Напряженность на Корейском полуострове

Рынок процветает, заводы простаивают
На этих рынках продаются привезенные из Китая товары, одежда или продукты питания собственного производства, говорит Хонг. Также торгуют обувью и топливом, которые люди изготавливают сами. Институт KINU оценивает количество продавцов и администраторов на официальных рынках примерно в 1,1 миллиона человек. Сюда добавляется черный рынок. Без этих рынков северные корейцы не смогли бы выжить, говорит Хон. Многие заводы простаивают.
О роли, которую играет в экономическом подъеме Северной Кореи вождь Северной Кореи Ким Чен Ын, мнения расходятся. Ким провозгласил стимулирование экономики и производство ядерного оружия основными направлениями государственной политики. Он не только допускает частные рынки, он способствует экономическому подъему, считает российский исследователь Ланьков. Двумя реформами 2012 и 2014 годов Ким, по крайней мере на бумаге, дал больше свободы сельскому хозяйству. Ким позволил рынки только потому, что они приносили налоговые поступления государству, возражает Хон из института KINU, за этим не кроется долгосрочная стратегия.
Частные рынки могут также свободно развивать собственную динамику, которую сложно остановить и отменить. Многие годы, в частности, с помощью проведения денежной реформы 2009 года, прежний руководитель и отец Ким Чен Ына, Ким Чен Ир пытался покончить с ранее допустимыми нишами частной экономики. Но после протестов населения в 2010 году режим отступил, и частные рынки снова расцвели. С тех пор режим больше ничего не предпринимал для подавления рынков, говорит Хон из института KINU.

Беседы с беженцами показали, что разные регионы Северной Кореи управляются по-разному. Также неясно, насколько осуществилась реформа 2014 года, которая была направлена на возвращение семейных предприятий в сельское хозяйство. «Сельскохозяйственные кооперативы повсеместно упраздняются», — говорит Ланьков. Северная Корея при Ким Чен Ыне совершила шаг вперед, с которого Китай начал свой путь от социалистического планового хозяйства к рыночной экономике.
Влияние рыночной экономики проникает не только в сельское хозяйство, но и в предприятия бытового обслуживания и в обрабатывающую промышленность. Частные предприятия допускались уже долгое время, хотя они нелегальны, говорит Ланьков. Формально и по платежам предприятия регистрируются как государственные, фактически же они управляются как частные. Существуют не только частные рестораны и розничные магазины, но и частные предприятия горнодобывающей промышленности и частные нефтеперерабатывающие предприятия. Значительная доля рыбного промысла, а также междугородное автобусное сообщение находятся в частных руках.
«Режим не признает частной собственности на производственный капитал, но он гарантирует самостоятельное управление, в котором предприятия, как отдельные части, инкорпорированы в государственное предприятие», — объясняет Ли Чжэ Ён, (Jeong Hyung-gon), вице-президент Корейского института международной экономической политики (KIEP). Таким образом сохраняется идеология социалистической нации, и одновременно развивается новая капиталистическая буржуазия, как двигатель экономического роста.
Растущее благосостояние этого слоя, Don-ju или «хозяева денег», можно оценить по количеству пользователей мобильных телефонов в Северной Корее. Число договоров на мобильные телефоны оценивается в три и более миллионов при населении около 25 миллионов человек. Количество реальных пользователей может быть значительно меньше, предупреждают такие наблюдатели, как Ланьков. Так как, учитывая быстро растущие тарифы на мобильную связь в Северной Корее, становится целесообразным иметь несколько телефонов. Поэтому более реалистичное количество — более двух миллионов, говорит Ланьков. Это намного меньше, чем в Южной Корее, где количество договоров на мобильные телефоны превышает численность населения.

«Они не могут вынести, когда компании делают деньги»
В то же время история с мобильными телефонами в Северной Корее объясняет и то, почему режим, несмотря на специальные особые экономические зоны, имеет трудности в привлечении прямых иностранных инвестиций. Мобильную сеть с 2008 года создавала египетская телекоммуникационная компания Orascom, которая получила монополию в этой сфере до 2012 года. Затем Северная Корея противопоставила ей государственных конкурентов и одновременно отняла бизнес у Orascom. Такова судьба каждого успешного иностранного инвестора в Северной Корее, говорит Ланьков. «Они не могут вынести, когда те делают деньги, и тогда экспроприируют предприятие».
Don-ju, которых в Южной Корее также называют «красными капиталистами», играют роль не только в частном предпринимательстве, но и в качестве инвесторов в роде публично-частного партнерства. Эти люди поддержали режим при строительстве новых домов на проспекте Рёмён, говорит Хон из института KINU. Взамен они получили право использовать эти здания — и не только для жилья. Или они получат медали, которые показывают их связь с режимом — для защиты их формально нелегального бизнеса.


Вашингтон готовит новые санкции против Северной Кореи
В то время как Северная Корея угрозами и неудачным испытанием ракеты поддерживает напряженность на северо-востоке Азии, США готовят новые санкции. Президент Дональд Трамп в интервью в выходные дни сказал, что рассматривает вариант военного реагирования на ядерные испытания Пхеньяна. Его советник по национальной безопасности Герберт Макмастер (H. R. McMaster) предупредил о возможной реакции на испытания ракет Северной Кореей, Америка рассматривает варианты ответа от ужесточения санкций до, в случае нужды, военного варианта.
В прошлую субботу Северная Корея в шестой раз в этом году осуществила запуск ракеты, которая по данным Южной Кореи взорвалась уже через несколько минут. Таким образом страна, по ее собственному признанию, реагирует на действия Соединенных Штатов, которые увеличили давление. Максимально быстро будут предприняты все меры для усиления ядерного сдерживания, заявил коммунистический режим в понедельник.
Тем временем, правительство в Вашингтоне стремится достичь международного согласия со своим новым курсом, направленным против Северной Кореи. Трамп в выходные пригласил в Белый дом критикуемого филиппинского президента Родриго Дутерте (Rodrigo Duterte), а также главу правительства Таиланда Прают Чан-Оча (Prayut Chan-o-cha). Представитель американского правительства мотивировал это тем, что угрозы со стороны Северной Кореи так велики, что надо разговаривать со всеми партнерами в регионе. На прошлой неделе министр иностранных дел Рекс Тиллерсон (Rex Tillerson) на Совете безопасности ООН уже призвал к ужесточению курса против Северной Кореи.
Между тем Америка и Южная Корея спорят о финансировании установки новой системы противоракетной обороны Thaad. Макмастер заявил о стремлении к пересмотру договоренностей о финансировании. Система противоракетной обороны будет установлена в соответствии с соглашением о статусе войск, согласно которому Южная Корея предоставит землю и оснащение, а Соединенные Штаты оплатят расходы по эксплуатации и содержанию. После выступления правительства в Сеуле для Соединенных Штатов речь идет не о расторжении существующих договоров, а о регулярных, предстоящих в 2018 году, очередных переговорах о статусе войск.

В интервью The Post Мун сказал, что разочарован такой спешкой американцев в установке системы THAAD перед выборами. Это ограничивает возможности любых будущих действий правительства Южной Кореи.
«Я не думаю, что США намерены [влиять на наши выборы], но у меня есть некоторые сомнения», — сказал он Фифилд. — Южнокорейское правительство не хотело бы спешить с развертыванием системы THAAD в это политически сложное время, когда близятся президентские выборы, и нет возможности провести демократическую процедуру, экологическую экспертизу или публичные слушания».
«Если у Южной Кореи будет больше времени для демократического решения этого вопроса, то США получат более высокий уровень доверия от южнокорейцев, и союз между двумя странами станет еще сильнее», — сказал Мун.
После того, как Трамп предложил Южной Корее заплатить 1 миллиард долларов за привилегию размещения THAAD на своей территории (предложение, которые быстро опровергли чиновники администрации), этот шаг вызвал волнение в политических кругах Южной Кореи.
«Трамп говорит об альянсе Кореи и США», — гласил заголовок на первой полосе в популярной правой газете «Chosun Ilbo». «Есть вопросы, гораздо более важные, чем деньги, — говорится в редакционной статье. Если любая страна будет сводить альянс к вопросу денег или экономики, она неизбежно подорвет доверие».
Консервативная газета «Dong-A Ilbo» обвинила Трампа в выбросе «шквала словесных бомб» перед южнокорейскими выборами. «Мы надеемся, что Трамп будет более осторожен в своих словах, — говорится в редакционной статье. — Кто будет радоваться, если наш альянс будет подорван? Ким Чен Ын (КНДР) и Си Цзиньпин (Китай)».
Администрация Трампа провела грандиозное шоу по усилению давления на Северную Корею. Несмотря на то, что она объявила о завершении политики «стратегического терпения» Обамы в отношении Пхеньяна, она проводит политику давления и дипломатии, которая выглядит так же, как и прежняя.



Грузовик с пусковыми установками американских ракетных комплексов THAAD на авиабазе в Южной Корее
Неуклюжие сообщения Белого дома во время предвыборной кампании в Южной Корее также создают напряженность во внешней политике Трампа. Первые месяцы президент провел, в основном, стараясь наладить отношения с автократами. Трамп отстаивал доктрину «Америка прежде всего», которая не заинтересована в многосторонней дипломатии и скептически относится к продлению американских обязательств за границей, но, по-видимому, он столкнулся с трудностями, когда пришлось считаться с демократиями стойких, давних американских союзников.
«У Соединенных Штатов — ограниченные возможности в установлении направления, — сказал Майкл Энтон, директор по стратегическим коммуникациям Совета национальной безопасности, в интервью The Post, оправдывая авторитарный подход Трампа. — Мы не можем заставить эти страны вести себя определенным образом. Мы можем применить давление; да, бывает, альтернатива недостаточно показательна, но насколько эффективным будет разрыв отношений? Если отказаться от отношений, прогресса не будет».
Тем не менее, Трамп, похоже, часто готов сделать именно это — только с такими странами, как Германия или Южная Корея, где твердые, конструктивные отношения якобы являются данностью.
«До сих пор реакция в Южной Корее на всё то, что говорил Трамп, была удивительно сдержанной, но я думаю, это связано с тем, что южнокорейцы все еще пытаются понять, какой он человек, — сказал Дэвид Страуб, бывший американский дипломат по вопросам Северной и Южной Кореи. — Они знают, что он — необычный президент, и не обращают внимания на многое из того, что он говорит, но в конечном итоге некоторые замечания могут иметь серьезные последствия».
Тем временем Мун, который, согласно опросам, почти наверняка будет избран президентом на следующей неделе, сохраняет оптимизм.
«Я считаю, что президент Трамп более разумен, чем о нем обычно думают, — сказал Мун в интервью The Post. — Президент Трамп использует жесткую риторику в отношении Северной Кореи, но во время предвыборной кампании он также сказал, что может встретиться за гамбургером с Ким Чен Ыном. Я [выступаю] за такой прагматичный подход к решению северокорейской ядерной проблемы».

Речь идет о диссертации физика Далтона Эллери Жирао Баррозо на тему «Численное моделирование термоядерных взрывов в гибридных системах "деление и синтез"». В ней рассматриваются, в частности, физические и математические модели термоядерных боеголовок W-87, созданных в Соединенных Штатах. После выхода в свет в апреле 2009 года книги с главами из диссертации Баррозо работами ученого заинтересовались в МАГАТЭ. Атомное агентство затребовало у МИД и министерства обороны Бразилии дополнительную информацию, касающуюся деятельности бразильского физика. А сам ученый тогда заявил любопытное: «Вам не нужно делать бомбу. Вам достаточно показать, что вы знаете, как ее сделать».
 
Также большую роль играет огромный прогресс в области вычислительной техники. Так, использование суперкомпьютеров для симуляции ядерных и термоядерных реакций, происходящих во время взрыва, позволяет экономить колоссальные средства и время. Например, при использовании суперкомпьютера CDC 6600 для разработки новой боеголовки США потребовалось провести только 23 полевых испытания, а при использовании CDC 7600 – уже шесть. Только речь идет о компьютерах 1960-х – 1970-х.
 
Производительность CDC-7600 – 10–36 мегафлопс (в зависимости от того, что и как считается). Для сравнения: процессор персоналки из первой половины 1990-х Intel 80486DX/DX2  давал до 30–50 мегафлопс.  Для процессоров 2010-х нормальными показателями являются десятки-сотни гигафлопс. То есть в 1000–10000 раз выше, чем у тех самых суперкомпьютеров, на которых делались великие ядерные оружейные прорывы. Так что и взрывов теперь требуется меньше. Хотя и полностью отказаться от них невозможно.
 

 
А это опасно?
 
Было бы очень странно, если бы люди, делающие ядерные заряды и знающие историю многочисленных испытательных программ прошлого (включая и то, как делать не надо), да еще и в небольшой стране, так рисковали бы. Тут можно привести интересный пример из прошлого. В свое время Швейцария имела секретную военную ядерную программу, и в процессе ее проработки встал вопрос с испытаниями. Ну так вот, даже в мелкой на фоне той же КНДР Швейцарии геологам удалось найти горы, в которых, по их мнению, можно было безопасно испытывать ядерные заряды. Причем испытательная программа должна была включать семь подземных ядерных взрывов! Однако в конце 1960-х от идеи отказались по политическим причинам, а не по техническим или технологическим.
 
Еще одним фактом, указывающим на высокую ожидаемую степень безопасности, является иногда возникающая проблема с детектированием радионуклидных следов испытаний вообще. Другими словами, не то что какие-то опасные выбросы, а даже следы для сверхчувствительного оборудования порой отсутствуют. Так, в 2009 году их не было вообще.
 

 
Третьим фактором, указывающим на безопасность, является сама геология полигона. По свежим оценкам американских специалистов, ядерный полигон способен выдерживать регулярные взрывы с мощностями до 300 килотонн! А также пригоден для одноразового, но все еще достаточно безопасного подрыва заряда в одну мегатонну. То есть уровень «сотня-другая килотонн», пригодный для безопасного испытания термоядерных зарядов, вполне достижим.
 
При этом, даже если предположить какие-то аварийные прорывы через забивку выработок заложения, то соседним странам все равно ничего не грозит. Как и соседним районам самой КНДР. Дело в том, что такие прорывы обычно выбрасывают радиоактивные продукты недалеко и рассеивают их только на прилегающей местности. А ситуации с выпадением серьезных доз имели место только в эпоху испытательных взрывов воздушных и наземных, причем достаточно большой мощности. Да, специальные приборы в соседних странах факт выброса обнаружат. Но между их уровнем чувствительности и тем уровнем, при котором даже теоретически есть хоть какие-то биологические эффекты от ионизирующих излучений, разница во много порядков.
 

 
Когда они будут взрывать?
 
Это знают только лица, причастные в КНДР к подготовке самих испытаний. Извне четко определить подготовку к новым испытаниям и отличать ее от дежурной активности или нарочитой дезинформации все сложнее. А активность на ядерном полигоне сама по себе ни о чем не говорит. Даже когда не проводятся взрывы или непосредственная подготовка к ним, на таком объекте много работы. Плюс ничто не мешает специально загадочно менять местоположение каких-нибудь ящиков, заранее зная время, когда  над полигоном пролетит иностранный спутник-разведчик.  А они знают, что за ними следят, поэтому значительная часть активности скрыта, а другая специально оставлена напоказ.
 
Cамая яркая иллюстрация: несмотря на все гадания марта-апреля что вот-вот завтра взорвут бомбу, никто так и не смог определенно ответить, произведена ли герметизация туннелей заложения. То есть взрыв может быть когда угодно. Может завтра, а может, в следующем году.
 

 
Что они будут взрывать в следующий раз?
 
Само собой, никто точно не знает, поскольку их программа достигла уже того уровня, что есть несколько вариантов. Но основной ожидаемый – это демонстрация успехов в освоении термоядерной энергии в военных целях. Есть, условно говоря, три уровня соответствующих технологий.
 
В первом случае (бустирование/форсирование) термоядерный материал используется исключительно как эффективный источник дополнительных нейтронов, а значит, увеличивается и процент использования расщепляющихся материалов. Это позволяет поднять мощность при том же расходе урана или плутония либо достигать той же мощности при меньшем их расходе.
 

 
Во-втором случае речь идет об устройствах, которые по одним классификациям относятся к разновидности бустированных бомб деления, по другим – к разновидности термоядерных. То есть аналоги первых заявленных как термоядерные устройств СССР и Британии, где, помимо слоев расщепляющихся оружейных материалов, использовались слой или слои термоядерного горючего, а также слои из природного или обедненного урана.
 
Термоядерные реакции в этом случае вызывают одновременно и эффект бустирования для традиционного оружейного материала, но также и создают условия для деления природного/обедненного урана с дополнительным энерговыделением. При этом термоядерные реакции и сами являются заметным источником энергии в общем балансе: доля может достигать 15–20% в совокупном энерговыделении. Яркий пример подобного подхода – советская РДС-6.
 

 
В-третьем случае речь идет о классических термоядерных устройствах с разнесенными отдельно ядерным «запалом» и термоядерным узлом, в котором ядерный взрыв «запала» вызывает условия для протекания реакций синтеза, являющихся главным источником взрывной энергии в общем балансе энергии взрыва. Успешно испытанными зарядами такого типа в своем активе в мире располагают лишь пять ведущих военных ядерных держав.
 
Северной Корее уверенно «по зубам» варианты первый и второй, но уже не исключен и третий. Дело в том, что свою первую полноценную двухступенчатую водородную бомбу Китай смог испытать на шестом ядерном испытании. А у Северной Кореи в активе уже пять….

США после прихода к власти Дональда Трампа отошли от традиционной тактики вовлечения, а стали использовать неопределенность и непредсказуемость, а также не разбирают методы и способы для достижения определенных целей, прибегая к стратегии "управления сценариями". Как вы считаете, смена стиля действий США помогает тем целям, которые вы заявили в качестве приоритетных, включая укрепление собственной обороны, развитие межкорейских отношений, денуклеаризация Корейского полуострова и прочие?
Ан: Ситуация на Корейском полуострове постоянно оказывается под влиянием состояния межкорейских отношений. К счастью, вопреки опасениям, во время празднований Дня создания Вооруженных сил 25 апреля Северная Корея не пошла на шестые ядерные испытания. Одновременно, как я считаю, после состоявшегося недавно американо-китайского саммита у США и КНР появилось общее понимание по вопросу о санкциях в отношении Пхеньяна и давлении на КНДР.
Основа политики президента США Дональда Трампа в отношении КНДР - это максимальное давление и максимальное вовлечение. Однако при готовности решительно реагировать на любые провокации со стороны КНДР, остается открытой дверь и для дипломатических переговоров с Севером. Эта тактика в одновременном сочетании санкций и диалога, нацеленная на привлечение Северной Кореи к переговорному процессу, совпадает и с нашим подходом.
На основе твердого альянса между РК и США, укреплении собственной обороноспособности мы намерены заручиться поддержкой процесса денуклеаризации Корейского полуострова со стороны международного сообщества, а также путем тесной координации позиций по северокорейскому вопросу с США и общности взглядов по оценке ситуации мы собираемся в целом развивать южнокорейско-американские отношения.
Как вы собираетесь руководить Кореей в ситуации, когда политическое соперничество между США и Китаем становится все более интенсивным?
Ан: Для решения ракетно-ядерной проблемы Северной Кореи сотрудничество и взаимодействие между США и КНР крайне необходимы. Кроме того, для денуклеаризации и укрепления мира на Корейском полуострове на основе прочного союза между РК и США и укрепления своих сил также необходима и международная поддержка, включая поддержку со стороны Китая.
Я думаю, что в ходе состоявшегося недавно американо-китайского саммита у США и КНР появилось общее видение в отношении ракетно-ядерной угрозы Северной Кореи. Это позволяет мне надеяться, что Китай впредь будет играть более активную роль в деле решения ракетной и ядерной проблем Пхеньяна. 
В целом я намерен восстановить ухудшившиеся из-за проблемы по ПРО США THAAD южнокорейско-китайские отношения, а также реализовывать идею по координации усилий между РК, США и КНР, которые заинтересованы в укреплении мира на Корейском полуострове. Это, как мне кажется, позволило бы улучшить ситуацию в сфере безопасности в Северо-Восточной Азии, а также послужило бы экономической выгоде всех участников данного взаимодействия. 
В настоящий момент у Сеула очень непростые отношения с Севером. Какова ваша "северокорейская стратегия?" Видите ли вы какую-либо возможность и шанс для возобновления межкорейского сотрудничества? Считаете ли возможным отделить вопросы экономического сотрудничества с Севером от ядерной проблемы КНДР или считаете, что любому сотрудничеству с Севером в качестве предварительного условия должны предшествовать шаги Пхеньяна в области ядерного разоружения?
Ан: Для решения ракетно-ядерной проблемы КНДР самое важное - это, на основе тесного сотрудничества с США, убеждение Китая. 
Если говорить с точки зрения общих принципов, то желательно было бы придерживаться подхода "сначала ядерное разоружение, затем - мирный договор", но в случае взаимодействия США, Китая и международного сообщества по данному вопросу можно рассмотреть и возможность параллельного решения вопросов о денуклеаризации Корейского полуострова и заключения мирного договора. В этих целях, с моей точки зрения, необходимо на основе военного-политического альянса с США и усиления возможностей для военного сдерживания улучшить межкорейские отношения, предотвратить возможность военного конфликта, создать систему мира на Корейском полуострове, а затем, гарантируя безопасность северокорейской системе, приложить все усилия, чтобы убедить Пхеньян в принятии модели открытости и реформ. В итоге необходимо будет заявить об окончательном прекращении Корейской войны и создании "вечного" мира на Корейском полуострове.
Давайте поговорим о шестисторонних переговорах по ядерной проблеме Северной Кореи. Считаете ли вы возможным возобновление диалога или этот формат уже полностью исчерпал себя и неработоспособен? 
Ан: Корейский полуостров стал ареной соперничества четырех региональных сил, и настоящий момент является решающим для дипломатии, направленной на мирное объединение Кореи. Санкции и давление более эффективны, если они координируются на международной арене.
Возобновление шестисторонних переговоров необходимо для достижения консенсуса вокруг северокорейской ядерной программы и в конечном итоге решения этой проблемы. В дополнение к шестистороннему диалогу мы организуем и проведем шестистороннюю встречу на уровне министров.
Какова ваша позиция по поводу размещения в Южной Корее комплексов ПРО США THAAD и как вы собираетесь реагировать на негативную оценку этих планов со стороны России? 
Ан: Государственный лидер ради национальных интересов должен четко видеть наиболее благоприятную ситуацию для своей страны. В прошлом году я выступал против размещения ПРО США в нашей стране, но теперь согласен с размещением. Эта смена подхода объясняется изменением ситуации. 
Ситуация в июле прошлого года, когда правительство Пак Кын Хе заявило о планах по размещению ПРО США в Корее, и нынешняя ситуация коренным образом различаются. Ракетные и ядерные угрозы со стороны Северной Кореи постоянно нагнетают напряжённость на Корейском полуострове. В октябре прошлого года министры обороны РК и США подтвердили намерение разместить комплексы ПРО THAAD, а в марте этого года часть компонентов уже прибыла в Корею.
Прочный военный союз с США является основой нашей безопасности, а потому если из-за разногласий по ПРО THAAD между Сеулом и Вашингтоном возникнут какие-то трения, то решение ядерной проблемы Севера станет еще более затруднительным. Если в этой изменившейся ситуации продолжать выступать против размещения в Корее ПРО США THAAD, то, как я считаю, у таких противников нет оснований, чтобы быть государственным лидером.
Однако с учетом того, что Китай и Россия отрицательно относятся к размещению ПРО США в нашей стране, то в случае прогресса по части решения ядерной проблемы КНДР вполне возможен на основе договоренностей с США отказ от размещения комплексов ПРО в Южной Корее. Я намерен донести до Китая и России и объяснить им всю неизбежность размещения у нас комплексов ПРО США THAAD, продолжив осуществлять санкции и давление в отношении Северной Кореи на основе международной поддержки этому. 
В случае если станете президентом РК, какую политику вы намерены реализовывать в отношении России? В чем она будет отличаться от нынешней политики официального Сеула? Чего вы ожидаете от России?
Ан: С Россией я планирую развивать отношения стратегического партнерства и расширять экономическое сотрудничество. И Республика Корея, и Россия искренне стремятся найти пути решения северокорейской ракетной и ядерной проблем и установления прочного мира на Корейском полуострове. Я думаю, что лидеры России и Республики Корея, опираясь на общее видение, в основе которого лежит единогласно принятая в 2016 г. резолюция СБ ООН № 2321, предусматривающая санкции в отношении Пхеньяна, могут плодотворно сотрудничать на направлении денуклеаризации и санкций в отношений Северной Кореи. 
В сфере экономики Сеул будет работать над созданием бизнес-сети Южная Корея - Северная Корея - Китай - Россия. Вхождение в нее северо-восточных провинций КНР и Приморского края России позволит соединить между собой регионы Западного (Желтого) и Восточного (Японского) морей.
Многие российские эксперты полагают, что ради решения различных проблем Корейского полуострова было бы полезно на территории Дальнего Востока РФ организовать межкорейские консультации. Могли бы вы принять предложение России выступить Москве в качестве посредника для организации сотрудничества между Югом и Севером Кореи? 
Ан: Если это позволит подтолкнуть Северную Корею к искренней воле и намерениям по части решения ракетно-ядерной проблемы, то будут рассматриваться и реализовываться различные способы и виды диалога. Мы полностью поддерживаем усилия России по созданию мира на Корейском полуострове. 
Несмотря на введенные 24 мая 2010 г. Сеулом санкции против КНДР правительство Южной Кореи во главе с Пак Кын Хе рассматривало возможность участия в российско-северокорейском логистическом проекте "Хасан-Раджин". Однако в итоге Сеул решил отказаться от участия в этом сотрудничестве. Несмотря на это проект продолжает работать и по итогам 2016 г. продемонстрировал показатели лучше, чем в 2014 и 2015 гг. Считаете ли вы возможным для Сеула возобновить переговоры по присоединению к проекту или полагаете, что вопрос по этому поводу закрыт окончательно? Если возможно, то каковы условия для этого?
Ан: В 2007 г. Южная Корея договорилась о совместном проекте по модернизации железной дороги на участке Раджин - Хасан и порта Раджин. В данном сотрудничестве предполагалось участие Республики Корея, России и КНДР. Однако с приходом к власти у нас президента Ли Мен Бака этот проект был отложен, а после инцидента с корветом "Чхонан" в 2010 г. и введения Сеулом "мер 24 мая" даже переговоры по данному сотрудничеству были полностью прекращены. Однако с ноября 2013 г. в ходе российско-корейского саммита Сеул принял решение возобновить участие в проекте. Мы намерены снова изучить вопрос об участии Южной Кореи в проекте в случае победы на выборах. Однако для этого необходимо в качестве предварительных задач решить проблему денуклерацизации КНДР и другие связанные вопросы.
Практически тот же самый вопрос хотелось бы задать по поводу проекта прокладки газопровода из России в Республику Корея в КНДР, который обсуждался в бытность президента РК Ли Мен Бака в 2008-2010 гг. Как вы считаете, возможно ли для Сеула повторное рассмотрение вопроса о реализации этого проекта?
Ан: Я считаю, что для преодоления проблемы низких темпов роста экономики РК необходимо искать новые локомотивы экономического роста, развития межкорейского экономического сотрудничества путем открытия "эпохи взаимодействия на северном направлении" и расширения горизонтов нашей экономики. 
Если будет создана основа для денуклеаризации Корейского полуострова и заключения межкорейского мирного договора, то тогда конечно же необходимо собирать воедино те нити, которые объединят разделенные до сих пор экономики Юга и Севера. Это, в частности, предполагает начало создания совместных промышленных поясов в области энергетики, электроэнергии, железных и автомобильных дорог. Далее это позволит создать пояса сотрудничества в Западном (Желтом) и Восточном (Японском) морях с участием не только Северной Кореи, но и северо-восточных провинций Китая и Приморья Российской Федерации.
Вы известны в качестве успешного бизнесмена, который легко принимает, а также вырабатывает новые оригинальные идеи и подходы. Политики России и Южной Кореи постоянно говорят об "очень высоком потенциале российско-корейского сотрудничества", но до сих пор не смогли придать новый импульс для оживления двустороннего экономического взаимодействия. Каких новых идей в этой области мы можем ожидать от "президента Ан Чхоль Су?" Каковы, с вашей точки зрения, наиболее перспективные сферы нашего двустороннего сотрудничества в экономике?
Ан: Я уже публично пообещал, что буду усиливать отношения стратегического партнерства между Сеулом и Москвой и активизирую экономическое сотрудничество на "северном" направлении. Это предусматривает создание пояса экономического сотрудничества в Западном (Желтом) и Восточном (Японском) морях с участием не только Северной Кореи, но и северо-восточных провинций Китая и Приморья России. 
Кроме того, я намерен создать сеть деловых партнеров РК, РФ, Северной Кореи и Китая, связанных с политикой России по развитию своего востока. Я сделаю усилия, чтобы осуществить развитие специальных экономических зон КНДР путем создания международного консорциума, где нам (Республике Корея) будет отведена ведущая роль, а США, Китай, Япония и Россия будут на правах участников, а также по пути реализации "обходного" сотрудничества, включая активизацию проекта "Расширенная Туманганская инициатива" (GTI), трехсторонний международный туризм в бассейне реки Туманган, проект по предотвращению наводнений на реке Туманган и прочих.

Первый шаг
Возможно, это правильный подход. Во-первых, потому, что в случае ошибочной стратегии в отношении КНДР именно Южная Корея пострадает больше всего, а значит, она и должна иметь определяющее влияние на стратегию. Во-вторых, у Южной Кореи в силу хотя бы географического фактора больше всего возможностей для маневра. В отличие, например, от Японии, которая поставила Пхеньяну столько предварительных условий, что о каком-то серьезном японо-северокорейском диалоге не может быть и речи. Да, доцент Пусанского университета Роберт Келли призывает президента Муна к тесному сотрудничеству с Токио — и даже к соглашению "не заключать никаких сепаратных сделок с Северной Кореей".
На первый взгляд, призыв рационален: КНДР обязательно будет использовать разногласия внутри триумвирата для дипломатического маневра. Однако в то же время все понимают, что диалог необходим — в первую очередь для снижения уровня напряженности. Так пусть его ведут те, кто к нему готов. Те, кто хотя бы осознает, что необходимо "признать Ким Чен Ына как правителя Северной Кореи и нашего партнера по диалогу". Да, не бог весть какое заявление, но, как говорится в Восточной Азии, "дорога в тысячу ли начинается с одного шага". Американцы и японцы пока не сделали и его.
В Пхеньяне еще никак не отреагировали на победу приемлемого, в общем-то, для них кандидата. Скорее всего, Ким Чен Ын будет не против восстановления сотрудничества с Южной Кореей и даже саммита с Муном (правда, без всяких серьезных уступок со стороны КНДР). По крайней мере, продемонстрирует готовность ко всему этому (сейчас на Северную Корею выступают все остальные страны переговорной "шестерки", и Киму нужно как-то разбить этот единый фронт "партнеров"), однако с "лидирующей ролью" может возникнуть заминка. Северная Корея многократно говорила о том, что желает вести диалог с "американскими хозяевами", а не с их "южнокорейскими марионетками". Хотя бы потому, что любые договоренности между Севером и Югом могут быть ветированы Трампом, причем даже после достижения этих договоренностей. Кроме того, ценность Муна в глазах Кима будет во многом зависеть от того, насколько прочны будут позиции нового южнокорейского президента в самой Южной Корее, а также в парламенте страны.

Два корейца — три мнения
Будут ли? Это хороший вопрос. На сегодняшний день президент не имеет безусловной поддержки парламента — у Демократической партии лишь 120 мандатов из 300. С идеологическим собратом, лидером Народной партии Ан Чол Су, контролирующим 40 мандатов, у Муна отношения непростые. Они то сотрудничали (на президентских выборах 2012 года, когда Ан снял свою кандидатуру в пользу Муна во имя консолидации прогрессистских голосов), то объединялись (когда в 2014 году тогдашняя партия Ана вошла в состав Демократической партии), то снова расходились (в 2016 году, когда Ан после череды разногласий с Муном вышел из Демократической партии и основал собственную, Народную).
А эта поддержка Муну нужна, ведь от него ждут серьезных внутриполитических и внутриэкономических реформ. В частности, реформы самого президентства. У главы Южной Кореи крайне широкие полномочия, однако применять их он может лишь в течение одного положенного ему пятилетнего срока (это ограничение ввели, дабы не скатываться назад в диктатуру). По мнению некоторых экспертов, этот вариант неэффективен — за пять лет сложно продвинуть системную реформу, зато очень легко заработать за счет "пожертвований". Большая часть политиков страны согласна с этой точкой зрения и выступает за конституционную реформу. Вот только какую?
Президент Мун предлагает два четырехлетних срока, Хон — за усиление полномочий кабмина, Ан — за передачу части полномочий парламенту. Аналогичные разногласия существуют и по экономическим реформам. Если "прогрессисты" Мун и Ан хотят фактически отказаться от модели, основанной на чеболях (крупных корпорациях), то Хон уверен, что их надо поддержать и направлять, а не относиться к ним как к "преступникам". Ведь в итоге таковым (учитывая тесную связь между политикой и бизнесом в стране) может оказаться и сам президент Мун. Тогда он может закончить свою карьеру, как Пак Кын Хе, а то и как его некогда ближайший друг и последний либеральный президент Южной Кореи Но Му Хен. Который тоже пытался наладить отношения с Пхеньяном и реформировать экономику, а в итоге ушел в отставку, стал объектом антикоррупционного расследования и покончил жизнь самоубийством. В конце концов, как говорят в Корее, даже лев может умереть от червяка, который в нем заведется.