Украина и украинско-российские отношения

В ходе войны на востоке Украины каждый день гибнут люди. Смерть каждого - это не только цифры в ходе очередного брифинга, а

и трагедия в какой-то украинской семье. Про одну такую трагедию - этот материал. Роман Кратко - призывник из Львова, его

бригада попала под обстрел под Зеленопольем. О том, что произошло дальше - пишет его жена - Анна Кратко Все фото и видео с

мобильного телефона Романа Слов нет... Их просто невозможно подобрать. Каждый вздох дается очень нелегко, по щекам стекают

слезы, а сердце расколото пополам. Его не стало. Совсем молодой человек – 1990 года рождения – отдал жизнь своей Родине.
 
КРАТКО РОМАН ЗИНОВЬЕВИЧ еще в совсем юном возрасте, искренне желая защитить страну, пошел служить в армию, чем, как

сейчас стало понятно, подписал себе смертный приговор. АТО, уже всем известный "ночной кошмар" украинцев. 24 мая Кратко

Роман, любимый и любящий муж, любящий сын, надежный друг и прекрасный сотрудник, поехал защищать Украину как

военнообязанный и уже не вернулся. Изо дня в день все мы очень переживали. Я, его жена, вообще не могла сдержать слез, но

тогда хотя бы могла услышать его голос по телефону и убедиться, что Роман жив. Тогда мне казалось, что это страшная беда.

Однако все было еще впереди...
 
Последнее, что помню, как Роман звонил и говорил, что находится в Солнцево (Донецкая область). На следующий день их бригада

сменила локацию: их направили под Зеленополье (Луганская область). Сначала меня это даже радовало, ведь буквально через

день после того, как бригада моего мужа покинула Солнцево, этот населенный пункт обстреляли террористы. Но вышло все

иначе... 11 июля (с недавнего времени называемое как "черная пятница"), как уже всей стране известно, бригаду под

Зеленопольем обстреляли из "Торнадо" (интересно, что 24-я механизированная бригада приехала в десантную роту ремонтировать

им танки, но по неизвестным причинам большинство десантной роты отправили на другую локацию, чем фактически оставили

24-ю механизированную роту на пушечное мясо), что в свою очередь привело к огромному количеству погибших и раненых.

Повезло тем, кто сразу получил сообщение о смерти или о месте нахождения своих сыновей, мужей. Но, увы, не мне. У меня все

было с точностью до наоборот. 11 июля я получила СМС от некоего Марьяна Даха, который вместе с Романом служил в той же 24-й

механизированной роте, направленной под Зеленополье. В сообщении было сказано: "Роман не успел запрыгнуть в окоп, ранен в

ногу, не переживай. Его забрал медицинский вертолет. Ранение не серьезное". После этого Марьян Дах на звонки и СМС не

отвечал. В страхе и отчаянии я начала буквально "обрывать" телефоны. Двое суток я звонила своему любимому мужу. Гудок шел,

но ответа не было. Сразу же обратилась в Днепропетровскую областную больницу, где 11 июля мне ответили, что такой (Кратко)

прибыл, находится в стабильном состоянии и на следующий день (12 июля) будет перенаправлен самолетом во Львовский военный

госпиталь. Однако такого не произошло... Вот тогда, 12 июля, началось самое страшное: Днепропетровск стал утверждать, что

впервые о таком слышат, Львов говорил, что таковой не прибывал. Тогда я взялась обзванивать все больницы Украины в больших

городах: Харьков, Днепропетровск, Львов, Одесса, Киев и даже Изюм и Запорожье по пять-семь раз в сутки. Все в один голос

твердили, что такой не поступал. Стало ясно: надо немедленно бить тревогу. Поэтому, не переставая регулярно обзванивать все

больницы, я обратилась к каналу "24" с видеопросьбой о помощи найти мужа (канал "24" показывал видео в течение двух суток по

несколько раз в день), звонила в Министерство обороны, где тоже никто ничего не знал. Единственное, о чем в министерстве

сообщили, это что в списках погибших и в списках тяжелораненых такой не числится. Звонила в Яворивскую воинскую часть

А0998, где мне сообщили, что Кратко Роман числится в списках раненых, и о его месте нахождения ничего неизвестно (кстати, о

том, что Роман ранен, в Яворов сообщили из Днепропетровска). Даже в Администрацию Президента звонила, однако там заявили,

что я должна, несмотря на обстоятельства, обращаться к ним исключительно в письменной форме заказным письмом. На третьи

сутки (13 июля) я поняла: надо браться за "тяжелую артиллерию". К счастью, у меня среди родственников есть военные

соответствующего звания, которые, собственно, и принялись искать Романа. Были проверены все списки погибших и раненых по

всем городам с полевыми госпиталями включительно, но Кратко нигде не числился. Начали проверять "по кругу" снова и снова, но

все равно ничего. Тогда я обратилась с просьбой о помощи к хорошей знакомой, муж которой тесно связан с криминалом. Те также

принялись за поиски. Четвертые сутки (14 июля) дали надежду – представители криминала выяснили, что в Днепропетровской

областной больнице какая-то санитарочка видела военный билет на имя Кратко Романа. Хочу напомнить, что уже с 12 июля эта же

больница упорно утверждала, что у них такого не было и нет. Разумеется, эту информацию я сразу же сообщила своим

родственникам военным (имена которых не могу указать, опасаясь за их должности). Те, в свою очередь возмутившись (ведь

Днепропетровск они проверяли наиболее тщательно), отправили туда своего представителя, который переговорил с завотделением

– неким Юрием Юрьевичем. Вы не поверите! Тот же Юрий подтвердил, что Кратко к ним поступал (хотя больница этот факт,

начиная с 12 июля, отрицала), но Юрий Юрьевич не знает, где сейчас находится Кратко. Нам передали его номер мобильного

телефона. И что вы думаете? В телефонном режиме Юрий заявил, что впервые о таком слышит. Ситуация становилась все более

запутанной и натянутой, поэтому военные лично поехали в Днепропетровск, обошли всех раненых и выяснили, что есть еще 11

неопознанных погибших в морге, из которых трое были ранены в ногу. Узнав об этом, уже вечером 16 июля я поехала в

Днепропетровск на опознание. По приезде (17 июля) меня встретили представители батальона "Днепр", старший следователь

Днепропетровской прокуратуры Пибаков К.А. и юрист, и мы поехали в морг. Это был он, мой любимый муж Кратко Роман... Но как?

Почему? Почему от меня, яворивской части и даже военных это скрыли?! Я отвечу! 1202 – число, которое останется в моей памяти

на всю жизнь. Именно такой номер прикрепили к телу моего мужа, и именно такой номер стоит во врачебном свидетельстве о

смерти. Там же указано: "Причина смерти: острая кровопотеря". Теперь размышляем логически: ранение ниже колена, которое

может иметь тяжелые последствия при оказании первой медицинской помощи (т. е. фельдшер элементарно должен был перетянуть

жгутом). Получается, что если бы всего-навсего перетянули жгутом или, в крайнем случае, разорвали футболку и перетянули рану

ею, худшее, что могло случиться, это ампутация, но тогда бы Роман остался жив, хотя и без ноги. Вопрос: где был фельдшер? Ведь

он должен был быть в медицинском вертолете. А если даже и допустили такую ошибку, то неужели не знали, что делать? Каждый

школьник знает, как действовать в таком случае. Вместе с моим прибытием в Днепропетровск выяснилось еще много интересных

вещей, а именно: 1. С моего мужа сняли обручальное кольцо и нательный крестик, аргументируя это как "вещдок". Какой это

может быть еще "вещдок"? Себе на переплавку? Старший следователь Днепропетровской прокуратуры клятвенно обещал

отправить кольцо и крестик во Львовскую прокуратуру, где мне должны вернуть их под расписку. Как такое хамство понимать?

Кстати, до сих пор кольцо с крестиком не прибыли. 2. Мой муж Кратко Роман, хотя и был в медицинском вертолете, так и не

получил первой помощи. Поэтому умер, даже не долетев до больницы. Когда вертолет прибыл, моего мужа сразу отправили в морг

Днепропетровской областной клинической больницы им. Мечникова. Как можно было врать 11 июля, что он получил помощь,

живой и уже летит во Львовский госпиталь, а 12 июля вообще отрицать факт присутствия в больнице моего мужа? 3. Конечно,

многие подумают, что у него просто не было при себе никаких документов. И хотя эти бессовестные врачи и зачислили моего мужа

как неопознанного, на месте (в морге) мы получили и его телефон, и военный билет! Поэтому по какому праву вы зачислили моего

мужа как неопознанного? 4. Телефон Кратко Романа был включен двое суток и практически разрывался от звонков. Почему никто

не ответил и не сообщил? Вывод: Как уже выяснилось на месте, фельдшеров в медицинских вертолетах вообще не было, и

пребывание тела моего мужа так тщательно скрывали именно потому, что боялись ответственности за такую нелепую смерть из-за

их халатности. Теперь они понесут ответственность не только за халатность, но и за сокрытие фактов и предоставление ложной

информации. Ведь 11 июля, когда Днепропетровск еще отрицал факт прохождения через них погибшего Романа, они лгали, что тот

жив, хотя прибыл уже мертвым. Опознание и такие интересные факты всплыли аж 17 июля, то есть уже на седьмые сутки после

смерти. Мужа клялись доставить во Львов, чтобы похоронить в тот же день, а тело прибыло аж 19 июля, и мне пришлось хоронить

своего мужа на девятый день после смерти. Более того, когда я прибыла в Яворов оформлять документы, оказалось, что Кратко

Роман еще числится в списке раненых, и они до моего приезда свято были убеждены (так их уверял Днепропетровск), что мой муж

жив и находится в госпитале с незначительным ранением. В морге областной клинической больницы находится еще 8-10

неопознанных человек, и как минимум столько же семей тешат себя напрасными надеждами. Более этого допускать нельзя! Если

так пострадала я, тогда ради чести моего мужа и жизней остальных наших ГЕРОЕВ НЕОБХОДИМО ДЕЙСТВОВАТЬ. Я собираюсь и

буду подавать в суд и призываю всех женщин и матерей, которые не могут найти своих родных, сплотиться и подать совместный

иск. Существует такая организация, как "Родовое поле". Эта организация собирает всех, кто потерял близких во время АТО из-за

халатности врачей, и тех, кто не может найти сыновей и мужей. Не молчите! Вы должны бороться за честь наших ГЕРОЕВ!

Координатор этой организации – господин Олег (050-452-57-33). Или звоните напрямую мне: 093-790-21-16 (Анна). Вместе мы

заставим виновных отвечать! Кратко Роман Родился 23 ноября 1990 года в с. Сабановка Радеховского района. Окончил школу в

Радехове (2007). Учился в техникуме на сантехника в Луцке (учился 2 года). После по собственной воле пошел служить (1 год).

В2010 г. переехал во Львов. 1 год работал реставратором. 04 августа2012 г. женился. 2,5 года работал монтажником в Центре

безопасности защиты (устанавливал системы видеонаблюдения и сигнализации). 16 мая его забрали в Яворов, а 26 мая отправили

на восток, хотя говорили, что везут на Яворовский полигон на две недели. 11 июля погиб, истекая кровью в вертолете после

обстрела "Градом". Примечание 112.ua По информации местных волонтеров, Днепропетровская больница им. Мечникова с 22 июля

временно перестала принимать раненых при АТО украинских военнослужащих. Причиной тому стала большая загруженность

больницы. "Больница переполнена. За последнее время раненых привезли очень много. Больница не справляется. Бойцы с

легкими ранениями и контузиями буквально лежат в коридорах. Много тяжелых привезли накануне ночью: 12 "скорых" были

полностью забиты. Ребят высаживали прямо на КП – тех, кто мог добраться до больницы самостоятельно. Самых "легких"

отправили поездом в Киев", – рассказали днепропетровские волонтеры. Больницы Изюма, Харькова, Днепропетровска и Одессы

первыми принимают тяжелораненых. И, как показала практика, медики оказались совершенно неподготовленными к такому потоку

раненых. Критически не хватает кровоостанавливающих, перевязочных и шовных материалов, но самое страшное то, что не

хватает рук, то есть самих медиков, которые могли бы оказать первую помощь всем раненым. Днепропетровск принял первых

раненых после боя под Зеленопольем. Туда сразу привезли 11 бойцов: девятерых в тяжелом состоянии, троих – в критическом.

Вполне можно предположить, что борясь за жизнь тех, кто находился на грани смерти, врачи могли совершить страшную ошибку и

не уделить должного внимания более легким, по их мнению, пациентам, что и привело к ужасной трагедии.

В память моему любимому мужу Кратко Роману. Анна Кратко

Словацкое военное ведомство выставило на продажу 15 вертолетов советского производства типов Ми-2 и Ми-24, сообщила в понедельник официальный представитель минобороны Словакии Мартина Баллекова.
«Цена вертолетов Ми-2, в зависимости от модификации, составляет в среднем 28375 евро, а вертолетов Ми-24 — 298755 евро, — сказала Баллекова. — Приобрести их может любая фирма, имеющая лицензию на операции с военной продукцией», передает ИТАР-ТАСС.

О количестве выставленных на продажу авиамашин каждого типа и их модификации она отказалась сообщить.
Вертолеты Ми-24 предназначены для уничтожения танков и наземных целей. Более легкие Ми-2, которые производились по советской лицензии в Польше, используются для переброски и высадки десантников, а также для нужд санитарной авиации.

Продажа устаревших вертолетов осуществляется в рамках постепенной полной модернизации словацких ВВС. В ближайшие три года будут сняты с вооружения истребители МиГ-29, взамен которых будет приобретена или взята в аренду авиатехника, используемая в странах НАТО.