РВСН и прочие СЯС, а также ТЯО

– Сергей Владимирович, в последние годы в области стратегических наступательных вооружений наблюдается период относительной стабильности. Чем это обусловлено?

– Прежде всего вступлением в силу в 2011 году нового Договора о СНВ (ДСНВ). Руководствуясь этим соглашением Россия и США согласованно реализуют планы по сокращению и ограничению стратегических ядерных арсеналов. Отличительной особенностью ДСНВ является то, что он при своей общей направленности на снижение уровня ядерных потенциалов не затрагивает структуру ядерных сил и тем самым не сдерживает процессы модернизации наступательных вооружений. Это обстоятельство особо важно для России. Мы выводим из состава стратегических ядерных сил (СЯС) средства доставки только устаревших типов. Заменяем их более совершенными и надежными образцами. Устаревшие наступательные вооружения ликвидируются и утилизируются. Такие работы выполняются под действием существенно облегченного контрольного режима, определенного договором. Что касается США, то новый Договор о СНВ обязывает американцев для выхода на установленные уровни сокращать количество своих носителей СНВ и боезарядов.

– Сказались ли события вокруг Украины на сотрудничестве России и США в области стратегических наступательных вооружений?

– Нет, ситуация никак не повлияла на выполнение Россией и США обязательств по Договору о СНВ. Ни наши инспекционные группы, работающие на территории США, ни американские, проверяющие российские объекты, не испытывают никаких проблем, связанных с возросшей международной напряженностью. Режим инспектирования объектов и атмосфера сотрудничества, в которой проводятся все такие инспекции, остаются обычными – рабочими.

В то же время мы продолжаем отслеживать ситуацию, связанную с развертыванием США системы противоракетной обороны, поскольку в Договоре о СНВ в юридически обязывающей форме зафиксирована взаимосвязь стратегических наступательных и стратегических оборонительных вооружений и ее возрастающая важность в процессе сокращения СНВ. Если качественное и количественное наращивание возможностей ПРО США начнет оказывать неблагоприятное влияние на боевой потенциал наших СЯС, Российская Федерация может рассмотреть вопрос о выходе из договора. Такое право предусмотрено нашим специальным заявлением, сделанным при заключении этого соглашения.

– Российская Федерация длительное время оставалась участником Договора об обычных вооруженных силах в Европе (ДОВСЕ), однако в декабре 2007 года временно приостановила его действие, а недавно заявила о прекращении своего участия и в работе Совместной консультативной группы. Почему приняты такие решения?

– ДОВСЕ создавался в период противостояния НАТО и Организации Варшавского договора. Основной целью был контроль количества обычных вооружений – танков, ББМ, артиллерии, боевых самолетов и ударных вертолетов на европейской территории. Совместная консультативная группа (СКГ) по Договору об ОВСЕ представляет собой орган, созданный для обсуждения вопросов, возникающих при реализации соглашения, в частности, инспекционной деятельности и информационного обмена. После распада ОВД и СССР, вступления стран Центральной, Восточной Европы и Балтии в НАТО договор утратил первоначальное значение.

– Чем это обусловлено?

– Целым рядом факторов. Прежде всего превышением групповых ограничений ДОВСЕ в результате расширения НАТО, а также уклонением Болгарии, Венгрии, Польши, Румынии, Словакии и Чехии от оформления изменений в составе групп государств-участников в связи с их вступлением в НАТО. Связано это также с негативным воздействием планируемого размещения обычных вооружений США на территории Болгарии и Румынии на соблюдение групповых ограничений ДОВСЕ. Нельзя оставить без внимания факт неучастия в ДОВСЕ Латвии, Литвы и Эстонии. И это далеко не полный список факторов.

– Предпринимались ли нами попытки переформатировать договоренности об обеспечении безопасности в Европе?

– Неоднократно. Но они ни к чему не привели. Подписанный в 1999 году в Стамбуле адаптированный ДОВСЕ так и не вступил в силу. А именно на его основе был предусмотрен переход к национальным уровням обычных вооружений. В этой связи, руководствуясь исключительными обстоятельствами, затрагивающими безопасность нашего государства, в 2007 году Российская Федерация приостановила выполнение ДОВСЕ.

Вместе с тем мы рассчитывали, что площадка СКГ может оказаться полезной для обсуждения возможного будущего соглашения по контролю над обычными вооружениями в Европе.

Однако и эта работа не получила поддержки западных коллег. Учитывая изложенное, Россия заявила о приостановлении работы своей делегации в СКГ начиная с 11 марта этого года.

– Какие еще международные договоры в сфере контроля над обычными вооружениями реализуются с участием Российской Федерации?

– Одним из работающих соглашений является Венский документ 2011 года о мерах укрепления доверия и безопасности (ВД). Он предусматривает уведомительную деятельность, обмен информацией, обширную программу военных контактов и сотрудничества. Несмотря на то, что документ разрабатывался в начале 90-х, в нем заложены принципы, направленные на сотрудничество, укрепление доверия и уменьшение опасности в зоне его применения. К примеру, ВД предполагает посещение авиабаз и военных объектов, демонстрацию новых типов основных систем вооружения и военной техники. Как и любое соглашение ВД включает меры контроля указанных районов и военных объектов. Однако количество инспекций незначительно. В 2014 году Россия приняла их всего пять. На добровольной основе мы информируем партнеров и о мероприятиях, не предусмотренных ВД, в частности о внезапных проверках боеготовности войск. Цель – обеспечить доверие в Европе, снизить риск возникновения кризисных ситуаций.

– Влияет ли на реализацию международных договоров и соглашений в сфере обычных вооружений возникший кризис в отношениях с Западом?

– Безусловно. Для нас критичным является расширение НАТО на восток, размещение контингентов и военной инфраструктуры вблизи наших границ, развертывание систем ПРО, в том числе в Европе. Западные же государства воспринимают с опаской проводимую в наших Вооруженных Силах модернизацию. Хотя мы начали активно заниматься этим вопросом только последние несколько лет и выделяем на цели перевооружения армии неизмеримо меньшие средства, чем натовские страны.

– С какими еще проблемами приходится сталкиваться в последнее время?

– В последний год с легкой руки западных партнеров международные договоры начинают использоваться как оружие в информационной войне. Тем самым подрываются основополагающие принципы верификационных механизмов, такие как беспристрастность и объективность. Поясню на примере Венского документа. В марте 2014-го Украина при проведении инспекции в Белгородской области не зафиксировала какой-либо военной деятельности, о которой должна предоставляться информация. Это официально подтвердили руководители инспекционной группы на заключительном брифинге в присутствии СМИ. О якобы угрожающей Украине военной деятельности России было заявлено уже после прибытия инспекторов в Киев.

– Нужны ли неэффективно работающие договоренности?

– Этот канал позволяет обеспечивать определенную предсказуемость действий в военной области. Даже несмотря на то, что в условиях продолжающегося украинского кризиса не все договоренности в области контроля над вооружениями работают эффективно.

– Существует Договор по открытому небу (ДОН), подписанный в марте 1992 года в Хельсинки. Как он выполняется, какие имеет перспективы?

– В настоящее время в нем принимают участие 34 государства. Российская Федерация и Белоруссия представляют в договоре единую группу. ДОН дает его участникам право совершать облеты территории друг друга для отслеживания военной деятельности. В 2014-м Россия выполнила 39 квотных наблюдательных полетов над территорией европейских стран, США и Канады.

Для западных государств основной целью наблюдения являются Россия и Белоруссия. Так, в течение прошлого года над территорией союзных государств проведены 35 наблюдательных полетов. При этом основное внимание наши иностранные партнеры уделили приграничным с Украиной районам. Мы не только не препятствовали проведению полетов над нашей территорией, но и оказывали всестороннее содействие. В частности, по специальному запросу согласились на предоставление украинской стороне права проведения дополнительного «чрезвычайного» наблюдательного полета.

– Мы получаем адекватную информацию?

– Есть определенный дисбаланс. Государства НАТО не проводят наблюдательные полеты над территорией друг друга, и в этой связи мы не имеем дополнительной информации. Вместе с тем за счет внедрения цифровой аппаратуры наблюдения (ЦАН), разработки перспективных самолетов с новейшим комплексом бортовой аппаратуры и получения информации лучшего качества и большего объема Российская Федерация обеспечивает паритет в этой области. Такую работу Минобороны России начало с 2009 года. Уже в сентябре 2013-го проведено международное освидетельствование самолетов Ан-30Б с ЦАН. C 2014 года российская сторона первая и единственная из государств – участников договора начала использовать ЦАН. В настоящее время в Минобороны завершается работа по подготовке к проведению международного освидетельствования цифровой аппаратуры на самолете Ту-154М Лк-1. Проводятся работы по дооснащению перспективными средствами наблюдения самолетов Ту-214ОН.

Необходимо отметить, что сфера применения Договора по открытому небу не ограничивается контролем военных объектов. Предусмотрена возможность распространить действие на мониторинг окружающей среды, урегулирование кризисных ситуаций, предотвращение конфликтов.

– В сегодняшней обстановке вокруг России говорить на тему будущего достаточно сложно, и все же какими вам видятся перспективы механизмов контроля над вооружениями?

– Рано или поздно международная обстановка нормализуется и государства продолжат сотрудничать в области ограничения вооружений. В перспективе контроль должен быть основан на мерах доверия. Вспомним не такие далекие времена – конец 1990-х – начало 2000 годов, когда каждый год Вооруженные Силы России подвергались более чем 150 контрольным мероприятиям западных государств. Только по Договорам о СНВ и ДОВСЕ проводилось порядка 100 инспекций. Действия инспекционных групп на военных объектах мешали не только боевой подготовке войск, но и их повседневной деятельности. Разумеется, это ненормально.

В будущем нужно ожидать резкого повышения роли технических средств контроля. Если раньше несовершенство аппаратуры ограничивало ее применение, то в современных условиях такие системы выходят на первый план и стоят по значимости на одном уровне с инспекционной деятельностью. Как пример можно привести действующий Договор о СНВ, где для контроля за излучаемой в эфир телеметрической информацией используются исключительно средства НТСК. Или Договор о РСМД, когда после этапа сокращения ракет и проведенных инспекций дальнейший контроль за бывшими объектами РСМД осуществляется с использованием спутников.

– Но не все же вопросы можно решить с помощью технических средств?

– Конечно. Количество боеголовок с использованием НТСК не посчитать, это возможно только в ходе инспекций. Тем не менее в перспективе может сложиться ситуация, когда возможности государств будут определяться уровнем совершенства используемых для этих целей технических систем.

Примеры применения нового в верификационной деятельности есть уже сегодня. В частности, миссия ОБСЕ на Украине использует австрийские беспилотные летательные аппараты для контроля разведения военной техники противоборствующих сторон на юго-востоке.