Большой передел мира

События эти, однако, происходят с уникальной постимпериалистической особенностью.
Впервые за десятки лет это направление будет задаваться изнутри региона, теми ближневосточными государствами, объединениями, религиозными общинами и партиями, которым экстремизм угрожает больше всего.
Ведь никто другой сегодня больше не идёт «спасать» Ближний Восток.
В силу того, что салафитские боевики лезут через самые разные границы – от Леванта и Персидского залива до Северной Африки и дальше – государства распадаются, их территориальная целостность и суверенитет оказываются под угрозой, их институты и экономика лежат в руинах, а вооружённые силы оказываются бессильными в иррегулярных боевых действиях, ведущихся этими захватчиками.
Но внутри этого хаоса группа стран на переднем крае этой битвы решила придать форму решению проблемы.
Их ответ – бороться с движением боевиков напрямую, вычищать его со своих территорий и отсекать его от корней.
Уже сейчас они обмениваются разведывательной информацией, взаимодействуют на поле боя посредством своих коллективных ресурсов и работают над получением поддержки от международного сообщества.
И вот, пока другие страны региона слабеют, на участке от Леванта до Персидского Залива выкристаллизовывается союз стран по обеспечению безопасности: Ливана, Сирии, Ирака и Ирана.
По мнению ряда осведомлённых источников в регионе Леванта, опрошенных в течение нескольких месяцев, эта «Дуга безопасности» будет стремиться к достижению нескольких целей.
Во-первых, это поддержание территориальной целостности и суверенитета стран-участников.
Во-вторых, налаживание полномасштабного сотрудничества в сфере обороны и безопасности, направленного против непосредственных и будущих угроз со стороны экстремистов.
В-третьих, выработка общего политического мировоззрения, повышающего качество альянса и способного повлечь дальнейшее сотрудничество в других областях.
Суннитский король Иордани Абдалла однажды окрестил эти четыре страны «Шиитским полумесяцем», сделав необычайно сектантский выпад в сторону роста влияния шиитских правительств и политических партий во всех четырёх странах. Но союз по обеспечению безопасности, который теперь формируются между 4-мя странами, имеет мало общего с банальной «сектой». Наоборот, Абдалла и его союзники непосредственно приложили руку к развитию этого образования.
В конце концов, именно поддерживаемые Западом арабские монархии региона запустили «контрреволюцию», призванную помешать народным арабским восстаниям и перенаправить их через Сирию против своих региональных противников.
Катар, Саудовская Аравия, Бахрейн, Иордания, Кувейт, ОАЭ и их западные союзники бросили на свержение президента Сирии Башара Асада деньги, оружие, инструкторов и ресурсы в попытке ослабить Иран, изолировать «Хизбаллу» и решить вопрос с этой «шиитской угрозой» раз и навсегда.
Но в своем узколобом спешном стремлении ослабить врагов арабские монархии (при поддержке западных союзников) поддерживали любого единоверца, готового вступить в бой и закрывали глаза на сектантские, экстремистские идеологии, которых придерживались эти бойцы. В полном противоречии с логикой они считали, что движение боевиков можно будет контролировать после выполнения им поставленной задачи.
Говоря словами старшего научного сотрудника Совета по международным отношениям Эда Хусейна, произнесёнными им в августе 2012 года, «негласный политический расчёт среди творцов (американской) политики состоит в том, чтобы сначала избавиться от Асада – ослабляя позиции Ирана в регионе – а затем разбираться с «Аль-Каидой».
В итоге Асад устоял, Иран не дрогнул, «Хизбалла» окопалась, и в борьбу вступили русские и китайцы.
Поскольку сирийский конфликт превратился в геополитическую битву регионального значения, тяжёлое оружие, прозрачные границы и всё более сектантская риторика создали от Ливана до Ирака уникальную возможность для салафитских боевиков, включая «Аль-Каиду», нарастить влияние и проложить в высшей степени желанный коридор от Леванта к Персидскому заливу.
Бывший директор ЦРУ Майкл Хейден говорит: «Основная фабула событий, происходящих в Сирии, состоит в захвате суннитскими фундаменталистами значительной в географическом отношении части Ближнего Востока, взрыве сирийского государства и Леванта, каким мы его знаем».
Сегодня идеологический бренд политической жестокости, отмеченный внесудебными казнями, взрывами смертников, обезглавливаниями и сектантством угрожает разрушить целый край и превратить его в пристанище «эмиров» и их уделов, управляемых согласно законам шариата.
Для кого-то оно того стоит – саудиты продолжают неприкрыто финансировать и насыщать оружием эти конфликты.
Другие их сторонники, особенно на Западе, начали опасаться того, что марш джихада ни у одной границы не остановится.
Но немногие предприняли конкретные шаги по сдерживанию – финансово и в военном отношении – процесса распространения этого экстремизма.
И поэтому решать эту проблему остаётся только странам, которые являются его мишенями.
Та же самая ось Запад-арабы, которая подпиткой сектантства и поощрением вооружённой «суннитской» реакции пыталась подорвать «шиитское» влияние на Ближнем Востоке, создала теперь среди иранцев, сирийцев, ливанцев и иракцев крайне необходимое общее дело, почти полностью основанное на угрозе «безопасности».
Самоисполняющееся пророчество, если вам угодно.
В Ливане, Сирии и Ираке существуют значительные – главным образом суннитские – группы населения, которые в настоящее время не поддерживают идею союза по обеспечению безопасности между этими 4-мя государствами. Десятки лет сектантской пропаганды со стороны ССАГПЗ и Запада привели к сильной подозрительности этих социально-демографических групп к намерениям шиитского Ирана и его союзников.
Хотя эти группы населения могут с такой же степенью вероятности стать жертвами салафитских боевиков, которые теперь в Сирии, Ираке и Ливане стали убивать умеренных суннитов (наряду с христианами, курдами и шиитами), их нежелание видеть рост влияния политических противников зачастую стало означать, что они обеспечивают «прикрытие» боевикам-единоверцам и позволяют им распространяться на местах.
Выбор перед этими демографическими группами стоит мучительный – дать усилиться своим соперникам или дать экстремистам выйти из-под контроля.
Но ранее в этом году, когда «Хизбалла» приняла решение открыто воевать в сирийском Кусейре рядом с сирийской армией, стало ясно, что стороны, поддерживающие этот альянс по обеспечению безопасности, больше не будут потакать несогласным.
Эта «Дуга безопасности» будет выкована независимо от одобрения скептиков.
И согласие с императивом безопасности идёт с неожиданной стороны - от Соединённых Штатов.
В последние несколько месяцев Вашингтон внезапно перешёл от поддержки преимущественно суннитского «восстания» в Сирии к попыткам налаживания контактов с Ираном.
Этот разворот проистекает из осознания того, что США опасно заигрались в свою геополитическую игру и позволили религиозному движению боевиков усилиться, пройдя точку невозврата. Ни Вашингтон, ни его партнёры по НАТО не могут обратить эту тенденцию вспять своими силами.
Они потерпели жалкую неудачу в десятилетней поверхностной «войне с терроризмом», которая, даже наоборот, помогла посеять ещё больше семян экстремизма.
США теперь понимают, что им нужна помощь полноправных региональных партнёров и новых держав, для которых опасность со стороны боевиков является более близкой – Ирана, России, Китая, Индии, Сирии, Ирака – не просто для того, чтобы бороться с экстремизмом, но и чтобы отрезать его от источников… в Саудовской Аравии, Пакистане, Йемене, Ливии, Афганистане и других местах.
Американцы находятся в крайне затруднительном положении – чтобы бороться с распространением экстремистов им придётся поддерживать военные и направленные на обеспечение безопасности решения своих старых недругов в регионе – Ирана, Сирии, «Хизбаллы».
Для начала, это означает, что 30 с хвостиком лет «политики» будут в прямом смысле этого слова смыты в канализацию, и Вашингтон рискует оттолкнуть от себя давних региональных союзников.
Более того, успешный исход, т.е. устранение экстремизма, будет с высокой степенью вероятности означать доминирующее влияние Ирана и упадок союзной США Саудовской Аравии – помимо многих других последствий, которые волнами разойдутся по Ближнему Востоку.
Противоречивые сигналы Вашингтона на Ближнем Востоке являются результатом этого вымученного решения.
Дела, однако, говорят громче слов – США только что в рекордные сроки заключили в Женеве соглашение с Ираном о его ядерной программе, первыми тайно открыв прямые каналы связи.
В прошлом месяце президент США Барак Обама попросил о встрече со своим иракским коллегой Нури аль-Малики – вскоре после того, как США начали обмениваться разведывательной информацией впервые после вывода американских войск из Ирака. Эта первая порция разведданных, согласно «Аз-Заман», касалась передвижений боевиков в пустыне Анбар.
Сегодня, отношения США и Саудовской Аравии испортились до такой степени, что даже официальные лица сомневаются в наличии какого-то реального схождения интересов.
Европейские послы начинают перебираться обратно в Дамаск, представители их разведок выстраиваются в очередь, чтобы встретиться со своими сирийскими коллегами для обмена данными по джихадистам.
Грозных израильтян отодвинули в сторону при принятии некоторых важных решений по Ближнему Востоку.
Член НАТО Турция работает в авральном порядке, чтобы снять напряжение в отношениях с Ираном и Ираком.
Список пополняется...
Каких-то шесть месяцев тому назад эти из ряда вон выходящие события не были бы возможными, если бы шоры по-прежнему оставались надетыми. Скорость, с которой нас ввели в «эру компромисса» между противниками – показатель крайней неотложности джихадистско-салафитской проблемы, а также того, на что пойдут страны, чтобы ею заняться.
Даже если это означает необходимость пройтись бульдозером по устоявшимся стереотипам политики и поставить их с ног на голову.
Как сказал мне высокопоставленный источник в «Хизбалле», «США делают упор на выработке соглашений непосредственно со своими оппонентами, вместо того, чтобы полагаться на своих союзников».
На то есть веская причина. Многие региональные союзники Вашингтона представляют собой источник нестабильности, и их нужно сдерживать, принуждать и уговаривать, чтобы они приняли новые реалии.
К некоторым из этих союзников относятся политические партии внутри «Дуги безопасности».
Сейчас их легче склонить к сотрудничеству – отчасти потому, что угроза терроризма нависает над их собственными пенатами.
В Ливане, например, национальная армия, до сих пор сдерживавшаяся просаудовскими политическими интересами, кажется, решила наконец-то заняться салафитскими боевиками в ключевых населённых пунктах, городах и лагерях беженцев, где их численность сильно выросла. Это - огромный прорыв после почти трёх лет отсиживания в ожидании «перелива» из Сирии фактически без принятия каких-либо мер предосторожности в сфере безопасности, направленных не его недопущение.
События на всех фронтах развиваются стремительно.
Слияние религиозно-экстремистских ополчений в 50-тысячный «Исламский фронт» привело на противоположной стороне к объединению вокруг ещё одного общего дела.
США и Британия прекратили поддержку повстанцев, запоздало опасаясь радикализации «восстания».
А Иран начал прилагать дипломатические усилия в отношении соседних стран Залива, чтобы вызвать в их рядах раскол по вопросу подчинения старой линии на конфронтацию, и добился успеха, когда Оман отказался поддерживать Саудовскую инициативу о создании Союза стран Персидского залива.
Но чтобы искоренить джихадизм в Сирии и за её пределами, необходимо выполнить три главные задачи – и это потребует коллективных усилий.
Первая – это вывести экстремистов внутри территорий, где они прирастают числом и влиянием, и где на это есть политическая воля, т.е. внутри «Дуги безопасности» – в Ливане, Сирии, Ираке и Иране. Это в первую очередь военное решение – хотя некоторые боевики могут сдаться или выйти из игры благодаря ведущейся путём переговоров политической разъяснительной работе, либо когда курирующее их государство (лицо) отказывается от своих планов.
Вторая – введение глобального режима санкций для финансового ослабления джихадистско-салафитских сетей путём нанесения ударов по источникам их финансирования. В небольших масштабах это уже делается, но отношения Запада со многими нарушителями – странами и индивидами – препятствовали в прошлом любому подлинному прогрессу в этой области. Как обращает внимание Патрик Кокбёрн в своей недавней статье в The Independent «Массовые убийства на Ближнем Востоке финансируются нашими друзьями-саудитами», «все знают, откуда «Аль-Каида» берёт свои деньги, но пока насилие носит религиозный характер, Запад ничего не предпринимает». Недавнее американо-иранское сближение – ускоренное с целью решения проблемы терроризма – может изменить такое положение дел, учитывая радикальную перестановку приоритетов и возникшие в её результате альянсы.
Третья задача стоит перед соседними странами – и даже теми, что расположены далеко за пределами региона – закрыть свои границы и обеспечить их непроницаемость в целях иммиграционной безопасности. На примере сирийской границы мы уже видим, как Турция и Иордания принимают ряд решительных мер, но иракская граница всё ещё остаётся прозрачной и опасной. Отсюда недавнее повышение Вашингтоном уровня взаимодействия разведок в отношениях с Ираком.
Вы уже можете видеть изменения в расчётах в странах за пределами «Дуги безопасности».
Многие проницательно понимают, какую жизненно важную роль этим 4 страны придётся сыграть в противодействии движению боевиков. Все сейчас внимательно следят за Сирией, где ситуация с безопасностью самая ненадёжная в регионе – особенно в Египте, Иордании и Турции.
Последние три страны являются государствами региона, от которых больше всего можно ожидать поддержки задач «Дуги безопасности», пусть даже с оговорками, которые сопутствуют некоторым довольно резким политическим разногласиям.
Иордания, к примеру, исполнила роль «принимающей стороны» для массы иностранных специальных сил, войск, разведслужб и военных подрядчиков, которые все были сосредоточены на задаче свержения нынешнего сирийского правительства. Но даже её давняя финансовая зависимость от Саудовской Аравии не стоит тысяч джихадистов, расположившихся на иорданской территории, ждущих отправки в зону конфликта. Арабские СМИ приводят ошеломляющую цифру численности джихадистов иорданского происхождения внутри страны – 1000 человек.
Для сравнения: европейцев бросает в жар при возвращения домой даже горстки их собственных исламистских боевиков.
По информации ливанского источника с большими связями, примерно 4 месяца назад Иордания, Сирия и Ирак начали тайные консультации (отдельно на двусторонней основе) по вопросам сотрудничества в сфере экономики и безопасности.
Вначале иорданцы уклонялись от усиления мер безопасности, но в конце концов изменили своё мнение. Они обеспокоены не только экстремизмом, но и экономическим коллапсом – одно может инициировать другое. Самым худшим вариантом было бы полное отставание от жизни в претерпевающем стремительные перемены регионе.
Иорданцы не идут против течения, а принимая во внимание то, что они зажаты между Сирией и Ираком, нетрудно представить их новое направление движения.
Суды государственной безопасности в Аммане уже сажают в тюрьмы видных салафитских и иорданских боевиков, намеревавшихся перейти через границу в Сирию. Иордания закрыла свою границу, ввела строгий режим безопасности вокруг лагеря сирийских беженцев Заатари, и, скорее всего, предпримет дальнейшие меры по мере улучшения отношения с сирийским правительством.
Турки тоже приняли меры по уплотнению своих границ – на практике.
Внутри её исламистского истеблишмента не ослабевает внутренняя война, в которой импульсивный премьер-министр Реджеп Тайип Эрдоган бросил свой жребий почти три года назад вместе с сирийской оппозицией. Его непримиримость по этому вопросу дорого обошлась Турции – вооружённые боевики укрылись за турецко-сирийской границей, в страну просочилось политическое насилие, популярность Турции во всех религиозных общинах арабского мира резко пошла вниз, действия самого Эрдогана по подавлению протестов охарактеризовали его как лицемера, а курдская «автономия» в Сирии подогревает амбиции курдов в соседней Турции.
Турки поймут императив безопасности, но решающий довод будет экономическим. Сирия требует большого объёма восстановительных работ, а у Ирака есть нефтяное богатство, которое можно будет тратить, когда вернётся мир.
Более того, предусмотренный проектом газопровод от Ирана до Средиземного моря полностью обойдёт Турцию – если та не будет сотрудничать.
Египет, скорее всего, займёт место в «Дуге безопасности» по той простой причине, что сейчас он сталкивается с теми же проблемами. Обременённый временным военным правительством долгами из нефтедолларов Саудовской Аравии и других стран-спонсоров Залива, Египет окажется полным банкротом, если религиозные боевики удержатся, что теперь и грозит произойти.
Во время народного восстания в Египте в начале 2011 года по Синаю прокатилась волна нападений на силы безопасности, которые вновь заметно участились, начиная с этого лета, когда к власти вернулся военный истеблишмент.
Сегодня на Синай извне стекаются боевики-небедуины, оснащённые современным оружием, взятым в конфликтах в Ливии и Судане. Во время короткого правления «Братьев-мусульман», которые поддерживали сирийских повстанцев, воевать в Сирии собирались тысячи египтян.
Очень похоже на то, что государство под управлением или влиянием светских военных кругов последует примеру Сирии и примет серьёзные меры в области безопасности, чтобы сломить хребет экстремистам.
Какими бы ни были политические предпочтения, нет особых сомнений в том, что бездействие в отношении салафитских боевиков приведёт при таком положении дел к дезинтеграции государств по всему Ближнему Востоку.
Самые угрожающие точки сегодня – это Сирия, а за ней Ирак, что связано с их центральным (политически и географически) положением в регионе, а также вероятностью того, что менее крупные и более слабые соседи будут ввергнуты в хаос.
Поэтому борьба с экстремизмом начнётся внутри «Дуги безопасности» и получит незамедлительную поддержку со стороны государств БРИКС и неприсоединившихся стран.
Запад может предпочесть играть ключевые роли из-за кулис, а не расстраивать своих региональных союзников – по крайней мере, какое-то время.
Но по мере обострения противостояния страны будут вынуждены «занять конкретную сторону» в этой переломной битве – и на Ближнем Востоке, и за его пределами.
Следует ожидать действий, продиктованных оппортунизмом – может наступить момент, когда желанным для кое-кого станет «пат». Однако экстремистов осмелятся поддержать немногие, так что можно предвидеть и некоторые серьёзные изменения в изложении событий относительно «хороших» и «плохих парней» на Ближнем Востоке.
Вот это теперь и есть настоящая война с терроризмом.
Но на этот раз она будет вестись из самого Ближнего Востока, получит всеобщую поддержку и изменит политический баланс сил в регионе на несколько поколений вперёд.
Автор Sharmine Narwani