За Китай

Российско-китайское военное сотрудничество набирает темп в своем развитии. Стороны с начала года провели военно-морские учения, первое совместное патрулирование бомбардировщиков и серию совместных военных соревнований. Объявлено о предстоящих учениях сил ПРО на ТВД в виде компьютерной симуляции. Китайцы вновь примут участие в российских стратегических командно-штабных учениях — на этот раз в учениях «Центр-2019».
Готовится подписание нового соглашения о военном сотрудничестве, которое заменит собой давно устаревший документ 1993 года. Оно превратит многие уже имеющие место мероприятия, включая совместное патрулирование бомбардировщиков, в формализованные и постоянные направления сотрудничества.
Это сотрудничество касается не только Азиатско-Тихоокеанского региона. В 2017 г. было проведено совместное учение флотов на Балтике. Ничто не мешает и полетам китайских бомбардировщиков совместно с российскими над Атлантикой.
Новое военное соглашение вполне может включать в себя и более чувствительные элементы, вплоть до помощи КНР в создании системы предупреждения о ракетном нападении (СПРН) и интеграции российской и китайской СПРН с обменом данными между ними в автоматическом режиме.
Ускорившееся сближение опирается на вполне ясные и долгосрочные движущие силы. Китайско-американские отношения движутся в то же «место», где с 2012–2014 гг. пребывают российско-американские отношения. Поскольку причины американо-китайского конфликта глубже, чем причины американо-российского (Россия при всем желании не может оспаривать мировое лидерство у США), то никаких надежд на его разрешение в обозримом будущем нет.
В таких условиях с неизбежностью возникает вопрос о природе отношений России и Китая, иными словами — вопрос о возможности военно-политического союза между ними. Стороны неоднократно отрицали намерение создать такой союз.
Более того, и в российской, и в китайской официальной риторике определенное место занимает осуждение самой идеи военно-политических союзов, которые на протяжении длительного времени именовались «пережитком прошлого». Своим неприятием идеи военно-политических союзов в принципе и Москва, и Пекин обосновывали свое противодействие расширению американской системы союзов в стратегически важных для них регионах.
Отсутствие намерения создавать союз подтверждалось сторонами неоднократно, в том числе и в ходе визита председателя КНР Си Цзиньпина в Россию в июне 2019 г. В совместной декларации президентов двух стран «о развитии отношений всеобъемлющего партнерства и стратегического взаимодействия в новую эпоху» декларируется «отказ от установления союзнических отношений, конфронтации и ненаправленность против третьих сторон».
Таким образом, на фоне продолжающегося сближения двух стран их лидеры не просто избегают говорить о союзе, а предпочли документально закрепить отсутствие каких-либо намерений переходить к такой форме отношений в обозримой перспективе.
С чем связано такое решение? Как оно сочетается с теми шагами, которые Россия и Китай предпринимают на практике?
Прежде всего, имеет смысл рассмотреть, что может представлять сам по себе союз между Россией и Китаем в нынешних условиях.
На восприятие проблемы сильное влияние оказывает опыт мощнейшего из существующих союзов — НАТО. Он воспринимается как пример военного альянса с максимально жестко прописанными условиями, при этом часто цитируется первая фраза Статьи 5 Устава организации: «Договаривающиеся стороны соглашаются с тем, что вооруженное нападение на одну или нескольких из них в Европе или Северной Америке будет рассматриваться как нападение на Альянс в целом».
Однако механизм реализации права на коллективную оборону прописан весьма расплывчато. Помощь союзнику предполагается оказать «путем немедленного осуществления такого индивидуального или совместного действия, которое сочтет необходимым, включая применение вооруженной силы с целью восстановления и последующего сохранения безопасности Североатлантического региона».
Примерно в таком же духе были сформулированы условия Договора о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи 1955 г., которым была создана Организация Варшавского договора.
С точки зрения права, Устав НАТО, как и документы Варшавского договора, не содержат каких-либо твердых гарантий применения всем альянсом силы в ответ на атаку на его членов. Между тем, такая уверенность имела место у СССР, да и в целом — у членов НАТО, и это было одним из базовых фактов холодной войны. Проистекавшее из него понимание обеими сторонами крайней опасности даже ограниченного столкновения на периферии обеспечивало поддержание стабильности.
Эта уверенность не могла проистекать из буквы договоров. Она основывалась на этих документах лишь отчасти. Но гораздо большее значение имели реальные политические и военные шаги участников договоров, свидетельствовавшие о намерении выполнить коалиционные обязательства в максимальном объеме, если партнер по коалиции будет атакован. Договор задавал форму партнерства, но никак не обеспечивал его реальным содержанием.
В мире было и есть немало «спящих» военных союзов, содержащих взаимные обязательства, но не подкрепленных практикой. Китай, например, имеет до сих пор с Северной Кореей действующий договор о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи 1961 г. с весьма жестко сформулированными обязательствами военной помощи друг другу, но его военные обязательства регулярно ставились под сомнение самими китайцами и всерьез он не воспринимается (по крайней мере, не воспринимался до недавнего времени).
Великобритания имела с Португалией многовековые союзнические отношения (первый договор о союзе был заключен XIV веке), пережившие немало войн и задействованные в интересах Британии в XX веке. Но в 1961 г. Индия осуществила вооруженную аннексию португальских владений Гоа, Даман и Диу. Великобритания заявила, что о ее вступлении в войну с Индией из-за этого «не может быть и речи».
Реальные действия первичны по отношению к букве договора. Швеция не является членом НАТО, но с точки зрения практического военного планирования должна восприниматься и воспринимается в качестве такового еще со времен холодной войны. Характер проводимых совместных учений, обменов военными делегациями, сотрудничество в сфере разведки, военно-техническая политика, участие Швеции в миссиях НАТО за рубежом — тому подтверждение.
Россия и Китай уже имеют документ, которые в весьма расплывчатом виде описывает возможное взаимодействие в военной сфере при возникновении угроз безопасности одной из сторон.
Это Договор о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве 2001 г., статья 9 которого гласит:
«В случае возникновения ситуации, которая, по мнению одной из Договаривающихся сторон, может создать угрозу миру, нарушить мир или затронуть интересы ее безопасности, а также в случае возникновения угрозы агрессии против одной из Договаривающихся Сторон, Стороны незамедлительно вступают в контакт друг с другом и проводят консультации в целях устранения возникшей угрозы».
Таким образом, уже сейчас при возникновении военной угрозы одной из сторон Россия и Китай должны, согласно договору, войти в контакт и обсудить возможные совместные действия по устранению этой угрозы. Применение военной силы при этом конкретно не упоминается, но и не исключается. В сущности, такие обязательства выглядят не принципиально слабее, чем норма Устава НАТО — если рассматривать оба документа вырванными из контекста.
Контекст для договора 2001 года был принципиально другим. Россия как военная держава была в глубочайшем кризисе и было неясно, способна ли она в будущем сохранить сколько-нибудь существенную часть советского потенциала. Китай только начинал делать первые шаги в восстановлении своей военной мощи. Обе страны были относительно слабы экономически и проводили политику интеграции в возглавляемый США либеральный миропорядок. Военное сотрудничество было в зачаточном состоянии и главным образом предназначалось для того, чтобы обеспечить страховку на случай уж совсем явной американской агрессии — сценарий, казавшийся тогда почти невероятным.
Разумеется, нормы договора в тех условиях не стоило воспринимать слишком серьезно.
В нынешней ситуации обе страны окрепли и в экономическом, и в военном отношении. Обе страны находятся в системном конфликте с США, охватывающем все аспекты отношений и не имеющим никаких перспектив быстрого разрешения. На протяжении почти 15 лет Россия и Китай проводят учения, планомерно повышая оперативную совместимость своих войск.
Эти учения постепенно охватывают все новые сферы военной деятельности. Налажен постоянный диалог генеральных штабов и советов безопасности. Связи на высшем и высоком уровне между Россией и Китаем являются наиболее интенсивными, и в целом сотрудничество по всем параметрам соответствует тому, что имеет место между военными союзниками.
В сочетании с уже имеющимся договором 2001 года можно сделать вывод о том, что фактически союз уже имеет место быть. Предстоящее новое соглашение о военном сотрудничестве и ряд других шагов будут способствовать его оформлению и закреплению.
Что будет в случае нападения США на Китай? Например, американской атаки на китайские силы, пытающиеся решить проблему воссоединения Тайваня с материком? Мы не можем спрогнозировать. Возникает ситуация стратегической неопределенности, которая, на этапе планирования возможной американской операции против Китая будет вынуждать противника (т.е. США) готовиться к негативному для себя сценарию (вступлению в войну России).
Это резко повышает порог для возможных американских агрессивных действий и требует выделения дополнительных сил и средств для действий на Тихом океане. Как следствие — дополнительных расходов, что для страны, живущей в долг и без малейших перспектив ослабления долгового бремени, безусловно, является «больным местом». От России подобный перевод отношений с КНР в новое качество при этом не требует дополнительных крупных расходов — ее военное планирование и так ведется исходя из угрозы военного конфликта с США.
Поддержание отношений в формате «недооформленного союза» имеет свои выгоды и для России, и для Китая. Базой для партнерства двух стран является их отношение к США и к возглавляемому ими миропорядку. Проблемы российской попытки интеграции в этот миропорядок стали проявляться наглядно с 2007 года (Мюнхенская речь), окончательный провал стал очевиден в 2014 г. Для Китая такой момент настал в июне 2018 г. с началом экономической войны с США.
Вне рамок противостояния США и западному миропорядку позиции России и Китая могут по многим направлениям различаться. Россия проводит самостоятельную политику одновременного развития отношений со всеми азиатскими странами, включая Индию, Японию, Вьетнам, независимо от их отношений с КНР. Пекин точно также проводит политику активного развития связей со странами Европы вне зависимости от отношений этих стран с Россией. Примером может служить механизм 16+1 в рамках которого Китай развивает отношения со странами Центральной и Восточной Европы.
Стороны ценят собственную независимость, при этом Россия, являясь меньшей по размерам экономикой, по возможности избегает слишком крупных китайских кредитов или китайского контроля над стратегически важными российскими активами.
Означает ли это, что стороны не могут действовать вместе? Ничего подобного. Ни НАТО, ни покойный Варшавский договор не являлись полноценными союзами великих держав. Это были иерархически выстроенные группировки из сверхдержав и их вассалов и полувассалов, да еще и объединенных общей идеологией разной степени жесткости.
Старые союзы, собственно, и строились вокруг общей цели (общего врага) на определенное время и не исключали разности интересов по второстепенным направлениям политики. Здесь можно вспомнить Фашодский кризис 1898 г., возникший между Великобританией и Францией (союзниками в Первой мировой войне) в рамках борьбы за Африку, который едва не закончился войной. Сразу после завершения Первой Мировой Великобритания и Франция вступили в ожесточенную политическую борьбу за передел Ближнего Востока, увенчавшуюся соглашением Сайкс-Пико.
Это нормальная модель отношений крупных держав, существовавшая всегда, и по отношению к которой НАТО и ОВД были девиациями, связанными с идеологическим характером конфликта между ними. Подобные второстепенные противоречия не исключают упорной совместной борьбы во имя общей цели. Таким образом, качественный сдвиг в российско-китайских отношениях в военно-политической сфере уже произошел в период 2018 – 2019 гг. Окончательная формализация союзнических отношений может произойти в перспективе, а может и не произойти никогда, по сути это мало чего изменит.

Дополнительное образование осуществляется по трем направлениям. Первое — приобретение навыков, знаний и умений, не предусмотренных учебной программой. Второе — неформальное получение знаний и умений людьми, на базе имеющегося общего или профессионального образования. Третье — формальное получение знаний, навыков и умений людьми, имеющими общее или профессиональное образование.

В России дополнительное образование не является обязательным. В концепции образовательной политики указано, что охват несовершеннолетних дополнительным образованием должен быть приближен к 80% от общего числа учащихся.

С 1952 г. по 1978 г. валовая прибыль предприятий сферы услуг в Поднебесной увеличилась с 19,5 млрд юаней до 90,5 млрд юаней. В среднем показатель рос на 5,4% в год. За 1978-2012 гг. валовая прибыль выросла уже с 90,5 млрд юаней до 24,485 трлн юаней. При этом среднегодовой прирост составил 10,8%. За последние шесть лет показатель увеличился с 24,485 трлн юаней до 46,958 млрд юаней.

К началу 2019 г. в сфере услуг Китая были заняты 359,38 млн человек. Данная отрасль стала основным источником трудоустройства в стране.

Напомним, что в 2018 г. вклад КНР в глобальный экономический рост составил 27,5%. Это на 24,4 процентного пункта выше, чем в 1978 г. За последние 70 лет страна стала ведущим драйвером мирового экономического роста.

По итогам января-июня 2019 г., внутренний валовой продукт (ВВП) Китая достиг 45,09 трлн юаней ($6,56 трлн). Это на 6,3% больше, чем за январь-июнь 2018 г. Рост китайской экономики соответствует целевому показателю в 6-6,5%, установленному правительством страны на 2019 г.

Вот как цитирует свои «источники» по этому поводу газета «Нью-Йорк таймс» от 9 апреля 2014 года: «Множество экспертов отвергают российский план федерализации как троянского коня, целью которого является подрыв украинской независимости. «Это всего лишь еще один метод разрушить и подчинить Украину»,- говорит Лилия Шевцова, аналитик в Московском Центре Карнеги. «Федерализация означает, что Москва в любой момент сможет отрезать любую часть Украины, как отрезают картофельную кожуру». А президент Путин хочет, чтобы Украина была, во-первых, абсолютно нейтральна, а во-вторых, зависела от Москвы, и это в интервью «Нью-Йорк таймс» подчеркивает оппозиционный политик Владимир Рыжков: «Если у вас есть слабое правительство и сильные губернаторы, вы можете построить отношения с этими губернаторами, минуя власти в Киеве». (2)
После множества таких статей и выступлений аналитиков, включая проживающих в Москве, любой компромисс по «децентрализации» власти в Украине, несмотря на разговоры на эту тему еще со времен «раннего Порошенко», становится для США и ЕС очень сложной, «токсичной» темой.
То же можно сказать и о снятии санкций с России. Несмотря на очевидную неэффективность этого экономического инструмента, пока не вынудившего Россию ни на какие уступки ни на Украине, ни в Сирии, пойти на попятную в этом вопросе для большинства сегодняшних западных политиков – это значит признать свое поражение. Ведь и канцлер ФРГ Ангела Меркель, и нынешние комиссары Евросоюза, и американский истеблишмент – все они являются, в той или иной степени, архитекторами этой системы санкций. И как теперь от нее отказываться, чем обосновывать такой отказ в глазах общественного мнения? Тем, что, ухудшив отношения одновременно и с РФ, и с Китаем, они, западные политики, создали российско-китайский альянс, то есть могущественного экономического конкурента, который совсем недавно и на горизонте-то не просматривался? Но это значит признать свое поражение, расписаться в собственной некомпетентности. Ни европейский, ни американский истеблишмент на такое пока не готовы.
Тем не менее, подвижки происходят – хотя бы в признании очевидных фактов. Так, в недавней аналитической статье телекомпания CNN, традиционно выступавшая голосом либерал-глобалистских элит, вдруг признала полную неудачу западных попыток развала финансового сектора России:
«С 2014-го года российское политическое руководство построило настоящую бюджетно-финансовую и налоговую крепость, в которой приоритет отдается не росту, а стабильности. Эта неожиданно для наших аналитиков возникшая крепость служит оплотом российского суверенитета, а также помогает Кремлю выстоять в условиях экономических санкций, что он делает более успешно, чем считали аналитики в США»,- отмечает аналитик CNN Сэм Фоссум. Кстати, в конце своей статьи он цитирует слова Анджелы Стент, профессора Джорджтаунского университета в США и многолетнего участника Валдайского дискуссионного клуба: «Я не вижу, что эти санкции нам принесли, кроме того, что они, применяясь экстерриториально, оттолкнули от нас некоторых наших союзников». (3)
Было бы ошибкой считать, что более реалистичному курсу в отношении России ради ее «отрыва от Китая» сопротивляется одно только американское руководство. Не отстает и Европа. При этом там еще сильнее, чем в США выражены «шапкозакидательские» настроения насчет собственного превосходства над Китаем и Россией, которые, мол, обречены на отставание в силу собственного «авторитаризма». А потому, считают европейцы, достаточно просто раскрыть глаза россиянам и китайцам на все преимущества Запада для того, чтобы Москва и Пекин под давлением общественного мнения отказались от своего альянса. Ну, а в качестве добавки не помешает возбудить у россиян и китайцев дремлющие страхи в отношении друг друга.
В этом отношении очень характерна редакционная статья в британском журнале Economist, вышедшая под характерным заголовком: «Российско-китайское партнерство выгоднее для Китая, чем для России». Авторы «Экономиста» пишут:
«Стоит обратить внимание, насколько быстро усиливается зависимость России от гигантского соседа. Китай превратился в жизненно важный рынок для российского сырья. Государственная нефтяная компания «Роснефть» зависит от китайского финансирования и увеличивает поставки нефти в Китай. Россия стремится уйти от долларовой гегемонии, и юань сегодня составляет все большую часть ее валютных резервов (в 2018 году доля доллара снизилась наполовину, до 23 процентов, а доля юаня увеличилась с трех до 14 процентов). Китай поставляет очень важные комплектующие для современных систем вооружений России. А еще Китай обеспечивает Путина сетевым оборудованием и системами безопасности, при помощи которых он контролирует свой народ. В прошлом месяце Россия заключила соглашение с китайской телекоммуникационной фирмой «Хуавэй», к которой с большим недоверием относится Америка. «Хуавэй» будет разрабатывать для России системы 5G, и в связи с этим Россия прочно займет место в китайской половине интернета». (4)
При этом из контекста у британских авторов выпал тот факт, что на Западе «Роснефть» подвергается вполне официальным санкциям, и угрожают ей в ЕС и в США не «монополизацией рынка», а элементарным недопуском на рынки западных стран. И опять же: Китай все-таки «поставляет комплектующие» для вооружений России, а вот США и ЕС давно свернули военно-техническое сотрудничество с Россией. Когда они заводят разговор о российских вооружениях, то видят в них в лучшем случае конкурента, а в худшем – прямую угрозу для своей безопасности. Разница получается, согласитесь, не в пользу Запада – с точки зрения сотрудничества, по крайней мере.
Отметим и тот факт, что часто европейские аналитики ставят Россию перед ложной альтернативой «или Китай, или мы», как будто не замечая, что не Россия выбирала путь конфронтации, характерный для нескольких минувших лет в отношениях России с США и Евросоюзом. Во многом именно ЕС довел ситуацию в этих отношениях до нынешнего печального состояния, и Россия в любой момент готова вернуться к нормальному диалогу. Что же касается наших друзей в ЕС, то порой для того, чтобы сказать правду, им приходится идти на унизительные для свободных авторов ухищрения. Так, например, благожелательно относящийся к России автор французской газеты «Фигаро» Рено Жирар пишет правду в следующем абзаце своей статьи под заголовком «Между Европой и Китаем – России придется выбрать!»:
«Не стоит строить иллюзии. Россия никогда не отдаст Крым, который был бескровно аннексирован в марте 2014 года по итогам народного референдума (хоть и без согласия Украины). Подавляющее большинство жителей Крыма чувствовали себя русскими, а не украинцами. Что касается россиян, они всегда считали Севастополь своим портом, а в марте 2014 года поддержали нежелание Путина мириться с тем, что пришедший к власти после революции на Майдане новый украинский режим мог открыть его для военного флота НАТО».
Но предварить этот честный абзац автору приходится как раз иллюзиями, а именно радужной сказочкой о некоей «протянутой России руке» французского президента Эммануэля Макрона:
«Но готов ли Кремль пожать протянутую руку Эммануэля Макрона? Ознаменует ли встреча российских и французских министров поворот России в сторону Европы? Подтвердит ли Путин по такому случаю положительный ответ Макрону, который хотел бы провести до конца месяца саммит «нормандской четверки»?.. Ведь французский и американский лидеры поняли, что подталкивать Россию в объятия Китая – большая ошибка». (5)
Интересно: если Трамп и Макрон осознали, что толкать Россию к Китаю своими санкциями и угрозами – ошибка, то почему бы им не взять, да и не прекратить эти самые санкции и угрозы? Пока что от Макрона по этому поводу слышны лишь слова, а администрация Трампа своими неуклюжими действиями по дискредитации дипломатов РФ и другим формам давления потихоньку «обнуляет» потенциал многократно демонизированной либеральными СМИ личной симпатии Путина и Трампа. И после всего этого – почему великодушие опять должна проявлять именно Россия, идя на новые «уступки», о которых пишет Рене Жирар?
 Делая вывод, приходится констатировать тот факт, что Запад пока не готов к реальному улучшению отношений с Россией и Китаем – улучшению, которое, вероятно, когда-нибудь и сподвигло Москву и Пекин на то, чтобы искать альтернативу сближению друг с другом.
 
1) The New York Times, 21 июля 2019.
2) The New York Times, 9 апреля 2014.
3) Сайт CNN, 15 сентября 2019 года
4) Economist, 27.07.2019
5) Le Figaro, 03.09.2019

Прежде всего, Китай поддерживает высокий уровень присутствия во всех странах региона и активнейшим образом развивает сотрудничество со всеми расположенными здесь государствами и группировками государств. Ключевыми партнерами КНР в регионе являются Саудовская Аравия, Объединенные Арабские Эмираты, Иран, Израиль.
Каждая из этих стран играет свою роль в китайской внешней политике и торговле. Саудовская Аравия – крупнейший поставщик нефти и крупнейший торговый партнер. ОАЭ – важный торговый партнер и операционный центр для китайского бизнеса в регионе, здесь проживает китайская диаспора, насчитывающая до 300 тысяч человек, и зарегистрировано более четырех тысяч компаний с китайским участием.
Иран важен как крупный независимый поставщик нефти и крупный покупатель китайской промышленной продукции, зачастую вынужденный. Китайские компании поставляют в Иран большое количество оборудования и реализуют часть важных инжиниринговых проектов в сфере инфраструктуры. Для Ирана Китай практически безальтернативен в качестве основного экономического партнера.
Израиль – важнейший канал доступа к современным технологиям, привлекает крупные китайские инвестиции в свой инновационный сектор и инфраструктуру (китайцы управляют крупнейшим израильским портом в Хайфе). С 2005 года Израиль, по данным проекта China Investment Tracker, аккумулировал инвестиции в размере 12,1 млрд долларов (в других источниках называются и большие суммы – 16 млрд). На фоне торговой войны с Китаем США прилагают значительные усилия, чтобы убедить Израиль ограничить сотрудничество с КНР.
Помимо этих стран, важную роль в китайской политике в регионе БВСА играет Оман (крупный и старый, доверенный поставщик нефти, важный торговый партнер). Быстро развивались отношения КНР с Египтом, важным для КНР со стратегической и внешнеполитической точки зрения, а также с Алжиром (инжиниринговые проекты и растущее военно-техническое сотрудничество).
Сотрудничество КНР сразу со всеми игроками означает, что Китай ни по одному вопросу региональной политики не может позволить себе однозначно поддерживать ту или иную сторону, как это порой позволяют делать себе США или Россия.
Действия Китая являются подчеркнуто осторожными, выверенными – и зачастую тщательно маскируются.Китай был крайне негативно настроен по отношению к серии переворотов в рамках «арабской весны», усматривая в них, помимо всего прочего, опасный прецедент с точки зрения собственной внутриполитической стабильности. Но это не помешало ему быстро установить сотрудничество с постреволюционными властями.
На фоне многолетней сирийской войны Китай сочетал ограниченную помощь правительству Башара Асада, сотрудничество с Ираном и параллельное расширение сотрудничества с Саудовской Аравией в рамках своей инициативы «Пояса и пути».
Китай одновременно осуществлял дозированное военно-техническое сотрудничество с Ираном, перевооружал беспилотниками правительство Ирака, боровшееся с экспансией запрещенного в России ИГИЛ*, и организовывал крупные поставки оружия в Саудовскую Аравию и ОАЭ.
Тем не менее в нынешних условиях, на фоне развернувшегося противостояния с США, значимость Ближнего Востока для Китая выходит далеко за рамки традиционных экономических интересов и борьбы с терроризмом. Ближний Восток вновь превращается в один из важных фронтов новой холодной войны, каким он был и в прошлую холодную войну.
Стратегическое значение Ближнего Востока в контексте новой холодной войны, с точки зрения Китая, заключается в том, что
этот регион на протяжении десятилетий поглощает гигантские американские экономические и военные ресурсы, предотвращая перегруппировку американских сил и их наращивание против Китая.Сокращение вовлеченности в ближневосточные дела с целью сосредоточения сил на Тихом океане было целью США начиная с первого срока Барака Обамы – и многие поспешные шаги по свертыванию американского присутствия в Ираке были предприняты, имея среди прочего и эту цель.
Неудачи на Ближнем Востоке были одной из главных причин провала, объявленного администрацией Обамы в 2012 году «поворота в Азию», а нестабильность в этом регионе продолжает мешать политике сдерживания Китая сейчас.
Сама американская кампания форсированного военно-политического давления на Иран может рассматриваться как попытка в короткие сроки добиться решающего успеха на Ближнем Востоке для того, чтобы затем сконцентрировать ресурсы на Китае.
И мы видим, что позиция КНР по поддержке Ирана становится все более активной, включая постепенное восстановление закупок нефти, несмотря на американские санкции, увеличение инвестиций и технологическую помощь, в том числе в военной сфере. Постепенно увеличивается объем китайских инвестиций в Иран, хотя сообщения о заключении гигантских соглашений об инвестициях на 400 млрд долларов в рамках программ «Пояса и пути» стоит воспринимать с большой долей скепсиса с точки зрения их осуществимости.

В период после XVIII съезда Коммунистической партии Китая ЦК КПК во главе с его ядром - товарищем Си Цзиньпином - придает большое значение развитию отношений с Россией. Россия была первой страной, которую Председатель КНР Си Цзиньпин посетил в марте 2013 г. после своего избрания на пост главы государства. Это стало отправной точкой реализации "дипломатии крупного государства с китайской спецификой" и началом новой эры в двусторонних отношениях, которые в опоре на достижения предыдущих лет получили беспрецедентное развитие.
Инициирующая и руководящая роль глав государств
Лидеры двух стран на высоком уровне конструируют и направляют развитие китайско-российских отношений. За последние 6 лет Председатель КНР Си Цзиньпин 8 раз посещал Россию с визитами или принимал участие в многосторонних мероприятиях на ее территории, а Президент Российской Федерации В.В. Путин 9 раз побывал в Китае. Главы государств встречались 30 раз в самых разных форматах: за столом переговоров обсуждали широкий круг вопросов и принимали стратегические решения, в неформальной обстановке вместе путешествовали на скоростном поезде и на катере по реке Неве и даже совместно отмечали день рождения в теплой обстановке. Многие эпизоды нашли горячий отклик у общественности, например вручение высших государственных наград, присвоение степеней почетных докторов alma mater глав двух государств, дружеская встреча с детьми и педагогами из Всероссийского детского центра "Океан", теплое общение с юными хоккеистами... Все это яркие проявления высокого уровня китайско-российских связей. И именно благодаря стратегическому планированию и личному руководству глав государств китайско-российские отношения верным курсом устремляются вперед на всех парусах и постоянно покоряют новые рубежи.
Прочное доверие в политической сфере
Наши страны придерживаются принципов взаимного уважения и равноправного диалога, твердо поддерживают друг друга в вопросах самостоятельного выбора пути развития, обеспечения коренных национальных интересов, не допускают на своей территории деятельности любых сил, наносящих ущерб другой стороне, решительно выступают против любого внешнего вмешательства во внутренние дела друг друга. Китай и Россия поддерживают тесные контакты по таким важным вопросам, как суверенитет и безопасность, последовательно углубляют стратегические доверие и негласное взаимопонимание. Стороны ведут диалог о концепциях путей развития и практике государственного управления, обмениваются опытом и совместно реагируют на внешние риски и вызовы в интересах обеспечения безопасной и предсказуемой среды для собственного национального развития.
Плодотворное сотрудничество
В прошлом году китайско-российский товарооборот превысил 100 млрд долл. США, продемонстрировав двадцатикратный рост по сравнению с показателями двадцатилетней давности. Реализуются крупные стратегические проекты в энергетической, авиационной, космической, инфраструктурной сферах. Поставки трубопроводного газа из России по "восточному" маршруту, комплексное взаимодействие в атомной области и состыковка спутниковых навигационных систем стали образцовыми примерами сотрудничества Китая с зарубежными странами. Набирает обороты взаимодействие в сельском хозяйстве, финансовой сфере, электронной коммерции, научно-технической области и на межрегиональном треке. Многие китайские бренды, среди которых "Хуавэй", "Алибаба" и "Грейтвол", стали частью повседневной жизни россиян, делая ее более удобной и принося пользу простым людям. Ведется успешная работа по сопряжению инициативы "Один пояс, один путь" и Евразийского экономического союза (ЕАЭС). Вскоре вступит в силу Соглашение о торгово-экономическом сотрудничестве между КНР и ЕАЭС, плодами которого сможет воспользоваться население обширного региона.
Запоминающиеся гуманитарные обмены
Вот уже много лет подряд стороны реализуют масштабные новаторские государственные проекты тематических годов. Китай и Россия совместно учредили Университет ППИ-МГУ (Пекинский политехнический институт - Московский государственный университет) в Шэньчжэне, призванный стать в один ряд с ведущими мировыми вузами. КНР занимает первое место по количеству въездных туристических поездок в Россию и, как показали опросы, проведенные среди россиян, возглавляет список дружественных стран. Продолжает расти число желающих изучать китайский язык, который вошел в список предметов ЕГЭ. Увеличивается и количество молодых китайцев, полюбивших русскую кухню, российские телесериалы и побывавших в России. Наши народы уважительно относятся к истории и традициям друг друга, интересуются притягательной современной культурой. Взаимопонимание и традиционная дружба между давними соседями получают новое дыхание, углубление двухсторонних отношений становится общим стремлением народов Китая и России.
Ответственное и активное сотрудничество по международным вопросам
В условиях беспрецедентных кардинальных изменений в мире Китай и Россия твердо защищают международную систему с центральной ролью ООН и опорой на международное право, содействуют развитию тенденций многополярности и демократизации межгосударственных отношений. Главы Китая и России неоднократно принимали совместные политические документы о ситуации в мире, стратегической стабильности, актуальных вопросах международной повестки дня, в которых указывали на необходимость защиты целей и принципов Устава ООН и следования базовым нормам международных отношений, выступали с четких позиций поддержки многосторонности. Обе страны тесно взаимодействуют в рамках ООН и других многосторонних структур, способствуют интенсивному развитию новых платформ сотрудничества - ШОС, БРИКС, форматов Китай - Россия - Индия и Китай - Россия - Монголия. Китай и Россия совместно разработали и активно продвигают дорожную карту политического урегулирования проблем Корейского полуострова, сообща выступают за сохранение Совместного всеобъемлющего плана действий по урегулированию ситуации вокруг иранской ядерной программы. Китайско-российское стратегическое взаимодействие стало надежной опорой поддержания мира и стабильности на планете, отстаивания международной справедливости, что отражает активную и принципиальную линию двух ответственных держав, являющихся постоянными членами Совета Безопасности ООН.
В июне этого года Председатель КНР Си Цзиньпин совершил исторический визит в Россию, в ходе которого главы государств объявили о вступлении китайско-российских отношений в новую эпоху. Новая эпоха - это прорывное развитие двусторонних связей, осуществляемое на основе опыта, накопленного за 70 лет совместного поиска. Это требование времени, продиктованное задачами национального развития. Но прежде всего это воплощение общих чаяний и взвешенного выбора народов двух стран.
Делая шаг в новую эпоху, мы открываем новые горизонты сотрудничества и, руководствуясь договоренностями, достигнутыми на высшем уровне, вместе пишем новую главу китайско-российских отношений.
Укрепление взаимопомощи и поддержки в новую эпоху
В сложной международной и региональной обстановке наши страны, объединив усилия, будут еще решительнее поддерживать друг друга в вопросах следования собственному пути, защиты коренных интересов, обеспечения национального развития и процветания. Будем укреплять прямой, честный и доверительный диалог, сообща устранять внутренние и внешние факторы, препятствующие этому процессу. Мы - Китай и Россия - плывем в одной лодке, поэтому готовы искренне помогать друг другу, всегда оставаясь добрыми соседями и надежными всеобъемлющими стратегическими партнерами.
Сопряжение стратегий развития в новую эпоху и глубокая интеграция
Китай и Россия будут укреплять диалог по вопросам стратегии и государственной политики, уплотнять сотрудничество по сопряжению инициативы "Один пояс, один путь" и ЕАЭС, закреплять и развивать достижения в энергетике и других традиционных сферах взаимодействия, искать новые точки роста на таких направлениях, как сельское хозяйство, электронная коммерция, финансы и цифровая экономика, расширять общность интересов. Будем расширять контакты по линии исследовательских структур, СМИ, осуществлять молодежные и межрегиональные обмены в интересах укрепления традиционной дружбы и формирования более тесных связей между народами двух стран. Будем активно популяризировать лучшие достижения национальной культуры, готовить специалистов, проникнутых симпатией к культуре и языку соседнего государства, владеющих всеми необходимыми знаниями, чтобы способствовать обогащению и сближению культур.
Движение в ногу со временем и инновационный подход в новую эпоху
Реагируя на внутренние и внешние изменения, Китай и Россия должны обогащать и обновлять содержание концепций сотрудничества, определяющих вектор развития двусторонних связей. Будем способствовать развитию теории международных отношений, обеспечивать передовой новаторский характер китайско-российских связей, совершенствовать и насыщать деятельность механизмов сотрудничества на всех уровнях, адаптировать их к потребностям развития двусторонних отношений в новую эпоху. Будем искать новые направления взаимовыгодной кооперации, используя предстоящие в ближайшие два года перекрестные Годы научно-технического и инновационного сотрудничества для раскрытия потенциала взаимодействия, создания новых факторов роста, повышения международной конкурентоспособности Китая и России.
Укрепление стратегического взаимодействия и отстаивание справедливости в новую эпоху
В мире, где судьбы людей тесно переплетены, у силового диктата и односторонних действий нет будущего. Глобальное управление должно осуществляться на основе широкого обсуждения, общего созидания и совместного пользования его плодами. Взаимовыгодное многостороннее сотрудничество отвечает чаяниям всех участников международного общения. Китай и Россия продолжат укреплять стратегическое взаимодействие в мировых делах, выступать в поддержку многосторонности в соответствии с принципами всеобщего блага и взаимного выигрыша, принимать на себя ответственность крупных держав, объединять коллективные усилия, защищать Устав ООН и международные нормы, способствовать становлению более справедливого и рационального миропорядка, выстраивать международные отношения нового типа и принимать активное участие в формировании сообщества единой судьбы человечества.
В одной лодке мы прошли путь длиной в 70 лет, и в новую эпоху отправляемся в новое плавание.
В канун 70-летия установления дипломатических отношений мы можем с гордостью сказать, что китайско-российские связи преодолели идеологические и культурно-исторические различия. Сформирована в высшей степени конструктивная, устойчивая, обладающая богатейшим стратегическим содержанием образцовая модель взаимодействия крупных держав. Смотря в будущее, мы можем с уверенностью утверждать, что под руководством стоящих у штурвала глав государств, и при активной поддержке и участии народов отношения между Китаем и Россией в новую эпоху преодолеют все волны, будут идти в ногу со временем, добьются еще лучших результатов на благо двух стран и всего мира.

Эта теория в известной степени отражена даже на флаге КНР: одна большая звезда - Коммунистическая партия, а четыре малые звезды - рабочие, крестьяне, интеллигенция и мелкая буржуазия. По сути, это является сильно измененной теорией Ленина, как известно, не переносившего мелкую буржуазию. Но китайскому руководству уже тогда было позволено трансформировать коммунистическую теорию под себя, но в разумных пределах. И для Мао эта концепция подходила, поскольку стало понятно, на какой основе собственно строить Китай.
Первым послом в Китае становится генерал-майор Николай Васильевич Рощин, и одной из его главных задач была организация помощи и поддержки, приезжавших в Китай советских специалистов, которых прибывало очень много, как по военной линии, так и по гражданской. Подсчитать их общее количество крайне сложно, но мы говорим о десятках тысяч. В 1952 году Рощина меняет Александр Панюшкин, тоже довольно известный человек, который в период своего пребывания в Китае занимался больше хозяйственными вопросами. Он был сотрудником КГБ и работал в резидентуре еще при гоминьданском режиме. И как становится понятным в свете последних публикаций, он уже тогда помогал китайским коллегам бороться с различными экстремистскими элементами. Кстати говоря, именно через него в Москву приходили многие сведения из Китая о подготовке нападения Германии на Советский Союз. Первые советские послы в Китае были люди необычные, нестандартные, сыгравшие большую роль в первые годы после установления дипотношений.
Другой интересный момент - в свете хлынувшего потока советских специалистов остро встал вопрос с переводчиками. Хорошо, что школа специалистов по китайскому языку была очень старая и существовала еще со времен Российской Империи и базировалась прежде всего в Санкт-Петербургском университете. Многие переводчики были из числа так называемых харбинцев - билингвов, родившихся в Харбине и говоривших на двух языках. Как известно, в 30-х годах часть из них была расстреляна, поскольку была признана изменниками родины, примкнувшими к белогвардейцам, но это, конечно, было далеко не так. Переводчики также готовились на Дальнем Востоке, был такой Восточный институт, из которого в дальнейшем вырос Дальневосточный университет. Точное число занимавшихся переводом специалистов на 1949 год подсчитать сложно, но ориентировочно нашлось несколько сотен людей, которые могли совершенно спокойно работать с китайским языком.
С точки зрения установления дипотношений и развития связей с Китаем важен следующий принципиальный момент - Советский Союз изначально строил отношения с КНР, отталкиваясь не от лозунга неких стратегических взаимодействий, а от лозунга дружбы. То есть в те годы был крайне точно угадан китайский характер - для Китая понятие дружбы важнее, чем понятие просто гуманитарной или экономической помощи. Сложно сказать, кто конкретно из советского руководства стоял за этой находкой, но известно, что на высшем уровне в этом принимал участие Молотов. Эту же концепцию разрабатывал в свое время Карл Радек, который был ректором Университета трудящихся Китая. На более низком уровне этим занимались коминтерновские работники, активно курировавшие до 1943 года китайское направление. Из известных, например, это Михаил Грузенберг (псевдоним Бородин), участвовавший, кстати, в создании англоязычной газеты Moscow News. В целом, это была большая коллективная работа.
Напомню, что 1 октября, в день образования КНР, никакого советского посольства в Китае не было. Делегацию, прибывшую по этому случаю, с российской стороны возглавлял писатель Александр Фадеев. В Москве был большой спор относительно того, кто должен представлять Россию. И было принято решение делать все постепенно, поэтому 1 октября никакой официальной правительственной делегации не было. При этом, безусловно, Фадеев приехал в Китай с негласными указаниями и инструкциями и, самое главное, он передал "привет" от советского руководства.
Главный вопрос в тот момент заключался в том, что еще с 1948 года СССР утверждал, что главным партнером в Китае является официально правительство во главе с Чан Кайши. Это ставило Советский союз в довольно щепетильное положение, ведь Мао Дзэдун приходит к власти при параллельном сохранении предыдущего правительства, хоть оно и бежало. Тонкость ситуации заключалась в том, чтобы не нарушить никаких букв закона, что, собственно, и было сделано 2 октября.
После установления дипотношений Советский Союз сделал три очень важных шага. Во-первых, начал выполнять свои обязательства в сфере переподготовки кадров, что сыграло ключевую роль в привязанности китайской экономики к советским технологиям. Второе - экспортировал модель управления страной, стимулируя реконструкцию административного управления. Советы помогают создать Народный политический консультативный совет Китая, чья особенность и значимость заключается в том, что на тот момент в стране было очень много разных сил, и советское руководство убедило китайцев сохранить многопартийность, не уничтожать партии. В итоге политические силы, признавшие коммунистическую партию и пошедшие на сотрудничество с ней, были сохранены и существуют до сих пор. Это позволило показать всему миру консолидацию всего Китая.
Третье и, пожалуй, главное, СССР помог решить важнейший вопрос - на что сделать упор в развитии хозяйства. Напомню, что в те годы Китай был целиком аграрной страной, никакой собственной промышленности фактически не было. И Советы рекомендовали развивать тяжелую промышленность. Это очень важно, поскольку позволило Китаю в относительно сжатые сроки стать единственной на тот момент серьезной индустриальной страной в Азии. Было создано более 150 различных крупнейших предприятий. Например, знаменитый Чанчуньский автозавод №1. Тот самый завод, выпускающий сегодня практически все передовые модели китайского автопрома. Другой стратегически важный объект, это Аньшаньский металлургический комбинат, ставший в последствии центром китайской сталелитейной промышленности.
В 1956 году состоялся, во многом при поддержке советских специалистов, первый послевоенный съезд КПК. Именно на нем была принята очень рациональная программа развития Китая. К сожалению, потом от нее отказались на первом пленуме, но матрица была заложена именно в то время. Тогда же закладывается матрица образования и преподавания в вузах, матрица оказания медицинской помощи, сделанная по советскому образцу, матрица строительства и обслуживания железных дорог. Это все в совокупности, как мы понимаем, дороже всех тех монетарных кредитов, которые СССР выделял Китаю.
Еще одна очень важная вещь, которую многие либо не знают, либо не замечают - все это делалось не на уровне менторства, а на уровне дружеской поддержки. Да, конечно, на самом высоком уровне Советский Союз диктовал свою волю. Сам Мао страшно уважал Сталина и прекрасно понимал в начале становления КНР, что самостоятельно не сможет сделать ничего, так как не знал, как устроен экономический и политический мир.
При этом следует понимать, что китайское руководство изначально не воспринимало директивы из Москвы целиком и полностью. Так или иначе, но все установки они подстраивали под себя. Отчасти потому, что многие руководители, особенно в регионах, не понимали, как надо действовать, и исходили на местах из своих собственных соображений. В 50-е годы в Китае существовала группа, понимавшая, что опыт СССР просто-напросто бесценен, и его надо повторять, но была и другая, считавшая, что его надо трансформировать, чтобы в конце концов выйти на самостоятельные позиции.
Самое главное, что эта мысль, скорее всего, была и у Мао. Такое предположение можно сделать, если почитать мемуары тех, кто общался с ним еще до 1949 года. Тогда он говорил о необходимости самостоятельного развития Китая. Получается, что в нем в те годы жила идея создавать полностью независимое государство. Но все-таки самые серьезные изменения в советскую практику стали вноситься в 1957-1958 годы, когда Китай начинает эксперименты в сельском хозяйстве.
После смерти Сталина и разоблачения культа личности, Мао почувствовал опасность и для себя, поскольку свой образ он выстраивал по подобию ушедшего советского лидера. Даже памятники копировали сталинские - тот же ракурс, тот же разворот. Кроме того, Мао почувствовал, что именно он может быть руководителем коммунистического движения в мире, а не Хрущев. Он, кстати, не нашел общего языка с Мао, поскольку был слишком ментором и не был, как Сталин, неторопливым хозяином. Хрущев для Мао был мелковат и не вызывал у него трепета. Мао не мог себе представить, чтобы Хрущев мог претендовать на лидерство в коммунистическом рабочем движении. Именно поэтому на одном из совещаний коммунистических рабочих партий Мао произносит знаменитую фразу: "Ветер с Востока довлеет над ветром с Запада". Можно сказать, что тогда Китай окончательно встал на самостоятельный путь развития.

Что касается этого временного отрезка в 70 лет, то это среднестатистическая продолжительность человеческой жизни, по крайне мере ее активная фаза, но с точки зрения всемирной истории это, может быть, и не так много, а с точки зрения измеряемой тысячелетиями китайской истории это и вовсе краткий исторический миг, но тем не менее для всех нас, ныне живущих, 70 лет – это срок большой. Разумеется, за это время немало было всего интересного в наших отношениях, было немало ярких событий. Мне пришлось быть свидетелем и участником развития этих отношений последние 50 лет. Ровно 50 лет назад я поступил в институт и связал свою судьбу с изучением китайского языка, поэтому мне проще оперировать этим периодом, который я застал сам и видел своими глазами. Мне, конечно, вспоминается нормализация наших двусторонних отношений, это май 1989 года, визит президента СССР Михаила Горбачева в Китай и последовавшее за этим не менее важное событие, первый визит в нашу страну за много лет руководителя Китая. На тот момент Генеральным секретарем ЦК КПК и председателем КНР был Цзян Цзэминь. Мне эти события запомнились, наверное, больше всего, потому что они были первыми после долгого перерыва.
Но и, конечно, вспоминаю все визиты последнего времени с 2013 года, после избрания Си Цзиньпина на пост председателя КНР, все встречи наших руководителей так или иначе проходили с моим участием или в моем присутствии. Все они были и остаются событиями исторического плана, особенно в чисто человеческом плане запомнились моменты неформального общения наших руководителей, а в целом, наблюдая за всем этим, я физически ощущал поступь истории, и это действительно так.
— На ваш взгляд, какой период в истории отношений двух государств был самым сложным? Существовала ли когда-либо, по вашему мнению, угроза разрыва отношений?
— Я думаю, что уж совсем до разрыва отношений дело не дошло бы когда-либо в прошлом, потому что ни та ни другая сторона не были в этом заинтересованы. Наоборот, были заинтересованы в том, чтобы этого не допустить. Но это не значит, что все было гладко, история хорошо известна ныне живущим поколениям, за 70 лет бывало всякое, и взлеты, и падения, не надо этого утаивать, надо говорить об этом открыто, что делаем и мы, и наши китайские друзья. Ведь главное не то, были или не были у нас трудности, а то, смогли или нет мы их преодолеть и взглянуть на них с исторической точки зрения. Да, действительно, был период резкого осложнения отношений, который привел даже к вооруженным конфликтам на границе, столкновениям, это как раз год моего поступления в институт для изучения китайского языка, как видите, и тут совпало. Я прошел с нашими двусторонними отношениями путь от самой низшей точки до самой высшей на сегодняшний день. Бывало всякое, это правда, и в том, что нам удалось не просто нормализовать и восстановить высокий уровень отношений, но и вывести их на этап стратегического всеобъемлющего партнерства, как это имеет место сейчас, это ведь в том числе и учет негативного опыта, на ошибках, на печальном опыте надо учиться.

— Могли бы вспомнить самое трудное время работы дипломатом в Китае?
— Что касается трудностей работы на китайском направлении в целом и в стране, то смотря о чем идет речь. Если речь идет об объеме работы, о важности этой работы, интенсивности, степени ответственности, то, может быть, не будет преувеличением сказать, что весьма тяжелый период имеет место как раз сейчас. На самом деле у нас очень много работы, все наши подразделения посольства, их не так много, все так или иначе загружены до предела и даже сверх того. Об этом говорили и количество визитов высокого и высшего уровня, и просто объем и плотность наших контактов, уровень контактов, вопросы, которые нам приходится решать. Поэтому на китайском направлении сейчас работать тяжело, но в то же время очень интересно.
Если же брать трудности, скажем так, житейского, человеческого, но в то же время и политического плана, то был в истории нашего посольства период конца 1960-х годов, когда здесь оставалось порядка 28 человек на всей нашей большой территории, но тем не менее отношения поддерживались, обмен, пускай даже нотной переписки, как у дипломатов принято говорить, продолжался. В 1969 году, кстати сказать, как раз в такие же дни ранней осени отношения были существенно выправлены. Встреча в пекинском аэропорту тогдашнего главы правительства СССР Алексея Косыгина и премьера Госсовета КНР Чжоу Эньлая привела к тому, что прекратились какие-то враждебные действия в отношении посольства, были восстановлены полноформатные дипломатические отношения, вернулись к исполнению своих обязанностей послы, вернулись семьи дипломатов, и когда я приехал в Китай в первый раз на студенческую практику в 1973 году, посольство уже работало в нормальном режиме как любое зарубежное загранпредставительство.
Есть еще один аспект, это безопасность персонала и семей сотрудников в той стране, где им приходится жить и работать, отношения с местным населением и связанное с этим чувство психологического комфорта. Понятное дело, что сейчас в мире ситуация не простая и есть, к сожалению, немалое число стран, где обстановка для жизни и работы осложнена внешними обстоятельствами, где-то идут военные действия, где-то просто сложная военно-политическая обстановка, где-то криминальная обстановка достаточно острая, препятствует свободному передвижению по улицам городов. На этом фоне мне кажется, что сейчас условия жизни и работы наших граждан в Китае, может быть, одни из самых благоприятных из тех, что мы имеем по всему периметру, по всему глобусу. Это надо ценить, это помогает нашей работе. Мы стараемся создать те же условия и в России вокруг китайских дипломатических учреждений. У нас сейчас четыре генеральных консульства на материке плюс Гонконг, совсем недавно, в прошлом месяце, открылось наше генеральное консульство в Харбине на северо-востоке Китая, также и у наших китайских партнеров пять генеральных консульств.
— Вы рассказали о сложностях работы на китайском направлении, случаях враждебного отношения к посольству. Могли бы вспомнить положительный, трогательный случай, связанный с посольством России в Китае?


© AFP 2019 / Mark Ralston
Здание посольства РФ в Пекине

— Положительных и трогательных случаев тоже было много, сложно что-либо выделить. На территории нашего посольства неоднократно проходили серьезные крупные политические события, начиная, кстати говоря, с таких же дней 60 лет назад, когда на 10-летие КНР сюда приехала большая делегация во главе с тогдашним руководителем нашего государства Никитой Хрущевым. Здесь в посольстве был большой прием по случаю 10-летия установления дипломатических отношений, о чем мы говорили, на котором присутствовали высшие руководители Китая, и вполне вероятно, что в этой комнате, где мы с вами беседуем, происходила их встреча.
Здесь, в посольстве, проходили важные ответственные переговоры, подписывались серьезные документы, проходили и открытые, и закрытые дипломатические встречи. Так что с этой точки зрения наше посольство, работающее в этом здании с лета 1959 года, многое повидало, а с точки зрения человеческой жизни здесь у нас регулярно бывают общие для нас и наших российских соотечественников различные встречи. Одним словом, трудно выделить какое-то одно событие просто потому, что их очень много.
— Ряд критиков утверждают, что отношения двух стран столь крепки во многом благодаря дружбе лидеров, некоторые даже считают, что их смена может повлечь очередное похолодание между Пекином и Москвой, как в 60-е или 80-е. На ваш взгляд, насколько такие предположения оправданы и возможен ли такой сценарий развития событий?
— Мы же с вами все так или иначе учили какие-то основы философии, знаем, что действительность определяется сочетанием объективных и субъективных факторов. Конечно, субъективные факторы, если иметь в виду отношения руководителей государств, играют свою и довольно большую роль во взаимоотношениях стран между собой, это факт, подтверждение которому мы видим каждый день, включая новости по телевизору, читая их на ленте или в интернете. Понимаете, положительная критическая масса рождается из сочетания, поэтому нужны и объективные, и субъективные факторы. Если будут присутствовать только лишь одни субъективные, то вряд ли отношения получат развитие, нужна материальная база, то есть объективные факторы в виде материальной базы. Во-первых, отношения конструктивные у нас складываются не только на самом верхнем этаже между лидерами, очень хорошие рабочие отношения между главами правительств, между их заместителями, которые активно вовлечены в эту работу. У нас есть министерские встречи, и всюду, на всех уровнях сверху до низу сохраняется доброжелательная атмосфера и готовность сотрудничать конструктивно. Ведь никто не говорит о том, что наши отношения развиваются беспроблемно, это не так, я не устаю повторять, что если кто-то не желает иметь проблем, то надо вообще не развивать отношения, просто ничего не делать, вот тогда и проблем не будем.
Мы же в прошлом году в торговле впервые превысили порог в 100 миллиардов долларов, для нашей страны это довольно много. У Китая внешняя торговля больше, для них, возможно, этот фактор менее существенен количественно, но, например, в области энергоносителей, Россия играет лидирующую роль в обеспечении Китая топливом и энергией. Так что здесь имеет место случай, когда наша торговля в качественном выражении для обеих сторон играет большую роль, чем количественные показатели. Другая сторона — это то, что в отношениях создана такая атмосфера, которая, разумеется, не может помочь нам избежать разного рода осложнений, проблем, шероховатостей, которые, конечно, бывают, но однозначно помогает их решать в конструктивном ключе. Мы с Китаем не союзники, у нас нет союзнических обязательств друг перед другом, но у нас есть четкое и явное понимание позиций и интересов друг друга, готовность эти позиции уважать и оказывать содействие друг другу в их воплощении на практике. Отсюда наше сотрудничество, например, в международных организациях, это вовсе не потому, что мы там чем-то друг другу обязаны, просто наши позиции совпадают объективно, это немалый фактор, который ведет к тому статусу отношений, который мы имеем сегодня.
Нельзя одно оторвать от другого, поэтому мы желаем нашим руководителям и долгих лет жизни, и долгих лет пребывания на их ответственных постах, но, честно говоря, я не могу сказать, что все в наших отношениях определяет субъективный фактор. Нет, объективный фактор играет весьма весомую роль, причем она укрепляется.
Вот та же торговля, например, у нас растет, материальная база наших отношений. Мы вышли на 100 миллиардов долларов, а сейчас в качестве ориентира поставлена цель к 2024 году выйти на 200 миллиардов долларов. Разумеется, это уже цифра, говорящая о том, что материальная база наших отношений станет ровно в два раза прочнее. Меняется качество сотрудничества. Если раньше мы в большей мере торговали товарами, поставляли товары друг другу, то сейчас все более значительную роль в нашем сотрудничестве играет инвестиционная составляющая, когда мы уже торгуем не товарами, а проектами. Наши руководители ориентируют нас на повышение технологической составляющей наших торгово-экономических отношений, чтобы в них было больше разного рода инновационной продукции, технологий. Я не склонен как-то очень сильно рефлексировать по поводу того, что большую долю в нашем экспорте в Китай занимают сырьевые товары и прежде всего энергоносители. Что есть, тем и торгуем, то и предлагаем внешнему рынку. И надо сказать, что это у нас с удовольствием берут как на Востоке, так и на Западе. Другое дело, что и эту торговлю можно в значительной мере совершенствовать, осовременивать, повышать степень переработки тех же самых энергоносителей, заниматься взаимным инвестированием в добыче на нашей территории, а в переработке – на китайской территории. Есть еще вопросы организации сбытовых сетей, то есть доводить свой товар до конечного потребителя, есть вопросы в части газа, перехода на газовую генерацию, то есть замены устарелых угольных установок на работающие на природном газе, скроенные по современным лекалам и дизайну. Как говорится, возможности углублять и расширять есть всегда. И как говорит господин Си Цзиньпин "засучив рукава более активно или старательно работать".
— Как вы думаете, в каком направлении Китай будет развиваться в ближайшие 10 лет?
— Вообще-то говоря, планировать на 10 лет вперед – очень непросто, и вряд ли кто-то возьмется сказать, что с нами будет через десять лет. Хотя, уж поверьте мне, с высоты моего возраста десятилетия проскакивают как километровые столбы за окном быстро ездящего автомобиля. Но как бы то ни было, есть возможность облегчить ответ на этот вопрос.
Китай живет по планам. В Китае есть целый ряд национальных проектов, в основном в области экономики и социальной политики, рассчитанных не только на десять лет, но и на более значительный срок. Вообще, крайний горизонт, куда китайские специалисты по стратегическому планированию пытаются заглянуть, это 2049 год, середина XXI века. Есть в Китае планы, выстроенные до 2035 года. Есть цели и задачи, рассчитанные на 2024-2026 годы. Все они, в общем-то, вполне реализуемые, на мой взгляд. Китай имеет реальный шанс нарастить уровень развития своих производительных сил к середине следующего десятилетия весьма существенно. К 2035 году выйти на равный с наиболее развитыми странами уровень в области технико-экономического развития, а в середину века мы заглядывать не будем. Трудно сказать, что там будет. Но, в принципе, та цель, которую перед собой ставит Китай, — выйти в такие безусловные мировые лидеры по всем основным показателям развития, она тоже, в принципе, не вызывает каких-то желаний искать аргументы, которые бы это опровергали.
Другое дело, что не все зависит от одной отдельно взятой страны. И вот здесь, конечно, вступает в силу фактор неопределенности. Мы видим, что сейчас некоторые геополитические соперники, как это принято говорить, прежде всего США, увидели, что Китай развивается, по их мнению, слишком быстрыми темпами, и предпринимают разного рода действия, в том числе выходящие за рамки честной конкуренции, для того, чтобы как-то Китай задержать, осложнить его развитие разными путями. Ничего хорошего для всего мира в этом нет, потому что Китай это мощный фактор глобального экономического роста, глобальной программы ликвидации бедности и любое осложнение в развитии Китая отразится и на регионе, и на всем остальном окружающем мире.
— Что нам ожидать от российско-китайских отношений в этот период?
— Что касается российско-китайских отношений, то я, честно говоря, не вижу каких-либо даже потенциальных раздражителей или факторов, которые могли бы вдруг резко осложнить их развитие. Здесь многое, да не многое, а все зависит от нас самих, от наших собственных усилий. Нам ведь тоже нужно поднимать экономику, осовременивать ее, улучшать условия жизни населения. Все эти задачи хорошо понятны нашему руководству, и, кстати, в их решении немалую роль играет сотрудничество с Китаем. Страна наша большая, возьмите, к примеру, Дальний Восток, который далеко от Москвы, но достаточно близок к рынкам АТР. Так что, как сказал один китайский классик, перспективы светлые, но путь извилист. Я бы поменял местами эти позиции. Путь, конечно, извилист, в значительной степени непредсказуем, но перспективы, по моему глубокому убеждению, светлые. И их-то перспективы уж точно ничто не омрачает, что касается российско-китайских отношений.
— Информационная работа является частью развития двусторонних отношений. Как вы думаете, есть ли необходимость как для китайской стороны, так и для российской улучшить работу по информационному взаимодействию?
— Конечно, конечно. Я с этим согласен и полностью понимаю. Я имею в виду с растущей ролью информационной составляющей в международных отношениях, в том числе пытаюсь свой личный скромный вклад в это вносить. Никогда не отказываюсь от встреч с журналистами. Если говорить серьезно, то информационное поле и углубляется, и расширяется, появляется все больше игроков, все больше источников информации. Еще какие-нибудь десять лет назад мы о блогосфере особо и не слышали, а сейчас это важнейшая составляющая мирового информационного пространства. Это все хорошо, но возникает уже вопрос селекции, выборки. Если раньше нужно было охотиться за информацией, то сейчас, наоборот, из безбрежного моря этой информации нужно выбрать буквально что-то одно, чтобы отражало объективную реальность, а не было бы плодом разного рода надуманных построений.
Давайте обратимся к восприятию китайцами нас и нами китайцев. Конечно, здесь еще довольно много проблем. Назову хотя бы одну. В китайской прессе, наверное, не сами они это придумали, а взяли откуда-то из Запада, можно встретить рассуждения о том, что россияне это воинственная нация или воинственный народ. И наши китайские друзья, у меня их тут немало, в каких-то человеческих разговорах такие вопросы задают. А правда, что вы воинственная нация? А почему? Я, не уставая, объясняю, что никакие мы не воинственные, а скорее даже наоборот, но просто в силу превратностей нашей исторической судьбы мы были поставлены в такие условия, по крайней мере в последние несколько столетий, что нам постоянно приходилось от кого-то обороняться. Мы никогда ни на кого не наступали, не вели наступательных войн, а на нас постоянно надвигались разного рода опасности, и нам приходилось защищаться. Вот откуда может быть родилась эта легенда о нас как о какой-то воинственной нации. Это я повторяю, что я говорю нашим китайским друзьям. Это вот один пример.
Второй пример, с которым приходится сталкиваться. Видимо, 90-е годы были шоком не только для нас, но и для наших соседей. И зачастую наши китайские партнеры, особенно те, кто по каким-то своим причинам должен вступить в контакт коммерческий, деловой, гуманитарный с нашей страной, они как-то опасаются, потому что живут в известной мере под влиянием воспоминаний и рефлексии, связанной с 90-ми годами. Вот это еще одна проблема, которую надо решать. Чем больше мы будем знать друг о друге, тем лучше.
Есть проблемы, иногда порождаемые нашей собственной неготовностью к более объемным контактам в той или иной области. Возьмите, к примеру, туризм. Мы, конечно, рады, что к нам приезжают туристы из Китая, но организация этого туризма, к сожалению, пока оставляет желать лучшего. У нас просто иногда, что называется, не хватает мощностей, чтобы адекватно принять тех, кто приезжает к нам.
В последнее время у нас много рассуждений насчет лесной торговли. Действительно, лесоматериалы это существенная часть нашего экспорта, примерно 8% от общего объема нашего экспорта приходится на товары, связанные с лесом. Во-первых, мы давно уже не поставляем в Китай необработанную древесину. Во-вторых, если и есть в этом какие-то сложности, то это целиком и полностью зависит от нас и связано с нашими какими-то недоработками. Наши китайские партнеры готовы садиться и договариваться. Если в 90-е годы для некоторых наших китайских партнеров было характерно такое печальное, но объяснимое по меркам тех лет желание поскорее сорвать куш и убежать, то сейчас они тоже понимают, что на Россию в тех областях, в которых они действительно заинтересованы, лучше рассчитывать как на долгосрочного партнера, а не что-то там сорвать и убежать. Поэтому освещение не только благоприятных сторон наших отношений, но и правильное такое со всех сторон, как говорят китайцы, освещение проблемных вопросов это тоже, наверное, задача наших информационщиков. Мы готовы этому всяческих помогать.
— Вы упомянули, что в Харбине открылось генеральное консульство. Оно работает уже в полном режиме?
— Как консульство оно действительно открылось и работает полноценно с точки зрения своего присутствия, но неполноценно с точки зрения выполнения консульских функций. Например, выдача виз. Это основная консульская функция. Тут нужно понимать, что это не просто кто-то сидит и ставит печати в паспорт, а существует целая процедура, подготовка документов, проверка, направление приглашений. Все это делается по сетям, в сетях работают разного рода автоматизированные системы. Все это надо установить, отладить, запустить, увязать в единую сеть по всей стране. Это потребует времени. Приехал генеральный консул, приехали еще несколько сотрудников, получили необходимые документы и начинают эту работу. Мы рассчитываем, что с нового года уже будет достаточно самостоятельная работа, а где-то к лету следующего года они уже смогут полностью перейти на полноценное консульское обслуживание, потому что только тогда будет снято постоянное помещение. Ведь чтобы установить компьютеры, нужно сначала снять помещение, потом проверить, подготовить его. Все это делается. Пока у них есть печать, это самое главное. Поэтому какие-то вещи, связанные с рождением, какие-то справки, где требуется печать, они могут выдавать, а на большее пока не готовы.