Большой передел мира

Однако долгосрочные тенденции показывают совершенно разные тренды для обеих стран. Прежде всего, в области населения, где определяющим становится не столько его текущая численность, сколько последствия демографических трендов.
В RAND полагают, что в предстоящие 20 лет количество россиян будет стабильно падать темпами около 0,25% в год, уменьшившись до 134 млн к 2040 году. С учетом изменений половозрастной структуры это существенно ограничит трудовые ресурсы, а значит и экономические возможности РФ. В том числе в военной сфере.
В свою очередь, Китай предстоящие 10 лет еще продолжит по инерции расти до 1,41 млрд, однако потом последствия проводимой ранее национальной программы ограничения рождаемости страну таки «догонят». Уже сейчас наблюдается сильный перекос в гендерных и возрастных группах, из-за которого к 2040 году население страны должно сократиться до 1,36 млрд. При этом российско-китайское соотношение по населению останется примерно одинаковым: 1 к 9,7 сегодня и 1 к 10,1 в будущем.
Это объясняет как текущую экономическую разницу, так и ее динамику в предстоящие два десятка лет. Сегодня российская экономика с номинальным ВВП в 1,58 трлн долларов занимает 11 место в мировом рейтинге, несколько превосходя Южную Корею (1,53 трлн) и малость уступая Канаде (1,65 трлн). Первое место занимают США (19,39 трлн), второе — у Китая (12,24 трлн).
При сохранении нынешних медленных темпов роста (дальше аналитики RAND начинают считать по ППС) к 2040 году российская экономика вырастет в 1,5 раза — до 5,9 трлн долларов, тогда как китайский рост окажется быстрее и его база — выше, тем самым приведя КНР к заданному моменту с ВВП в 47,4 трлн. Разница в экономической мощи двух стран увеличится с 5,8 в 2016 до 8 раз в 2040 году.
По уровню жизни Москва по-прежнему будет превосходить Пекин (29,03 тыс. / 18,1 тыс. на 2018 год и 44,8 тыс. / 34 тыс. ВВП на душу населения в 2040 соответственно), но оба игрока по-прежнему сильно отстанут от США (59,5 тыс. долл. в 2017).
Отсюда вытекает формирование совершенно разных возможностей по военному строительству. С учетом упомянутой выше динамики и при сохранении средних темпов расходов на оборону, отмеченных с 2010 по 2017 годы, аналитики RAND постулируют выход в 2040 году бюджета МО РФ на 125 млрд долл (с нынешних 82 млрд), а бюджета МО КНР на 1,19 трлн, что в 9,5 раза больше российского.
В связи с чем русские окажутся вынуждены компенсировать свою очевидную слабость совершенствованием (и возможно наращиванием) дорогостоящих ядерных сил, тогда как китайцы смогут позволить себе сохранять относительно небольшой ядерный потенциал, используя высвобождающиеся резервы для модернизации и расширения обычных вооружений.
Отсюда же начинаются фундаментальные различия стратегических моделей поведения обеих стран.
На взгляд аналитиков российская экспансия основывается на подчинении коррумпированных местных правительств, а также стимулировании ультраправых и левых движений для смены внешнеполитических ориентиров целевых стран. В настоящее время она уже существенно выходит за пределы границ бывшего советского пространства. В качестве примера RAND упоминает ввод российских войск в Сирию для поддержки лидера страны.
При этом Москва остается зависимой от внешнего финансирования и санкций, направленных на зарубежные активы представителей ее правящей элиты. Кроме того, ее действиям, по мнению аналитиков, можно успешно противопоставить единство Североатлантического альянса.
Тут характерной является небольшая, но важная оговорка: «тем более что обязательства по обороне США имеют лишь с тремя странами Прибалтики». Иными словами, Россия хоть и отличается наглой агрессивностью, демонстрирует экспансию и вмешивается в демократические процессы, в том числе, в самих США, тем не менее ничего такого особого против русских Америке делать не потребуется. Все, что нужно, есть уже. В частности, НАТО.
Да и на самом деле Москва к прямой оккупации соседей не так чтобы и стремится. Стало быть, противостояние с ней в будущем будет носить преимущественно политический, а значит достаточно безболезненный характер. Непосредственная угроза именно для территории США отсутствует. Ну, а если где-то в расчетах мы и ошиблись, то юридически Штаты, в плане военной обороны никому в Европе ничего не должны. Разве что Прибалтике, но и там не принципиально. Значит «на русском направлении» рисками можно пренебречь.
С Китаем дело обстоит иначе. Хотя непосредственная сухопутная граница тут тоже отсутствует, тем не менее, экономически Америка с ним уже граничит. В 2016 году КНР стал ключевым рынком сбыта для товаров 13 стран, формировавших 9,2% мировой экономики, являясь при этом основным источником импорта для 49 государств, формировавших в сумме 53,9% мирового экономического пространства.
Тогда как Соединенные Штаты в 2000 году являлись главным потребителем товаров из 33 стран и поставщиком в 28, а в 2016 их стало 30 и 20 соответственно. Следовательно, Пекин уже вытесняет Вашингтон из мировой торговли по всему миру и в будущие два десятилетия этот процесс очевидно усилится. Особенно учитывая пекинский план «Сделано в Китае 2025» и цель по удвоению ВВП страны к 100-летию со дня основания КНР в 2049, основанные на максимальном использовании методов нечестной конкуренции и противоречащие справедливым принципам свободного рынка (такие обороты используются в исходном документе).



В случае их успешной реализации к 2040 году Китай превратится в центрального (или хотя бы ключевого) экономического партнера для, по меньшей мере, 70 стран, охватывающих 66% населения и 34% ВВП планеты. В сочетании с активным долговым закабалением это откроет Пекину возможности политического влияния на ведущие страны. В том числе, в вопросах противостояния с США.
Обоснованные различия приводят экспертов RAND к простому и циничному выводу. Несмотря на военный и ядерный потенциал, Россия особой угрозы Америке в целом не несет, так как занимается вопросами обустройства своей ближней зоны, а значит, геополитически ее в обозримом будущем можно спокойно игнорировать.
С Китаем сложнее. С одной стороны, если не загонять противостояние в критическую красную зону, его военно-политическое руководство, даже в случае какого-нибудь локального военного конфликта, постарается избегать перехода к ОМП, что соответствует интересам Белого дома, также не стремящегося к обмену ядерными ударами. Но в целом на поле боя Америка уже уступает Пекину «в зоне китайского влияния» в Азии и тем более Вашингтон не в состоянии силой оружия вытеснить китайцев из всех экономически важных стран мира.
Поэтому Овальный кабинет, Госдепартамент и Капитолий должны предельно сосредоточиться на скорейшем сокращении количества геополитических спорных точек с Китаем, чреватых возникновением открытой войны, так как с течением времени американская «переговорная позиция» по ним неизбежно станет ослабевать.
Американская стратегия противостояния должна носить характер встраивания Китая в американскую систему политико-экономических международных отношений и торговых организаций на американских условиях. В том числе, рекомендуется рассмотреть вопрос о вхождении США в состав участников (в идеале — руководителей) Азиатского банка инфраструктурных инвестиций. В случае успеха это даст доступ к контрою над собственной китайской внешнеторговой инвестиционной стратегии.
Вместе с тем рекомендуется широкое использование протекционистских мер, направленных на повышение интереса партнеров к расширению торговли с США и ее снижения с Китаем. Не исключено применение для этого мер политического, дипломатического и даже военного давления, оформленного под видом оказания помощи.



Особое место аналитиками RAND отводится максимальному расширению усилий по ускоренной интеграции Центральной Азии в западную (читай — американскую) международную экономическую систему. Так как ЮВА и Ближний Восток уже в значительной степени подвержены китайскому влиянию, а американские возможности там сокращаются уже сейчас.
Отдельные «интеграционные» проекты требуется разработать для Индии и Японии, как ключевых партнеров Америки на предстоящие два десятка лет.
Итоговой целью долгосрочной глобальной стратегии США к 2040 году заявляется создание общего «западного» пространства, охватывающего Канаду, Мексику, Японию, Южную Корею, Тайвань, Австралию, Новую Зеландию и Евросоюз. Вместе с Америкой оно составит 53% мирового ВВП, 54% экспорта и 54% совокупного мирового импорта товаров и услуг. Оно также станет безусловной доминантой в передовых технологиях.
На этом краткое изложение фундаментального документа RAND можно закончить. Анализу и пояснению его смыслов будет посвящен отдельный материал. Уж слишком их много упаковано в одном докладе. Впрочем, с серьезной аналитикой так случается всегда. Тем более если речь заходит о подобного уровня источниках. Однако хочется отметить важнейший ключевой момент, на первый взгляд, незаметно вплетенный в содержание анализа и специально подчеркнутый в финальном заключении.
По ходу доклада авторы многократно и открытым текстом повторяют о нежелании США воевать в прямом смысле, тем более начинать первыми. Вашингтон все время преподносится лишь эдакой маленькой лодочкой, бездушно швыряемой буйством внешних стихий, буквально вынужденной на них тем или иным образом реагировать. По всякому. Вплоть до. Пусть даже против своего желания. Только чтобы самой не утонуть и только ради сохранения ныне существующего «заведомо единственно правильного» устройства мира. Ради чего эксперты только и проделали свою работу.
Но даже в случае успешной реализации представленного концепта Америка получит лишь временную отсрочку неизбежного поражения. Следовательно, пока она еще имеет некоторое преимущество, политическому руководству США уже нужно серьезно задуматься над «планом Б». О котором не говорится прямо, более того, который официально даже отрицается, но необходимость которого исподволь обосновывается как абсолютно неизбежная.