Перспективы развития России

В экономике дела налаживаются, об этом говорит как статистика, так иДмитрий Медведев. Уже за первый квартал ВВП вырос на 0,5%, о чем Правительство отрапортовало с большой важностью. А теперь премьер обрадовал еще больше - за четыре месяца 2017 г. доходы бюджета России выросли на 22%. Вот так вот нащупал экономический блок сначала дно под дном, а потом как будто и оттолкнулся.
Читайте также:
"В российском обществе еще силен дух большевиков"
"Пусть тоже обсуждают". Совет Федерации отправит Правительству стратегию экономического развития
Пенсионные новации по Кудрину - это реально?
"Мы рассчитываем на то, что эта тенденция сохранится. По итогам года общий объем доходов будет больше, чем мы планировали, утверждая бюджет, это может быть более 1 трлн руб.", - сказал Медведев.
По словам Медведева, это говорит о том, что дефицит федерального бюджета по итогам текущего года может составить 2% вместо планируемых 3,2%. А ведь ранее Минфин предлагал снизить дефицит госбюджета 2017 г. до 2,1% ВВП, направив 1,06 трлн руб. из Резервного фонда и 663,5 млрд руб. из Фонда национального благосостояния (ФНБ). Может, эти деньги и были задействованы, и никакого скачка и не было? Или, может быть, Росстат, отданный в ведение Минэкономразвития, теперь еще больше лукавит в статистике? Однако все куда проще. В данном случае слукавил сам экономический блок, и лукавство это не остановится. Об этом в интервью Накануне.RU рассказал экономист, руководитель Института проблем глобализации Михаил Делягин.

Вопрос: Дмитрий Медведев рассказал о росте доходов бюджета на 22%, а по итогам года он рассчитывает, что объем доходов будет больше, чем Правительство планировало, на примерно 1 трлн. А значит, дефицит бюджета может составить около 2% вместо рассчитываемых 3,2%. На первый взгляд, все хорошо, но так ли это?
Михаил Делягин: На самом деле, все это примерно соответствует действительности или, по крайней мере, правдоподобно, потому что в федеральном бюджете на 2017 г. чудовищным образом занижена его доходная база. Если вы занижаете доходную базу, то, естественно, вы получаете сверхдоходы. Напомню, что бюджет был сверстан, исходя из$40 за баррель, причем за баррель не Brent, а Urals, который на $2-2,5 дешевле.
И уже в момент, когда готовился бюджет, все понимали, что это бесстыдно заниженная оценка. Соответственно, реальные доходы бюджета оказываются выше этой прогнозной оценки. А если предположить, что расходы бюджета осуществляются без задержек и без опережения, строго по графику, то тогда дополнительные доходы за первые четыре месяца составили бы почти 400 млрд руб. В принципе, такими темпами за год совершенно спокойно можно набрать и 1 трлн руб. дополнительного дохода.
Несмотря на то, что в апреле имел место существенный дефицит бюджета, и он оказался на 2/3 больше, чем дефицит первых трех месяцев, вместе взятых, тем не менее, за первые четыре месяца дефицит составил 1,4% ВВП, что действительно сильно ниже, чем заложенные в бюджет 3,2%. А с учетом того, что у нас в декабре обычно бывает авральное финансирование, оно вырастает вдвое в лучшем случае, то 2% ВВП – это достаточно консервативная оценка, но можно сделать и значительно меньше дефицит бюджета.

Вопрос: То есть, изначально зная, какие поступления и показатели можно ожидать, в бюджет просто внесли цифры меньше? И теперь преподносят это как некое "экономическое чудо"? Тогда как обстоят дела в реальности?
Михаил Делягин: Просто поскольку бюджет исходно был недостоверен, соответственно, и его исполнение сильно отличается от плана. А по факту ситуация плохая.
Официально отрапортовали о полупроцентном экономическом росте в первом квартале, но это основано на полностью недостоверной статистике, которая чудовищным образом была искажена в конце прошлого года.
Я напомню, что эта статистика дает совершенно неправдоподобные результаты. Например, в феврале у нас был промышленный спад из-за 20%-ого сокращения водоснабжения, по официальным данным Росстата. Ну, понятно, что такого сокращения водоснабжения не бывает, особенно если ни до, ни после подобных вещей не происходило. А в январе у нас грузовые железнодорожные перевозки – наверное, самый инерционный экономический показатель – вдруг выросли на 11,1%, чего тоже не бывает, это невозможно. Второй Транссиб у нас не проложили.
Официальная статистика просто утратила адекватность в результате этих "новаций" (если не сказать "махинаций"). А в целом у нас традиционно занижается рост цен, соответственно, можно говорить о замедлении экономического спада, и то – вероятном, потому что не совсем понятно, каковы эти изменения в статистике и какой эффект они оказывают.
Вопрос: А все новости относительно снижения темпов роста инфляции – они отражают действительность?
Михаил Делягин: По официальным данным, по итогам с 1 января по 15 мая у нас инфляция 1,5%, но я не знаю людей, кто бы ощутил, что такая низкая инфляция. В прошлом году за этот период была инфляция 2,9% – тоже все дружно смеялись.
Но, правда, можно посмотреть социологические исследования, холдинг "Ромир" считает по более широкому кругу товаров инфляцию, чем Росстат (у Росстата - 64, а у "Ромира" - более 150 видов товаров). И по данным "Ромира", за январь-апрель официальная инфляция 1,3%, а реальная, которую люди на себе ощущают, 1,9%. То есть завышение в полтора раза не такое уж и сильное.
Но самое главное – это достигается путем снижения доходов людей. По данным того же "Ромира", расходы людей на покупки повседневных товаров упали на 6%, и они падали и до этого. Люди экономят на всем. Если еще в феврале граждане России тратили на еду примерно половину своих расходов, то уже в апреле тратят 57%, что свидетельствует об очень серьезном снижении уровня жизни и уровня потребления. Потому что уровень бедности – это когда на еду тратится 45% дохода или больше. Это, конечно, условный показатель, показатель Европы, но тем не менее.
И официальные данные о том, что экономика у нас находится в хорошем состоянии, на мой взгляд, просто циничны и не соответствуют действительности.

Вопрос: А что все-таки с бюджетом? "Денег нет"?
Михаил Делягин: А бюджет "захлебывается" от денег. Неиспользуемые остатки средств на счетах федерального бюджета на 1 мая – 6,3 трлн руб. Из них 1,2 трлн руб. не выведены из страны, не направлены в Резервный фонд, не находятся в Фонде национального благосостояния и просто "лежат" в Минфине. Деньги российских налогоплательщиков не работают на нужды России. Если они не выводятся из страны, то они "замораживаются" здесь, как было в начале 2000-х годов.
Официальные заявления Минфина – это бесконечные словесные интервенции с целью ослабить рубль. Эти заклинания идут с февраля: "вот сейчас рубль ослабнет", "вот он точно ослабнет", "он обязательно ослабнет до конца года" и так далее. А зачем Минфину ослаблять рубль, если у него и так все хорошо с деньгами? Я думаю, Минфин смотрит на структуру налоговых поступлений и очень чутко ощущает, что это наполнение бюджета деньгами зыбко и временно, потому что экономика разрушается.
Вопрос: А этот "рост" в экономике начался не вместе с тем, как Росстат переподчинили Минэкономразвития?
Михаил Делягин: Нет, на самом деле, подчинение Росстата в Минэкономразвития – это была такая реакция отчаяния на действия Росстата, который изменил всю методологию статистики настолько, что даже ограниченные люди поняли, что происходит что-то совершенно непонятное, что "не лезет ни в какие ворота". То есть сначала Росстат изменил методологию, а затем совершенно потрясенные "научными" результатами этого люди из Минэкономразвития сказали – знаете, давайте лучше мы вами порулим, потому что у вас что-то не получается.
В этом отношении действия Минэкономразвития управленчески неправильны, потому что нельзя непосредственно управлять тем, кто вас контролирует, но это по-человечески понятная реакция на, скажем так, "статистическое безумие", которое было совершено.
Вопрос: А как можно оценить предложения Минфина направить на уменьшение дефицита бюджета до 2% деньги из Резервного фонда и ФНБ?
Михаил Делягин: Звучит это очень странно, потому что (я открою маленькую "тайну") дефицит бюджета – это баланс разницы между доходами и расходами. А деньги, которые вытаскиваются из Резервного фонда или Фонда национального благосостояния или кладутся туда, – это ни доходы, ни расходы. Они отражаются в той части, которая называется "покрытие дефицита бюджета". Так что мы можем из ФНБ выделить деньги на покрытие дефицита бюджета – это нормально, но если даже мы его обнулим, то на дефицит бюджета это не повлияет никак. Это повлияет на увеличение расходов.
Вопрос: Однако вместе с тем глава Минфина Антон Силуанов заявил, что в 2017 г. Резервный фонд окончательно будет истрачен…
Михаил Делягин: Это очень странно, потому что вообще-то Резервный фонд сейчас растет. А то, что его истратят полностью – это предусмотрено бюджетом. Но, может быть, господин Силуанов просто не знает, что у него дополнительные доходы? То есть он просто не знает, что цена нефти выше $40 за баррель? И реальная инфляция выше той, которая все-таки была заложена в бюджет? Это странное заявление.
Такое ощущение, что это взято из его выступления конца прошлого года, когда он должен был рассказывать о бюджете как о чем-то реальном. Но сейчас-то уже понятно, что бюджет нереален. Сейчас-то уже понятно, что есть большие дополнительные доходы, соответственно, Резервный фонд на 1 мая максимален за весь этот год (если считать в долларах, а не в рублях, потому что произошло укрепление рубля). ФНБ на 1 мая максимален за все время с 1 мая прошлого года. У нас растут объемы этих фондов.
Вопрос: Нам чуть ли не каждый год говорят, что Резервный фонд вот в этом году точно будет использован – почему?
Михаил Делягин: Это такая "регулярная страшилка". Когда люди спрашивают – а почему вы не направляете деньги России на нужды России, а направляете эти деньги на нужды врагов России, которые развязали против нас холодную войну на уничтожение? – они говорят: а вот-вот мы уже в этом году все растранжирим, так что этих денег как бы и нет. На самом деле они есть!

Вопрос: Эти "словесные интервенции" понятны, но ведь нужно понимать и то, что необходимо делать в экономике – какая мера, комплекс мер должны быть первоочередными, на Ваш взгляд?
Михаил Делягин: Это комплекс мер. Для развития, для прогресса нужна модернизация инфраструктуры, причем лучше на основе технологий завтрашнего дня, но в крайнем случае можно и на основе технологий сегодняшних. Модернизация инфраструктуры – задача сложная, потому что, во-первых, все украдут. Как это у нас было, как я понимаю, в 2014 г., когда расходы на экономику выросли в полтора раза. Совершенно потрясающе – в 2013 г. было 14%, а в 2014 г. стало больше 20%. И это никто не заметил, вообще никто. Судя по всему, деньги были "распилены" в воздухе, на землю даже не упали. Поэтому нужно ограничить коррупцию.
Далее - если в сегодняшней ситуации дать деньги экономике, то эти деньги завтра окажутся на валютной бирже. Значит, нужно ограничить финансовые спекуляции, потому что если их не ограничивать, то все будет, как осенью 1992 г. А, между прочим, все развитые крупные страны стали развитыми только потому, что на нашем современном уровне зрелости финансовой системы они ограничивали финансовые спекуляции. Если вы их не ограничиваете, то у вас шансов стать развитой страной просто нет. Потому что все деньги будут уходить из реального сектора в финансовые спекуляции.
А дальше, как у Медведева с его недоступным жильем, которое почему-то называют "доступным жильем", если деньги вложить и направить на развитие, то монополии завысят цены и все эти деньги положат к себе в карман. Значит, нужно ограничить произвол монополий.
Затем – модернизация инфраструктуры. Чтобы она стимулировала развитие в России, а не в Китае и Германии, нужно обеспечить разумный протекционизм хотя бы на уровне Европейского союза. Потому что когда мы в рамках ВТО защищаем свой рынок слабее, чем защищает свой рынок Китай в рамках ВТО, притом, что наша конкурентоспособность неизмеримо ниже, – это уже как-то даже не смешно.
Значит, нужно усилить протекционизм, благо санкции дают нам для этого все возможности. Естественно, не перегибая палку в разумных масштабах можно использовать в качестве ориентира Евросоюз в этом отношении – достаточно разумный ориентир.
А дальше возникает вопрос – а кто будет работать? Чтобы человек работал, он должен иметь нормальные деньги за свою работу. Соответственно, нужно гарантировать гражданам Российской Федерации прожиточный минимум. Это, кстати говоря, будет таким "нечаянным" выполнением Конституции, которая в порядке, вероятно, шутки гарантирует гражданам России право на жизнь. Притом, что 10% этих самых граждан имеют доходы ниже прожиточного минимума официально, а в реальности этот процент, конечно, больше. То есть они медленно умирают.
Наконец, нужно нормализовать образование и здравоохранение, чтобы работники были здоровыми и при этом были способны усвоить хоть что-нибудь. Но это уже более долгое дело. Вот это то, с чего нужно начинать, это первый шаг. Дальше будет видно, но это – абсолютно необходимо. Если описанные вещи сделать, то через год мы Россию просто не узнаем и самих себя в зеркале не узнаем, потому что у нас будет совершенно другое настроение и состояние.
Вопрос: А увидим ли мы эти меры хотя бы в предвыборный период? Хоть что-то из перечисленного?
Михаил Делягин: Нет, в предвыборную кампанию мы этого точно не увидим, потому что ни один либерал не позволит реализовать ни одну из этих мер. Обратите внимание, что господин Медведев наконец-то под выборы нам пообещал хотя бы через два года гарантировать прожиточный минимум, но только рабочим и при этом специально оговорил, что этот прожиточный минимум будет не на уровне региона, а на уровне общероссийского прожиточного минимума. То есть для регионов с низкими ценами это будет как немножко завышенный уровень, а регионы, которые обеспечивают благосостояние России – то есть там, где добывают сырье, это обычно регионы удаленные – там просто будет некоторое приближение к прожиточному минимуму, но не его гарантия.
При этом детям прожиточный минимум никто как не гарантировал раньше, так и не гарантирует и сейчас. Это "проклятые большевики" говорили, что все лучшее – детям, а у нас сейчас наши либералы говорят – все лучшее кому угодно, кроме детей. Лишь бы не детям. Потому что дети – это будущее страны. А у России, с либеральной точки зрения, насколько я понимаю, не должно быть никакого будущего.