Украина и украинско-российские отношения

Луганская Народная Республика последовательно и с твёрдой решительностью соблюдает свои обязательства по Минским соглашениям и достигнутым договоренностям по режиму прекращения огня. 
Однако украинская сторона показывает движение к совершенно иному. ВСУ продолжают испытывать обороноспособность вооруженных сил ЛНР, осуществляя военные провокации с попытками прорыва на отдельных участках линии разграничения. 
Совсем недавно официальные представители СММ ОБСЕ на пресс-конференции в Луганске подтвердили факт продвижения киевских войск вглубь «серой зоны», в частности, был занят ВСУ населенный пункт Новоалександровка. 

Министерство госбезопасности ЛНР располагает сведениями о перемещении Вооруженными силами Украины военной техники и её концентрации на линии разграничения. При этом в подразделениях ВСУ находятся военные иностранные инструкторы, происходит активизация деятельности диверсионных групп.

Совершенная в Луганске неудачная попытка диверсионного акта, целью которого были системы оповещения гражданского населения ЛНР о ЧС и возобновлении боевых действий, радио и телевизионные передатчики, свидетельствует о том, что командование ВСУ предпринимает шаги для подготовки полномасштабного наступления в Донбассе. Нарушение работы системы оповещения МЧС, нейтрализация деятельности радио и телевизионных каналов, предназначенных для своевременного информирования гражданского населения о наступлении чрезвычайных ситуаций было направлено на то, чтобы сорвать эвакуацию мирного населения Республики в случае возобновления широкомасштабных боевых действий. 

Министерство госбезопасности совместно с Министерством внутренних дел ЛНР проводят оперативные мероприятия по предотвращению диверсионной деятельности. В комендантский час силовые ведомства ЛНР работают в усиленном режиме. 
Мы обращаемся к жителям Луганской Народной Республики с просьбой не поддаваться панике и не верить провокационным слухам, которые распространяют украинские спецслужбы в подконтрольных им медиа-ресусах. 

Министерство государственной безопасности указывает на факты, свидетельствующие о подготовке наступательных действий со стороны ВСУ, и призывает представителей миссии ОБСЕ обратить внимание на готовящуюся агрессию Украины. 

Министр государственной безопасности 
Луганской Народной Республики
А.А.Антонов
 
ОтСебятина:
Многие уже поняли, что ВСУ стремится любым способом прервать "минские соглашения". И им не важно, сколько людей погибнет — главное, спрятать свои преступления под соглашениями, которые они рассчитывают провести вместо "минских".

На данный момент "минские соглашения" одобрены в ООН, так что сторона, нарушившая их, должна быть наказана. Но что-то мало верится в ООНовские принципы. Мы помним, что случилось с Югославией, мы видели произошедшее с Ираком и Ливией, мы в курсе, что не ООН обязана Сирия своему существованию.

Попытка уничтожить оповещение о Чрезвычайной Ситуации ложится в ту же канву, что и уничтожение кабеля сети МТС. Удержит ли что-то ВСУ от наступления? Не знаю. Но если ни пойдут, то жертвы будут исчисляться тысячами. А вот за это вполне допускаю негласный принцип "пленных не брать". Толку с этих пленных? Лечить, кормить их... оставим ровно то количество, которое нужно будет для возможного обмена наших попавших в плен.
Но за каждого убитого мирного человека, за каждую слезу ребенка ответите вы и ваши семьи.

Это понятное дело – «против принципов гуманизма» и т.д. Но вы, наверное, уже в курсе, что у нас есть полные списки состава всех бригад, даже тех, которые вы мурыжите в тылу под Славянском. И если государственная политика однозначно против, то мы - просто люди, которым нужна справедливость. Вы хотите убивать наших дедов, жен, матерей и детей? Пусть ваши родные знают - они тоже в ответе, а русские ничего не забывают и, как сказал Бисмарк, "…когда они придут — не надейтесь на подписанные вами иезуитские соглашения, якобы вас оправдывающие".
 
 
Лебедев Сергей

Нурсултан Назарбаев в Казахстане и Александр Лукашенко в Белоруссии оказались политиками неординарными, понимающими не только пользу интеграционных процессов на постсоветском пространстве, но и неизбежность для своих стран выбирать между интеграцией и деструкцией. Украинская элита в силу ряда причин до сих пор не осознала неизбежности именно такого выбора. Более того, до начала путинской эпохи именно Назарбаев и Лукашенко были моторами и инициаторами интеграционных процессов, буквально продавливая их сквозь вату равнодушия, а то и саботаж тогдашнего российского руководства.
Тем не менее, за 25 прошедших лет, полностью отсутствовавший на момент распада СССР белорусский национализм возник, оперился и сейчас пребывает в том же состоянии, в котором находился украинский году в 1999-м (к концу первого срока Кучмы). Казахский национализм, хоть Назарбаеву и удается купировать его наиболее агрессивные проявления, существовал всегда и на данный момент теоретически обоснован и практически развит намного сильнее, чем был украинский в первые годы независимости. Причем в обоих случаях мы имеем не просто какие-то маргинальные народные кружки по интересам, но серьезные политические движения, поддерживаемые влиятельными элитными группами и имеющими в перспективе шансы на приход к власти.
То есть, на Украине возникли, быстрее развивались и достигли апогея те же процессы, которые характерны для всего постсоветского пространства, в том числе для самых дружественных в отношении России государств.

Почему так происходит? Местные элиты, становясь из провинциальных элит империи государственными, воспринимают и осознают государственные интересы именно на том политическом уровне, на котором находятся их государства. Осколки империи априори являются в лучшем случае региональными игроками, а то и вообще озабочены только сохранением собственного суверенитета (не путать с независимостью).
Малое государство (не глобальная империя) не может быть независимым в полной мере. Ему необходимо выбирать покровителя, который в обмен на долю его суверенитета будет обеспечивать ему геополитическое прикрытие. Сегодня такими протекторами в мире могут выступать США, Россия и Китай. На момент возникновения постсоветских государств и формирования их элит, эффективную протекцию могли оказывать только США и ЕС – объединенный Запад. Отсюда и соответствующая ориентация элит. Напомню, что Лукашенко к концу 90-х годов вынужден был, опираясь на поддержку народа, провести фактически зачистку прозападной политической элиты, вступив в определенный момент в борьбу с собственным парламентом и правительством.

.......... интеграционые процессы, при формальном равноправии, и при отчетливой взаимной выгоде, всегда ведут к тому, что часть суверенитета более слабых партнеров переходит в ведение более сильного. Это объективный процесс и ни одна политическая воля не может его остановить или даже существенно затормозить. 
Таким образом, политические элиты осколков империи всегда опасаются сотрудничества с элитой имперского центра, поскольку помнят, что исторически являлись имперской провинцией и опасаются, снижения своего статуса и своего влияния на собственной территории.
Экономические элиты бывших провинций опасаются больших финансово-экономических возможностей элит имперского центра, которые, к тому же могут опереться на поддержку располагающего большими возможностями государства.
Все это приводит к попыткам ориентации на альтернативные глобальные проекты, а также к поддержке, как минимум частью провинциальных элит, местных национализмов. По мере же развития национальных государственных проектов, заинтересованность в сохранении их самости, распространяется на все более широкие слои населения. Создаются государственные ведомства, не характерные для провинции. Происходит обвальный рост чиновничества, которое понимает, что его статус и даже само рабочее место гарантируются только возможно более полным объемом суверенитета.

Интеграционные процессы на определенном этапе требуют, для повышения эффективности, перенесения центров управления на наднациональный уровень, делая лишними ряд национальных ведомств. Единая валюта, предполагающая единый эмиссионный центр делает лишними национальные банки, единое таможенное пространство в идеале требует создания единого таможенного органа и т.д., вплоть до единых структур управления Вооруженными Силами, минимизирующими влияние и статус национальных.
Именно поэтому украинская политическая элита всегда открыто выступала против создания наднациональных структур в любых интеграционных проектах, а элиты участвующих в постсоветской интеграции государств относились к ним с опаской, стремясь выхолостить их полномочия и оставить право принятия обязывающих решений на национальном уровне. В качестве компромиссного выхода из положения придуманы регулярные саммиты глав государств, правительств, а также профильных министров и глав ключевых ведомств, но такая структура громоздка и страдает не достаточной оперативностью и низкой эффективностью. То есть дальнейшая централизация в процессе интеграции неизбежна, как выдвинутый Францией и Германией проект превращения рыхлого ЕС в централизованные Соединенные Штаты Европы.
С точки зрения имперских элит, это – несомненное благо. С точки зрения провинциальных элит – посягательство на их права и полномочия.,

Это противоречия преодолевается безвыходностью ситуации для провинциальной элиты, когда опасности отказа от интеграции превышают дискомфорт, испытываемый в связи с интеграцией. Если же провинциальная элита считает, что может обеспечить свои интересы вне интеграционных процессов, она будет им сопротивляться до конца.
Так же, как чиновничество на определенном этапе заинтересованным в сохранении суверенитета становится бизнес (не только большой, но и средний, и малый). Процессы, в которые он встроен, на которых зарабатывает, правовое поле, в котором работает, возникают в условиях независимости. Любое ограничение суверенитета предполагает изменение условий работы, которое пугает бизнес не столько своей невыгодностью (обычно для большинства бывает выгоднее), сколько неопределенностью и необходимостью конкуренции с более широким кругом производителей.
Деятели культуры и искусства опасаются потерять свою нишу. Те из них, кто способен осваивать имперское или глобальное пространство и так в нем работают. Те же, кто за пределами малой родины не востребован не желают терять монопольное положение.
В конечном итоге получается, что помимо элиты, весьма широкие народные массы, с течением времени, начинают извлекать выгоду из независимого статуса. Имперские проекты становятся им чужды и опасны. Основные силы страны бросаются на балансирование между разными глобальными центрами силы, с тем, чтобы они друг друга уравновешивали.

В случае с Украиной, общие пророссийские настроения населения настолько пугали элиту, что она допустила прозападный перекос в политике, а также радикализацию местных националистов. В конечном итоге это привело к опрокидыванию и разрушению корабля украинской государственности. Однако, если бы этого и не произошло, все равно предложения и проекты которые, с точки зрения имперской элиты, были бы взаимовыгодны, отвергались бы местной элитой исключительно по идеологическим соображениям – из опасения попасть в зависимость и утратить суверенитет, а с ним статус и доходы.

Отсюда видимость непонимания: как можно отказываться от таких выгодных проектов, как Таможенный союз, ради соглашения об ассоциации, несущего угрозу украинской промышленности и торговле? Чтобы понять, надо внимательно слушать, что говорит украинская элита, заявляющая, что не хочет попадать в зависимость от России. Это ключевое словосочетание. Элитная группа, стремящаяся сохранить свой удел, смертельно боится элитной группы, восстанавливающей имперское пространство.
Так герцоги и графы, бароны и бояре, привыкшие к практически полному иммунитету, опасались усиления королевской и царской власти, даже, если на первом этапе такое усиление несло сплошные выгоды. Интересы политической системы, обслуживающей замкнутое хозяйство, вступали в противоречие с интересами политической системы, ориентированной на максимально открытую в большой мир экономику. Поэтому в России страдают от того, что страна мало станков экспортирует (хоть уже и наладила собственное производство), а на Украине радуются, что государство заканчивает процесс деиндустриализации и претендует на статус «аграрной сверхдержавы».
Эти два менталитета, два образа мышления, базирующиеся на двух совершенно разных политических и экономических системах, совершенно не пересекаются. Они формируют под себя и разные человеческие общности, укомплектованные диаметрально противоположным образом мыслящими индивидами. Поэтому мы и сталкиваемся с кажущимся парадоксом, когда вчера переехавший на Украину русский вдруг оказывается бандеровитее потомственного местного бандеровца. Поэтому и задаемся вопросом: что там за вирус в воздухе распылен?
Именно поэтому независимая Украина может быть одна, их может быть несколько, она может включать или не включать коренные бандеровские территории Галиции. Одного не может быть – никакая Украина не может быть устойчиво, долговременно пророссийской. Даже если украинское правительство будет утверждаться в Кремле, все равно, через некоторое время оно осознает, что его объективные интересы, как элиты независимого государства, стремящейся к максимальной степени суверенности, лежат в максимальном от Москвы дистанцировании. 

Вся идея не только украинства, но и любой постсоветской суверенности выражена в названии кучмовской книги «Украина – не Россия». Подставьте название любого другого независимого постсоветского государства и вы получите «национальную идею» в чистом виде. Другое дело, что не везде «национальная идея» смогла возобладать, но везде она к этому стремится.
Поэтому нам проще договариваться с восточноевропейцами. Они никогда не обладали полным суверенитетом, но всегда были независимы. Для них вопрос смены протектора является проблемой материальной выгоды и военно-политического зонтика.
Для постсоветских элит проблема деимпериализации собственного сознания связана с самоидентификацией и внутренним обоснованием своего права на суверенность. Мы по разному мыслим, мы говорим на одном языке, но в одни и те же слова вкладываем разный смысл. То, что для нас хорошо, для них плохо. И так будет еще очень долго.

ссылка