Большой передел мира

Для того, чтобы ответить на эти вопросы и получить объективное представление о происходящих в экономике КНР процессах, необходимо придерживаться нескольких правил экономического анализа, которые западными СМИ вольно или невольно игнорируются: все познается в сравнении; старайся увидеть картину в целом, а не отдельные ее фрагменты; динамика какого-то экономического показателя на коротком временном отрезке еще не свидетельствует об устойчивой тенденции.

Объем внешней торговли Китая упал
Действительно, объем внешней торговли Китая в 2015 году сократился довольно существенно – на 8% (с 4,3 до 3,95 трлн. долл.), однако это не свидетельствует нарастании каких-то проблем в экономике КНР. Китайская внешняя торговля всего лишь повторяет (причем в более мягком варианте) общую негативную тенденцию в мировой торговле, которая, по данным ВТО, в 2015 г. сжалась на 13,8%, что связано с резким падением цен на мировых рынках аграрной продукции, энергоресурсов, металла и многих других видов сырья. В 2015 г. было зафиксировано сокращение внешней торговли практически во всех основных мировых экономиках. При этом китайский экспорт снизился всего на 2,8% (с 2,34 до 2,27 трлн. долл.) – намного меньше, чем в других крупных странах – США (на 6,8%), ФРГ (на 11,2%), Японии (на 9,4%), Южной Корее (на 7,4%), Индии (на 17,5%), Бразилии (на 16,0%). Важно, что в связи с более резким падением импорта (на 14,1% – с 1,96 до 1,68 трлн. долл.) по сравнению с экспортом увеличилось положительное сальдо внешнеторгового баланса Китая, которое достигло исторического максимума 594,5 миллиарда долларов (в 2014 г. – 384 млрд. долл.). Такой объем поступления твердой валюты дает Китаю возможности для решения важнейших социально-экономических задач.


Темпы экономического роста Китая снизились
В 2010 году ВВП КНР вырос на 10,4%, в 2011 году — на 9,2%, в 2012 году — на 7,8%, в 2013 году – на 7,7%, в 2014 году — на 7,4% и, наконец, в 2015 году – на 6,9%. Конечно, снижение имеет место, но назвать это «кризисом», «катастрофой» может только человек с больным воображением: любая крупная страна может только мечтать о таких темпах роста. По этому показателю Китай в 2-4 раза опережает крупнейшие западные экономики. В США ВВП в 2015 г. вырос на 2,4%, в государствах зоны евро – на 1,5%, в Японии – на 0,4%, но ни одно западное издание не кричит о кризисе в этих странах. Наоборот, западные СМИ торжественно провозглашают, что в связи с «катастрофической ситуацией в экономике КНР» главным локомотивом мировой экономики вместо Китая стали США. Цифры, однако, доказывают обратное: ВВП КНР в 2015 г. увеличился на 648,5 млрд. долларов, обеспечив 25% глобального экономического роста, а ВВП США – на 470 млрд. долларов, т.е. 18% мирового экономического роста.

По объему ВВП, который достиг в текущих ценах 67,7 трлн. юаней или 10,8 трлн. долларов, Китай занимает второе место в мире после США, а по ВВП, рассчитанному по паритету покупательной способности, – первое.

Снижение темпов роста ВВП вовсе не говорит о нарастании неразрешимых проблем в экономике Китая. Оно связано с осуществлением структурных реформ, предполагающих постепенный переход от модели экономического развития, ориентированной на расширение экспорта, укрепление государственных предприятий и инвестирование государственных средств в инфраструктурные проекты, к модели, которая ставит во главу угла расширение внутреннего спроса и сферы услуг и развитие частного сектора. Масштабные преобразования в экономике включают в себя также либерализацию финансового рынка, системы налогообложения и земельную реформу.

Положительные результаты реформ налицо. Впервые в новейшей истории Китая главным драйвером экономического развития страны (66,4% роста ВВП) стали не производственные инвестиции или наращивание экспорта, а расширение потребительского спроса. Повышается уровень материального благосостояния широких масс. Реальные доходы на душу населения выросли в 2015 г. на 7,4%; были трудоустроены 13,1 млн. человек; численность бедного населения в сельских районах сократилась на 14,4 млн. человек.


С середины 2015 года наблюдается отток капиталов с китайского фондового рынка
Структурные реформы в Китае включают в себя переход к рыночному формированию курса юаня и развитие национального фондового рынка, на который в 2014 году впервые были допущены западные инвесторы. В результате с мая 2014 по май 2015 года совокупная капитализация бирж в Шанхае и Шенчжене увеличилась на 170 % – до 10 трлн. долл. Однако затем западные инвестиционные фонды стали играть на понижение курса юаня и котировок акций китайских компаний, в связи с чем произошло несколько волн падения фондовых индексов.

И опять-таки это не свидетельствует о каких-то особых проблемах в китайской экономике. Завершение программы «количественного смягчения» в США спровоцировало вывод западных спекулятивных капиталов (краткосрочных портфельных инвестиций) не только из Китая, а из всех развивающихся стран.

В целом в 2015 г. отток капиталов из Китая по разным оценкам составил от 640 млрд. долл. (оценка Capital Economics) до 1 трлн. долларов (агентство Bloomberg). Из этой суммы, однако, нужно исключить годовой объем прямых производственных инвестиций китайских компаний за рубежом, которые достигли рекордной суммы 118 млрд. долларов и поощряются правительством Китая, т.е. не имеют никакого отношения к «бегству капиталов».

Важно также, что одновременно с выводом с фондового рынка Китая краткосрочных портфельных инвестиций наблюдался рост объема прямых иностранных инвестиций производственного характера в экономику КНР, которые в 2015 году достигли рекордного уровня 126,3 млрд. долларов. В 2015 году в КНР было создано 26,5 тыс. новых предприятий с иностранным участием – на 11,8% больше, чем в 2014 году. Увеличили свои инвестиции в китайскую экономику многие гиганты из мирового списка «ТОП 500», включая “Ауди”, “Люфтганза”, “Фиат”, “Самсунг”, “Иточу”, “Интел” и другие. Иначе говоря, западные спекулянты (инвестиционные банки, хедж-фонды, страховые компании, пенсионные фонды и т.д.) свои капиталы с фондового рынка Китая выводили, а в то же время западные производственные компании увеличивали капиталовложения в реальные сектора экономики КНР.

Но главное состоит в другом: в отличие от ряда стран Запада, где финансовые спекуляции на мировых фондовых, сырьевых и валютных рынках дают солидную часть ВВП, в Китае фондовый рынок не играет существенной роли в экономике и очень слабо связан с ситуацией в реальных секторах. Поэтому в Пекине, в отличие от западных СМИ, расценили утечку спекулятивных капиталов с фондового рынка очень спокойно, без паники, – как приспособление национальной экономики к структурным реформам, естественную после периода бурного роста корректировку фондового рынка, практически не влияющую на темпы экономического роста.

Происходит девальвация юаня по отношению к доллару
Сильно преувеличены и рассуждения о «девальвации» юаня. Во-первых, в связи с завершением программы «количественного смягчения» в США и оттоком западных портфельных инвестиций из развивающихся государств доллар в 2015 году укрепился по отношению практически ко всем валютам развивающихся и большинства развитых стран. Эта тенденция совпала по времени с решением Народного банка Китая в августе 2015 г. ввести новый более гибкий порядок курсообразования, но если юань с тех пор снизился всего на 5% по отношению к доллару (с 1,61 до 1,53 доллара за 10 юаней), то валюты других стран – на 10, 20, 30 и более процентов (например, бразильский риал – на 40%, российский рубль – на 30%, а за последние 2 года – в 2,4 раза). В декабре 2015 г. монетарные власти КНР предприняли новый шаг в политике формирования валютного курса, отказавшись от привязки юаня к доллару и заменив его корзиной из 13 валют тех стран, с которыми КНР поддерживает наиболее широкие торгово-экономические связи.

Многие экономисты видят в ослаблении юаня сознательную политику властей КНР, стремящихся не допустить дальнейшего сокращения экспорта.

При этом юань уверенно превращается в одну из ведущих мировых валют. По данным компании SWIFT, с января 2013 по февраль 2016 г. юань переместился с 13-го на 5-е место в рейтинге международных валют после доллара США, евро, фунта стерлингов и японской иены, а его доля выросла с 0,63 % в общем объёме мировых банковских платежей до 2,45 % и, по оценке многих экспертов, юань скоро обгонит японскую иену (2,69 %). Более 1400 банков в 100 странах мира осуществляют расчеты в юанях.

Признанием стабильности и надежности юаня стало решение Совета управляющих МВФ в ноябре 2015 года включить китайскую денежную единицу в состав корзины валют, на основе которой рассчитывается стоимость специальных прав заимствования (SDR) – внутренней валюты МВФ. Юань займет третье место в этой корзине после доллара США (42%) и евро (31%) с удельным весом 10,92%, опередив британский фунт стерлингов (8,09%) и японскую иену (8,33%).

Выводы
Искусная смесь правды и лжи, тенденциозный отбор негативных фактов наряду с игнорированием позитивных, которые не вписываются в замысел статьи, искаженная интерпретация фактов и попытки надуть муху до размеров слона – все эти приемы западных финансовых аналитиков и СМИ при описании ситуации в экономике Китая понятны. Большинство этих аналитиков являются либо кадровыми, либо аффилированными сотрудниками различных инвестиционных банков и фондов, которые ведут игру на понижение курса юаня. Такие публикации – часть целенаправленной информационной кампании, призванной создать атмосферу неверия в перспективы развития китайской экономики и «срубить по легкому» большие деньги в биржевой игре против юаня. Джордж Сорос и другие «капитаны» финансового бизнеса США поднаторели в таких операциях. Кроме того, подобная информационная кампания вполне вписывается в идеологические установки американского истеблишмента, для которого «китайское экономическое чудо» – неприкрытый вызов, доказывающий, что существует иная, отличная от неолиберальной, более эффективная модель экономического развития.

Примечательно, что антикитайскую кампанию с нескрываемым удовольствием и даже с наслаждением подхватили российские СМИ либерального направления, хотя Китай является нашим ближайшим стратегическим партнером на международной арене, и злорадство по поводу его реальных или мнимых проблем как минимум неуместно.

В первых рядах команды, спешащей похоронить Китай, конечно же встал флагман отечественного либерализма, любимое детище Б.А.Березовского, рупор российских олигархов и грантоедов газета «Коммерсантъ» и другие издания одноименного издательского дома. Вот несколько названий наиболее типичных статей такого рода из «Коммерсанта» – «Китай входит в пятилетку потрясений»[i] (17.03.2016), «Сад расходящихся тупиков (Во что превратилось китайское экономическое чудо)»[ii] (14.03.2016), «Китай будет лихорадить развивающиеся рынки до 2020 года»[iii] (22.01.2016) «Кризис — это жестоко и больно» (01.03.2016)[iv], «Китайские качели. Андрей Кириллов — о том, что происходит с китайской экономикой»[v] (01.02.2016, перепечатка из журнала «Огонек»).

Но отечественные либералы не ограничиваются тем, что пытаются вместе с западными собратьями закопать Китай поглубже. Им не терпится похоронить и «разворот на Восток» во внешней экономической политике России. Публикации «УРОКИ КИТАЙСКОГО» («КоммерсантЪ-Власть» от 08.02.2016) и «НЕДОВОРОТ НА ВОСТОК» («КоммерсантЪ-Daily» от 25.12.2015) – яркое тому свидетельство.

Понять отечественных либералов можно: они плоть от плоти западных спекулянтов и смотрят на мир глазами Сороса. Они молятся на США, их евангелие – принципы Вашингтонского консенсуса, их пророки – Милтон Фридман и Джефри Сакс. Производство, промышленность, наука для них пустые звуки. Они привыкли зарабатывать миллионы, не пошевелив и пальцем, хотели бы как и раньше сладко есть из западной кредитной кормушки, наживаться на спекуляциях на валютном рынке и грабить население через сверхвысокую инфляцию. Поэтому им ненавистна сама идея «поворота на Восток», как и идея построения суверенной, независимой России.

Если бы они попытались придать хотя бы видимость объективности своим «аналитическим выкладкам» о китайской экономике, им пришлось бы ответить на массу неприятных вопросов. Например, почему экономическая модель России, сконструированная в 90-х годах и функционирующая до сих пор по либеральным лекалам, потерпела фиаско, а китайская модель, сочетающая элементы плановой и рыночной экономики, развивается столь успешно? Почему в 1990 г. экономические потенциалы тогдашней Российской Федерации и КНР были примерно равны, а сегодня ВВП Китая в 8 раз (10,8 трлн. долл. против 1,32 трлн. долл.) больше российского? Почему китайская экономика безболезненно прошла через глобальные кризисы 1997-1998 и 2008-2009 гг., а российскую каждый раз лихорадит и швыряет из огня в полымя? Почему в 2015 году ВВП России рухнул на 3,7% в то время, как мировая экономика развивалась вполне благополучно, и глобальный ВВП вырос на 3,1%? Почему в России кризис бьет исключительно по бедным и среднему классу, а самых богатых обогащает еще больше? Почему численность бедных за 2015 год выросла до 22 млн. человек, а тех, кому «хватает только на еду» – в 2 раза (до 39% всего населения), но при этом прибыль крупных компаний, как частных, так и государственных, подскочила на 151% и, естественно, перетекла в виде чудовищных бонусов в карманы владельцев и топ-менеджеров?

Почему либерализм создал в России рай для сырьевиков и финансовых спекулянтов, а всех других отправил в глубокий нокдаун? Почему Россия утратила научно-технический потенциал, доставшийся от СССР, и превратилась в сырьевой придаток Запада, а Китай из технически отсталой страны вырвался в лидеры по производству высокотехнологичной продукции, обогнав в этой сфере даже США (если в 2000 году на США приходилось 17,4% мирового рынка высокотехнологичной продукции, а на Китай – 4,2%, то уже к 2014 году ситуация поменялась кардинально – на Китай приходится 14,5%, а на США – 12,1%)? Почему ведомства экономического блока правительства упорно отказываются использовать китайский опыт реформ для того, чтобы вытащить нашу экономику из той ямы, в которую ее загнали либералы?

Почему во внешней политике мы пошли самостоятельным и суверенным путем и в то же время продолжаем слепо копировать американскую неолиберальную модель, которая в условиях России сформировала отсталый, тупиковый, компрадорский тип экономики? Почему, несмотря на острую политическую конфронтацию с США, мы послушно выполняем экономические «рекомендации» МВФ, который находится под контролем «злейшего друга»? Почему в тот период, когда Вашингтон ужесточает антироссийские санкции, пытается организовать финансово-технологическую блокаду России и запрещает своим банкам покупать российские еврооблигации, министр экономического развития РФ в беседе с послом США предлагает американским компаниям «поучаствовать» в масштабной приватизации российских государственных предприятий, в т.ч. в стратегических секторах отечественной экономики?

Много разных «почему» и «как так получилось, что…» накопилось у общества к отечественным либералам. Пора им отвечать на все эти вопросы вместо того, чтобы в тысячный раз пытаться повесить длинную лапшу на уши гражданам России, рассказывая им ужастики о скором конце «китайского экономического чуда».

Нашим либералам было бы полезно почитать материалы последней сессии Всекитайского собрания народных представителей (ВСНП), которая прошла в середине марта в Пекине и утвердила новый пятилетний план экономического развития на 2016-2020 годы. В 2016 г. ВВП Китая вырастет на 6,5%-7%; будет создано 10 млн. новых рабочих мест, инфляция не превысит 3%. В среднем за пятилетку экономика страны будет ежегодно расти на 6,5-7% и к 2020 году ее объем удвоится по сравнению с 2010 годом, достигнув 14 трлн. долларов. На 43% увеличатся расходы государства на борьбу с бедностью и наращивание численности «среднего класса». К 2021 году страна, по словам Председателя КНР Си Цзиньпина, должна решить одну из главных социально-экономических задач, построив «общество средней зажиточности».

В отличие от наших доморощенных пустобрехов либерального пошиба, которые прикрывают провалы в экономической политике и собственную профессиональную несостоятельность псевдонаучными велеречивыми рассуждениями о том, что российская экономика «вступает в новый гораздо более скачкообразный, конфликтный, труднопредсказуемый период», что она «уже прошла хрупкое дно кризиса» и т.д. и т.п., китайцы – люди дела и всегда достигают тех целей, которые ставят перед собой. Нет сомнений, что и те задачи, которые сформулированы в плане экономического развития на 2016-2020 годы, будут выполнены, а отечественным эпигонам Милтона Фридмана в 2021 году не останется ничего другого, как изобретать новые страшилки о близком конце «китайского экономического чуда».