Украина и украинско-российские отношения

Ульрих Хайден (Ulrich Heyden)
Это интервью Евгения Бильченко дала нам в ходе ежегодной книжной ярмарки в Лейпциге, где она представила две своих новых книги. 38-летняя Бильченко живет в Киеве, преподает в местном педагогическом университете, а также в Академии искусств. В 2014 году она поддержала Майдан, но вот уже три года находится в оппозиции к правительству в Киеве.
Хайзе: Чего вы ожидаете от выборов президента?
Евгения Бильченко: У меня такое впечатление, что Запад пытается изменить «проект Украина», сменить националистический или национал-либеральный вариант на какой-то другой, более мягкий. Для этого нужны такие люди как Владимир Зеленский. Альтернативные кандидаты едва ли отличаются от Порошенко, если иметь в виду их русофобию. Но они не настольно примечательны.
— Кому вы отдадите свой голос?
— Я хотела проголосовать за Евгения Мураева (депутата Верховной Рады, предпринимателя, финансирующего оппозиционный канал NewsOne — прим.автора). Но он снял свою кандидатуру, так что теперь я, наверное, проголосую за Зеленского. Я сделаю это, потому что хочу мира. Надеюсь, что при нем не будет новых сакральных жертв.
«Они верят, что сражаются за доброе дело»
— Что вы имеете в виду под «сакральными жертвами»?
— Это романтики, которые искренне во что-то верят. Это люди, которые погибли на Майдане и в ходе антитеррористической операции в Донбассе. Это романтики, верящие, что армия Путина оккупировала Донбасс, хотя это не так. Эти люди уверены, что преследуют хорошую цель, что защищают свою страну. Но на самом деле они стреляют не по солдатам армии Путина, а по простым людям — таким же, как они сами.
— Как следует урегулировать конфликт?
— Думаю, что Россия и США поделят свои сферы влияния, а Донбасс станет своеобразной «серой зоной», как, например, Приднестровье.
— Ситуация на Украине стабилизируется?
— Было бы хорошо, если бы ситуация на Украине стабилизировалась. Но у нас нет выбора. Нам приходится выбирать как бы из двух плохих сортов плохого материала, из национализма и либерализма. Либералы воспользовались националистами, чтобы запугать людей. Потом националистов устранили, а вместо них пришли либералы.
Из-за рубежа на Украине поддерживают состояние хаоса, либерализма и информационного шока. Служба безопасности Украины (СБУ) полностью подконтрольна ЦРУ. ЦРУ контролирует также образование, где продвигаются американские стандарты. Это никакая не независимость. Мы — рабы западного мира.
— Вы в ходе одной дискуссии сказали, что в вашей жизни было четыре этапа. Какие?
— Поскольку я очень рано защитила диссертацию и работаю преподавателем, я тесно связана с жизнью студентов. В 2013 году начался «майданный» этап, который закончился трагедией в Одессе (пожаром в Доме профсоюзов — прим. автора). Тогда я поняла, что национал-либералы ошибаются. Второй этап в моей жизни был военным. На Украине есть русофобская пропаганда. Официальная позиция наших властей заключается в том, что Россия на нас напала. Я была добровольцем на фронте.
— А где именно вы были?
— Я находилась на украинской стороне, но говорила с местными жителями. Как писательница я давно уже занимаюсь темой Донбасса. И чем больше я говорила с местными, тем больше понимала, что Украина ведет себя агрессивно по отношению к собственным гражданам. Поэтому я полностью отреклась от украинского режима и его курса. Вот уже три с лишним года я живу как оппозиционер.
«Я никогда не была членом „Правого сектора"* (организация, запрещенная в РФ — прим. ред.)»
— В «Википедии» о вас написано, что вы были членом «Правого сектора».
— Нет, я не состояла в нем. Это дезинформация со стороны моих оппонентов. Я была добровольцем на фронте на востоке Украины. Там я видела солдат, придерживавшихся очень разных взглядов. На фронте были мои близкие друзья и мои студенты. Они сражались или были санитарами. У нас не было лекарств и еды. Многие из них погибли или умерли.
— Ужас!
— Да, но еще ужаснее, когда умирает санитарка, спасшая кому-то жизнь умирает в больнице от ранения обоих легких, а ей делают укол успокоительного.
Профессор на моем факультете в Киеве дал мне денег. Спасибо ему за это. Но я плакала и кричала: «Убирайтесь, либералы!» После этого он исключил меня из профессорского совета. Причина: я не захотела писать диссертацию на заданную тему «Критика русского мира». Этот профессор — сотрудник украинских структур безопасности. Но это было уже давно. С тех пор мы не общаемся.
— Каковы ваши впечатления от поездки в Европу?
— Судьба Украины в Европе, в принципе, никого не интересует. Представители западного либерализма хотят превратить Украину в этакий сельскохозяйственный анклав, а украинское государство в оружие свободного рынка. Ужас в том, что на этом пути возникает националистическое государство. Прага, Лейпциг, Берлин — везде есть цензура либералов. Антиглобалистам практически не оставляют свободного пространства.
— Что вы делали, вернувшись из Донбасса?
— У меня был еще третий этап. Я была очень тесно связана с левыми. Но у левых сил на Украине очень мало сторонников. Часть из них — левые либералы — открыто поддерживают украинскую власть. Эти люди занимаются любыми вопросами, кроме самых важных, связанных с людьми на Украине. Они занимаются защитой животных, экологией, маршами представителей ЛГБТ-сообщества — всеми этими второстепенными вопросами, связанными с так называемым «мультикультурализмом».
Но есть также и старые, консервативные левые силы. У них очень догматичная риторика, и их не слишком много. Молодежи они уже не интересны.
Мой четвертый этап — и тут я вижу наибольшие перспективы — связан с миротворческими поездками в Россию и с попытками помирить украинцев и русских с помощью поэзии и арт-терапии. Ведь у нас идет не только гражданская, но и гибридная война. В этой войне очень активно участвуют США. Я считаю, что украинцы и русские должны объединиться, чтобы остановить глобализацию.
«Не все украинцы свихнулись на почве национализма»
— Зачем вам заниматься объединением русских и украинцев?
— Потому что они представляют одну цивилизацию. Русские и украинцы имеют общие духовные корни и общие традиции. К сожалению, у нас возник конфликт между Западом и Востоком. В ходе этого конфликта с обеих сторон были сакральные жертвы. Мой интерес состоит в том, чтобы защитить простых людей (как русских, так и украинцев) и возродить нашу цивилизацию.

Все, что я могу сделать как писательница, это работать «снизу», обращаться к сердцам людей, чтобы украинцы поняли, что русские — не агрессоры, что они не ненавидят украинцев, а стремятся к сближению с ними. Русские, в свою очередь, должны понять, что не все украинцы свихнулись на почве национализма. Они должны понять, что на Украине по-прежнему есть нормальные люди, готовые измениться, развиваться дальше и которые сожалеют о допущенных ошибках.
— Чем вы занимаетесь?
— Я читаю лекции по таким темам как психоанализ, «фашизация» сознания, освобождения сознания от любой системы. Я занимаюсь социал-философскими вопросами и политологией. Я писательница.
— И всем этим вам разрешают заниматься?
— По самым острым вопросам я, к сожалению, не могу читать лекции в Киеве. Но я могу выступать с ними в близком кругу. Недавно я издала монографию на тему фашистского сознания. Мне при этом помог один профессор из России. Аналогичную книгу мне удалось издать и на Западной Украине, в Волынской области. Там люди были весьма толерантны.
— На Западной Украине можно издавать такие вещи?
— На Западной Украине живет очень много русинов. Это люди, принадлежащие к русской культуре. Они хотят мира и приветствуют антивоенные идеи. В их число входят такие люди как, например, журналист Руслан Коцаба, который попал за решетку за публикацию пацифистских видеороликов, хотя сам он был с Западной Украины и даже был заведующим музеем Степана Бандеры. Сейчас он поддерживает левые силы.
— То есть на западе Украины живут не только сторонники Бандеры, как считают многие?
— Националисты теперь покинули свою родину — Западную Украину. Радикальные националисты теперь обитают в Одессе (где они сорвали одно из моих выступлений), Харькове и Днепропетровске. Они пытаются полностью контролировать юго-восток Украины. А на западе страны националистические настроения пошли на спад, потому что националисты перебрались на восток.
На западе Украины людей занимает, в первую очередь, один вопрос: как заработать денег. Тамошние люди — большие индивидуалисты, настроенные проевропейски. Они больше поддерживают европейский либерализм, чем национализм. Они не понимают, что эти две системы взаимосвязаны.
«Мы говорим о жизни людей по обе стороны баррикад»
— С трудом верится, что в Киеве все это разрешено…
— Я читаю лекции о мире. Я не нарушаю законы. Мы говорим только о гуманизме. Мы говорим о жизни людей по обе стороны баррикад, которых связывает общая цивилизация.
Три дня назад на встречу со мной в Киеве пришел один боец, участвовавший в антитеррористической операции, который в интернете связался с кем-то из ополчения. И они нашли общий язык. Потому что люди на самом деле хотят мира. Мира не хотят политики, которые гонят людей с обеих сторон на баррикады. Транснациональный капитал, американская система контроля над свободным рынком, пользуются этими политиками, а те настраивают людей друг против друга.
На моем антивоенном фестивале в Киеве, посвященном отмечавшемуся под эгидой ЮНЕСКО 21 марта Дню поэзии, побывали 200 человек. Все знали, что руководитель фестиваля приехал из Санкт-Петербурга. Туда пришли люди с различными представлениями о мире, левые и правые, националисты и интернационалисты. Я попробовала объяснить посетителям, что нас искусственно раскалывают на левых и правых, чтобы развязать на Украине гражданскую войну.
— Что объединяет украинцев и русских?
— Язык, цивилизационная память, история, вера (я отношусь к Русской православной церкви) и, конечно, Николай Рерих. Это наши культурные традиции, которые теперь приносят в жертву в угоду американизму.
— Как Украина попала под влияние Запада?
— На Украине с 1980-х годов реализуется план Збигнева Бжезинского. Я не являюсь сторонницей политики Кремля, но читала книгу Бжезинского. Он разделил Землю подобно шахматной доске. Он не скрывал, что хотел создать вокруг России «русофобский пояс». Как можно создать такой пояс? Нужно ввести механизм свободного рынка. Этот механизм — национализм. Многие наши политики — Ющенко, Кучма, Кравчук и даже Янукович приободряли националистов. Они думали, что все будет не так уж и плохо. Но когда начался Майдан, стало понятно, что простых людей вроде меня использовали в качестве сакральных жертв. Я даже думаю, что такой сакральной жертвой сделали Донбасс.
— Кто?
— Думаю, все — Америка и Россия. Потому что глобальные системы делят сферы влияния.
«Европа не понимает ситуацию на Украине и в России»
— Вы выступаете на Западе?
— Я выступала в Берлине и Праге. Русская диаспора принимает меня очень хорошо. С европейцами же у меня возникают проблемы. Они не понимают ситуацию на Украине и в России. Им до нее нет дела. Они находятся под сильным влиянием общества потребления, для которого важны только деньги. А то, что гибнут люди, их не интересует. Поэтому они не хотят ничего делать для того, чтобы на Украине воцарился мир.
— Вы ощущаете давление со стороны СБУ?
— Однажды со мной провели «профилактическую беседу». Я сказала, что они могут залезть в мою электронную почту и посмотреть, о чем я общаюсь с другими людьми. Мы пишем друг другу о мире, Боге и поэзии.
На меня оказывает давление мое начальство на работе. Я не могу писать там антиглобалистские тексты. По интернету я постоянно получаю письма с угрозами. Мне пишут, что я «враг народа», «агент Кремля» и меня ждет участь Олеся Бузины. Я с этим живу уже три года, но все никак не привыкну к этому. И так живут все, кто делает то же, что и я. Нас больше, чем кто-то может подумать. Надежда есть. Мы просто должны продолжать в том же духе и не должны позволять подавить нас.
— Какая у вас мечта?
— Я мечтаю о том, чтобы война закончилась, и обе стороны прекратили приносить в жертву простых людей. Пока мы с вами говорим, Горловка попала под очередной обстрел. А у нас с вами все в порядке. Здесь все очень хорошо. Для меня это невыносимо. Я хочу, чтобы политики, ссорящиеся друг с другом, поняли, что из-за их государственных целей и геополитических интересов в Донбассе гибнут простые люди. Это люди, которых объявили врагами. У нас есть украинские украинцы и русские украинцы. Последних объявили врагами. Мировое сообщество должно помочь этим людям. Они находятся в эпицентре ужасных событий.

Валентин Филиппов: Александр, здравствуйте! На Украине заканчивается избирательная кампания. Некоторые объясняли противоречивые действия Порошенко в последние дни паникой в его штабе.
Александр Казаков: Не думаю, что это паника. Я бы другое слово использовал – истерика, потому что, кажется, и до Порошенко доходит, что шансов у него нет, и он до последнего дня пытался сломать этот тренд.
На самом деле, сильный ход был, что он «борется на выборах  с Путиным» – но он бы сработал, если бы не было Зеленского, потому что в последний день он обнаружил, что он борется с Зеленским, а не с Путиным.


Валентин Филиппов: Ну, я думаю, что за Путина тоже бы много проголосовало.
Александр Казаков: С этим я спорить не буду, но в последние дни Порошенко и его команда поняли, что нужен не внешний контекст дискуссии, а внутренний. И когда он в последние дни искал, как противопоставить себя и Зеленского во внутреннем контексте, чтобы испугать избирателя, чтобы он не голосовал за Зеленского, остался последний шанс – это страх. На позитиве нет ничего, зеро.

И вот тут у него всплыло слово, которое меня, конечно, умилило. Выяснилось, что Порошенко борется с Малороссией. Он назвал всех тех, кто собирается голосовать за Зеленского, «реваншистами» и «теми, кто выступает за Малороссию».
Но, заметьте, в первом же своем публичном выступлении Зеленский слово «малоросс» использовал в ряду «ватник», «малоросс», «быдло» и так далее.
И я понял, какой же страшный сон снится Порошенко и его банде. Это заявление, сделанное в свое время в Донецке.… Такие вещи бесследно не проходят, на духовном уровне они остаются, они оставляют свой след.
Заявление Захарченко и его команды, что они закрывают проект «Украина» и учреждают новое государство Малороссия, – здоровое, полноценное, основанное на разумных, естественных принципах. На сайте Захарченко все документы были опубликованы.
И тут я вспомнил, что, когда я впервые увидел фамилию Захарченко в реестре избирателей, наряду с Гиви и другими, я тогда написал, помню у себя в Фейсбуке и в Контакте: «Ребята, вы с огнем играете. Не трогайте дух людей, которых вы же, собственно, и убили, потому что они же могут прийти».
И вот Захарченко пришел. Он пришел в ночном кошмаре к Порошенко, и украинский президент теперь верещит: «Мы за Украину, мы против Малороссии».
Но выборы в воскресенье покажут, что народ Украины за Малороссию.
Валентин Филиппов: И за Путина.
Александр Казаков: А не за Украину, как галицийский проект.
На самом деле, я думаю, что после выборов вот этот последний поворот в кампании Порошенко, он ещё будет осмысляться. Потому что, проснувшись в понедельник в стране, где нет Порошенко и связанных с ним всех вот этих вещей, СБУ как гестапо, нацистских банд как коричневорубашечников и так далее, проснувшись в стране, у которой снова есть шанс… Всего лишь шанс, ничего больше… Все-таки, здоровая часть той элиты, в нормальном смысле слова, которая есть на Украине, должны задумываться над новым проектом.
Но я считаю вместе с Захарченко, Ташкентом и теми, кто проект «Малороссия» тогда предлагал, что новый проект для той страны, которая называлась «Украина», лежит в прошлом. Потому что уже был золотой век для этой страны. Надо к нему просто вернуться на новом уровне.

Ну и к тому, чтобы осмыслять новую реальность, подталкивают, я этому рад, заявления о санкциях на поставки нефти и нефтепродуктов, что сильно подрывает военные возможности, прежде всего, Киева.
И второе – это ответ Пескова на заявление Медведчука, что Кремлю не нужны никакие сделки. Кремлю нужна перезагрузка отношений. То есть, на самом деле, Кремль говорит о том, что ему нужна другая Украина, и только тогда возможны нормальные отношения.
А другая Украина – это и есть Малороссия. Потому что Малороссия – это украинско-русский проект. Он многонациональный, он многоязыкий. Малороссия – это то, во что была влюблена вся Россия.
Ну, я понимаю, что это все мечты, конечно.


Валентин Филиппов: У меня есть ещё одна мечта, чтобы выборами все не закончилось для Петра Алексеевича. Я бы очень хотел, чтобы он встретился последний раз с Александром Захарченко и спустился в Ад, потому что он даже не воин, и места в раю для него не будет.
Александр Казаков: Ну да, в Валгалле. Валентин, тут ведь проблема в том, что есть определенные ступени, ступени в будущее, через которые перепрыгнуть нельзя.
Учитывая то, что было сделано при молчаливом согласии народа. При отсутствии ярко выраженного сопротивления, кроме единиц, персоналий, перепрыгнуть ступеньку, которая называется «покаяние» нельзя. Перепрыгнуть ступеньку, которая называется «ответственность», будь то суд или трибунал, – тоже нельзя.

Потому что любой нормальный человек в политике должен знать, это в учебниках написано, что если эти ступеньки перепрыгнуты, они потом вернутся и огреют по затылку. В прошлом эту рану оставлять нельзя, её нужно лечить.
Валентин Филиппов: Знаешь, мы в начале девяностых решили перепрыгнуть, а война пришла через 20 лет.
Александр Казаков: Хрущев решил перепрыгнуть бандеровскую историю, и внуки бандеровцев сейчас стоят на той стороне границы. Поэтому, надо же хоть чему-то учиться у истории.
Но, опять же, это надежды. Есть суровая реальность, есть Евросоюз, европейские страны, заинтересанты в этой истории. Есть Соединенные Штаты, пусть и расколотые, но, по крайней мере, одна часть расколотых США очень влиятельна и не собирается отказываться от заветов Бжезинского.


Валентин Филиппов: Ну, хоть насмеемся, с понедельника начинаем. Теперь выступления Зеленского бесплатные.
Александр Казаков: Да, я помню его эту хохму, что он приходит на митинг за деньги. Такого действительно в истории не было, я думаю, скучно не будет.
Будем ли мы смеяться или нет, но интересно будет точно. Во всяком случае, заканчивая этот свой упреждающий комментарий, я думаю, у нас будет возможность поговорить, если у вас будет интерес после выборов, чтобы оценить новую реальность.
Но я неоднократно говорил, что у Зеленского есть возможность сделать две вещи, предпринять два решения, которые в его полномочиях. Для этого не требуется Верховная Рада, и с большой долей вероятности это не встретит сильного сопротивления на Западе.
Две вещи очень простые, два решения. Решение первое: приказ о полном прекращении огня, закрытие и пломбирование складов боеприпасов, и наказание за нарушение этого приказа. Это он может сделать, как верховный главнокомандующий сразу после инаугурации. И это его личное решение, оно не требует согласования.
Сразу после этого ситуация изменится очень сильно, потому что перестанут гибнуть люди. Республики Донбасса давно к этому готовы. Потому что гибнут-то на нашей стороне мирные жители, только на нашей стороне.
И второе решение, которое тоже не требует специальных согласований – это отмена решения Порошенко о введении блокад, которое он принимал под давлением нациков. Это решение сделает возможным дальнейшую дорогу.
Дальше будет сложно, но эти решения простые. Tы же помнишь, президент Соединенных Штатов, когда он ещё кандидат, на Украине нет такой традиции, а в Америке есть.… Он еще кандидат, а его приглашают спецслужбы в Белый Дом и показывают реальную картину мира, а не то, что пишут в газетах. На Украине это произойдет в понедельник или во вторник. И это дает возможность, повод Зеленскому сказать: «Я увидел, мама дорогая.… Надо все менять».
Шансы у страны и у Зеленского есть. Воспользуется ли ими Зеленский? Не знаю. Воспользуется ли страна? Посмотрим. Но то, что интересно будет – это точно.
Валентин Филиппов: Ладно. Будем наблюдать.
Александр Казаков: Поскольку мы не голосуем, дождемся первых экзит-полов. И, я надеюсь, что вчерашний фактический призыв Порошенко к насилию не будет поддержан или будет купирован силами МВД.
Валентин Филиппов: ОК, пока-пока
Александр Казаков: До встречи на новой странице украинской истории.