Украина и украинско-российские отношения

В Москве прошел круглый стол на тему: «Чилийский сценарий: актуален сегодня в мире?». На заседании клуба «Экспертной среды» Центра международной журналистики и исследований обсуждались материалы расследования известного американского автора Сеймура Херша: «Цена власти. Киссинджер, Никсон и Чили». В своей книге автор показал, каким путем Вашингтон пытался закрепить свое влияние в Латинской Америке. Когда на выборах выиграл Сальвадор Альенде, представитель Социалистической партии, США пришлось пойти на самые крайние меры, способствовав подготовке в Чили государственного переворота. По словам директора ЦРУ Ричарда Хелмса, нужно было «сделать так, чтобы экономика завопила». И это им удалось.

Эксперты на круглом столе подчеркнули, что понимание событий из истории этой латиноамериканской страны актуально на сегодняшний день. Агрессивная политика США повторяется сейчас и в других странах мира, в том числе и на Украине.
Директор Института Латинской Америки РАН Владимир Давыдов предполагает, что Вашингтон, вот уже на протяжении нескольких десятилетий ведет целенаправленную политику по организации экономических трудностей в целом ряде регионов мира, провоцируя население многих государств на недовольство. 
«Несмотря на очень большие старания, экономических и политических провокаций оказалось недостаточно. Пришлось Вашингтону использовать сугубо военные методы, для того, чтобы отстранить правительство Сальвадора Альенде в Чили», — заключил эксперт.
«Что касается ситуации на Украине, действительно, фашиствующее бесчинство на улицах ее городов вызывает невольно аналогию с бесчинствами чилийской PatriayLibertad и других подобных группировок. Во всех странах мира, которые прошли через стадии оранжевых революций и государственных переворотов, в которых принимали участие американские спецслужбы, наблюдалось нечто подобное», — считает директор научно-исследовательского центра Института Латинской Америки РАН Александр Харламенко
Для противодействия стремлению латиноамериканских государств к свободе в США были разработаны различные сценарии, один из которых и был разыгран в Чили. Там Вашингтону удалось расколоть общество через отстранение «левых» от христианско-демократической партии, то есть от верующих. 
«Недавние события на Украине, когда происходили дикие атаки на православную церковь, только подтверждают схожесть обоих сценариев. И на это безусловно нужно обратить внимание», — утверждает старший научный сотрудник Института Латинской Америки РАН Татьяна Владимирская.

Похоже, в Киеве решили, помимо новых государственных праздников типа Дня майдана, основать и новую государственную традицию. В ноябре — избивать активистов в центре Киева.






Отметим, что во время этих событий в АПУ проходила встреча президента Украины Петра Порошенко с вице-президентом Европейской комиссии по вопросам энергетики Марошем Шефчовичем.

Пресс-служба Народного совета Луганской народной республики предоставила материал интервью со Светланой, пробывшей 85 дней в украинском плену.

Уроженка г. Счастье, ныне оккупированного украинской армией, Светлана работала в детском саду старшей медсестрой.
Как и другие сторонники акции «Русская весна», Светлана принимала участие в митингах и пикетах, в организации и проведении референдума 11 мая, выражая таким образом протест чиновникам местных, районных и городских советов, а также новому украинскому правительству.

— Светлана, что стало решающим для Вас при выборе этого пути?

— Я не смогла спокойно наблюдать за тем, что происходило на майдане в г. Киев в ноябре 2013 г., невозможно было остаться равнодушной к расстрелам протестующих, к избиению Беркута и сотрудников милиции. В стране происходил госперевот, но мнения жителей юго-восточной её части никто не учитывал и слышать не хотел. Наша судьба, наше будущее решалось кем-то, но только не нами, не народом. Якобы идейные люди вышли на площадь столицы за свержение предыдущей власти, старого режима, против олигархата. Но что получили в итоге? Все вновь назначенные губернаторы были олигархи, на смену старого правительства пришло новое, но ещё более алчное и антинародное. Мы еженедельно участвовали в митингах, ставили палатки под госадминистрацией Луганска, затем — под зданием СБУ. С сотрудниками, с друзьями, с мужем ездили после работы, а во время отпуска и вовсе жили в палаточном городке. Строили блиндажи и блокпосты в городе Счастье, так как предполагали, что могут всё-таки применить военную технику против нас. И пошли танки, БТР-ы со стороны Старобельска, начались миномётные обстрелы нашего города, затем с вертолётов обстреляли блокпост и жилые массивы. После того как Счастье оккупировали, через село Желтое на пароме мы переправились, и сын помог нам с мужем добраться в Луганск. Так мы и остались жить в здании госадминистрации, где я организовала медпункт.

— Чем вы занимались, когда вынужденно покинули свой родной город и переехали в Луганск? И как оказались в плену?

— На тот момент уже шли полномасштабные боевые действия, поэтому оказывали медицинскую помощь прибывающим раненым, гуманитарную помощь жителям, раздавая продуктовые пакеты, деткам — памперсы, детское питание. Когда снаряд попал в торговый центр «Метро», вывозили всё из него на склады, спасая тем самым продукты и вещи, так необходимые пострадавшим. К началу августа Луганск был без света и воды, оцепленный украинской армией. Снаряды сыпались на город со всех сторон, но, несмотря на это, нужно было вывозить раненых и хоронить погибших ребят. Приехав в морг, нам сообщили, что нужно захоронить 50 тел, поскольку хранить их не представляется возможным. 10 из них ополченцы. Двоих мы с мужем забрали, чтобы отвезти попрощаться на блокпост к их сослуживцам и оттуда — к родным для захоронения. Впереди следует машина с гробами, мы в легковой — за ней. Когда она остановилась, я приготовила все необходимые документы и справки, так как думала, что это наш очередной блокпост. Но из-за машины появились люди с красными повязками на рукавах. И стало ясно, что так просто нас никто не отпустит, что нацгвардия возьмет нас в плен. В общем, мужчин закрыли в багажнике одной из машин, мне завязали глаза, руки, сказали, что гробы скинут в посадку. После чего нас отвезли в поселок Новосветловка в магазин рядом с церковью, а там тоже были пленные, привезенные до нас. Среди них я узнала даже знакомые лица. В этот момент начался обстрел посёлка. Мужчин оставили в помещении, а меня вывели на улицу со словами: «Делай, что хочешь, можешь теперь ловить свои пули». Но когда я увидела, что среди них 7 человек раненых и одна местная жительница, которая возвращалась из церкви, я сказала их врачу, что я тоже медик и предложила свою помощь. Всю ночь нас охраняли, мужчин периодически избивали, а меня врач просил не трогать, так как женщина и ещё медсестра. Наутро нас посадили снова в машину и отвезли в Луганский аэропорт. Там, вновь попав под обстрел, нас закрыли в каком-то складском помещении. Спустя двое суток, погрузив всех пленных в кузов грузовой машины, нас доставили на Лутугинский завод прокатных валков. И здесь они как раз понесли большие потери, из 70 человек погибло 56. Они вернулись злые, начали всех избивать. Но один из них всё-таки заметил, что среди пленных есть женщина, принёс сухпайки погибших солдат. Так мы впервые за трое суток поели.

— Вам было известно для какой цели Вас держат в плену?

— Меня вызвали на допрос, в ходе которого я поняла, что они считают меня какой-то весомой личностью в правительстве Луганской республики. И, естественно, в целях обмена я им была бы выгодна. Все мои попытки доказать, что я обычная медсестра, не более того, оказались напрасны. Дальше нас с мужем на вертолёте перевозят в Новоайдарский район, колхоз «Победа», и бросают в яму. Она вырыта прямо в земле и накрыта тентом, а посредине — отверстие, чтобы вода попадала внутрь. Там нас сидело человек 15. Поочерёдно всех вызывали на допросы. Кого-то забирали, кого-то добавляли, но основной костяк оставался — 12 человек.

— И как в таких ужасных условиях вы прожили столько времени?

— Нам дали утеплители с палаток, мы стелили их внизу, по бокам и ложились рядами спать. Мне, как единственной женщине, дали одеяло и каремат. В туалет сопровождали под конвоем, о принятии душа я вообще молчу. За все время 2 раза дали несколько ведер воды искупаться. И бесконечные допросы. Ну, слава Богу, пыток не было. «Как мы туда попали?», «Чего мы хотим?». На что я им отвечала, что я человек не военный. Мы хотели всё сделать по закону, мирным путём. Хотели сделать так же, как и они во Львове, Тернополе и остальных городах Западной Украины. Там сняли своих мэров и губернаторов и поменяли на других, выбранных из народа. Но им это сошло с рук, а нас за это решили уничтожить. Почему к нам другое отношение, ведь народ-то один, страна одна. Но причина их ненависти и агрессии была аргументирована поднятием российского флага на наших митингах и изменением границ Украины. После долгих дискуссий и полемики на эти темы, а также наконец-то пришедшего подтверждения, что я не состою ни в каком военном подразделении, меня из ямы перевели в отдельную палатку, но тоже под охраной. Каждый день забирали на кухню готовить, и даже там я вела свою пропаганду. Мягко, но настойчиво убеждала, что мы им не враги, что нас стравливают друг с другом, что мы хотим мира, и никто воевать не хочет, что это они к нам пришли с оружием в наши дома, а не мы к ним. В итоге мне сказали, что меня проще расстрелять. Ни в тюрьму нельзя, ни на свободу отпустить, так как я всё больше начинаю приобретать единомышленников. Даже с несколькими украинскими военными мы обменялись телефонами.

— Пока Вы были в плену, Вас столько раз обстреливали в их лагере... Каким чудом удалось уцелеть?

— Да, действительно, чудом. 3 сентября нас накрыли таким дождём из систем залпового огня под названием «Смерч», что раскладушки плавились. До такой степени был сильный огонь, что сгорело всё: палатки, техника, оружие и украинские ГРАД-ы. Земля выжжена была вся. Один из охранников закинул меня в какой-то окоп, там мы и просидели пока всё не стихло. Когда поднялись, местность невозможно было узнать. Мне тут же начали сносить отовсюду раненных и контуженных. А я смотрела и не могла понять, где яма с нашими пленными. Но найдя её, мы обнаружили, что она пустая. Тогда вместе с остатками армии, на БТР мы выехали в посадку.
В обгоревшей одежде, полуголые мы укрывались там от бомбежки и в ожидании приказа от их командира. Холод неимоверный. Утром привели пленных, но мне не давали общаться ни с кем, а особенно с мужем, дабы я не делилась информацией. Командир запретил возвращаться в лагерь, поскольку там продолжались взрывы, а дал приказ отойти как можно дальше от этого места. Пленных увели далеко в посадку, а я пошла на переговоры о том, чтобы нас отпустили. Но был дан приказ всех пленных вернуть в часть.
В поисках пленных, я наступила на сигнальную растяжку, от которой загорелась вся посадка. Меня обвинили, что я это сделала нарочно, чтобы все остальные пленные сбежали. Меня забрали и вывезли куда-то за Старобельск, а пленных ребят оставили в посадке. Как только мы прибыли к ним в часть, я, мотивируя тем, что пленные не сбежали и ждут меня в посадке, просила их отпустить. Через двое суток их взяли в плен батальон нацгвардии «Айдар», который базировался в городе Счастье. А мне сказали, что их отпустили по домам, но на самом деле их судьба не была известна. 
Ближе к концу сентября по Украине объявили амнистию всем заключенным. Я попросила вернуть мои документы, чтобы добраться домой мне нужно было проехать множество блокпостов и я могла снова оказаться в плену, но уже у другого батальона украинской армии. На что мне ответили, что документы сгорели и когда они будут ехать в город Счастье, меня отвезут лично. Но удача была не на моей стороне, так как наши берут в плен троих в Старом Айдаре. Ну, естественно, меня в очередной раз упрекнули, что это по моей вине их людей задерживают и они приняли решение меня оставить для обмена на них. К тому времени мой муж Александр уже был на свободе и активно занимался вопросом моего обмена и освобождения. Всех обменивали, а я всё время оставалась. 
И вот когда они переезжали из Старобельска, меня садят в машину, говорят, что везут на обмен, но какое было мое разочарование, когда привезли меня в Краматорск. Там все ходили в балаклавах, кто с какого батальона, с какого подразделения не разобрать. По их разговорам я сама уже делала выводы, что кто-то был участником событий на майдане, кто-то принимал участие в боях в Донецком аэропорту. 
Там впервые мне дали воспользоваться телефоном и через интернет выйти на связь с родными, а также с руководством республики, чтобы всё-таки обменять меня на тех троих пленных. Один раз мне удалось поговорить по телефону с Алексеем Карякиным, я обратилась к нему с просьбой забрать меня. После этого он поговорил с офицерами и они дали слово, что меня никто обижать не будет. И слово они свое сдержали. 
Меня несколько раз предлагали просто отпустить, доставив до ближайшего блокпоста, но ситуация менялась постоянно так, что я оказывалась всё дальше и дальше от дома. Обнадежив в очередной раз, отвезли в город Изюм, и там после несостоявшегося обмена садят на неделю в подвал. И так множество раз, когда, казалось бы, вот она свобода уже так близко, я вновь открывала глаза и видела лишь чужие лица. Во всех поездках у меня был мешок на голове и связаны руки. Из Изюма в Харьков, из Харькова в Счастье. Мы целый час простояли в моем родном городе на машине, я видела окна своего дома, но что-то пошло не так, и вечером я снова прикована наручниками в холодном спортзале города Изюма. Потом заявили, что вовсе отменили обмены, и никто меня не собирается менять. Там три дня, там неделю. Я, конечно, пребывала в шоке. Далее я по разговору слышу, что мы находимся в Сватово, слышу американских журналистов, которые берут у кого-то интервью, говорили про обстрелы какого-то полигона. Нас то и дело куда-то перемещали, перевозили. Помню, выхожу из машины, а под ногами — земля со следами от гусениц танка и трос, вдоль которого я шла с рукой на плече у другого пленного. Это было 7 ноября. Снимая мешок с головы, я вижу улыбающиеся лица и земляка Шонина Сергея, занимающегося обменом пленных. И я поняла, что наконец-то я дома.

— Каким было возвращение в родные места?


— Со слов украинских военных, Луганск и Счастье были уже полностью разбиты. Луганская республика — это всего лишь миф и пустой звук. Но вернувшись в этот город, некогда безлюдный и опустошенный, пылающий в огне, я увидела, что он вновь, подобно птице Феникс, возрождался из пепла. В нём зарождалась жизнь, он наполнился людьми. Заработали театры, школы, сады, больницы. Через 3 месяца я вернулась в абсолютно другой, новый город, который и дальше будет расцветать, восстанавливаться и возвращаться к мирной жизни, в чём я приму непосредственное участие. Они не смогли меня переубедить и отречься от нашей идеи построить свободную, народную республику, в которой не будет места фашистам, националистам и олигархам.

Хочется рассказать про истинно героическую собаку. Дело в том, что с того момента, когда Саур Могила была нашей крепостью к нам прибилась собака. Такая черная как смола с рыжими пятнами, ну наши ребята так ее и прозвали Саурка. Саурка никогда не спускалась вниз с высоты, вместе с нами выдерживала все тяготы жизни в окопах. ЕЕ преданность была необъятная. Наши ротации были в среднем 4 через 4 суток. Постоянно находилось на высоте 20-25 человек. А это собака без ротаций держала оборону все эти тяжкие месяцы. Саур Могила выдержала все испытания орудий укропов: постоянные авиаудары, РСЗО, мины, танки, гаубицы, фосфор. Это все не пугало Саурку (собаку). Мы много похоронили там хороших ребят, а Саурка грустила вместе с нами. Ее чуйка спасала ни раз нам жизнь. Приведу пример. Когда мы слышим свист мин, а Саурка смирно сидит значит все обойдется, мина летит не к нам. А если собака судорожно перебегает в окопах, то и нам пора разбежаться. И вы знаете, она никогда не ошибалась. А когда лупили наши минометы, Саурка, даже выглядывала из окопа, как будто сопровождала снаряд. Запомнился момент, когда наши ребята штурмовики погибли , я говорю про сотых (груз 100), она принесла кисть и скулила над ней. Это собака никогда себе не позволяла, питаться человеческой плотью (как это происходит постоянно на прифронтовых зонах). Мы ее очень любили. Недавно по телевизору мы с ребятами увидели на Саур Могиле Саурку, это был приятный сюрприз. Она все так и держит оборону там. Она жива!!! Очень сожалею, что мы не забрали ее. Но мне кажется, она бы не оставила бы свой пост. 

На фото та самая Саурка возле кафешки на Саур Могиле

Украинцам обещали землю за участие в карательной операции на Донбассе и убийство соотечественников, однако даже тут власти обманули. Это заявили в Чернигове Александр Шевченко и Игорь Андрийченко, которые вернулись с гражданской войны.

На пресс-конференции они с возмущением рассказывали об отношении власти. По их словам, помогают армии лишь добровольцы. У бойцов нет зимней формы и обуви, в казарме температура даже сейчас не поднимается выше 15 градусов – того и гляди начнется повальная чахотка. Статус участника боевых действий, как выяснилось, смогут получить  лишь те, кто пробыл на войне не менее 45 суток.
Кроме того, сказали Александр Шевченко и Игорь Андрийченко, власти Чернигова не дают и обещанную землю для тех, кто воюет против соотечественников.  Если и предлагают участки, то чуть ли не на границе с Брянской областью России. 
Само по себе обещание украинской власти стимулировать войну и убийства посредством предоставления земельных участков под строительство, выглядит кощунством. Но только не там, где  нравственность уже перевернулась, где преступление называют доблестью.

[movie=400,300]http://youtu.be/e9lUaIYHpRk[/movie]

Киев, Ноябрь 14 (ПолитНавигатор, Максим Карпенко) – Бывший крымчанин, а ныне народный депутат Украины от партии «Батькивщина» Андрей Сенченко против того, чтобы на полуостров поставляли уголь из неподконтрольной Украине части Донбасса. Об этом он заявил в эфире «5 канала».

«Я недавно звоню одному из министров и говорю: «А ты знаешь, что из нелегальных копанок на оккупированной части Донбасса по нашей, украинской, железной дороге нелегально возят уголь в Крым?». На что он мне отвечает: «А это не по моей части. Моя задача, чтобы зарплаты платились, а остальное – политический вопрос». Это разве нормально?», — негодует бывший комсомольский орговик.