Большой передел мира

Ранее министр иностранных дел России Сергей Лавров заявил, что Москва зеркально ответит на арест своих активов за рубежом и в первую очередь будет добиваться снятия ареста со счетов своей дипмиссии в Бельгии.



Лавров рассчитывает, что российские суды «позволят российскому государству арестовывать иностранную собственность на нашей территории, то есть тех государств, которые с нами так поступают, собственность с государственным участием».



В среду бельгийские приставы уведомили российские и международные компании в Бельгии об аресте принадлежащего Российской Федерации имущества по иску бывших акционеров ЮКОСа, выигравших процесс в постоянной палате третейского суда в Гааге.



В список приставов попали практически все крупные банки, включая бельгийские и международные, а также негосударственные организации, СМИ и даже местная епархия Русской православной церкви. В течение двух недель они должны отчитаться о деньгах и имуществе.



Также сообщалось об арестах российских активов во Франции.



Глава МИД России Сергей Лавров заявил, что разбираться с арестом имущества в Бельгии следует в судебном порядке. Министр финансов Антон Силуанов в свою очередь отметил, что апелляцию России на решение суда в Гааге могут рассмотреть в ноябре.



Как сообщала газета ВЗГЛЯД, конфискация российского имущества на Западе имеет скрытые цели и может означать новый этап западного наступления на Россию. При этом, по мнению ряда аналитиков, Россия способна отобрать у Бельгии гораздо больше, чем Бельгия у России.

Т. ДВИДАР: Здравствуйте. С вами Таймур Двидар. У нас сегодня небольшой сюрприз. Сегодня на допрос согласился прийти Семён Аркадьевич Багдасаров. Здравствуйте, Семён Аркадьевич.
С. БАГДАСАРОВ: Здравствуйте.
Т. ДВИДАР: Одно из интересных событий недели, на мой взгляд, кто интересуется военной и патриотической тематикой, это открытие парка «Патриот», такой громадины. Я не знаю, удалось Вам там побывать или нет, но я надеюсь, мы с Вами завтра там оба будем на круглом столе. Грандиозное мероприятие «Армия-2015». В рамках этого мероприятия люди смогли познакомиться поближе с романтической частью вооружения. Завтра будет круглый стол, на котором мы с Вами будем обсуждать вопросы, связанные с армией и обществом, довольно важный каждодневный вопрос, который сейчас, слава богу, поднялся, армия становится более прозрачная. Господин полковник, Вы готовы отвечать на вопросы?
С. БАГДАСАРОВ: Конечно.
Т. ДВИДАР: Чтобы сохранить формат, скажите, пожалуйста, в каком году и где Вы получили военное образование?
С. БАГДАСАРОВ: В 1976 году я закончил Ульяновское гвардейское танковое командное училище. Затем служил в Одесском военном округе, в Крыму, в Феодосии.
Т. ДВИДАР: Эфир будет испорчен, раз Вы это сказали. За какие заслуги Вас?
С. БАГДАСАРОВ: Не знаю, определили так. Был Крымский корпус, было выражение «офицерский загар»: руки загорели, лицо загорело, сам ― нет, потому что мы ходили в полушерстяном обмундировании, портупеях, сапогах. Летом не до загара было, не до моря, и такое выражение существовало. Когда смотришь на сегодняшних одетых солдат, завидуешь. Я служил всё время в южных местах, то в Одессе, то в Закавказье, то в Туркестанском округе, и мы носили такую форму одежды.
Т. ДВИДАР: Испытывали тепло.
С. БАГДАСАРОВ: Чересчур тепло.
Т. ДВИДАР: По какой специальности закончили?
С. БАГДАСАРОВ: Танкист. Никогда не забуду: я родился и вырос в небольшом городке, буквально в глубине Средней Азии, в Ферганской долине, есть такой город Маргилан. Когда я пошёл в военкомат, меня спросили, где я хочу учиться, я сказал: «В военном институте иностранных языков». Они посмотрели на меня и сказали: «Нет, пойдёшь в танковое училище». И уже потом я понял, почему: там учились одни блатные, и мне из простой семьи, из глубинки ― в военный институт. Я стал танкистом, о чём не жалею. Затем я поступил в военно-политическую академию в 1983 году, окончил в 1986 году, служил снова на юге, в Закавказском военном округе. Пока я учился в академии, товарищи заметили, что я неплохо разбираюсь в некоторых военно-политических аспектах, связанных с Турцией, Афганистаном. Недавно в интернете нашёл статью майора Багдасарова 1985 года в журнале «Зарубежное военное обозрение». Всё оцифровывается. В киоске его не продают. Тогда главный редактор попросил написать статью, она касалась вооружённых сил Турции. Пока учился, познакомился с людьми, которые проявили интерес к моим нестандартным тогда знаниям, и среди них был человек, который потом сыграл в моей жизни большую положительную роль, он сейчас жив, здоров, тогда он был первым заместителем начальника управления специальной пропагандой соответствующего главка Министерства обороны, генерал Шершнёв. Он тогда пригласил к себе и удивился некоторым моим публикациям, предложил вместе работать. Он уехал в Афганистан, где выстраивал специальную работу. А потом сказал: «Давай к нам». Я приехал в военный институт иностранных языков через много лет, уже в звании майора, на курсы десятимесячные, где готовили в Афганистан. У нас было две группы: младших и старших офицеров, командиром курса назначили меня.
Т. ДВИДАР: Семейное положение.
С. БАГДАСАРОВ: Я женат, двое детей. 40 лет вместе, женился в Ульяновске.
Т. ДВИДАР: Вы на учёбе познакомились?
С. БАГДАСАРОВ: Да, когда учился в танковом училище.
Т. ДВИДАР: Состоите в политических партиях?
С. БАГДАСАРОВ: Состою. Вхожу в центральный совет партии «Справедливая Россия», хотя активно политической деятельностью не занимаюсь, честно скажу.
Т. ДВИДАР: Вам и не надо, Вы эксперт с большой буквы в политических вопросах.
С. БАГДАСАРОВ: Я всегда вспоминаю первого заместителя председателя правительства, председателя Госплана СССР, члена политбюро, Юрий Дмитриевич Масляков, с кем мне долго пришлось работать. Когда он слышал слова «политика партии», грустнел. Он всегда предпочитал говорить об экономических и профессиональных делах. Он потрясающий специалист в военной промышленности. Для меня высшей похвалой от него было, когда он говорил: «Он знает свой вопрос так, как я». Я всегда хотел заниматься тем, что мне нравится, поэтому к политическим партиям отношусь спокойно.
Т. ДВИДАР: В бога верите?
С. БАГДАСАРОВ: Я в достаточной степени верующий, но не сказал бы, что очень. Я крещён в Русской православной церкви, хожу в церковь. Но я менее набожный, чем моя жена, которая читает молитвы. Я достаточно хорошо знаю реальную историю христианства, и, возможно, мне это мешает сосредоточиться. Для меня христианская церковь, я скажу крамольную мысль, когда я бываю в Ливане, у меня там много друзей, там много разных церквей, и я могу зайти в моравскую церковь, после этого в греко-православную, католическую, армянскую, апостольскую, зайти в мечеть помолиться. Я не утрирую. Первым культовым сооружением, куда я ходил, живя в Маргилане, была мечеть, где имамом был дедушка моего друга Анвара. Мы с ним заходили туда, он говорил: «Дедушка, дай два тенге», а со времён кокандского ханства это было 20 копеек. Он сказал: «Идите сначала помолитесь». Друг говорит: «Семён же не мусульманин». Дед ответил: «Ну и что. Бог же один». Он давал монеты, мы шли в кино или ещё куда-то. Поэтому у меня отношение и к христианству, и к исламу ровное.
Будучи офицером штаба Туркестанского округа, я очень тесно работал с муфтием Мухаммадом Юсуфом, недавно ушедшим, мы общались последний раз месяца за три до этого. Я его отца хорошо знал.
Т. ДВИДАР: А откуда у Вас познания в борьбе с терроризмом, если Вы танкист?
С. БАГДАСАРОВ: Переучился, природные данные дали о себе знать. Я занялся экстремистскими течениями.
Т. ДВИДАР: В армии или после?
С. БАГДАСАРОВ: В армии. Я танкистом был немного.
Т. ДВИДАР: Судя по всему, Вы занялись диверсионной работой?
С. БАГДАСАРОВ: Нет, упаси бог. Длительное время, будучи в штабе в ТуркВО, я занялся радикальными группировками.
Т. ДВИДАР: Они уже тогда были?
С. БАГДАСАРОВ: У меня есть справка, которую я недавно опубликовал в своей книге. Я настолько глубоко потом занялся этими разными структурами, у меня хорошо получалось. Мухаммад Юсуф был великим человеком с точки зрения знания ислама и человечности. Я в своё время договорился с ним, он издал фетву, которую опубликовали газеты «Правда» и «Красная звезда».
Т. ДВИДАР: Если в архивах порыться, я не удивлюсь, если Вы там есть.
С. БАГДАСАРОВ: О том, что он осуждал некоторые явления и выступал в защиту.
Т. ДВИДАР: Тема не для этого эфира, но мне интересно, те группировки в Туркестанском военном округе, они чьих были?
С. БАГДАСАРОВ: Я недавно обнаглел и издал книжку. Там есть справка, датированная 1991 годом в советское время. 25 лет назад я пишу о радикальных группах, о таких и таких, о ваххабизме и так далее. Мне сказали, что я толковый парень, но загибаю.
Т. ДВИДАР: Каких течений?
С. БАГДАСАРОВ: Уже в те времена начал распространяться в Ферганской долине, даже не распространяться, а получать новый оборот, потому что в подполье эти группировки действовали в 60-70-х годах. Я общался с представителем старого поколения. Создавались структуры, которые сидели в известных структурах.
Т. ДВИДАР: Каких структурах?
С. БАГДАСАРОВ: Тех, которые занимались борьбой с терроризмом. Тогда они назывались КГБ СССР.
Т. ДВИДАР: Какое подразделение?
С. БАГДАСАРОВ: Зачем это? Вместе с этими людьми удавалось пообщаться, даже привлечь этих людей к некой конструктивной работе. Я видел, что с этими людьми можно работать, а на смену приходило молодое поколение, более агрессивное, озлобленное, с ними работать было невозможно.
Т. ДВИДАР: Это было связано с Афганской войной?
С. БАГДАСАРОВ: Было видно, что, уйдя из Афганистана, мы создаём условия для нового всплеска группировок уже на территории Советского Союза.
Т. ДВИДАР: Что это за группировки, Вы не ответили?
С. БАГДАСАРОВ: То, что мы называем ваххабитами.
Т. ДВИДАР: То есть саудовского толка?
С. БАГДАСАРОВ: Я бы не сводил всё к Саудовской Аравии. В религиозно-философском плане это так, но была своя специфика. Мне всегда это было интересно, но я не только ими занимался. В конце 80-х годов я умудрился поехать на Памир. Никогда не забуду, когда я ехал, 800 с лишним километров, перевалы по 5 тысяч метров. И на полпути ко мне выехал областной военком. Сказали, что впервые с большого округа к ним едут. Там я познакомился, и меня интересовало не просто так, но я не могу говорить в прямом эфире, что такое исмаилиты, которые были на Афганской границе.
Т. ДВИДАР: Так Вы с Ага-ханом познакомились?
С. БАГДАСАРОВ: Да. И впервые организовал его приезд в Москву в 1994 году, где он встречался с руководством России. Это было очень актуально в контексте Афганской войны и гражданской войны в Таджикистане, связанной с Памиром. Одна из крайних встреч состоялась пару-тройку лет назад в его резиденции под Парижем. В этом промежутке мы туда ездили разным составом, также обсуждали вопросы прекращения войны в Таджикистане.
Т. ДВИДАР: Вы участвовали в боевых действиях?
С. БАГДАСАРОВ: Я награждён рядом боевых наград, в том числе орденом «За личное мужество».
Т. ДВИДАР: За что?
С. БАГДАСАРОВ: Указ был закрытый. Дело давнее, за некую спецоперацию, назовём так.
Т. ДВИДАР: Что это за спецоперация?
С. БАГДАСАРОВ: Я общался со многими людьми, в том числе полевыми командирами, участвующими в Гражданской войне в Таджикистане по обе стороны баррикад. Я лично знал Бобо Сангака ― это руководитель народного фронта, очень колоритная фигура. Народный фронт был против ваххабитов. Я считаю, что война была не столько религиозная, сколько межрегиональная. Я знал целый ряд руководителей, с одним меня познакомил Муххамад Юсуф, когда он ещё был кази. Вы знаете, что такое кази? Я знал всю таджикскую оппозицию.
Т. ДВИДАР: Он мешает мне вести допрос, потому что я не могу ему задать вопрос, заслушиваешься.
С. БАГДАСАРОВ: Также я знал всех полевых командиров на Памире.
Т. ДВИДАР: Орден-то за что?
С. БАГДАСАРОВ: За то, что способствовал нормализации ситуации в Таджикистане в самом тяжёлом месте, в районе Горного Бадахшана на Афгано-таджикской границе.
Т. ДВИДАР: Что произошло?
С. БАГДАСАРОВ: Я не буду рассказывать. Указ закрытый. Я же старый бюрократ, старый военный, я соблюдаю эти нюансы. Так сложилась судьба, что мне приходилось так работать и участвовать в целом ряде стабилизации конфликтов. Помните, Ферганские события известные, Ошские.
Т. ДВИДАР: Это относительно недавно.
С. БАГДАСАРОВ: 90-е годы. Я помню, как в жаркий май в Ташкенте я иду на работу, навстречу мне вырывается начальник отдела. И он говорит: «Ты что наделал?» А я думаю, что я мог наделать. Дело в том, что, когда пошла первая информация о ферганских столкновениях на межнациональной основе, а это моя родина, думаю, поеду я в родные пенаты, поговорю, что происходит. По возвращении написал справку: «В ближайшие сроки придёт событие очень страшное, такое и такое». Начальник просто в стол положил её. Но когда это случилось, он выбежал и не мог поверить в точность информации. Потом ко мне привыкли. Я всегда вспоминаю Ошские события, я за месяц прогнозировал, что будет.
Сижу в своём кабинете напротив приёмной большого генерал-лейтенанта, приехала группа журналистов из Москвы. Был Саша Коршунов, радиостанция «Маяк». И сказал генерал о том, что вы знаете, где, когда, что начнётся. Утром эти события начались. Они меня ловят, зовут в Ош. За месяц тоже было спрогнозировано. Но эти документы не уходили в Москву, потому что Москве было наплевать, горбачевизм расцветал пышным цветом.
Т. ДВИДАР: А где Вы встретили ликвидацию СССР?
С. БАГДАСАРОВ: В Ташкенте. Когда услышал, что создали ГКЧП, я радостный побежал в штаб, думал, что наконец-то началось оздоровление, шушеру перебьют. Но когда на третий день ничего не происходило, я понял, что что-то не то. А в то время у нас не оказалось своего Фаттаха Аль-Сиси, который мог бы жесточайшим образом навести порядок, спасти страну, спасти сотни тысяч людей от убийства. В одной гражданской войне в Таджикистане погибло свыше 100 тысяч человек, погибли и наши офицеры. С 1993 по 1997 годы официально 360 человек погибло различных ведомств и 1600 было ранено, но об этом никто не говорит.
Т. ДВИДАР: Жалеете?
С. БАГДАСАРОВ: Конечно. Это страшная вещь. Для меня распад СССР был серьёзным стрессом, моральным потрясением, хотя я это предвидел. Если бы была сильная личность, тогда бы у нас сохранилась страна, не погибло столько людей. Тогда миллионы русских людей не оказались бы за бортом жизни. Я знаю, как русские живут сейчас в Средней Азии ― не дай бог. Там есть неписаные законы.
Т. ДВИДАР: Всё продолжается?
С. БАГДАСАРОВ: Людей используют там, где они нужны. В основном они вытеснены. Сказать, что они хорошо живут, я бы не сказал. Недавно звонит женщина, я знал её ещё девочкой, мы вместе жили в Маргилане. Она в Нижний Новгород приехала, она медик, ей предложили остаться, сказали, что даже дадут переводчика. Местное население там не владеет русским языком.
Т. ДВИДАР: Самый страшный и самый курьёзный случай на службе?
С. БАГДАСАРОВ: Самый страшный ― это как раз Ошские события. То, какие зверства я там увидел, я более страшного не видел. Не хочу говорить, что там пришлось видеть. Я помню, когда Александр Коршунов дал всё в Москву, в «Маяк», первый секретарь компартии Киргизии возмущался, говорил, что такого не может быть.
Что касается курьёзного. Выборы при Горбачёве, как Вы помните, прошли сначала в Верховном совете, а потом начались в республиках. Каждый генерал должен был стать депутатом. И если раньше каждый генерал автоматически становился депутатом, то тут начали устанавливать альтернативные выборы. Меня к большому начальнику позвали, он говорит: «Я знаю, ты мне поможешь».
Т. ДВИДАР: Какой большой начальник?
С. БАГДАСАРОВ: Замкомандующего ТуркВО. Он говорит: «У нас пять республик, где бы мне баллотироваться?» Я ему говорю: «Давайте мы будем в Узбекистан». Была проделана определённая работа, надо было сделать так, чтобы выборы были безальтернативные. Троих или четверых, главу района ― Термезский район на границе с Афганистаном, где знаменитый мост, населённый пункт Уч-Кызыл, районный центр ― главу звали Желбурий Волкодав, узбек, я убедил троих или четверых убрать. А один остался, главный врач районной больницы. Он мне говорит, что не может его снять. Сегодня ночью договорились поехать на встречу с бывшим первым секретарём Сурхандарьинского обкома партии. Не действующий, а бывший, при Рашидове который. И мы едем на дачу Рашидова, у него были дачи в областях. Темно, едем, вроде асфальт, а машина неровно идёт. Он говорит: «Борьба с Рашидовым». Рашидов предпочитал по железной дороге ездить, говорят, побаивался на самолёте, не знаю. И надо было выкорчевать дорогу железную, не до конца выкорчевали, сверху положили асфальт. Приехали на дачу, там огромный комплекс. А поручни бассейна ржавые. Я спрашиваю: «Почему?» ­― «Борьба с Рашидовым. Белые спилили, ржавые поставили». Ещё сказали: «Учти, он любит Сталина». Он приходит, человек в возрасте, я ему много про Сталина рассказывал. А он говорит: «Сынок, я понял, ты будешь депутатом». И таких курьёзных случаев было много.
Т. ДВИДАР: Пришлось его убеждать?
С. БАГДАСАРОВ: «Кто-кто? Скажи, чтобы завтра его не было», ― так сказал. К сожалению, нет его в живых, Захаров Александр Иванович, хороший человек. 96 или 97% проголосовало.
Т. ДВИДАР: Потрясающе, прямо как в Казахстане сейчас.
С. БАГДАСАРОВ: Я считаю, по тем временам всё было правильно.
Т. ДВИДАР: Семён Аркадьевич, если сравнивать отношение к армии в Советском Союзе и сегодня, понятно, что ценности поменялись у общества, но какие-то большие кардинальные отличия Вы замечаете?
С. БАГДАСАРОВ: Сейчас восстанавливается авторитет армии.
Т. ДВИДАР: Есть попытка. Начало положено, и это крайне радует. Меня поражает, что куда господина Шойгу ни назначь, ни поставь, всё расти начинает. Доверие к армии или к Вооружённым силам, к Минобороны после последних историй с бывшим министром и его коллегами, как Вы думаете, это быстро пройдёт?
С. БАГДАСАРОВ: Я думаю, много что можно восстановить, наладить выпуск военной техники, начать военные учения, что Шойгу делает, дай бог ему здоровья и спасибо ему за это. Но я считаю, что самый сокрушительный удар ― это наш министр обороны, которого Васильева ввела в заблуждение. Самый серьёзный удар был нанесён по системе военного образования. Было объявлено, что столько военных училищ не надо, было ликвидировано масса заведений.
Т. ДВИДАР: Это элитные заведения.
С. БАГДАСАРОВ: Профессорско-преподавательский состав уходил. Огромный слой, который должен готовить элиту армии, офицерский состав, был разрушен.
Т. ДВИДАР: Мы делим армию и общество, на самом деле это неделимые вещи.
С. БАГДАСАРОВ: В Узбекистане не выдавали замуж девушку, если парень не отслужил в армии.
Т. ДВИДАР: Раньше была очередь на призыв или в вуз курсантом ― сейчас особо очередей я не вижу.
С. БАГДАСАРОВ: Мне говорят, что снова начали поступать в военные вузы, слава богу. Но ущерб был нанесён колоссальный.
Т. ДВИДАР: В чём отличие? Вы и Ваши друзья, помните, собирали звёздочки, военную атрибутику, мечтали быть в армии, маршировать.
С. БАГДАСАРОВ: В Советском Союзе была идеология, мы можем её критиковать, но идеология патриотическая, военная под маркой коммунизма.
Т. ДВИДАР: Победная.
С. БАГДАСАРОВ: С детского сада, начальных классов и до самых верхов. Люди считали себя причастными, тогда армия и общество были едиными. Были исключения, но в тех краях, где я родился, исключений не было. Исключения были в больших городах в отношении детей больших начальников.
Т. ДВИДАР: Если в армии не отслужил ― недоделок такой.
С. БАГДАСАРОВ: Девушку замуж не выдавали, если молодой человек не отслужил в армии.
Т. ДВИДАР: Но узбеков меньше, чем тогда.
С. БАГДАСАРОВ: Во всём Советском Союзе авторитет армии был колоссальный. Нас воспитывали на примерах, что без армии нельзя, пример Великой Отечественной. Было воспитание, сейчас этого нет.
Т. ДВИДАР: А что нужно сделать?
С. БАГДАСАРОВ: Восстановить всё это. Воспитание. Первый вопрос ― структура, на которую опирается. Но мы не можем воссоздать сейчас одну партию. У нас нет идеологии, у нас Конституция написана друзьями-американцами Чубайса, там идеологии вообще нет.
Т. ДВИДАР: У меня был в эфире Андрей Ильницкий, он вносит дельные предложения по некоторым статьям.
С. БАГДАСАРОВ: Россия ― огромная страна, она исторически была имперским государством. У нас была имперская идеология, и мы должны её сейчас воспитать, а эта идеология как раз воспитывала бы патриотизм, понимание, что ты гражданин великой страны, а не маленького Люксембурга, что ты должен думать о безопасности страны, что должен быть стержень этой страны: Вооружённые силы и правоохранительные органы.
Т. ДВИДАР: Когда Великобритания попрощалась с империей, настроения у старшего поколения до сих пор остались, практически слово в слово то, что Вы озвучиваете.
С. БАГДАСАРОВ: Я считаю, что у нас должна быть целая система, которая должна покрывать всю страну от районов и заканчивая Москвой, которая бы занималась этим, она должна заниматься идеологической работой.
Т. ДВИДАР: А какой идеологией?
С. БАГДАСАРОВ: Если будет идеология. Второе: она должна заниматься вопросами военного образования молодёжи начиная со школьной скамьи, охватывать значительное количество населения от 16 до 60 лет, которое должно заниматься военной подготовкой. Мы видим, что творится. Думать, что малая часть твоего народа это решит ― нельзя.
Т. ДВИДАР: Помните, прыжки с парашютами были бесплатными.
С. БАГДАСАРОВ: Идеологическая работа, патриотическая и военная подготовка.
Т. ДВИДАР: Вы давно были в школе? В походы они вместе не ходят, каждый сидит в Twitter.
С. БАГДАСАРОВ: Это должна быть единая система, должен быть общий штаб.
Т. ДВИДАР: В интернете же интереснее ребятам.
С. БАГДАСАРОВ: Пожалуйста, но смотрите то, что надо. Эта работа должна опускаться до каждого района. Она может вестись на волонтёрской основе, на профессиональной ― без этого не обойтись. Должны быть привилегии поступления в вузы. Эту систему нужно создавать, она сама по себе не создастся.
Т. ДВИДАР: Мы понимаем, но что конкретно в ней делать?
С. БАГДАСАРОВ: Я могу это расписать, только кому это надо?
Т. ДВИДАР: Вы это сделаете завтра на круглом столе. Я на это надеюсь.
С. БАГДАСАРОВ: Есть вещи, которые вообще ничего не стоят, можно сделать хоть завтра. У нас есть наша военная база на постсоветском пространстве в Армении, Таджикистане, Кыргызстане. Почему бы в Таджикистане 201 дивизии не дать наименование генерала Лавра Корнилова? Корнилов провёл значительную часть своей службы в Туркестанском военном округе. Будучи полуазиатским по своей внешности, он наполовину был алтайский тюрок ― или, проще говоря, казах ― и наполовину русский, он делал многие вещи в этом районе в плане разведки, изучения местности. Назовите, проведите мощный пиар в Таджикистане, в России, поднимите боевой дух.
Т. ДВИДАР: Давайте послушаем, что люди думают на этот счет. Здравствуйте.
СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, Максим, Санкт-Петербург. Я родился в Ташкенте и вырос. Вы говорили об Ошских событиях. Были ли Вы свидетелем, известно ли Вам что-то о студенческих волнениях в Ташкенте в 1991 году?
С. БАГДАСАРОВ: Я был знаком с теми, кто организовывал это. «Берлик» называлось, «берлик» означает «вместе». Много тогда было всяких структур в республиках демократического плана. И была организация «Эрк», её возглавлял Мухаммад Салих, ныне находящийся в оппозиции, живущих в Турции, постоянно в бегах. Они организовывали это. Это был бред полный. Собирали студентов, ещё ничего не осмысливших. Надо отдать должное Исламу Каримову, когда он стал президентом, он всех придавил немного, и правильно сделал. Эти волнения были опасны, они могли дестабилизировать ситуацию в том же Ташкенте. Я знал всех как облупленных и общался, но это не значит, что я их поддерживал.
Т. ДВИДАР: Как повысить доверие общества к армии?
С. БАГДАСАРОВ: Можно я всё-таки закончу? Или в Армении 102 Гюмринская база ― назовите именем Николая Юденича. Покажите это имя, это великий русский полководец. Пусть эти дивизии, соединения будут иметь какую-то свою историю. Надо делать.
Т. ДВИДАР: Если мы привязываемся к истории. У нас сейчас новая красная звезда, новый символ Вооружённых сил. Как Вы к нему относитесь?
С. БАГДАСАРОВ: Пока никак, пока я ничего не понял. Я привык к старой звезде.
Т. ДВИДАР: Она красивая, наполнена традициями.
С. БАГДАСАРОВ: Я привык к красной звезде, красному знамени. С огромной любовью я отношусь и к истории Российской империи, имперской армии. Я считаю, что мы сделали недостаточно много к столетию Первой Мировой войны. Николай Юденич родился и вырос в Москве ― назовите какую-то улицу его именем. Маннергейму доску в Петербурге делают, а Юденичу в Москве сделали?
Т. ДВИДАР: Спокойно. К ожиданиям если вернуться.
С. БАГДАСАРОВ: Ломать ― не строить. У нас министр обороны, которого ввела в заблуждение Васильева, я, когда слышу эту формулировку, думаю, либо плакать, либо смеяться. Но если вы на его фотографию посмотрите ― как этого человека можно ввести в заблуждение? Я думаю, на рубль не обманешь. Теперь нам надо избавляться от этого. Сейчас много делается, но мы должны охватить всё общество военно-патриотической работой, чтобы они поняли это. Это сложно сделать, когда много молодёжи нацелено на Запад.
Т. ДВИДАР: Ценности другие.
С. БАГДАСАРОВ: События на Украине, и особенно воссоединение Крыма с Россией, подняли патриотический дух, мы видим, что молодёжи это небезразлично, это бьёт по сердцу, они воспринимают это глубоко положительно. Значит, у нас есть основа, на базе чего мы можем вести эту работу.
Т. ДВИДАР: Белоруссия недалеко от нас, когда я там, я вижу молодёжь, которая хочет идти в армию служить, учиться на военного ― это почётно. А здесь я не особо вижу очередей.
С. БАГДАСАРОВ: Господин Лукашенко, значит, выстроил такую работу, и у него не было министра обороны, которого в заблуждение вводила местная белорусская Васильева.
Т. ДВИДАР: Чего всё на Васильеву и Сердюкова вешать?
С. БАГДАСАРОВ: А на кого?
Т. ДВИДАР: А в промежутке? 90-е ― начало 2000-х?
С. БАГДАСАРОВ: Я служил, и, проработав в аппарате правительства, я видел, какие копейки выделялись на военно-промышленный комплекс. Это было остаточное финансирование, иначе трудно назвать. Мы сейчас преодолеваем это и должны работать, выискать эти формы, как-то это формировать. Россия без армии не может существовать. Мы огромное государство. Если не будет сильной армии, сильных спецслужб, то каждый из наших соседей будет хотеть откусить кусочек от нас.
Т. ДВИДАР: Вы заслуженный патриот с большой буквы.
С. БАГДАСАРОВ: Спасибо.
Т. ДВИДАР: Современная армия России ― возрождённая, я по-другому на неё смотрю сейчас, какова её социальная роль в обществе?
С. БАГДАСАРОВ: Человек, служивший в армии, должен возвращаться каким-то другим, осознанным, понимающим, что всё не упирается в какие-то прозападные фильмы. Сколько у нас сейчас служат в армии? Один год. Что такое один год? Ничему не научишься. В советское время два года, из них полгода в учебке. Надо сделать хотя бы полтора года. Многим слушателям это не понравится, но солдат выходил бы большим профессионалом.
Т. ДВИДАР: Нет индустрии востребованности специалистов. Раньше было распределение.
С. БАГДАСАРОВ: Введите вы в правило, что ту или иную должность может занимать человек, служивший в Вооружённых силах.
Т. ДВИДАР: Это жестоко.
С. БАГДАСАРОВ: Не жестоко было ломать армию, общество советское, российское?
Т. ДВИДАР: Некоторые обвиняют меня в том, что я крайне негативно отношусь к маленькому ближневосточному государству, у них в Израиле довольно хорошо налажена система адаптации после службы в армии, будь ты солдат или офицер. Когда ты получаешь определённую специальность, ты можешь ей воспользоваться на гражданке.
С. БАГДАСАРОВ: Я не изучал израильский опыт.
Т. ДВИДАР: Я восхищён тем, что они делают. Там столько стартапов в секторе высоких технологий.
С. БАГДАСАРОВ: Наверное, надо готовить и к современным технологиям. Но я считаю ― не служил в армии, тебя нельзя принять туда и туда.
Т. ДВИДАР: Если у тебя плоскостопие?
С. БАГДАСАРОВ: Это исключение, это другое. А если ты здоровый и не служил ― иди послужи.
Т. ДВИДАР: А может, зайти со стороны дам? Чтобы девчонки с такими не водились?
С. БАГДАСАРОВ: Я не специалист по современным девушкам, как их воспитывают.
Т. ДВИДАР: Вы же армянин. Вы не можете потерять квалификацию.
С. БАГДАСАРОВ: В 60 лет уже можно позволить потерю квалификации.
Т. ДВИДАР: Ближневосточные арабские страны возлагают большие надежды на совместную деятельность с российскими Вооружёнными силами. Вы предполагаете возникновение большого военно-политического блока под лидерством России?
С. БАГДАСАРОВ: Что касается Ближнего Востока, я перспективы такой не вижу. Возможно, какие-то отдельные моменты могут быть. Сейчас сложно говорить в условиях войны, которая идёт в Сирии и Ираке. Лидер Курдистана заявил о референдуме в августе, возможности объявления независимости иракского Курдистана. Сирийские курды вынудили Исламское государство отдать им должное.
Т. ДВИДАР: Я такие запахи унюхал от египтян, саудовцев и из Кувейта, что меня больше потрясло. Египтяне дорвались, что называется, им разрешили опять дружить с Россией.
С. БАГДАСАРОВ: Посмотрим. С Кувейтом мы дружили и раньше, мы поставили им в своё время большое количество боевых машин: «Пехота-3», «БМП-3». Контракты, которые Египет заключает с нами, делает это на деньги саудовцев. Специфичные такие вещи.
Т. ДВИДАР: Причём ливанцы закупают оружие во Франции тоже на деньги саудовцев. И на ту же сумму.
С. БАГДАСАРОВ: Ливанцы вообще ничего не покупают для армии, им всё дают бесплатно. Что закупить ― американцы дают деньги французам, те им поставляют. Все большие поставки им должны дарить. Это такая политика министерства обороны Ливана. Поэтому до недавнего времени этого вооружения хватало, но сейчас, когда Исламское государство воюет на границе с Ливаном, там должно быть осознание. Хотя ливанская армия достойно отражает.
Т. ДВИДАР: Я надеюсь, что Вы получили такое же удовольствие, как и я, от сегодняшней беседы. Спасибо большое.
С. БАГДАСАРОВ: Спасибо.