За Китай

Тем не менее, правительства двух стран продолжают сближаться. Владимир Путин и Си Цзиньпин провели более 30 личных встреч. В августе Си призвал обе страны «выступить против гегемонии и односторонности», и вы сами можете догадаться, кого он имел в виду. Как отметил историк Мэтью Даль Санто (Matthew Dal Santo), «сегодня Россия и Китай стали друг другу ближе, чем когда-либо с момента того советско-китайского раскола, которым воспользовалась администрация Никсона».
Их отношения отражаются и на военной сфере. Теперь России и Китаю не нужно сосредотачиваться на рисках, исходящих друг от друга, и они могут сконцентрироваться на Соединенных Штатах и их союзниках. Сотрудничая в военной сфере, Россия и Китай повышают свою способность проецировать силу и ограничивать господство Соединенных Штатов. Хотя пока у них гораздо лучше получается препятствовать реализации планов Вашингтона, нежели реализовывать свои собственные планы, Китай и Россия вместе представляют собой значительный противовес амбициям Америки.
Разумеется, в их отношениях гораздо больше аспектов. Они сотрудничают, чтобы обходить экономические санкции, достигать общих целей в международных организациях, наращивать потенциал ведения войны в киберпространстве. КНР получает военные технологии и подготовку, Россия ведет коммерческие продажи, приобретает технологии, попавшие под санкции, а также инвестиции в свою экономику.
И Пекин, и Москва — ужасные режимы. Но высокомерие Соединенных Штатов (и в меньше степени Европы) заставило их подружиться. Теперь даже убежденные сторонники необузданного превосходства Америки начали нервничать из-за сотрудничества второй крупнейшей в мире экономики и второй сильнейшей в мире армии.
Однако Китай несет в себе более серьезную угрозу. Экономические связи и связи в других сферах между Америкой и КНР велики, но напряженность в отношениях между растущей державой и полновесной мировой державой представляет собой так называемую ловушку Фукидида — ситуацию, описанную древнегреческим историком Фукидидом в его классической «Истории Пелопоннесской войны». Даже если Соединенным Штатам и Китаю удастся избежать войны, их амбиции будут сталкиваться и дальше. Вашингтону следует пойти на разумные компромиссы, вместо того чтобы рефлекторно противиться устремлениям Китая, одновременно добиваясь максимизации международной поддержки позиций Америки и минимизации поддержки КНР.
Что касается последнего пункта, Вашингтону следует начать с России. Существенные слабые места России делают ее партнерство с Китаем особенно важным, но одновременно с этим чрезвычайно некомфортным. Более того, отдаление Америки и Европы от Российской Федерации не имеет никакого смысла. Несмотря на истеричные попытки разжечь панику со стороны тех, кто видит в Москве врага, Россия представляет для Америки и Европы крайне незначительную угрозу.
В действительности в самом начале своего президентского пути Владимир Путин не проявлял практически никакой враждебности по отношению к Западу. Перемена в его настроении стала отражением изменений в восприятии угрозы, которые были результатом агрессивного поведения Соединенных Штатов и — в меньшей степени — Европы. (Разумеется, это никоим образом не оправдывает те бесчинства, которые его режим творит внутри России и за ее пределами.)
После распада Советского Союза Россия осталась слабой и нестабильной. Временная недееспособность Москвы позволила Западу легкомысленно относится к ней так, будто эта некогда великая империя и грозная сверхдержава больше не представляла никакой угрозы: Запад нарушил свое обещание не расширять границы НАТО, разрушил Сербию, не обратив никакого внимания на возражения России, поддержал «цветные революции» и готовил почву для вступления Грузии и Украины в альянс.
В 2014 году Европа и Америка попытались развернуть Украину в экономическом смысле в сторону Запада, за чем последовали уличные восстания против избранного (хотя и чрезвычайно недобросовестного) лидера, ориентированного на укрепление связей с Россией. В результате тех событий военно-морская база в Севастополе, которую исторически занимала Россия, оказалась под угрозой. И Путин, который никогда не был фанатом свободы и демократии, отреагировал очень жестко.
Реакция России была неправильной, однако она ничем не угрожала ни одному члену НАТО. На самом деле цели Путина были достаточно скромными: он хотел нанести один-единственный удар, чтобы сохранить базу для российского Черноморского флота и помешать Киеву вступить в трансатлантический альянс. Американским политикам стоит подумать, как они отреагировали бы, если бы Советский Союз помог мексиканцам свергнуть проамериканского лидера Мексики, навязал им список чиновников правительства, заставил их торговать не с Соединенными Штатами, а с клиентами Советского Союза в Латинской Америке, и пригласил бы новое правительство Мексики вступить в Организацию Варшавского договора. Наверное, Вашингтон сразу охватила бы массовая истерия и военная лихорадка.
К настоящему моменту масштабы угрозы, исходящей от России в отношении Запада, не увеличились. Россия сумела оправиться от своего упадка, но она до сих пор не может соперничать с Америкой на равных. Сегодня Москва представляет собой крупную державу, похожую на царскую Россию до 1914 года, которая требовала от международного сообщества уважения к своим границам и интересам. Ядерный арсенал Москвы обладает мощным сдерживающим потенциалом, но Россия находится не в том положении, чтобы навязывать свою волю Соединенным Штатам. Борьба за влияние в таких странах, как Сирия, — это стандартное проявление политики крупных держав — и в Сирии у Москвы гораздо больше исторически сложившихся интересов, нежели у Соединенных Штатов. Главная проблема — это убежденность Вашингтона в том, что он может фактически навязывать Европе доктрину Монро и что он имеет ничем не ограниченное право вмешиваться военными методами в дела соседних с Россией государств. Никого не должно удивлять, что Путин отказывается подчинять свою внешнюю политику интересам Америки.
Кроме того, у европейцев — что бы они ни говорили — нет особых причин бояться Россию. Европа имеет огромное преимущество перед Россией, превосходя ее в 11 раз по экономической силе и в 3 раза по численности населения. Те страны, которые отказываются увеличивать свои расходы на оборону, не боятся вторжения — независимо от их риторики. Это касается даже Польше и стран Балтии. Если бы они действительно боялись вторжения, они создали бы мощную систему территориальной обороны, чтобы любая агрессия обошлась бы Москве очень дорого.
Разумеется, критики идеи повторного сближения с Россией составили длинный список ее прегрешений и невыполнимых требований. К примеру, они подчеркивают, что Путин — авторитарный правитель, и отравление лидера российской оппозиции Алексея Навального служит тому очередным подтверждением. Тем временем Вашингтон долгое время поддерживал своих любимых диктаторов в Южной Америке, Африке, на Ближнем Востоке и в Азии. Вспомните кронпринца Саудовской Аравии, который безжалостно расправляется со своими критиками.
Сейчас мы постоянно слышим в адрес России гневные обвинения во вмешательстве в американские выборы, но с 1945 по 2000 год Соединенные Штаты более 80 раз вмешались выборы, проходившие в других странах. Американские политики также шокированы тем, что Москва продвигает свои интересы в Сирии, Афганистане, Венесуэле, Кубе и в других странах, хотя Вашингтон тоже продвигает свои интересы на Балканах, в Центральной и Восточной Европе и других странах, все их которых находятся гораздо ближе к России, нежели к Америке.
Критики отмечают, что Россия поддержала войну против Украины и оказала помощь сирийскому режиму Башара аль-Асада. Но Соединенные Штаты инициировали или поддерживали незаконные военные действия против Ирака, Сербии, Ливии, Сирии и Йемена. Возможно, Москва платила вознаграждения за убийство американских солдат в Афганистане. Но на практике это мало чем отличается от решения Вашингтона предоставить Украине летальное оружие, которое можно использовать для убийства российских солдат и этнически русских сепаратистов. (Также это решение Вашингтона перекликается с той помощью, которую Америка оказывала афганским моджахедам, уничтожившим тысячи советских солдат.)
Вашингтону следует пойти другим путем. Американскому руководству следует сесть с российскими политиками за стол переговоров и поискать компромиссы, которые устроят обе стороны. Как сказал член Палаты представителей Дейв Шарма (Dave Sharma), «необходимая государственная мудрость дается нелегко, а прагматичная политика, лежащая в ее основе, может оказаться трудной для переваривания».
Тем не менее, уровень поддержки этой идеи растет. По некоторым сообщениям, Генри Киссинджер, архитектор политики налаживания отношений с Китаем, призвал чиновников администрации Трампа сделать то же самое с Москвой сегодня. Когда госсекретаря США Майка Помпео, которого с трудом можно назвать дипломатом, спросили о вероятности такого развития событий, он ответил: «Не думаю, что есть такая возможность». Но Элбридж Колби (Elbridge Colby), глава Marathon Initiative и бывший чиновник Пентагона, отметил: «Наша цель должна заключаться в том, чтобы как можно дальше развести Китай и Россию друг от друга».
Между тем группа влиятельных внешнеполитических аналитиков недавно опубликовала в издании Politico статью, в которой она призвала к возобновлению переговоров с Россией, пояснив: «Наша стратегическая доктрина должна быть такой же, как та доктрина, которая сослужила нам хорошую службу в период холодной войны: сбалансированная приверженность одновременно принципам сдерживания и разрядки. Таким образом, поддерживая нашу систему обороны, мы должны одновременно с этим вовлекать Россию в серьезный и устойчивый стратегический диалог, который будет способствовать устранению более глубоких источников недоверия и враждебности и в то же время позволит нам сосредоточиться на тех актуальных вызовах безопасности, в которыми сталкиваются обе страны».
Какой компромисс будет приемлемым? Вариантов очень много. К примеру, Америка может объявить об окончании эпохи расширения НАТО — которое увеличивает скорее круг обязательств Соединенных Штатов, а вовсе не их ресурсы, — а также о прекращении оказания военной помощи Киеву. В свою очередь, Россия могла бы перестать поддерживать этнически русских сепаратистов в Донбассе и гарантировать Украине свободный доступ к морю. Украина могла бы выполнить условия Минского соглашения и одобрить конституционные гарантии автономии регионов.
Что касается Крыма, Соединенные Штаты и Европа могли бы признать эту аннексию хотя бы де-факто. Если Россия хочет добиться официального признания, тогда ей придется провести референдум под наблюдением международного сообщества. На самом деле требование Вашингтона вернуть Крымский полуостров без какого-либо голосования является несправедливым по отношению к крымчанам. Америка не может разменивать их будущее так, будто это товар. Независимо от событий прошлого, именно согласие жителей Крыма должно определить их будущее.
Вашингтон и Москва должны договориться о «взаимном разоружении» в вопросе вмешательства в выборы — в том числе отказаться от вмешательства, которое Америка позиционирует как «продвижение демократии». Запад мог бы отказаться от своих претензий касательно Абхазии и Южной Осетии, где национализм уходит своими корнями в далекое прошлое, а Соединенным Штатам стоит перестать вкладывать средства в Европу и наращивать там свой военный контингент, если Москва прекратит угрожать и прибегать к враждебным действиям, начиная с кибератак против Америки и Европы и заканчивая военными маневрами. Россия может перестать оказывать поддержку Николасу Мадуро в Венесуэле и положить конец своей военной кампании в Ливии, если Вашингтон перестанет пытаться выдавить Россию из Сирии и свергнуть режим Асада.
Что касается других разногласий Москва и Вашингтон могут либо выбрать традиционную тактику торга, либо согласиться с тем, что между ними есть разногласия. Стремление Вашингтона настаивать на двусмысленных и зачастую лицемерных принципах гарантирует длительную — возможно, даже вечную — враждебность России. В результате единственный плюс для Америки — это удовлетворение от возможности пропитывать американскую внешнюю политику лицемерной святостью в чрезвычайно токсичной концентрации.
К несчастью, убежденные ястребы, по всей видимости, приходят в ужас от идеи возобновления политики разрядки. Они предпочитают перманентную конфронтацию, неизменно растущие военные расходы, вечно расширяющийся альянс НАТО и регулярное ужесточение санкций. Тем не менее, их преувеличенные заявления о серьезной угрозе невольно демонстрируют необходимость внести радикальные изменения в политику. К примеру, Джон Руд (John Rood), заместитель министра обороны США, сказал: «Во многих смыслах Россия представляет собой более значительную угрозу в краткосрочной перспективе [нежели Китай] в силу невероятного поражающего действия ее ядерного арсенала, а также в силу того поведения, которое демонстрировало российское правительство». Это его заявление является преувеличением — Москва вступит в открытую борьбу с Соединенными Штатами, только если у нее не останется иного выбора, — но, если это правда, Вашингтону следует наладить взаимодействие с Москвой и попытаться смягчить ее поведение.
По словам Мэтью Кронига (Matthew Kroenig) из Атлантического совета, «не стоит надеяться, что Путин будет выполнять требования соглашений о контроле над вооружениями или соблюдать перемирие на востоке Украины». Но на российского лидера вовсе не нужно надеяться, если за его действиями можно следить. В любом случае недостаток добросовестности характерен не только для России: американские чиновники ввели в заблуждение — возможно, просто обманули — советское и российское правительства в вопросе расширения НАТО после распада советской империи. Вашингтон не выполнил свои обязательства перед Муаммаром Каддафи в Ливии. Дональд Трамп вывел Америку из подписанного администрацией Барака Обамы соглашения по иранской ядерной программе. А критики президента с нетерпением ждали, когда он выведет американских военных, которые поддерживали сирийских курдов.
Василий Кашин из Высшей школы экономики в Москве написал: «Во-первых, доверия между Москвой и Вашингтоном нет, и, во-вторых, Москва считает, что внутренняя политика Соединенных Штатов слишком хаотична и экстремальна, чтобы можно было заключать какие-либо соглашения и осуществлять тонкие маневры». Однако некоторая степень тонкости все же может потребоваться для того, чтобы предложить сторонам пойти на какие-то взаимные уступки, особенно если речь зайдет об отмене каких-либо санкций. Москва сможет решить, принимать ей предожение или нет.
Бывший посол США в НАТО Курс Волкер (Kurt Volker) заявил о провале «множества попыток администраций Соединенных Штатов сотрудничать» с Россией. Он пожаловался, что «огромное заблуждение — думать, что политика Соединенных Штатов обуславливает действия Путина. Не обуславливает». С точки зрения Волкера, «сотрудничество» означает, что Москва обязана подчиниться требованиям Вашингтона. Но его тезис об «Америке как непорочной деве» не выдерживает никакой критики.
Как отметил Марк Кац (Mark N. Katz) из университета Джорджа Мейсона, еще до прихода Путина «русские с разочарованием убедились в том, что слабость российских вооруженных сил подталкивала Соединенные Штаты и Запад к силовым действиям». Кац привел в пример расширение НАТО, атаки на Сербию, войну в Ираке и множество цветных революций. «Именно в ответ на эту склонность Соединенных Штатов действовать в одностороннем порядке вопреки возражениям Москвы Путин принял такую военную стратегию, которая направлена на противодействие американскому унилатерализму, а также на наращивание собственного российского потенциала для осуществления действий в одностороннем порядке».
Убежденные ястребы в вопросах внешней политики написали статью в Politico, чтобы задать вопрос о том, какие «приемлемые» меры можно принять для урегулирования разногласий между Соединенными Штатами и Россией. С нескрываемым ужасом они перечислили несколько вариантов, в том числе отказать Грузии и Украине в членстве в НАТО, согласиться с контролем России над Крымом и игнорировать нарушения прав человека в России. В итоге они пришли к выводу, что «любой "пересмотр", подразумевающий подобные компромиссы, будет ошибкой».
Этот аргумент является отражением того безумия, которое охватило так называемую «партию войны» в Вашингтоне. Внешняя политика Америки превратилась в инструмент для осуществления ручного контроля над всем миром, а вовсе не для обеспечения безопасности американского народа. Принимать страны, находящиеся в конфликте с Россией, в трансатлантический альянс опасно, и это противоречит интересам Соединенных Штатов. Москва не отдаст Крым — если только она не потерпит поражение в полномасштабной войне, — независимо от требований Америки.
Вашингтон нарочито — и даже с радостью — игнорирует вопиющие нарушения прав человека во многих странах, в том числе в Саудовской Аравии, Бахрейне, Объединенных Арабских Эмиратах, Египте, Турции и государствах Центральной Азии. Милитаристская политика, продвигаемая «греческим хором» ястребов, — предоставление летального оружия Украине, наращивание военного присутствия Соединенных Штатов в Прибалтике и Польше, а также сохранение антироссийских санкций — не заставила Путина изменить его политику, как они утверждали, а лишь усилила враждебность России и укрепила ее в стремлении отомстить.
Хотя Крониг признал, что согласие между Россией и Китаем «вызывает беспокойство», он отметил, что Россия «не хочет открыто демонстрировать враждебность» в отношении КНР и что она «не может принести существенной пользы». Ричард Хаас (Richard Haass), глава Совета по международным отношениям, сказал: «Я просто не вижу, чтобы Россия была готова сыграть какую-то роль» в сдерживании КНР. И, хотя она подошла к этому вопросу с другой стороны, Мария Захарова, официальная представительница Министерства иностранных дел России, заверила общественность, что попытки Соединенных Штатов «спровоцировать публичное столкновение между Россией и Китаем» не увенчаются успехом.
С учетом сказанного выше цель Вашингтона должна заключаться не в том, чтобы сделать Россию союзницей Соединенных Штатов, а в том, чтобы помешать ей стать союзницей Китая. Как написал Даль Санто, «уравновешивать один Китай — это гораздо более реалистичный вариант, нежели уравновешивать Китай и Россию вместе». Даже благожелательный нейтралитет в совокупности с большей готовностью бросить вызов КНР в те моменты, когда собственным интересам Москвы будет угрожать опасность, станет для Запада благоприятным исходом.
Вероятно, самую странную истерику по поводу предложений поменять политику Америки устроил Джеймс Гилмор (James Gilmore), не слишком удачливый бывший кандидат в президенты, который сейчас занимает должность постоянного представители США при Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе. Он назвал статью мнимых «реформаторов» «позорным документом» и заявил, что они транслируют американской общественности идеи России. Он подчеркнул: «Мы имеем право требовать, чтобы Россия придерживалась соответствующих стандартов поведения в международных отношениях и внешней политике».
Увы, недостаток этого аргумента заключается в том, что он был озвучен человеком, официально представляющим страну, которая регулярно развязывает агрессивные войны, пытается свергнуть правительства в других государствах и оказывает поддержку тем странам, которые откровенно нарушают международное законодательство и права человека. Вопрос вот в чем: позволит ли сделка с Москвой повысить вероятность того, что Россия начнет придерживаться «соответствующих стандартов поведения в международных отношениях и внешней политике»? Нынешняя политика в отношении России, к несчастью, не помогла усмирить Москву. Пришло время выбрать какой-то другой подход.
Наконец, некоторые критики, возможно, хотят попытаться просто переждать Путина. Но, вероятнее всего, преемник Путина выберет сходный националистический подход. К несчастью, в России либерализма больше нет. «Даже если будущий преемник Путина будет более демократически настроенным, это вовсе не значит, что мировоззрение России изменится в пользу Соединенных Штатов. Их разногласия обусловлены сутью их национальной идентичности и целей», — отметили Томас Грэхэм (Thomas Graham) и Мэтью Рожански (Matthew Rojansky) из Совета по международным отношениям и Центра Вудро Вильсона. Реформаторы, написавшие статью в Politico, тоже подчеркнули: «Правда заключается в том, что Россия под руководством Владимира Путина действует в таких стратегических рамках, которые своими корнями уходят глубоко в националистические традиции, вызывающие сильный отклик как у представителей элиты, так и у народа. Будущий преемник, даже если он будет более демократически настроенным, вероятнее всего, будет действовать в тех же самых рамках». Действительно, любимый всеми Алексей Навальный — это убежденный националист, который протестует против злоупотреблений и ошибок Путина, а вовсе не против идеологии как таковой.
Даже те, кто предпочел бы вариант с налаживанием отношений между Вашингтоном и Москвой, зачастую не верят в то, что это возможно. К примеру, Лайл Голдстайн (Lyle Goldstein) из Военно-морского колледжа США отметил, что «в настоящее время у России и Китая очень похожее мировоззрение, и они довольно сильно друг друга поддерживают. Я не вижу, чтобы между ними было множество разногласий». Между тем аналитики Андреа Кендалл-Тейлор (Andrea Kendall-Taylor), Дэвид Шульман (David Shullman) и Дэн Маккормик (Dan McCormick) усомнились в том, что «попытки отдалить Россию от Китая будут успешными… Потому что Путин считает, что угрозу для его режима представляют Соединенные Штаты, а не Пекин». Кац предположил, что «Путин, по всей видимости, может на самом деле предпочитать оставаться в состоянии вражды с Соединенными Штатами и Западом, поскольку он боится, что дружеские отношения могут с большей вероятностью подорвать его позиции».
Хотя мощные силы подталкивают Россию и Китай к сближению, разногласия между ними весьма реальны. КНР использовала свою экономическую мощь для того, чтобы обеспечить себе влияние в Центральной Азии, которая в прошлом входила в состав Советского Союза. Более того, в прошлом Китай уступил часть своих территорий царской России — в том числе территорию современного Владивостока, — и некоторые китайцы мечтают вернуть себе утерянное. Скорее всего, Москва будет испытывать все больше раздражения в связи с необходимостью играть второстепенную роль рядом с Пекином, а это неизбежно, поскольку экономический разрыв между ними продолжает увеличиваться.
Тем не менее, карательные действия Запада разжигают враждебность и страх, которые Россия и Китай испытывают по отношению к Соединенным Штатам. Америке следует приложить усилия, чтобы устранить или хотя бы смягчить действие тех факторов, которые толкают Россию и КНР друг к другу. Гарантии успеха нет, но Вашингтону следует настроиться на долгую игру.
Внешняя политика есть искусство возможного, умение отличать реальность от фантазий. Американским политикам необходимо признать, что у России есть свои собственные интересы, которые она будет преследовать независимо от желаний Вашингтона. Несмотря на близкое к истерике состояние некоторых американских политиков, неспособных понять, почему некоторым государствам не нравится гегемония Америки, большинство спорных моментов — таких как Сирия и Крым — не имеют особого значения для интересов Соединенных Штатов. В любом случае Россия уже много раз продемонстрировала, что она не станет подчиняться Вашингтону.
Соединенным Штатам и Европе следует стремиться к цивилизованным, сотрудническим отношениям с Россией. Это будет лучшим способом противодействия сегодняшнему неформальному альянсу между Москвой и Пекином. Но для этого Вашингтону следует пойти на компромисс в вопросе своих огромных геополитических амбиций. Такой подход принесет гораздо больше пользы в смысле укрепления безопасности Америки, нежели очередная холодная войны.

Дуг Бэндоу — старший научный сотрудник Института Катона, бывший специальный помощник президента Рональда Рейгана и автор книги «Внешнеполитическое безрассудство: новая глобальная империя Америки» («Foreign Follies: America's New Global Empire»).

По меркам остального мира США не испытывали на себе реальной экзистенциональной угрозы от другой силы со времени британского поражения в Нью-Орлеане в 1815 году. С того времени ограждающие океаны и военная и экономическая слабость других американских государств обеспечили Соединённым Штатам исключительную степень безопасности, что в свою очередь (как отметил Алексис де Токвиль) внесло значительный вклад в их выдающийся успех. Отсюда и способность Соединённых Штатов на протяжении всей истории вплоть до Второй Мировой войны содержать только очень сильную постоянную армию (но очень мощный военно-морской флот). Единственная последующая экзистенциональная угроза Соединённым Штатам была внутренней: отделение южных штатов, вызванное фундаментальными и непримиримыми разногласиями по поводу природы общества и идеологии США. Как сказал Авраам Линкольн: «Если наша участь разрушение, то мы сами должны быть его начинателями и завершителями.»
Это остаётся действительным и поныне. Сегодня не существует конвенциональной угрозы континентальным Соединённым Штатам, равно как нет возможности создать такую угрозу перед лицом американских ВМС и ВВС. Армия США и корпус морской пехоты не принимают участия в защите своей родины, по крайней мере на том основании, что США навряд ли подвергнутся нападению со стороны Канады или Мексики. Их единственная цель защищать интересы США за рубежом, некоторые из них представляются важными, другие значительно менее важными.   
Даже во времена «холодной войны» (оставим в стороне ядерное оружие) Соединённые Штаты сами по себе не сталкивались с действительно экзистенциональной угрозой. У коммунистов не было ни малейшего шанса захватить Соединённые Штаты изнутри или извне. С другой стороны, в первые годы борьбы имелись веские основания полагать, что сочетание коммунистической идеологии с советской мощью несёт угрозу жизненно важным союзникам США. Сталинизм в Советском Союзе и странах Восточной Европы на самом деле был дьявольской и чудовищной системой: экономический хаос в Западной Европе после Второй мировой войны представил возможность для коммунистических переворотов; вполне очевидно, что Советская Красная армия в 1945 году представляла из себя самую грозную сухопутную силу на Земле, и к 1950 году Китай тоже пережил коммунистическую революцию.  
Однако, в течение нескольких последующих лет, советская угроза для США и их ключевых союзников, хотя и оставалась реальной, но значительно уменьшилась. В Европе смерть Сталина привела к более мягкой версии коммунизма. Отказ Сталина от поддержки коммунистов во время гражданской войны в Греции уже ясно показал, что Кремль не рискнёт пойти на прямое столкновение с Соединёнными Штатами в Европе.  
В начале 60-ых годов Венгерское восстание и массовое бегство восточных немцев на Запад (что привело к строительству Берлинской стены для того, чтобы их удержать) ясно высветили коллапс коммунизма как притягательной силы в Европе. После этого, коммунистические режимы Советского Союза и Китая также вступили в ожесточённое противостояние, что дало Соединённым Штатам шанс на превращение Китая в квази-союзника. Поэтому последние две трети «холодной войны» вполне могли бы быть концептуализированы американским истеблишментом как ограниченная серия мелких стычек и акций до тех пор, пока Советский блок не рухнул по весом всё более недееспособной экономики и внутреннего национального разделения.     
Реальность, конечно, была другой. Схватка с советским коммунизмом стала интеллектуальным фундаментом и основным алгоритмом работы для всей американской внешней политики и политики безопасности. В ходе работы каждая локальная задача учитывалась совместно со всеми локальными элементами, которые не соответствовали парадигме универсальной и экзистенциальной битве с Советским Союзом, удалёнными из доминирующего американского анализа.   
Результатом стала серия катастрофических ложных представлений, последствия которых преследуют Соединённые Штаты до сегодняшнего дня; о премьер-министре Ирана Мохаммаде Моссадеке как коммунистическом агенте, а не светском иранском националисте, о коммунистической революции во Вьетнаме, как части советского плана по мировому доминированию, а не продолжении антиколониальной национальной борьбы против Франции, о войне в Афганистане в 80-ых годах как борьбе за освобождение от советского империализма, а не продолжении многовековой борьбы между силами авторитарной модернизации и исламского и племенного консерватизма, в которую был втянут Советский Союз (и за которым последовали Соединённые Штаты 20 годами позже). И, конечно, практически по всему миру Соединённые Штаты были привержены поддержке «антикоммунистических» режимов, которые зачастую были такими же отвратительными, как коммунистические, и крайне непопулярными у населения. 
Вновь и вновь Соединённые Штаты вовлекались с локальные конфликты, в которых у них было мало реальных интересов. Как и сейчас каждый из них подавался американским истеблишментом и средствами массовой информации в рамках борьбы против нацизма и сталинизма: как непримиримая борьба добра под руководством США против абсолютного зла, с упразднёнными сложностями и искажёнными фактами, подходящими к этой картинке.  
Как написал К. Ван Вудвард в 1960 году: «Настоящая миссия Америки по мнению тех, кто поддерживают этот взгляд, моральный крестовый поход мирового масштаба. Такие люди, по всей вероятности, не признают никакой обоснованности и не утруждают себя выслушиванием противоположного мнения, и взывают к более высокому закону, чтобы оправдать кровавые и вызывающие отвращение средства во имя благородной цели. Какая цель может быть благороднее, спрашивают они, чем освобождение человека?»   
В родных пенатах «холодная война» усилила старые тенденции к паранойе, культурному беспокойству и манихейским взглядам на мир. Маккартизм прошёл, но оставил после себя в наследство истерию, экстремизм и паранойю, которая ослепляет Республиканскую партию до сегодняшнего дня и не имеет ничего общего с реальными опасностями, не важно внутренними или внешними, для Соединённых Штатов. И, без всякого сомнения, вьетнамская война значительно углубила внутренние разногласия в Соединённых Штатах, которые также сохраняются по сей день, с катастрофическими результатами для национального единства США и их фундаментального политического консенсуса.
Таким образом соперничество с Китаем должно быть концептуализировано американским внешнеполитическим и силовым истеблишментом как ограниченная конкуренция в определённых областях, а не как борьба между добром и злом. Помимо всего прочего, сосредоточение всей политики США на борьбе с Китаем будет ужасным отвлечением от того, что в реальности представляет из себя гораздо большую угрозу благополучию граждан США: дома - экономическое неравенство и расовая напряженность; в мире - изменение климата и его последствия. 
Пандемия коронавируса также должна помочь Соединённым Штатам лучше понять реальные интересы простых американцев. Что бы администрация Трампа не пыталась сейчас предложить, это именно вирус (пусть даже и усугубленный некомпетентностью китайского и американского правительств), а не враждебная великая держава, который на момент написания статьи убил больше американцев, чем погибло во время Вьетнамской и Корейской войн вместе взятых.   
Конкуренция США с Китаем реальна, серьёзна и обязательно усилится. Это неизбежно и по экономическим причинам, и из-за несовместимости китайских амбиций и решимости правящих кругов США поддерживать глобальное лидерство. Однако, это не экзистенциональная битва между двумя фундаментально противоположными системами, равно как и не универсальная битва, которая должна вестись во всех уголках земного шара.
Сравнение с основными чертами «холодной войны» должно прояснить эту различие. Китай не экспортирует коммунистическую революцию в мир. На самом деле нет никаких доказательств, что он нацелен на уничтожение существующих государств. Как великая капиталистическая торговая держава Китай больше заинтересован в стабильных рынках и безопасности своих инвестиций. Если китайское правительство в общем предпочитает авторитарные государства, оно ещё ничего не сделало для продвижения таких режимов. 
Китайские операции по влиянию на Запад реальны и им следует противодействовать, но они призваны оказать влияния на политику Запада в отношении Китая, а не вызвать коллапс государства и революцию. Также и Соединённые Штаты имеют свой собственный старый и испытанный арсенал операций по международному влиянию, который они могут задействовать в ответ. Что касается политической системы США, то влияние китайской (и российской) тайной пропаганды на политику США было минимальным по сравнению с влиянием собственных домашних проблем США. Это не Китай убил Джорджа Флойда.
Как капиталистическая торговая держава, Китай зависим от состояния и стабильности капиталистической системы. В отличие от Советского Союза ему требуется определённая степень международного порядка, основанного на правилах, хотя это не означает (как это видится из Китая) систему, в которой Соединённые Штаты устанавливают правила и затем нарушают их, когда им это заблагорассудится. С другой стороны, Китай определённо пытается с большой решимостью повысить своё международное влияние с помощью мирового капитализма. Некоторым из его усилий (например роли компании Хуавэй в телекоммуникационной технологии пятого поколения) должно быть оказано сильное противодействие. Тем не менее они пока ещё ненамного превосходят прошлые модели международного экономического влияния США.
Защита и усиление американского капитализма в конкурентной борьбе с Китаем действительно необходимы, но они должны рассматриваться не только с точки зрения тарифов на китайский импорт (как их видела администрация Трампа), но и как требующие масштабных программ по внутренней реформе американской экономики и инвестиций в инфраструктуру и технологии – другими словами то, как китайское правительство осуществляет конкурентную борьбу.
Когда дело доходит до жёсткого геополитического влияния и расширения китайской военной мощи, Китай действует с большой осторожностью за одним важным исключением. До сих пор китайская программа строительства портов в Индийском океане была полностью коммерческой (исключая небольшой пункт материально-технического снабжения в Джибути, располагающегося рядом с более крупной базой ВМС США). Китайское присутствие в регионе незначительно в сравнении с военно-морским присутствием Соединённых Штатов, не говоря уже о США и Индии.
Прежде всего Китай не эксплуатирует проблемы США на Ближнем Востоке, несмотря на множество возможностей это сделать. В этом отношении контраст между стратегиями Пекина и Москвы очень заметен. Читатели могли бы представить себе, например, то воздействие на позиции Соединённых Штатов в регионе если бы Китай выделил даже небольшую часть ресурсов на полномасштабную программу по экономическому и военному усилению Ирана.
Конечно, причины такого китайского воздержания не альтруистические. Во-первых, Китай, как самый большой в мире импортёр энергоносителей зависит от стабильности в Персидском заливе – гораздо больше, чем Соединённые Штаты, которые благодаря технологии гидроразрыва стали фактически самодостаточными в области нефти и газа. Во-вторых, как говорили мне китайские официальные лица 10 лет назад, Китай изучил неоднократные и катастрофические беспорядки, которые США попадали (а иногда вызывали) на Ближнем Востоке, и не имеет желания следовать их примеру. Нет никаких свидетельств, что с тех пор этот разумный подход изменился.  
Большим исключением в китайской осторожности было Южно-Китайское море, к которому Пекин относится как к своему заднему двору. Здесь Соединённые Штаты могут продолжать отвергать китайские территориальные претензии. Но китайский контроль этих рифов и песчаных отмелей (которые при изменении климата в любом случае уйдут под воду) не угрожает международной торговле и превосходству США на море. Если бы Китай был достаточно безумным, чтобы блокировать торговлю через Южно-Китайское море, то американские ВМС, при поддержке Индии, имел бы право блокировать китайскую морскую торговлю со всем остальным миром. В другом регионе Восточной Азии Соединённые Штаты имеют формальный военный союз с Японией, которая вне всяких сомнений является второй по важности страной в регионе после Китая, и у которой нет никакого желания подчиняться китайской гегемонии. Этот союз, а также американские войска в Японии и Южной Корее, конечно, должны сохраняться.
Единственной по настоящему опасной проблемой между Соединёнными Штатами и Китаем, как и прежде остаётся Тайвань. Без всякого сомнения не могут и не должны давать Пекину зелёный свет на вторжение на Тайвань. В то же самое время властные круги США, отвечающие за безопасность, должны ясно, но в частном порядке, признать, что в будущем что бы не предпринимали США, растущая военная мощь Китая и близость острова к материковой части сделают невозможным для Соединённых Штатов защиту Тайваня от блокады или вторжения без неприемлемого риска военного поражения или ядерной войны. Цель должна заключаться в обеспечении того, что Пекин был убеждён в том, что при осуществлении такого вторжения ему будет нанесён катастрофический экономический и политический ущерб. 
Поэтому геополитическая конкуренция США с Китаем должна осуществляться на прагматической и индивидуальной основе, и сочетаться с продолжающимся сотрудничеством по другим критически важным проблемам таким, как изменение климата и контроль заболеваемости. Вашингтон должен быть очень осторожным для того, чтобы не быть втянутым в локальные конфликты, в которых у США нет национальных интересов, где не понятно кто прав, а кто виноват, и опасности эскалации очень велики, например конфликт на индийско-китайской границе.
Европа была ключевым регионом борьбы в «холодной войне» и именно там очевидное экономическое, социальное и политическое превосходство Запада в конечном итоге привело советский блок к внутреннему коллапсу. Однако, в Европе союзниками США по большей части были успешные либеральные демократии, выступившие против коммунистических диктатур. В Азии картина совершенно другая. Ключевые азиатские режимы, с которыми Соединённые Штаты должны сотрудничать, включают в себя индуистско-шовинистический и квази-авторитарный режим премьер-министра Нарендры Моди в Индии, вьетнамское коммунистическое государство и жестокое авторитарное популистское правительство президента Родриго Дутерте на Филиппинах. Они вряд ли являются убедительными союзниками в борьбе за защиту и продвижение демократии.
Прежде всего, как написал Стивен Уолт в Foreign Policy, концептуализация конкуренции с Китаем с точки зрения экзистенционального идеологического конфликта не только внесёт искажения в стратегию США, но сделает эту конкуренцию намного более опасной: «Сосредоточение внимания на внутренних характерных чертах других государств также очень заманчиво, потому что это освобождает нас от ответственности за конфликт и позволяет сваливать вину на других… Сваливание большей части вины за конфликт на внутренние характеристики противника также является опасным. Для начала, если конфликт в первую очередь обусловлен природой противостоящих режимов, то единственным долгосрочным решением будет их свержение. Примирение, взаимное сосуществование или даже широкое сотрудничество по проблемам, представляющим взаимный интерес, по большей части исключаются с потенциально катастрофическими последствиями. Когда соперники воспринимают природу другой стороны в качестве угрозы, борьба до последней капли крови становится единственной альтернативой.»
Конкуренцию с Китаем нельзя выиграть тем системным нокаутом, который прикончил Советский Союз, и который Советский Союз мечтал нанести Западу. Самым важным её аспектом является относительный успех двух капиталистических систем с точки зрения экономического роста, поддержания социальной стабильности и способности противостоять новым кризисам. Именно здесь, в качестве успешной капиталистической страны, Китай является более серьёзным соперником, чем Советский Союз. Однако для того, чтобы Соединённые Штаты успешно конкурировали с Китаем, не требуется ни больше военных кораблей, ни больше операций ЦРУ, ни больше денег для «Голоса Америки». Это требует давно назревших реформ у себя дома.

«Великий поход» не вынесет двоих!
Что известно точно о запуске таинственного космического аппарата – это то, что на орбиту его вывела ракета-носитель «Чанчжэн-2F» с космодрома Цзюцюань. «Чанчжэн» (в переводе «Великий поход») – это общее, «зонтичное» название китайских ракет-носителей, в котором есть ракеты, которые могут выводить на орбиту полезную нагрузку от 700 кг («Чанчжэн-11») до 25 тонн («Чанчжэн-5»). По своей грузоподъемности «Чанчжэн-2F» является аналогом российского «Союза», хотя построен по несколько иной схеме.
За счет другой компоновки и использования высококипящего топлива «Чанчжэн-2F» имеет немного большую грузоподъемность: 8,4 тонны на низкой околоземной орбите против 7,1 тонны у российского «Союза». В прошлом «Чанчжэн-2F» решал для Пекина задачи, схожие с предназначением российского «Союза». Он служил для запусков на орбиту китайских пилотируемых кораблей серии «Шэньчжоу», также являвшихся несколько переработанными «клонами» российских одноразовых космических кораблей «Союз».
Отсюда следует, что максимальная масса космического челнока будет лишь чуть больше известного нам веса кораблей серии «Шэньчжоу», который составляет 7,6 тонны. Скорее всего, китайские инженеры смогли сэкономить на весе системы аварийного спасения и на носовом обтекателе (если предположить, что космический челнок имеет «самолетную» компоновку). В этом случае он может быть либо снабжен своей двигательной установкой для целей аварийного спасения, либо же использоваться в беспилотном варианте.
Косвенным подтверждением версии, что новый китайский челнок представляет из себя именно космоплан, служит тот факт, что аппарат, скорее всего, совершил управляемую посадку на военном аэродроме на территории Синьцзян-Уйгурского автономного района, на западе Китая. В силу этого эксперты уже заявили, что китайский многоразовый космический корабль является во многом аналогом американского космоплана X-37B компании Boeing. Однако речь может идти скорее лишь о схожести основных параметров – веса, габаритных размеров или общей компоновки.

Правнук «Бурана» с китайским акцентом?
Общее время полета нового китайского космического челнока составило всего два дня: 6 сентября он благополучно приземлился в запланированном месте посадки. Создание и запуск китайского космического челнока проходили в обстановке строжайшей секретности.
Во всех сообщениях Пекин подчеркивает исключительно мирный характер программы своего космического челнока, однако это утверждение практически не верифицируемо. Впрочем, никаких особых иллюзий по этому поводу испытывать не стоит – сама по себе концепция космического челнока уже представляет технологию двойного назначения, использование которой в военных или разведывательных целях практически заложено в ее суть. В частности, США никогда прямо не признавали за своим X-37B каких-либо шпионских или военных возможностей, однако наличие таковых всегда считалось для этого американского космоплана «секретом Полишинеля».
Учитывая тот факт, что США старались никогда не подпускать посторонних к «наследию» программы «Спейс шаттл» (и тем более к секретному X-37B), для загадочного китайского космоплана есть два варианта «родословной»: это либо чисто китайская, либо же копирование советских разработок космопланов. Второй вариант подразумевает, конечно, не полное копирование советского «Бурана», который был минимум в десять раз больше и тяжелее китайского челнока, но соответствие ему в массе существенных деталей и решений. Как это произошло с кораблями серии «Шэньчжоу», которые широко использовали советский задел по «Союзам», но получив в КНР, например, новый орбитальный отсек.
В качестве возможных «доноров» технологий и конструкторских решений можно назвать сразу несколько советских программ. Например, проект «Спираль», опытно-конструкторские работы по космопланам «БОР», на которых испытывали будущую теплозащиту «Бурана», а также задел по созданию воздушного старта по проекту МАКС, в котором подразумевался запуск многоразового космоплана с самолета-носителя Ан-225 «Мрия».
Все эти проекты в позднем СССР дошли до стадии орбитальных испытаний (как «БОР» или «Спираль»), или же находились в высокой степени заводской готовности (как подвесной топливный бак и космоплан системы МАКС). Кроме того, в силу широкой кооперации предприятий в СССР большие «куски» документации и готовых систем, относящихся к космическим челнокам, оказались за пределами России, например на Украине и в Казахстане. Поэтому доступ к ним китайских эмиссаров был вполне реален, а умение КНР «творчески заимствовать» чужой научный, конструкторский и производственный опыт уже стало притчей во языцех.
Впрочем, теперь это лишь вопрос истории техники – новый космический челнок КНР будет «говорить» уже исключительно по-китайски. Так что же он может сказать миру?

Подарок на орбите
Скорее всего, будущие пуски китайского многоразового корабля привлекут уже гораздо больше внимания. Пекин наглядно продемонстрировал, что он обладает работоспособным челноком, а не просто декларирует возможность его создания в некоем «отдаленном будущем».
Кроме того, Китай, скорее всего, и сам раскроет часть существенных данных по многоразовому кораблю, чтобы дать своим геополитическим конкурентам «пищу для размышлений». Например, ровно таким же образом Пекин действовал в вопросе противоспутниковых вооружений, наглядно продемонстрировав перехват своего спутника противоракетой. После чего США предпочли сократить и заморозить сразу несколько своих программ по слежению за китайской территорией, которыми они шантажировали Пекин незадолго до указанных испытаний. 
Учитывая же инспекционные и противоспутниковые возможности любого космического челнока, теперь у Китая появилось еще одно мощное оружие, которое позволяет ему эффективно контролировать чужие спутниковые группировки, нацеленные на китайскую территорию.
Судя по всему, у китайского космоплана имеется грузовой отсек, аналогичный тому, который есть у Х-37В и был у «Спейс шаттл». Об этом говорит тот факт, что до момента схода с орбиты от китайского челнока отделился загадочный объект, который, скорее всего, представляет собой автономный спутник, который космоплан нес в таком отсеке.
С помощью манипулятора (который тоже, скорее всего, имеется в грузовом отсеке) китайский космоплан может проводить инспекции аппаратов на околоземной орбите, доставлять туда новые спутники и спускать с орбиты старые. Причем как свои, китайские, так и «чужие», представляющие интерес для Пекина. Конечно, китайский челнок сможет осуществлять и мирные миссии: это следует из опыта использования челноков «Спейс шаттл», когда запуски в интересах Пентагона сочетались с мирными программами НАСА и даже международным сотрудничеством в космосе на базе использования американских челноков. На чем Пекин, скорее всего, будет и настаивать.
Очевидно другое: с запуском своего челнока Пекин взял очередную космическую высоту. Он получил в свое распоряжение технологии, которыми до сих пор могли похвастаться только США и СССР, но которые не смогла сохранить сегодняшняя Россия. Так что теперь можно лишь порадоваться за Пекин и погрустить из-за того факта, что наш «Буран» сегодня остался только реликтом давно ушедшей эпохи.

В 1965 году, когда в войну между Северным и Южным Вьетнамом открыто вступили США, стало ясно, что без активной помощи извне правительство Хо Ши Мина долго не продержится. Основными союзниками Ханоя были Китай и СССР, две социалистические державы, в той или иной степени заинтересованные в «красном» Индокитае. Ведь даже американцы начали активную помощь Сайгону только потому, что опасались эффекта домино: победа коммунистов во Вьетнаме сразу бы привела к установлению таких режимов в соседнем Тайланде, Лаосе и других странах. Однако с выбором союзников были свои трудности.
Конечно, северный сосед Китай был географически значительно ближе СССР. Играла свою роль и многовековая культурная связь между двумя странами. Однако дело в том, что одним из эпизодов общей истории была почти тысячелетняя вассальная зависимость Вьетнама от Китая, которая хоть и завершилась в X веке, но крепко засела в народной памяти. Многие понимали, что, если официально запросить помощь, китайские войска так просто не уйдут из Вьетнама даже после победы. К тому же, Китай мог помочь исключительно живой силой поскольку на тот период сам не обладал техникой, способной дать отпор американской авиации. Отчаянных солдат у Хо Ши Мина хватало в избытке, однако США планировали вести войну преимущественно с воздуха, для чего требовались новейшие системы ПВО. Перед дипломатами стояла сверхсложная задача: добиться помощи СССР, но при этом сохранить статус Китая как «друга №1».
После долгих переговоров Вьетнаму все-таки удалось убедить Брежнева направить в страну не только военных советников, но и зенитно-ракетные части. А поскольку вьетнамские военные были просто не готовы к работе с такой сложной техникой, вслед за ней поехал и личный состав. Причин такой сговорчивости Леонида Ильича было несколько. Имел свой вес вялотекущий конфликт СССР с Китаем: отдавать Поднебесной статус единственного защитника вьетнамского народа против агрессоров в Москве очень не хотели. Но помимо идеологических, были и вполне материальные причины: Вьетнам давал советскому ВПК добро на изучение трофейной американской техники. С этой целью была сформирована специальная «трофейная» группа, в задачи которой входил выезд к местам падения самолетов и «реквизиция» необходимых компонентов.



Как уже упоминалось выше, через Вьетнам прошло более 6 тысяч советских офицеров. При этом по официальным данным, несмотря на страшные бомбардировки, погибло только 13 человек. Однако не одни лишь вражеские бомбы угрожали советским специалистам. Вьетнам славился не только высокими температурами при стопроцентной влажности, но и обилием ядовитых насекомых, а также низким уровнем гигиены населения. Советские специалисты, приехавшие из страны, где большую часть года — зима, попадали в ужасные бытовые условия. Помыться иногда не удавалось неделями, мечтой многих был стакан холодной воды, а нести службу было возможно только в одних трусах. Полковник в отставке Рудольф Иванов вспоминает, что термометр в кабине, рассчитанный на 65 градусов, всегда зашкаливал. Еще он рассказывает о том, как однажды, выйдя на улицу, схватил воспаление легких из-за резкого перепада температуры (с 60 до 30 градусов).
Помимо климатических трудностей были и трудности культурные. Конечно, вьетнамцы высоко ценили советских военспецов, а во время бомбардировок могли пожертвовать жизнью ради их спасения. Но определенная напряженность в отношениях очень остро чувствовалась. Советским офицерам запрещалось устанавливать контакты с местным населением, делать фотографии, передвигаться без особых разрешений. Многие подозревали наличие подслушивающих устройств и прочих атрибутов слежки.
Даже заранее установленные договоренности по поводу трофеев далеко не всегда соблюдались. Так, из справки о работе «трофейных» групп, составленной 14 марта 1967 года в советском посольстве, вполне однозначно следует, что вьетнамские официальные органы всячески мешали сбору трофейной техники. Вьетнамцы под разными предлогами скрывали места падения самолетов, а если это не удавалось, то всячески откладывали поездку. Когда же советские специалисты всеми правдами и неправдами добирались до места падения, то обнаруживали, что все ценное оборудование с них уже было снято (как позднее выяснилось, китайцами).
Выход из затруднительного положения вскоре был найден. Несмотря на настороженное, а порой и откровенно враждебное отношение официальных властей, удавалось неплохо договариваться с властями местными. На местах люди прекрасно понимали, какую роль играли советские ЗРК в обороне страны и сохранении жизней мирного населения. Поэтому они охотно указывали места падения самолетов, помогали советским специалистам с конспирацией, «недостаточно» рьяно досматривали, не обращая внимания на откровенно выпирающие из-под одежды собранные детали.
Как потом выяснилось, приоритет при сборе трофеев был тогда действительно отдан китайцам, ведь на кону стояли поставки продовольствия в голодающий Вьетнам. Ссориться с главным стратегическим союзником, обладающим многомиллионной армией, правительство Вьетнама просто не могло себе позволить. Однако, несмотря на бюрократические препоны, советские специалисты смогли вывезти из страны сотни образцов военной техники и вооружения США, причем половину удалось доставить в СССР в обход официального Ханоя.

Ленин написал это в 1920 году в своей работе об инфантильном поведении «левых коммунистов», которые слишком много внимания уделяли идеологии. Он считал, что вместо этого агитаторам необходимо сосредоточиться на недостатках капиталистического мира. Разделяй и властвуй. После его смерти советские агитаторы продолжали использовать и оттачивать эти методы, которые они называли «активными мерами». И только после краха коммунизма мы обнаружили документы, в которых подробно рассказывалось о том, как эти атаки должны были подрывать доверие внутри Запада.
Главная задача заключалась в том, чтобы выставить Соединенные Штаты расисткой адской бездной, которой управляли жаждавшие войны безумцы. В ходе одной операции агенты рассылали фальшивые письма якобы от представителей Ку-Клукс-Клана, предостерегавшие чернокожих иностранных спортсменов от приезда на Олимпийские игры в Лос-Анджелесе 1984 года. В рамках операции «Денвер» КГБ при поддержке тайной полиции Восточной Германии Штази и других спецслужб продвигал ложь о том, что СПИД стал результатом американского эксперимента с биологическим оружием. В ходе других операций распространялась информация об опасностях ядерной зимы и нового западного оружия.
Одной из главных мишеней была Западная Германия. Инсценированные антисемитские бесчинства в Западной Германии 1960-х годов вызвали бурю негодования со стороны международного сообщества, которое увидело в них возрождение неонацизма. В сравнении с этим усилия Запада меркли. Пока бандиты КГБ портили могилы евреев, ЦРУ занималось переводом «В ожидании Годо» на украинский язык.
Сегодня эти рассказы о грязных трюках могут показаться далекими, чуждыми и незначительными. И в этом смысле столь необходимым напоминанием об их значимости может стать книга «Активные меры: секретная история дезинформации и политической войны» (Active Measures: The Secret History of Disinformation and Political Warfare) — новая книга Томаса Рида (Thomas Rid), профессора из университета Джона Хопкинса. Он подробно рассказывает об использовании подделок, подкупе, фальшивых изданий, слухов, распространяемых агентами влияния, о систематической эксплуатации жаждавших сенсаций журналистов, о политической поляризации и смятении общественности. Во многих случаях внутри клубка лжи было ядро истины.
Всё это кажется до боли знакомым. Но даже те, кто действительно испытывает тревогу по поводу так называемых «фейковых новостей» и «гибридной войны», часто убеждены, что они имеют дело с новым явлением. Этим людям стоит почитать книгу Рида. Технологии изменились — интернет позволил расширить масштаб, увеличить гладкость и скорость активных мер, — но принципы, лежащие в основе мышления наших противников, остались прежними. Ищите слабые места. Используйте их — с помощью денег и шантажа, если потребуется, — но прежде всего опирайтесь на доверчивость, нетерпимость и другие человеческие слабости. И так до бесконечности.


Мой коллега из Сингапура выступал в Праге на конференции, где собрались наблюдатели и эксперты по России и Китаю. В подходах этих двух стран есть нечто общее, но они все равно различаются. Я был поражен тем, как безжалостно Китай использует свою диаспору в качестве оружия, отчасти играя на патриотических чувствах и одновременно с этим угрожая друзьям и членам семьи, оставшимся на родине. Многие китайцы, живущие за рубежом, боятся говорить открыто, даже в не слишком формальной обстановке — к примеру, на университетских семинарах. Все они могут превратиться в агентов разведки или пропаганды, — к примеру, им могут приказать явиться на демонстрацию. Довольно трудно представить себе, что живущих за границей студентов из России можно заставить прийти на пропутинский митинг.
Кибернаступление Китая, включая сбор огромного количества информации о потенциально полезных или проблемных иностранцах, тоже становится гораздо более запутанным и изощренным. Фрагмент просочившейся в сеть базы данных, проанализированный экспертом из Новой Зеландии Анной Мари Брейди (Anne-Marie Brady), демонстрирует, насколько работа китайцев тщательна и подробна. В одной лишь Великобритании почти 10 тысяч чиновников и публичных деятелей попали в поле зрения китайских властей — и многие из них будут очень удивлены тем, сколько подробностей их личной жизни известны Пекину.
Операции России носят более краткосрочный характер и являются более дерзкими. Наглядным примером в данном случае служит хакерская атака на предвыборный штаб Хиллари Клинтон в период президентской гонки 2016 года и последующая публикация украденных материалов. Сторонники Джулиана Ассанжа, возможно, обнаружат, что глава в книге Рида, посвященная сговору Wikileaks с российской разведкой, выставляет их героя в несколько ином свете.
Но по-настоящему сильно нас должна тревожить траектория развития событий. Россия и Китай учатся друг у друга. Их активные меры становятся все изощреннее и эффективнее. Использование так называемых «дипфейков» — на первый взгляд аутентичных изображений и звуковых рядов, которые соединяются и накладываются друг на друга таким образом, чтобы вводить в заблуждение, — угрожает основам процесса принятия решений на государственном и личном уровнях. Между тем наши системы защиты остаются непродуманными, в то время как враждебно настроенные государства все чаще используются как законные, так и противозаконные средства для того, чтобы заставить критиков замолчать. Больше всего тревожит тот факт, что границы между атаками извне и разрушительным поведением внутри нашего общества все больше размываются. Ленину это понравилось бы.

Курс на Босфор
Ранним утром 14 июня 1999 года при помощи голландского буксира "Solano" "Варяг" отшвартовался от николаевского причала. По предварительным расчетам, путь должен был занять несколько месяцев. Китайцы убеждали, что никаких проблем не предвидится. Но уже в море мы узнали, что турецкие власти не пропускают "Варяг" через Босфор. В то время в районе Суэцкого канала проводились масштабные учения НАТО, и союзники альянса не хотели рисковать. Однако учения закончились, а турецкие власти добро не давали. 16 месяцев мы стояли в болгарских водах, пока на верхах решали судьбу "Варяга".
Ситуация для китайцев патовая: они заплатили за товар и не могли его бросить.
За месяцы стояния менялись сопровождающие нас буксиры, их команды, и только мы втроем продолжали нести вахту. Через каждые три-четыре дня перебирались с буксиров на корабль, проверяли, все ли там в порядке, нет ли повреждений, задраивали люки. И продолжали ждать у моря погоды - уже и в прямом смысле.
Час отхода наступил ранним утром 1 ноября 2001 года. "Варяг" в сопровождении норвежского океанского буксира "Havila Champion" снялся с якоря и взял курс на Босфор. Проливы мы прошли на одном дыхании, турки зря беспокоились, а может, делали вид. Проход занял менее двух суток, и утром 3 ноября перед нами открылось Эгейское море.
Шел уже 508-й день нашей экспедиции. Возможно, это был самый трудный день в моей жизни.


Российский буксир "Николай Чикер".

Спасительный трос "Николая Чикера"
Нас накрыл мощный шторм. Сутки кое-как простояли, надеясь, что он утихнет. Но к вечеру ветер разыгрался с новой силой. Буксир в этих условиях - беспомощная шлюпка. Но моряки работали самоотверженно. Во время маневров при передаче троса с голландского буксира на норвежский погиб один из норвежцев. Лавировать вместе с огромной махиной было просто невозможно, с голландского буксира "Solano" подали сигнал "SОS".
На счастье, в тот момент недалеко оказалось российское судно "Николай Чикер". Капитан принял решение идти на помощь. Российские моряки сумели завести к нам на "Варяг" буксировочные концы Ф 86 мм. Предполагалось, что теперь авианосец удастся удержать. Но сначала не выдержали буксировочные концы, связывавшие "Solano" с "Варягом", а ночью лопнули и тросы с "Николая Чикера". Новые попытки их завести оказались тщетными. Шторм был просто ужасен.
К утру 4 ноября стало очевидным, что ситуация безнадежна.
Ни норвежский, ни голландский буксиры не сумели принять концы с "Варяга", их швыряло по волнам, а гибель матроса и вовсе вывела команды буксиров из равновесия. Более того, угроза нависла над самим теперь уже неуправляемым "Варягом", который несло на скалы.
Этот ад продолжался четыре часа, мы снова и снова выбрасывали аварийный буксирный конец. И наконец, на "Николае Чикере" сумели его принять!
Сейчас говорить об этом легко. Но в ту ночь мы отдали последние силы.
А потом еще более полутора суток российский буксир удерживал "Варяг", чтобы его не бросило на скалы.

Прощание
Когда все утихло, россияне передали "Варяг" голландскому и шведскому буксирам. "Николай Чикер" сопровождал нас до безопасных вод. А 3 марта 2002 года буксировочный караван прибыл в китайский порт Далянь.
Там мы попрощались с кораблем, имя которого священно для русского флота. Наверное, символично, что в последнем бою ему подставили плечо российские моряки.

Миллиард долларов компенсации
В июне текущего года испанская Repsol и принадлежащая Объединенным Арабским Эмиратам компания Mubadala отказались от своих долей во вьетнамском нефтегазовом месторождении Каронгдо в бассейне Намконшон в пользу вьетнамской государственной нефтяной компании PetroVietnam. Такое решение было принято из-за политического давления со стороны Китая, которое лишило их возможности продолжать добычу в Южно-Китайском море.
Вьетнам в итоге согласился выплатить двум международным компаниям 800 млн долларов за их части в блоках 07.03, 135 и 136.03 на спорном шельфе и еще 200 млн в долларов качестве компенсации за инвестиции в разведку нефти и газа.



Некогда Repsol была одним из крупнейших игроков в сфере офшорной добычи углеводородов во Вьетнаме, и владела правами на 13 блоков. При этом наиболее перспективные месторождения располагались в самой дальней части заявленной исключительной экономической зоны (ИЭЗ) Вьетнама, — возле банки Вэнгард, в пределах оспариваемой Китаем области, отмеченной девятипунктирной линией. Предполагалось, что испанцы готовы противостоять китайским притязаниям, так как в Китае интересы у компании были минимальные.
Однако в июле 2017 года партнер Repsol, вьетнамская государственная компания PetroVietnam, настояла на отмене запланированного разведочного бурения в блоках 135 и 136.03. А 22 марта 2018 года были свернуты уже начатые работы в соседнем блоке 07.03. Управляющим испанской компании сообщили, что это было политическое решение, принятое высшим руководством Вьетнама после сильного давления со стороны Китая. В это время Пекин собрал около 40 военных кораблей у побережья острова Хайнань, примерно в двух днях плавания от района добычи и был, очевидно, готов к силовому противостоянию.
Как отмечали специалисты, прежде никогда не наблюдалось столь явного вмешательства в офшорную добычу углеводородов в Южно-Китайском море.

«Роснефть» не стала исключением
В августе 2020 года стало известно, что российская «Роснефть» официально разорвала контракт с лондонской Noble Corporation. Ранее она приостановила буровые работы на газовых месторождениях в упомянутом бассейне Намконшон. Отказаться от своих планов компанию вынудило усиление давления со стороны китайцев, чьи корабли береговой охраны постоянно заходили в район планируемого бурения.
«Роснефть» ведет добычу газа и газового конденсата на вьетнамском шельфе в блоках 06.1 и 05.3/11 возле банки Вэнгард. Добытые углеводороды поставляются на континент по трубопроводу, которым почти на треть владеет дочерняя компания Rosneft Pipeline B. V. При этом блок 06.01, где расположены месторождения Ландо, Лантай и Фонгланзай, является ключевым для всего проекта «Намконшон», который снабжает газом электростанции, обеспечивающие до 10% энергетических потребностей Вьетнама.
В мае 2019 года российская компания заключила контракт на бурение новой эксплуатационной скважины в блоке 06.01. Спустя год полупогружная буровая установка Noble Clyde Boudreaux должна была начать работы — однако простояв во вьетнамском порту Вунгтау более двух месяцев, так и не вышла в заданный район.
В июле Китай обратился к правительству в Ханое с просьбой прекратить дальнейшую разработку газовых месторождений возле банки Вэнгард. По мнению Пекина, Ландо находится в пределах китайской девятипунктирной линии. Примечательно, что Роснефть занимается бурением в этом блоке уже 18 лет.
Под давлением КНР PetroVietnam отменила контракт на эксплуатацию установки Noble Clyde Boudreaux, а базирующаяся в Лондоне компания Noble Corporation получила компенсацию, размер которой не разглашается.
Большинство аналитиков считали, что китайцы не станут блокировать деятельность российской «Роснефти» в спорных водах из-за хороших отношений Москвы и Пекина, но их прогнозы не оправдались.

ExxonMobil ищет покупателей
Американская нефтегазовая корпорация ExxonMobil также стремится продать свою долю, 64%, в месторождении Кавойсань, расположенном недалеко от побережья центрального Вьетнама.
В 2011 году компания обнаружила в блоке 118 крупнейшие запасы газа, которые оцениваются примерно в 150 млрд кубометров. Начало добычи по проекту «Кавойсань» было запланировано на 2022 год, но в последние пару лет работы по освоению месторождения застопорились, что отчасти связано с техническими сложностями.
На сегодняшний день ExxonMobil не удается согласовать коммерческие условия добычи и реализации газа с правительством Вьетнама. Усугубляют ситуацию те же риски, с которыми столкнулись «Роснефть» и Rapsol — возможное противодействие Китая, так как проект включает блоки 117, 118 и 119, частично расположенные в спорных водах.



За последнее десятилетие во Вьетнаме только 11% проектов по добыче углеводородов смогли получить финансирование и право приступить к освоению новых месторождений. В результате страна в 2025 году будет добывать лишь 7 млрд кубометров газа вместо ожидаемых 10 млрд. С учетом роста потребления возникает разрыв в 9 миллиардов между внутренней добычей и ожидаемым спросом, который через пять лет составит около 16 миллиардов кубометров газа в год.
Задача правительства — в следующие 15 лет нарастить долю газовых электростанций в общем объеме энергопроизводства с текущих 33% до 80%, — скорее всего, так и не будет выполнена.

Американский СПГ
Проблемы с добычей углеводородов на шельфе Южно-Китайского моря заставили вьетнамцев увеличить закупки за рубежом. Ожидается, что уже с 2022 года Вьетнам начнет наращивать импорт сжиженного природного газа.
Примечательно, что наибольшую выгоду из сложившейся ситуации извлекли американцы, которые больше всех критикуют Китай за его деятельность в Южно-Китайском море.
В октябре 2019 года Вьетнам и США установили всеобъемлющее партнерство в области энергетического сотрудничества. Вскоре Ханой выдал разрешение американской компании AES Corporation на строительство в южной провинции Биньтхуан электростанции «Шонми-2» на СПГ мощностью 2,2 ГВт и стоимостью 5 млрд долларов. Предполагается, что новый проект будет потреблять в год 600 тысяч тонн сжиженного природного газа на сумму 2 млрд долларов. Начало коммерческой электрогенерации запланировано на 2024 год.
Ранее власти провинции Биньтхуан одобрили инвестиции американской компании Energy Capital Vietnam в другой энергетический проект мощностью 3200 МВт и стоимостью более 5 млрд долларов, также ориентированный на американский СПГ. Новая электростанция должна быть запущена в 2025 году.
В середине сентября прошлого года австралийская компания Liquefied Natural Gas Ltd подписала соглашение с властями вьетнамской провинции Бакльеу о поставках 2 млн тонн сжиженного природного газа в год из своего проекта «Магнолия» в штате Луизиана, США. Договор также предусматривает строительство терминала для приема СПГ и электростанции мощностью 3200 МВт, которую будет эксплуатировать вьетнамская компания Delta Offshore Energy, тесно сотрудничающая с американскими партнерами. Завершить проект планируют к 2024 году.
Стоит отметить, что изначально проект «Магнолия» был ориентирован на поставки СПГ в Китай, но из-за торговых разногласий между США и КНР голубое топливо решили перенаправить во Вьетнам.
Не осталась в стороне и уже упомянутая ExxonMobil, которая в июне текущего года объявила о планах инвестировать в два крупных энергетических проекта.
В начале октября власти портового горда Хайфон одобрили строительство электростанции на СПГ мощностью до 4,5 ГВт и терминала, способного принимать шесть миллионов тонн сжиженного природного газа в год.
Еще один подобный проект американская корпорация планирует реализовать в южной провинции Лонган. Также предполагаются вложения в строительство портов, способных принимать танкеры с СПГ, хранилищ сжиженного природного газа, нефтеперерабатывающих и нефтехимических заводов.
Закупать СПГ для поставок во Вьетнам ExxonMobil планирует прежде всего на своих предприятиях в США, а также в других странах.
К 2030 году вьетнамцы рассчитывают нарастить потребление сжиженного природного газа до 22 млрд кубометров в год. При этом половина объема будет импортироваться из Штатов. По мнению вьетнамского правительства, это поможет сбалансировать сальдо торгового баланса между Вьетнамом и США.
Таким образом, вытесняя иностранные компании из офшорной добычи углеводородов в спорных водах Южно-Китайского моря, Пекин сам подталкивает Ханой к сближению с Вашингтоном. Для Вьетнама же критическая зависимость от поставок американского СПГ также не сулит ничего хорошего, — однако отсутствие возможности как-либо противодействовать китайцам и энергетический кризис, ожидающийся в 2020-х годах, вынуждают идти на столь высокие риски.

Японская промышленность увеличила производство боевых самолетов с началом войны, чтобы обеспечить армию и флот новой техникой. В 1937 году было построено 1511 самолетов, а в следующем уже 3201. Авиацию Императорского флота перевооружение затронуло первой. На смену устаревшим бипланам Nakajima А2M1 и A4M1 пришел новый истребитель-моноплан Mitsubishi A5M конструкции Дзиро Хорикоси. Главным истребителем авиации Японии все еще оставался биплан Kawasaki Ki.10, поэтому военно-воздушные силы в этот период использовались в основном для прикрытия японских войск в Северном Китае и обеспечения ПВО Маньчжурии. В марте 1938 года в небе Китая появился новый истребитель Nakajima Ki.27, вскоре начавший поступать в части ВВС Императорской армии.

Японские флотские истребители:

• Mitsubishi А5М-2 мичмана Касимуры Коничи
  


• Mitsubishi A6M-2
  

Японские армейские истребители:

• Ki.10 Такео Като
  


• Ki.27
  


• Nakajima Ki-43 25-го сентая
  

Китай мало что мог противопоставить Японии. В стране практически не было развитой авиационной промышленности, поэтому основу китайских ВВС составляли самолеты зарубежного производства. В боевых частях числилось около 600 машин, в том числе 305 истребителей. Истребительная авиация была представлена американскими Curtiss Hawk-II, Curtiss Hawk-III, Boeing P-26 и итальянскими Fiat CR.32. Лучшим среди них считался Curtiss Hawk III — биплан с убирающимся шасси. Он превосходил японские бипланы A2M, A4M и Ki.10, но не мог на равных бороться с новыми монопланами A5M и Ki.27.

Истребитель Curtiss Hawk II ВВС Китая, 1937 год

Сначала китайцам удавалось потрепать истребительные подразделения противника, но с появлением А5М японцы захватили господство в воздухе. Число боеспособных истребителей у Китая начало катастрофически падать, встал вопрос о закупке за рубежом новых боевых машин.
Летом 1937 года были заказаны 24 французских истребителя Dewoitine D.510C. В начале декабря 1937 года были доставлены 36 английских Gladiator Mk.I, но из-за давления Японии власти Великобритании отказались обеспечивать техпомощь для сборки самолетов. Поэтому глава правительства Китая лидер Гоминьдана Чан Кайши обратился за помощью к Советскому Союзу.
Советские власти были заинтересованны в том, чтобы удержать японцев подальше от своих границ и 21 августа 1937 года между СССР и Китаем был заключен договор о ненападении. В Москву прибыла китайская делегация, которой на Щелковском аэродроме продемонстрировали образцы советского вооружения. Уже с октября 1937 года Советский Союз начал передавать Китаю вооружение, в том числе и самолеты. Вместе с ними, по просьбе Чан Кайши, СССР отправил летчиков-добровольцев. На помощь в борьбе с Японией была послана эскадрилья истребителей И-16: 31 самолет и 101 человек летного и технического персонала.
К 10 июня 1938 года в страну было доставлено 94 истребителя И-16 тип 5 и тип 10, а также 8 единиц УТИ-4. Практически сразу была выявлена недостаточная огневая мощь двух пулеметов ШКАС, установленных на И-16 тип 5. Поэтому весной 1938 года стали поступать дополнительные пулеметы для перевооружения.
С 5 июля 1938 года по 1 сентября 1939 было передано еще 20 единиц И-16 тип 10 (с двумя комплектами запчастей) и 10 пушечных И-16 тип 17 (с одним комплектом запчастей). Поставки продолжались и далее, возможно, вплоть до 1941 года. Известно, что кроме перечисленных типов самолетов Китаю передавались И-16 тип 18, и, вероятно, тип 6.

Советские добровольцы в китайском небе
Как было написано выше, на помощь в борьбе с японскими захватчиками, СССР отправил своих летчиков. Для включения в отряд добровольцев кандидаты отбирались тщательным образом. Всего отбор и подготовку прошли 447 человек. Переодетые в гражданскую одежду, они отправились поездом в Алма-Ату, где на аэродроме их ждали истребители И-16. Там выяснилось, что вся группа летала только на И-15. В итоге Г. Н. Захарову, советскому летчику-истребителю, пришлось одному облетать всю партию новых самолетов в ожидании новой группы летчиков.
Первые партии И-15 и И-16, по аналогии с бомбардировщиками, перегоняли по «южной трассе» Алма-Ата — Ланьчжоу (провинция Ганьсу). Воздушная трасса протяженностью около 2400 км состояла из цепочки аэродромов: Алма-Ата — Кульджа — Шихо — Урумчи — Гучэи — Хами — Шиншинся — Аньси — Сучжоу — Ляньчжоу — Ланьчжоу. Основные базы находились в Алма-Ате, Хами и Ланьчжоу. Во главе каждой из баз стоял советский специалист, в подчинении которого находилось требуемое количество персонала. Также аэродром был оборудован необходимым минимумом технических средств для обслуживания перегоняемых самолетов.
21 ноября 1937 года в небе над Нанкином состоялся первый поединок советских и японских летчиков. 7 истребителей И-16 группы Курдюмова перехватили 20 японских самолетов и без потерь одержали три победы, уничтожив два А5М и один бомбардировщик. На следующий день, боевой счет открыла группа Прокофьева: 6 самолетов И-16 в схватке с шестью А5М одержали одну победу. С появлением в китайском небе советских военлётов, японцы стали нести ощутимые потери. Даже после того, как они освоились с новым противником, и действия советских летчиков стали менее эффективными, превосходство японцев уже не было таким безоговорочным.

Советские авиаторы на аэродроме Ханькоу

Из-за невозможности прикрыть аэродромы от внезапных налетов японской авиации, генерал-лейтенант Благовещенский А.С. организовал воздушное наблюдение. Летчики находились с парашютами у своих самолетов, рядом с обслуживающими машины техниками и механиками. Самолет командира обычно стоял рядом с командным пунктом, остальные располагались неподалеку. Сразу по получении сигнала о появлении противника, на вышке взвивался синий флаг, означавший тревогу. Благовещенский взлетал обычно первым, за ним остальные. Группой в бою управляли только покачиванием крыльев. Сигналы предварительно четко определялись на земле. Помимо этого, Благовещенскому принадлежала инициатива организации взаимодействия между «скоростными» И-16 и «маневренными» И-15. По предложению одного из летчиков он централизовал ведение стрельбы из пулеметов, приказав установить кнопочную гашетку на ручке, для облегчения снял на всех самолетах аккумуляторы и поставил на И-15 бронеспинки, спасшие жизнь многим летчикам.
Воздушные бои в небе над Китаем были примечательны тем, что обе стороны достаточно активно применяли таран. Самым известным, является совершенный впервые советским летчиком таран Антона Губенко от 31 мая 1938 года. Губенко на И-16 уничтожил истребитель А5М, а сам благополучно приземлился на своем аэродроме. Тем не менее, этот таран не был первым в той войне. Известны еще по крайней мере два эпизода с участием китайских летчиков на И-15 (18 февраля и 29 апреля 1938 года). Правда, в обоих случаях самолеты были потеряны: один летчик спасся на парашюте, другой — погиб. Еще раньше, 22 декабря 1937 года, японский летчик Н. Оббаяси таранил И-16. Оба пилота погибли.
В апреле 1938 года японское правительство потребовало от СССР отзыва советских добровольцев из Китая. Требование было отвергнуто. Затеянный японцами в июле 1938 года конфликт на озере Хасан, призванный вынудить Советский Союз прекратить оказание помощи Китаю, также не достиг своей цели.
К началу 1940 года основная масса советских летчиков и специалистов вернулась на родину. Причинами стали начало Второй мировой войны в Европе, а также охлаждение отношений между СССР и Китаем (в это время в Поднебесной начались инциденты с нападением войск партии Гоминьдан на отряды коммунистов). В китайских войсках оставалось некоторое количество советников СССР и инструкторов, которые в боевых действиях участия не принимали. 10 января 1940 года можно считать днем последней победы советских добровольцев в Китае. За время войны там побывало около 700 летчиков и техников, погибло около 200 советских летчиков-добровольцев. 14 летчиков получили за бои в Китае звание Героя Советского Союза, более 400 награждено орденами и медалями.
Китайцы на И-16
Первым китайским подразделением, освоившим И-16 стал IV татуй, который 21 сентября 1937 года, сдав свои Hawk-III, отбыл в Ланьчжоу для получения И-16 тип 5 и И-15бис. На И-16 стал переучиваться 21-й чаньтай, остальные чаньтаи IV татуя (22-й и 23-й) получили биплан И-15бис.
Переобучение шло тяжело. Происходило множество аварий и часто советские самолеты теряли в небоевых условиях. Советские летчики хорошо отзывались о китайских коллегах, но отмечали, что большинству из них не хватало опыта для борьбы с японскими самолетами. Пока летчики из СССР не начали участвовать в боях, сражения между японцами и китайцами складывались не в пользу последних. Часто на базу не возвращался ни один из отправленных самолетов. Командование также, мягко говоря, оставляло желать лучшего. Например, 31 июля 1940 года заместитель командира 24-го чаньтая повел группу из семи И-16 в ночной перехват, несмотря на то, что истребители не имели соответствующего оборудования. В результате сумели набрать высоту только три самолета, включая лидера. В бою с японцами все они были сбиты, летчики погибли.

Истребитель И-16 советского производства с китайскими опознавательными знаками

Настоящим кошмаром стало для китайцев появление в 1940 году нового флотского истребителя Mitsubishi A6M Zero с убирающимся шасси и пушечным вооружением. Бороться с ними на имеющейся технике было под силу только опытным летчикам, которых ВВС Гоминьдана было не так уж много. Столкновения с «Зеро» в основном кончались одинаково: японцы потерь не несли. Китайским правительством был издан приказ о прекращении боевых действий в воздухе. Немного облегчило ситуацию появление в Китае группы «Летающие тигры», состоящей из американских военных летчиков (фактически это была полноценная часть USAAF, замаскированная под группу наемников). Американцы, летавшие на Р-40, добились определенных результатов.
С весны 1942 года китайские авиационные части начали пересаживаться на американские истребители. Оставшиеся советские самолеты стали передавать летным школам, где они служили до 1943—1944 годов. Немного дольше послужили китайские УТИ-4, которые широко использовались для обучения летного состава и начали списываться к 1945 году, когда их заменили американские аналоги.
Японо-китайская война закончилась капитуляцией Японии в 1945 году. Еще 4 года в Китае шла гражданская война, завершившаяся победой Коммунистической партии. После этого СССР возобновил техническое сотрудничество с Китайской Народной Республикой, в том числе и в сфере авиации. Передавалась техническая документация и лицензии на производство советских самолетов, а специалисты из Советского союза помогали строить авиационные предприятия. Так союзничество СССР и Китая в японо-китайской войне фактически повлияло на становление современной авиационной промышленности и ВВС Поднебесной.