Украина и украинско-российские отношения

— Донецкая и Луганская народные республики. Москва не признала их до сих пор. Хочется узнать ваше мнение, нужны и важны ли России эти республики в том виде, в котором они провозгласили свою независимость?
1252854757_ff4c60b4fd7a.jpg— Они в любом случае важны, так как образовались по волеизъявлению народа. Я не сомневаюсь, что Россия будет решать вопрос таким образом, чтобы обеспечить признание этих республик. Но я вижу вопрос в другом. Есть вопрос этический: надо признавать (ДНР и ЛНР), и это правильно; а есть вопрос стратегический, и здесь возможны отступления от этических норм. С точки зрения этики абсолютно неприлично и подло выдвигать силы на ложные направления, где заведомо будут потери, ради того, чтобы разгромить врага на главном направлении. Но со стратегической точки зрения это спасение для всех. Вот действия нашего руководства — непризнание Донецкой и Луганской народных республик — я могу объяснить только одним. Пётр Порошенко на днях попросил отодвинуть подписание соглашения об экономической интеграции с Евросоюзом, потому что как только он его начнёт выполнять, Украина взорвётся. Надо будет опять резко сократить заработную плату, резко увеличить тарифы ЖКХ. Я вам могу ещё сказать, есть данные, я читал эти положения, что акции целого ряда украинских предприятий — от 50 до 70 процентов акций — перейдут германским, французским и американским компаниям. Это одно из условий «евросоглашения». Понятно, что собственники взорвутся, это будет жуткий скандал. Порошенко, согласившись на это (в перспективе), пошёл на политическое самоубийство. Так вот, я рассчитываю, что после подписания (соглашения с ЕС) и в отсутствие предпосылок к развитию экономики острая фаза кризиса на Украине наступит к середине, к концу лета, и если ДНР и ЛНР продержатся до этого момента, то они могут выступить в роли лидирующих образований во время всеукраинского взрыва.
Собственно, предпосылки к этому уже есть. Вот недавно солдаты украинской Нацгвардии стали отказываться от войны. Они понимают, что начинается кризис, и если Киев не подавит сейчас сопротивление на юго-востоке, то военные станут переходить на ту сторону и уже пойдут обратно, на Киев. Вот в чём подоплёка игры, которую ведёт российское руководство, как я вижу на основе проведённого анализа. Вероятно, это правильное объяснение позиции нашего руководства, которое, конечно, не будет официально публиковаться.
Именно сейчас, когда идёт активная и исключительно разрушительная для США политика по возрождению политического влияния России в мире, когда евроазиатское экономическое партнёрство страшно ударит по американской геополитике, по итогам всех усилий США за последние 20 лет, на фоне таких вот геополитических успехов России я вижу полный «пассив» по ДНР и ЛНР. Эта ситуация потому неэтична, поскольку предполагает излишние жертвы. В связи с этим нужно ждать от нашего руководства абсолютно взвешенных шагов.
Россия могла ввести войска в ночь с 1-го на 2-е мая или со 2-го на 3-е, когда во всех регионах юго-востока Украины уже российские флаги висели над обладминистрациями, США и НАТО находились в состоянии шока, не зная, что делать, а сама украинская власть была просто в трансе. Крику было бы после ввода войск ничуть не больше, чем сейчас, чем после присоединения Крыма. Но это жёсткий оперативный план — раз, и всё. Путин бы стал тогда национальным героем, бесспорно, но он на это не решился, перевёл дело в более спокойную фазу, а раз так — значит, есть иная стратегия и тактика действий.
— На ваш взгляд, несёт ли Россия ответственность за своих граждан, участвующих в военных действиях на стороне ДНР и ЛНР? Однозначной или неоднозначной вам видится сложившаяся ситуация?
— Российская Федерация не несёт ответственности за действия своих граждан на территории третьего государства в том случае, если граждане действуют сугубо по личной инициативе, не получая указаний от правительства России или от каких-либо организаций, например, частных военных компаний. Вот если бы правительство России сделало заказ ЧОП на выполнение задач на территории другого государства, то можно было бы сказать, что Россия вмешалась в чужие дела. В противном случае Россия не несёт никакой ответственности, а граждане несут личную ответственность за свои действия. Если по законам РФ действия российских граждан преступны, то власти могут в установленном порядке, если считают нужным, заниматься их отловом, в том числе по запросу в Интерпол.
Что касается частных компаний и организаций, которые действуют по указанию и во исполнение решений госслужб. Частные военные компании США, которые в настоящее время представлены (на Украине контингентом) порядка 400 человек, действуют по заказам западных правительств. Основания так полагать есть все, но это надо доказывать, это надо понимать чётко. Эти люди, которые прибыли на территорию Украины, они, в отличие от наших добровольцев, приехали по приказу своего руководства, в составе подразделений, они соответствующим образом экипированы — на этих основаниях их деятельность надо рассматривать как вооружённое вмешательство США в дела Украины. Добровольцы не приезжают в составе подразделений, они экипируются на месте, они не получают заданий, поэтому это не является вмешательством России в дела Украины. Вот принципиальная разница.
— Как можно воспринимать резкие заявления Рамзана Кадырова и сообщения о присутствии чеченцев на Украине?
— Понимаете, у политика должно быть много разных карт: карта «злой чеченец», карта «элегантный правозащитник», карта «ироничный дипломат», карта «твёрдый министр обороны», и вот Рамзан Кадыров — одна из таких карт. Он чётко действует в этой схеме и ведёт свою линию.
— Хотелось бы прояснить ситуацию с нарушением пунктов Женевской конвенции на Украине. Украинские военные вообще берут в расчёт, что нарушают установленные нормы?
— Женевская конвенция имеет универсальный характер. Фашистская Германия не подписывала Женевскую конвенцию, как и Советский Союз, но тем не менее, как правило, действуют обычаи войны. Нацистских преступников судили, по сути, именно за то, что они нарушали эти обычаи, закреплённые Женевской конвенцией.
— То есть можно говорить о том, что на Украине нарушаются эти обычаи?
— Безусловно. В то же время говорить о грубейших нарушениях сейчас нельзя. Надо сказать, что украинские военные стараются действовать аккуратно, а вот Нацгвардия в последнее время попадает по домам — большое рассеивание снарядов. Я думаю, это в силу отсутствия боевой выучки — просто потому, что попасть не могут.

Подарок от СБУ

После долгих блужданий по задворкам Донецка, наша потрепанная машина упирается бампером в железные ворота мышиного цвета. Из-под серой краски предательски просвечивают красные щиты с тризубами. Мы приехали в бывшую воинскую часть внутренних войск. По ряду признаков, можно догадаться, что часть была образцово-показательной. Теперь же, идеальные газоны перекопаны траншеями и ячейками, и между ними мирно пасутся три барана. Овчарка саперов, привязанная в тени, кажется, забыла все, чему ее учили на службе в армии. Забыла, как пахнет взрывчатка, вороненый металл и оружейная смазка. Собака сверлит пасущихся баранов взглядом, уши домиком – зов предков, голос крови.

На выметенном плацу части – построение отрядов ополченцев. С удивлением вижу в строю парней и мужиков на костылях, сквозь тугие повязки темно-вишневым чуть просвечивает кровь. Костыли путаются в автоматных ремнях… Им, по-хорошему лежать надо, не шевелясь. Думаю, что таких людей победить будет очень трудно, ибо мотивация их запредельна. Я это окончательно понял, когда одного раненого, товарищи бережно грузили в кузов КамАЗа идущего менять бойцов на блоках.

Этим тихим, субботним утром, СБУ сделала мне шикарный подарок, объявив корреспондента «КП» персоной нон-грата. Лопнула какая-то струна в отношениях с военными, которые журналистов не любят инстинктивно, и что греха таить – есть за что. Теперь можно свободно подойти к любым воинам или командирам и представиться по всей форме: «спец.корр «Комсомолки», с сегодняшнего дня – персона нон-грата на Украине». Как правило, после искренних поздравлений тебе сходу говорят: «да мы же не на Украине!». Потом протягивают автомат со словами – «бери!». Пять раз предлагали, но брать оружие в руки, не имею права, как журналист. Тем более, не могу подвести украинскую прессу, которая уже определила меня, как «террориста-сепаратиста с видеокамерой».

У входа в казарму – группа людей характерной кавказской наружности. Их командир – «Юра, просто Юра, житель Южной Осетии», прямо-таки задыхается от моего вопроса: «зачем вы здесь?».

- Увидели, что детей и стариков убивают, сразу собрались и приехали. Просто между собой договорились.


По словам Юрия, на Кавказе хорошо помнят грехи украинцев – участие во всех войнах 90-х на стороне Грузии и Ичкерии, помнят и отряд УНА-УНСО под Цхинвалом, и украинских инструкторов грузинских ПВО в августе 2008-го тоже помнят. А про помощь от русских помнят еще лучше.

Гуляю по части, один из офицеров ведет меня на ремонтную базу. Говорит, что Донецк ждет штурм города, а тут ополченцам подарили три «швейные машинки», надо снять их и показать, «чтобы бандеровцы не думали, что мы тут беззащитные совсем». В рембате кипит работа, полыхает сварка – зенитные установки приваривают к рамам грузовиков. Хрупает машинка для снаряжения пулеметных лет. Машинка наполовину поломана и ее приходится все время поливать машинным маслом. Лица у чумазых мужиков какие-то довольные, даже не матерится никто. Руководят этими движениями пожилые офицеры-отставники, по их словам «воспитанники Советской армии». Один из отставников тоже на костылях, говорит, что ноги посекло осколками гранатой. Не сильно посекло – «видишь, как прыгаю? Как зайка!».

Разговор с солдатом о гуманизме

Командир «Востока», спецназовец, человек с колоссальным боевым опытом от интервью уклонялся до последнего. Когда я нарезал тридцатый круг вокруг машины, в которой он замаскировался, Александр Сергеевич Ходоковский не выдержал. Спросил его, есть ли потенциал у армии ДНР для наступления. Ответ удивил. Из уст воина это звучало как откровение:

- У нас есть такой потенциал, вопрос лишь в гуманизме. У нас до сих пор действует доктрина «щадящий режим». Мы можем устроить вариант минной войны. Можем устроить партизанскую войну по чеченскому образцу, когда разведывательно-диверсионные группы будут наносить серьезный урон точечными ударами. Но, гуманизм… Армия Украины выполняет приказ, так же, как выполняла приказы Януковича по локализации Майдана. У нас нет глубоких идейных разногласий, мы просто по разные стороны баррикад. Потенциал у нас есть, мы просто ждем, когда киевские власти примут единственно-верное решение и выведут войска за пределы Донецкой народной республики.

- Ждете наступления на Донецк?

- Мы готовы к такому развитию событий. Если темные силы победят, это будет самая фатальная ошибка украинского руководства. Однозначно, украинская армия не готова и не умеет воевать в условиях города. Люди, которые отдадут этот приказ и примут его к исполнению, войдут в историю под очень мрачными именами. Мы-то воюем не по приказу, мы свой выбор сделали…


Разговор о деньгах, долге, корнях и идеях

К вечеру на базу приезжают западные журналисты. Я так понимаю, что это политическое решение – общение с заведомо недружелюбной прессой. Элемент информвойны, контрпропаганда. Журналист-испанец задает вопрос ополченцу:

- Вам обещали платить деньги?

- Да, обещали.

- Платят?

- Платят, конечно.

Журналист мгновенно перескакивает на другую тему. В принципе, видео-свидетельство о наемниках в донецком ополчении готово. Но тут в кадр влетает один из офицеров и страшно-вежливо говорит журналистам:

- Ребята, а давайте будем работать честно! Мы сейчас пойдем к бойцам и они расскажут вам сколько им платят – на зубную пасту и самые дешевые сигареты не хватает людям. И они вам покажут, какие сигареты курят – по 8 гривен (менее 25 рублей. - Авт.) пачка. А вот это – сотрите, при мне.

Фрагмент записи стирают. Разговорился с ребятами-ополченцами, сидящими на куче вещей – ждут отправки по блокпостам. Все донецкие, все в батальоне «Восток» с первого дня его формирования. Вопрос про деньги вызывает у них хохот:

- Ага, платят. Не унесешь. По двести гривен дали как-то. Мы же не за деньги здесь, мы свою родину освобождаем – Донбасс. Нам не нужен ни Киев, ни Львов. За свою землю за деньги не воюют.

Валерий, парень во флектарне (немецкий камуфляж с мелким рисунком) и в маске говорит мне:

- Если остальные регионы подымутся, мы им поможем. Но это должен быть их выбор, не наш! Мы свой выбор сделали на референдуме и теперь освобождаем свою землю. Чтобы мне и моим детям не рассказывали, что мой дед, который в 17 лет ушел на фронт – предатель Украины. И чтобы моей дочке не рассказывали, какой хороший Гитлер, Бандера, Шухевич.

Второй ополченец, Алексей, замечает, что хочет, чтобы его дочь говорила по-русски.

Спрашиваю парней – а есть ли в «Востоке» украинцы? И мой собеседник во флектарне говорит:

- А я был раньше украинцем. Был. А после всех этих событий – нет.

И тут же переходит на «высокую» мову из которой я понимаю лишь, что он «одиннадцать рокив прожив во Львиве». Валерий, на прощание говорит:

- Ну не платят нам деньги. Не платят! Мы идейные, а это для врага страшнее!

С внешней идейностью в украинской армии все было в полном порядке. Все вертикальные поверхности тут выкрашены в жолто-блакитный, все надписи на мове – слова русского не встретишь. Но, агитация не выдержала столкновения с грубой реальностью. Мне рассказывают, что воинская часть по штабу которой я брожу и любопытствую, была захвачена в первый день донецкого восстания. «Взяли» ее ровно 9 человек. Никто не сопротивлялся, срочники и офицеры разошлись по домам, а потом, часть военных вернулась обратно – уже в ополчение. Пытаюсь вспомнить фразу одного из булгаковских героев, что-то про отсутствие корней у власти. Крона есть – корней не оказалась. На первом этаже штаба все благолепно, все желто-синее, сотни спортивных кубков в витрине, есть доска почета, под которой теперь спрятан от дождя мотоцикл связистов. В углу, в мусоре, подбираю «Новый завет» на украинском. Смотрю на священную книгу, немного оторопев – она в камуфляжной обложке. Не могу сходу решить для себя – насколько это уместно, и нет ли в камуфляже кощунства? «Завет» переведен на украинский и отпечатан в Нэшвилле, США. Вот они где, оказывается, эти далекие корни…