Большой передел мира

Куда делись после гражданской войны бывшие царские и белые офицеры, оставшиеся на службе Советской России? Почему среди полководцев Великой Отечественной войны почти нет этой категории кадровых военных? Считается, что офицеры, служившие в РККА, были уничтожены в период общего погрома в армии в 1937-1938 годах. Но это не так. Основная масса русского офицерства, оставшегося или вернувшегося в СССР, была истреблена задолго до «Трагедии РККА» 1937 года, названной так исследователем О. Ф. Сувенировым, а именно – в 1930-1932 годах.
Центральным и самым громким стало так называемое дело «Весна», по которому были арестованы тысячи бывших офицеров в Москве, Ленинграде и на Украине. Проходили, конечно, и другие процессы - по делам офицеров из прочих регионов СССР. Об этом в советских газетах не писали, а партийные органы старались не раздувать подобные дела. Возможно, боялись, что если информация просочится в западные государства, там сразу же сделают вывод, что РККА значительно утратила свою боеспособность, а это на фоне неблагоприятных для СССР международных политических событий 1930-1931 годов могло еще больше осложнить отношения со странами Антанты, вплоть до угрозы войны. В общем, дело «Весна» осталось в тени, и о нем почти ничего не известно до сих пор.
 
*     *     *
В 1968 году по какому-то странному стечению обстоятельств из Москвы в КГБ УССР передали три тысячи томов так называемого дела “Весна”, по которому в 1930-1931 годах было осуждено несколько тысяч генералов и офицеров царской армии. Большинство томов заключало в себе материалы о лицах, осужденных на Украине. Но здесь же, в числе угодивших в Киев томов, оказались дела на военного руководителя (военрука) Высшего Военного Совета Михаила Бонч-Бруевича, его бессменного помощника Сергея Лукирского, почти всех преподавателей Военной академии имени Фрунзе, многих москвичей и ленинградцев. Почему и как этот массив материалов очутился сначала в архиве КГБ УССР, а теперь - Службы безопасности Украины? Этот вопрос до сих пор остается неразрешенным. Его можно объяснить лишь нежеланием сотрудников КГБ в 1968 году копаться в тысячах дел, разбирая их по принадлежности к республикам.
Итак, почти тридцать лет назад в Киев было привезено 3496 уголовных дел на участников “контрреволюционного офицерского заговора” - тома с сопроводительными материалами, фотодокументами, агентурными данными. Среди массы документов сохранились обобщающие дела по Киевской (т. 3678), Ленинградской (тт. 13-15), Винницкой и совершенно случайно затесавшийся том по Воронежской “контрреволюционным офицерским организациям”. Отдельно (т. 2) собраны постановления коллегии ОГПУ УССР от 20 мая и 22-23 июня 1931 года на 273 представителей высшего и среднего комсостава Украинского военного округа. Есть также трехтомный сборник показаний (т. 3708-3710) по Московскому центру, представляющий малый научный интерес в силу отсутствия каких бы то ни было комментариев и резолюционной части. И это, к сожалению, все, что удалось выявить. Чтобы составить хоть какую-то более или менее полную картину истребления офицерства в СССР в 1930-1931 годах, пришлось тщательно изучить более сотни различных уголовных дел, заведенных на крупнейших военных специалистов РККА и видных представителей царской армии, вернувшихся из эмиграции.
Широкомасштабное избиение старого генералитета и офицерства было организовано по чьему-то непосредственному указу свыше. Чьему - к сожалению, до сих пор не ясно. Можно лишь предположить, что инициатива исходила от Политбюро ЦК ВКП(б). “Выдергивать” бывших офицеров из РККА и запаса начали одновременно во многих регионах России. Подавляющее большинство арестованных в Москве, Ленинграде, Киеве, Харькове и других городах не знали друг друга или не видели многие годы. Следователи же в первую очередь стремились выбить из арестантов показания о связях с бывшими офицерами из других городов. Далеко не всем следователям ОГПУ удалось осилить эту задачу. Зато те, кто на допросах с пристрастием получили от своих “подопечных” желаемые показания, сразу же пошли вверх.
На фабрикации дела “Весна” набирались опыта будущие следователи процессов 1937-1938 годов. Из протоколов допросов обвиняемых военспецов видно, что именно тогда были разработаны основные схемы обвинений в антисоветской деятельности и приемы морального и физического воздействия на допрашиваемых. Имена “героев” 37-го – Перлина, Иванова, Мельцера, Правдина, Южина, Гирина и других следователей ОГПУ-НКВД – часто встречаются и в материалах дела “Весна”.
Отдельные аресты бывших офицеров, как не служивших, так и служивших в РККА, начались еще в 1926 и 1928 годах. Причем в эти годы проходили и крупные процессы офицеров Лейб-гвардии Финляндского полка, командиров национальных частей Кавказской армии, бывших офицеров-казаков, морских специалистов в академии и т. д. Но все это были дела локального характера, не имевшие союзного распространения.
Одновременные массовые аресты бывших офицеров, не служивших в РККА, начались в Москве, Ленинграде и Киеве в октябре 1930 года. В декабре в ОГПУ попали первые крупные командиры РККА из военспецов. К концу января 1931 года для Лубянки уже вырисовалась картина требуемого “заговора”, тогда же была составлена и первая рабочая схема “контрреволюционных офицерских организаций в СССР”. В Ленинграде предварительный отчет по выявлению и аресту бывших офицеров был составлен по состоянию на 31 января 1931 года (Государственный архив Службы безопасности Украины (далее – ГАСБУ), фонд прекращенных дел (фп), т. 13 (Ленинградский центр), с. 75). Украинское ОГПУ такой отчет представило 7 февраля. В нем содержались сведения о “контрреволюци-онных офицерских организациях” в Харькове, Киеве, Днепропетровске, Одессе, Житомире, Виннице, Сумах, Полтаве, Сталино, Николаеве (ГАСБУ, фп, т. 16 (Заговор в УВО), с. 3). Сводных материалов по Москве, к сожалению, не обнаружено.
Как видно из ряда протоколов допросов, общность арестованных офицеров для ОГПУ стала вырисовываться к середине января 1931 года. До этого следствие о “контрреволюционных организациях” в различных городах велось по индивидуальному сценарию. Теперь же была разработана общая схема действий для бывших офицеров всего СССР. По версии ОГПУ, возникшей в процессе допросов, каждый год, весной, военспецы, “недобитые” офицеры, “гнилая” интеллигенция и кулаки ждали интервенции. Надеялись, якобы, что вот придут добрые освободители от большевистского рабства, ну а за военспецами дело не станет: радостно переведут под знамена мировых капиталистов части Красной Армии. Эти байки о весне и стали поводом для изобретения кодового названия “Весна” применительно к “контрреволюционному офицерскому заговору”.

Основная масса лиц, проходивших по делу “Весна”, была осуждена в мае-июне 1931 года. Но маховик судебной машины продолжал работать и в июле, и в августе, и даже в сентябре. К генералам и офицерам, служившим во время ареста в РККА, и военным, находившимся в запасе, отношение было разное. Первые тщательно проверялись и редко получали высшую меру наказания. Зато бывшие офицеры, как царские, так и белые, находившиеся на гражданке, расстреливались без всяких церемоний группами по 10-20 человек.
С подсчетом бывших генералов и офицеров, репрессированных в 1931 году, возникло много сложностей. В число 3496 уголовных дел, хранящихся в соответствии с описью в архиве СБУ, входят лишь материалы на лиц, осужденных в УВО, частично - в Москве, и несколько десятков дел представителей “контрреволюционных организаций” других городов (Ленинград, Смоленск). К указанной цифре следует добавить почти 600 человек, арестованных в Ленинграде к 31 января 1931 года, как минимум 300 нигде не учтенных московских офицеров, упоминаемых в протоколах допросов, более 200 офицеров из УВО, не занесенных в общую опись, 17 осужденных в Воронеже. Неизвестно число осужденных в Сталинграде, Смоленске, Краснодаре, Новочеркасске, Минске. Учитывая то, что в Ленинграде, Москве и Киеве расстреляли и пересажали большое количество бывших офицеров, можно предположить, что погромы такого же уровня прокатились и по другим городам.
Всего же в результате массовых арестов бывшего офицерства в 1930-1931 годах было репрессировано не менее 10 тысяч человек. Основной удар ОГПУ был нанесен по кадровому офицерству, оставшемуся в СССР. Таким образом, после 1931 года военных, профессионально подготовленных еще в дореволюционной России, можно было сосчитать по пальцам.