаватели западных университетов имеют множество публикаций, активно участвуют в научных исследованиях, работают на различных престижных конференциях? Потому что нагрузка, например, английского или американского преподавателя составляет не более 100–120 часов за учебный год. Остальное время он должен отрабатывать часы путем подготовки статей, учебников».

5. Общественное настроение

Известно, что студенты ругают преподавателей, а те, в свою очередь, сильно недовольны студентами. Родители недовольны и теми и другими. Похоже, все они правы. У нас плохо отформатировано взаимопонимание: зачем родители направляют ребенка учиться, чего ждет студент от университета, а преподаватель от студента?

Виктория Петрова о студентах: «Они ленивы, незаинтересованны, не обладают никакими ценными знаниями, легко и непринужденно угробят любое порученное дело. Правда, большинство из них можно адаптировать к квалифицированному труду, и наши трудовые коллективы, в общем, с этим справляются. Но почти каждый такой “специалист”, не понимающий своего места в жизни, своих способностей и склонностей, не подготовлен еще и к социальной, жизненной ответственности, к тому, что после долгого и дорогостоящего переобучения — а сейчас работодатели тратят на переучивание и подготовку своих сотрудников больше денег, чем государство тратит на все высшее образование в целом, — он и сам должен приносить пользу обществу, предприятию, своему коллективу, семье, а он категорически не научен даже думать об окружающих. В лучшем случае будет делать что-то для себя».

За рубежом, по словам декана факультета авиационной техники Московского авиационного института Александра Ефремова, поработавшего в MIT, дело обстоит иначе: «Студенты там разные, но они ориентированы на то, чтобы получить максимум знаний и опыта. Многие наши студенты “сачки”, которые “отбывают номер”. Некоторые говорят: “Они заплатили, поэтому хорошо учатся”. На самом деле не это является основной мотивацией. Они знают, что MIT — это школа, диплом которой ценится очень высоко. Получив, во-первых, диплом, во-вторых, знания в этом университете, он найдет престижное место и будет хорошо работать. По этой причине там надо получить знания».

Ярослав Кузьминов считает, что, пока такого понимания не сложилось, нужно обеспечить конкуренцию: «Я бы сохранил отечественную жесткость системы. Когда к нам приезжают коллеги с Запада, они говорят: “У вас сумасшедший отсев студентов! Как можно так негуманно поступать?” Я считаю, что принцип высокого отсева неуспевающих, жестких обязательств студента: если выбрал определенную специализацию, будь добр осваивай ее до конца — все это на нынешней стадии нашего развития очень нужно. Ведь мы ленивые. Жесткий подход и риск отчисления я бы оставил».

Не лучше подготовлены к встрече с университетом и родители. Согласно исследованию «Эксперт РА», среди работодателей наиболее востребованы выпускники технических вузов, а родители упорно тянут своих чад в юристы и финансисты. Почему? Ответ дает Виктория Петрова: «У многих моих знакомых в этом году дети поступают в вузы. Родители, естественно, звонят и спрашивают совета: куда? Вопрос жизни и смерти: что выбрать — Академию народного хозяйства или Академию внешней торговли? Но никто из родителей не мыслит конечными категориями: а кем в итоге хочет стать их ребенок, к чему он стремится, к чему у него способности? Какие профессиональные навыки и знания он получит, где станет их применять? Таких вопросов себе никто не задает».

Общество меняется крайне медленно. Владимир Мау связывает свои надежды с усилением роли частного спроса: «У нас привыкли видеть в платежах за образование и здравоохранение признак бедности, нехватки бюджетных средств. Для развитых стран (а Россия страна развитая) это не так. С повышением общественного благосостояния готовность людей инвестировать в себя будет расти, и это тем более справедливо в условиях все большей индивидуализации образовательных траекторий. Тенденция к индивидуализации и непрерывности образования объективно усиливает роль частных инвестиций в его развитие».

6. Концентрация интеллекта

Довольно очевидный тезис: образование качественнее там, где сформировалась интеллектуальная среда, где легко найти товарища по интересам, где собирается большое количество разнопрофильных специалистов и есть условия для междисциплинарного взаимодействия. Однако на практике это пока реализуется лишь в форме слияния и укрупнения вузов. И не всегда удачно. А нужны более тонкие формы организации.

Виктор Кокшаров: «Мы сейчас ведем диалог даже не с местным, а с федеральным правительством в отношении поддержки нашей идеи создания Уральского технополиса на базе университета. Это новый кампус, оснащенный по последнему слову техники, где будут учиться в первую очередь магистранты и аспиранты, то есть специалисты высшего звена. Рядом планируется технопарк высоких технологий, где действуют малые инновационные предприятия, которые мы создаем. Студенты и преподаватели будут тут же развиваться и организовывать опытные производства. Немного дальше будет индустриальный парк, где уже можно выходить на крупные промышленные производства, если компании вырастут. Этот подход обеспечит единство трех составляющих: образование, наука, инновации. При компактном расположении укрепляется командный дух. Вот почему мы ратуем за формирование кампуса, по крайней мере для специалистов высшего звена, то есть магистрантов, аспирантов. Важен не только командный дух. Специалисты варятся в этом соку, они взаимодействуют друг с другом, с преподавателями, осуществляют научные разработки. Создается и взращивается критическая масса».

Беда большинства российских вузов в том, что в результате роста они оказываются разобщены территориально. Это непростая проблема. Ярослав Кузьминов: «Мы приходим к идее так называемого распределенного кампуса. На Садовом и Бульварном кольце довольно много места. Мы считаем, что нужно не гипотетически искать, где строить “Вышку” заново, а просто последовательно скупать дома в центре города или получать их от каких-то ведомств. Таким образом можно построить университет, между корпусами которого будет сравнительно небольшое расстояние. Мы считаем, что должны стремиться к пешей доступности. До 2020 года у нас есть план создать кампус в основном в рамках центра».

Наконец, важно не просто сконцентрировать интеллект и обеспечить ему инфраструктуру. Никто не отменял такую ценность университета, как свобода. Продолжает Кузьминов: «Интеллект и культура нации растут там, где есть зона свободы. Знаете, из кого образовалась “Вышка”? Она образовалась из кафедры истории народного хозяйства и экономических учений МГУ. Очень большая доля сотрудников прошла через эту кафедру. Знаете почему? Потому что не надо было “креститься на красный угол”. Если ты занимался первобытно-общинным строем, как ваш покорный слуга, можно было вообще ни на кого не оглядываться.
И сейчас, несмотря на все проблемы становления нашей демократии, интеллектуального давления, я думаю, все-таки нет. Мне кажется, что прорыв возможен там, где будет наибольшая концентрация интеллекта».

7. Самоидентификация

Все университеты-лидеры, будь то российские, американские или европейские, уникальны. У каждого есть своя ниша на рынке образовательных услуг, у каждого свой неповторимый стиль. У МФТИ нет аналогов, он такой один. РАНХиГС — даже затруднительно подобрать университет-аналог, с которым ему имеет смысл сравнивать себя. И это можно сказать практически о каждом из российских топ-30 или мировых топ-100 (по любой методике). И хотя, сравнивая их, мы так или иначе пытаемся всех привести к единому знаменателю, для развития университета осреднение равносильно смерти.

Эта самобытность отражается на всем: учебных программах и преподавательском корпусе, научных исследованиях и командах КВН. Этот дух впитывают в себя стены, его нельзя создать быстро, на это уходят десятилетия, а то и столетия.

Но позволю себе одно предположение, с которым, впрочем, многие согласились. Значительная доля успеха университета определяется его стенами. И даже если представить себе ужасное: преподаватели прекратили совершенствоваться и толком учить, не ведется никакой научной работы, то на результат это повлияет очень нескоро. Многие годы в университет продолжит идти молодежь определенного склада, которая будет взаимодействовать между собой и с внешним миром и неизбежно воспроизводить свой жизненный идеал. Иными словами, стены учат.

Николай Кудрявцев, ректор МФТИ: «Если университет сделан правильно, то это (влияние “стен”. — “Эксперт”) должно проявиться. Многие вузы имеют свое лицо. Внутри Московского физико-технического института я различаю факультеты. Я чувствую их самобытный дух. Это помогает сильно». Михаил Эскиндаров: «В корпусе на улице Кибальчича все аудитории именные. Они носят имена выдающихся преподавателей, профессоров, которые работали в университете в течение последних 95 лет. В корпусе, где мы находимся, на первом этаже золотыми буквами написаны имена этих людей. У нас также размещены таблички, например “Основатель эндаумент-фонда” или за чей счет отремонтирован корпус. Безусловно, это имеет воспитательное значение».

К сожалению, административные реформы в образовании сильно поспособствовали разрушению этих стен и в прямом, и в переносном смысле. Многочисленные переименования в погоне за статусом то университета, то академии, а теперь процессы слияний-поглощений размывают, а то и хоронят хорошо известные бренды. Мы это прочувствовали во время опросов студентов и выпускников: многие вузы никто просто не мог опознать. Присылали вопрос: а что это было при социализме?