Специальная военная операция по демилитаризации и денацификации Украины

ЦитатаВ гости к сепаратистам на 100 грамм
— Офицеры? Да их здесь, на передке, и нет. Когда ты нашего ротного в последний раз видел? — спрашивает у своего друга Витька боец ***ской бригады в Карловке с позывным Стас. Солдаты только что неспешным шагом, чуть пошатываясь, пришли в Карловку по шоссе со стороны Песок.
— Ротный и комбриг — редкие гости здесь, на передке. Приезжают раз в две недели. И не дай божок, с «той» стороны вдруг обстреливать начинают — сразу растворяются, как и не было! Зато взводный всегда с нами. Взводный — свой пацан! Если че, и бухануть с нами может. Ну ты не обращай внимания, что мы выпивши. У моей дочки сегодня день рождения, а меня не отпустили к ней в отпуск. Вот и отмечаем с другом днюху, — хитро прищурившись, рассказывает Витек.
46-летний Витек выглядит скорее как бомж, чем солдат регулярной армии. Под левым глазом виден застарелый след «фонаря», вместо берцев на ногах мужичка галоши с налипшими кусками жирной грязи. Поверх рубашки неопределенного цвета надета грязная фуфайка. Несмотря на непрезентабельный вид, боец в радушном настроении. Пять минут назад он пытался подарить мне боевую гранату, но от сомнительного «сувенира» я предусмотрительно отказался. От моих собеседников разит перегаром. На шее Стаса болтается зашарпанная «сучка» — укороченный автомат АКСУ. Витек вооружен той самой гранатой Ф-1, которую пытался мне подарить. Время от времени он достает «эфку» и демонстративно подбрасывает на ладони. Стас в свою очередь тут же делает слабые попытки ее отобрать.
«Обезоруживание» превращается в опасную пьяную возню — граната переходит из рук в руки, но в итоге оказывается в кармане Витька. Мы разговариваем с бойцами за углом «чипка» — магазинчика напротив церкви в Карловке. Соседние дома полуразрушены, заброшены и используются солдатами в качестве отхожих мест.
К слову, ***скую бригаду в соседних подразделениях за повальное пьянство называют «бригадой аватаров». На это прозвище «аватаровцы» вовсе не обижаются — прикол в том, что в других подразделениях ситуация с пьянством тоже не ахти. «Не ахти» значит, что соседи пьют не поголовно. А через одного.

На блокпосту среди вещей можно заметить то, что принадлежало жителям поселка
По словам Витька и Стаса, ночью они ушли в самоволку из расположения части, купили две бутылки самопальной водки у местного бутлегера, заблудились и… вышли прямиком на блокпост сепаратистов. Однако вместо вероятного пленения или стрельбы они быстро нашли общий язык с сепарами, выпив с ними за пару часов эти самые две бутылки, вполне мирно поговорили «за жизнь», пришли к выводу, что в командовании и правительстве с обеих сторон сплошные пи…сы. А в завершение «встречи на Эльбе» даже обменялись номерами телефонов.
Видавшие виды волонтеры, стоящие рядом с нами, при этом рассказе отводят стыдливо глаза. Однако игнорировать пьянство в войсках АТО можно лишь до поры до времени. Оружие в руках пьяного непредсказуемо. Не сейчас, так в будущем, ствол обязательно выстрелит, а граната взорвется. И не факт, что пуля или осколки полетят во врага.
Добрая Фемида. Испытательный срок за неповиновение и кражу оружия
Пьянство во многих частях украинской армии в АТО и в тылу — настоящий бич, особенно после перемирия, когда активные боевые действия уже закончились. Чаще всего пьют в подразделениях, которые укомплектованы из мобилизованных на время АТО. Для солдат, давно отслуживших или вовсе не служивших, спиртное на фронте или в казарме — единственное развлечение и средство снять стресс. Для многих пьянство привычный образ жизни еще с гражданки. Надев форму и получив боевое оружие, они вовсе не собираются менять привычки. Командиры для них не указ, мобилизацию и службу они воспринимают как кратковременные сборы солдат запаса при СССР, а не настоящую войну. Характерно, что еще со времен Советского Союза такие сборы в народе прозвали «скачками», а призванных из запаса на сборы — «партизанами». «Партизаны» — лучшего названия для многих солдат, пришедших в украинскую армию по нынешней мобилизации, не придумаешь.
Укротить повальное пьянство в подразделении способны редкие командиры, чаще всего — кадровые и прошедшие горячие точки. Но иногда и они не могут ничего поделать и создают видимость, что все в порядке, — так спокойней и для себя, и для вышестоящего начальства.
О том, что происходит в подразделениях в зоне АТО, стараются не распространяться в большинстве СМИ. Но сухие строчки приговоров из судебного реестра говорят сами за себя. Каждое третье уголовное производство в отношении мобилизованных солдат пестрит подробностями пьянства. К слову, в приговорах часто встречаются описания попыток командиров навести порядок во вверенных им подразделениях.
Сухие строчки приговора №636/4528/14-к гласят: «В магазине было несколько военнослужащих, и, приобретя спиртные напитки, обвиняемые и еще несколько военнослужащих, вместо участия в учениях в парке в/ч ***, расположились около автобусной остановки возле стадиона с целью распития спиртных напитков. На требования подполковника, который с группой офицеров… прибыл по вызову местных жителей, прекратить распивать спиртные напитки и вернуться в часть не отреагировали, наоборот, будучи недовольными таким требованием… сняли поясные ремни со своей одежды, намотали их на кулаки и начали угрожать… применением физического насилия, в частности нанесением ударов по голове».
Описанный случай все-таки закончился задержанием разбушевавшихся гуляк в военной форме. Двум зачинщикам дали по пять лет по статье 402 Уголовного кодекса «Неповиновение». По этой статье УК предусматривается наказание от двух лет дисциплинарного батальона до 10 лет тюрьмы. Но за решетку бойцы так и не попали — судья дал каждому по два года испытательного срока. К слову, статьи 402 «Неповиновение» и 403 «Невыполнение приказа» очень часто встречаются в приговорах солдатам АТО. Но случаи, когда мобилизованные реально попадают в тюрьму, — большая редкость. Украинские судьи предпочитают реальное наказание в виде лишения свободы заменять испытательными сроками.
Судя по многим приговорам, столь же снисходительно Фемида относится к военным, укравшим армейское имущество. Например, двух майоров из ***ской части, схваченных с поличным во время продажи продовольствия (дело № 639/10240/14-к), приговорили к двум годам служебного ограничения и выплате 10% зарплаты в казну. Даже военных, похитивших автоматы, пистолеты, гранаты или патроны, судьи стараются в тюрьму не сажать — несколько десятков вынесенных приговоров в отношении любителей стволов свидетельствуют об условных наказаниях. К слову, всех виновных возвращают для дальнейшей службы в родную часть.

Бойцы заимствуют консервацию у местных
По мнению киевского юриста Алексея Скорбача, причина столь мягкого отношения к проштрафившимся солдатам — политическая: «Что касается судов по ВСУ и МВД, наши судьи еще те политиканы. Работники МВД или военнослужащие, которые реально попались на тяжких преступлениях, всегда имеют несколько смягчающих обстоятельств — они являются героями априори в силу своего статуса, у них обязательно положительная характеристика (предусмотрено УПК), они будут искренне раскаиваться (предусмотрено УПК), они не понимали и т. д. И это только в случае доведения до суда. Что касается досудебного следствия — тут пространство для маневра в разы больше и много дел просто до суда не доходит».
«Дружественный огонь». Погибших считают павшими на поле боя
Около 80% проштудированных нами приговоров в отношении солдат АТО закончились испытательными сроками, даже в тех случаях, когда ЧП повлекло смерть других солдат. Например, в деле № 235/6630/14-к описывается классический случай «дружественного огня» — несколько разведчиков 28 июля 2014 года отправились помыться в бане города Красноармейска. И на всякий случай прихватили с собой табельные пистолеты.
На беду разведчиков, частная баня оказалась по соседству с расположением батальона Нацгвардии. Увидев неизвестных вооруженных автоматами людей и подумав, что это сепаратисты, разведчики открыли огонь из пистолетов, в результате один нацгвардеец был убит, другой тяжело ранен.
Как рассказал на суде раненный в перестрелке нацгвардеец, все произошло в результате недоразумения. Поздно вечером подъехали две легковые машины. Вышедшие из машин спросили, где баня, на что им ответили, что она не работает. Старший по наряду сделал несколько предупредительных выстрелов, за ворота вышел старший и ***(потерпевший), потом он сам. У *** был пистолет, в это время опрашиваемый услышал выстрелы, видел, что у *** шла кровь из шеи. Сначала в больницу отвезли ***, затем его. От полученных ранений *** умер. Нацгвардеец считает, что все произошло из-за недоразумения, поскольку они решили, что на них совершают нападение сепаратисты.
Примерно те же пояснения судьям дали разведчики, перепутавшие баню с расположением чужой воинской части и открывшие огонь на поражение. Застреливший соратника по АТО разведчик получил два года лишения свободы, которые были заменены на двухгодичное служебное ограничение и выплату 20% зарплаты в пользу государства.
Доведенное до суда уголовное производство по факту убийства своими — большая редкость. По свидетельству добровольца Национальной гвардии Бориса К., на первых этапах войны потери от «дружественного огня» и неосторожного обращения с оружием в его подразделении составляли до 50% от количества всех погибших! «В батальон приходили необстрелянные ребята. Многие из тех, кто когда-то служил в армии, впервые видели настоящее оружие. Когда начались бои, бойцы принимались палить во все стороны. Могли подорваться на своей же гранате. Естественно, потери были большие. Но существует негласное правило: погибшие от «дружественного огня» зачисляются в списки погибших в боевых действиях. Иначе что говорить их родителям и вдовам? Что их сыновьям-мужьям всадили пулю по ошибке свои?» — говорит ветеран АТО Борис К.
По словам высокопоставленного сотрудника правоохранительных органов, попросившего не называть его имени, из-за разного рода ЧП потери войск АТО с мая 2014 года составили более 170 человек: «Это жертвы различных ЧП, в том числе 46 человек покончили жизнь самоубийством. К сожалению, точные цифры назвать нельзя, так как некоторые бойцы числятся пропавшими без вести или ушедшими в самоволку, а в некоторых подразделениях потери от неосторожного обращения с оружием и несчастные случаи списывают на боевые потери».
На прошлой неделе заместитель генпрокурора, главный военный прокурор Украины Анатолий Матиос в эфире «5 канала» заявил, что число небоевых потерь украинской армии в зоне АТО выросло в 50 раз. «Помимо употребления алкоголя много есть и других факторов, которые приводят к небоевым потерям во время несения службы, — сказал Матиос. — Причиной этому является снижение воинской дисциплины».

Под мостом у Карловки одно время стояли остовы отжатых автомобилей
Неработающий кодекс. Охота за машинами и электроникой и прощение за киднеппинг
«В бою мародерства нет. Есть трофеи. Если ты убил или ранил сепара в бою, то все, что нашел у него, — твое. Это закон войны!» — такое определение я часто слышал на передовой от разных бойцов. Похоже, солдаты просто не знают, что подобные действия упоминаются в Уголовном кодексе Украины как мародерство и за них можно заработать реальный срок — от трех до 10 лет.
Незнание бойцом этой статьи УК или пренебрежение ею объясняется просто: данный раздел УК в АТО просто не работает. Ни одного приговора по 432-й статье УК «Мародерство» в реестре судебных решений Украины пока нет. Следом за статьей о мародерстве следует статья 433-я «Насилие и грабеж мирного населения в зоне боевых действий». Она тоже не используется украинской Фемидой. Хотя фактов насилия и мародерства в зоне АТО хоть отбавляй. За совершение подобных преступлений 16 октября 2014 года был расформирован даже целый добровольческий батальон — «Шахтерск». Глава МВД Арсен Аваков тогда признал, что 50 бойцов батальона грабили мирное население в Донбассе. Однако до судов тогда дело, похоже, так и не дошло. В мародерстве неоднократно обвиняли также батальон «Донбасс», однако его командир Семен Семенченко заверил, что все эти обвинения — лишь попытка дискредитации его подразделения и добровольческого движения в целом.
В свою очередь на условиях анонимности много украинских бойцов из различных подразделений подтверждают, что на освобождаемых территориях у мирного населения «отжималось» все, что подворачивалось под руку.
«Прежде всего отжимали машины. Это никогда и никто не считал мародерством или насилием над населением. Автомобили нужны были для передвижения личного состава — на первых порах войны никто транспорта нам не выделял, — рассказывает боец-доброволец Александр с позывным Егерь. — На самых убитых машинах катались бойцы. Владельцам никто тачки больше не возвращал — что отжато, то пропало. Убивали, конечно, их в хлам, — признается Егерь. — Зачем ремонтировать? Раздолбаем машинку — отожмем новую у сепаров. А в Лисичанске отжим машин контролировался лично командованием, самые лучшие — новенькие — отгонялись в тыл. Я лично перегонял две машины в Днепропетровск по команде начальства. Никаких проблем не было. Никаких препон на блокпостах нам не делали. С отжатых машин снимали госномера, лепили наклейку батальона с эмблемой — и в путь. Пригнав в пункт назначения, ставишь на авто родные госномера и передаешь доверенным лицам. Те через „своих“ сотрудников МРЭО и нотариусов переоформляют машины и ставят новые госномера. После этого авто готово к продаже. Как правило, продается такой „автоотжим“ с темным прошлым за полцены. Но это тоже хорошие деньги. Я, например, перегонял годичную „Тойоту-Лендкрузер“ с луганской пропиской. Потом мне рассказал товарищ, что та „Тойота“ улетела со свистом — покупатель выложил 16 тысяч баксов! До сих пор в Киеве, Харькове, Днепропетровске и Запорожье на автостоянках находятся десятки машин, отжатых в Донбассе. Если машину продать не удается, ее отдают за треть цены на разборку. Там уже никто не интересуется прошлым автомобиля».
Боец 128-й бригады из Мукачево Алексей уверяет, что мародерством занимались лишь единицы, а большинство брезговало брать чужое:
«Шариться по чужим хатам многие считали западло. Но удержаться от искушения „просто посмотреть, как люди жили“ в брошенных домах в Дебальцево и Углегорске могли не многие. Конечно, по мелочи брали всякое. Но только то, что было нужно, например компоты или домашние „закрутки“ в подвалах. На передок волонтеры не всегда приезжали, а жрать хотелось всем. Если честно, то все самое ценное из домов там, где мы стояли, украли до нас. Потом, после окружения, всем было уже не до того, чтобы переть оттуда какое-то добро. Нужно было срочно уходить. Позже, уже в Артемовске, я видел, как парни отправляли домой посылки с бытовой техникой. Все это вывезли из Дебальцево и Углегорска еще до окружения. Один прапор даже холодильник пытался отправить домой, но посылку не приняли. Вежливо извинились и сослались на то, что негабаритный груз. Многие хвастались ноутбуками и мобилками, которые отжали у сепаров, мол, детишкам на подарочки взяли. Но отношение к таким всегда было негативным. Правда, и скандалов из-за этого никогда не было. Начальству пофиг. А другим солдатам тем более — никто мародеров не осуждал. Ограничивались тем, что поругивали между собой „шарпачей“ (мародеров. — „Репортер“) и старались с ними не общаться близко. Но и докладывать начальству о мародерах никто не будет. На войне каждый сам за себя. И можно доверять только тому, с кем ешь из одного котелка. Стукачей не любят, за это можно пулю в спину получить».

Товар из разбитых магазинов исчезает за считанные часы
Несмотря на то, что о насилии в отношении жителей во время «зачисток» освобожденных городов часто пишут в СМИ, в реестре судебных решений мы встретили только один приговор, упоминающий о таком факте. Местного похитили двое бойцов батальона «Айдар».
Приговор №431/52/15-к повествует о том, что двое «айдаровцев» 16 октября 2014 года в селе Титаревка Луганской области похитили человека с автомобилем. Пригрозив стволами, добровольцы заставили его ехать в нужном им направлении. К счастью для похищенного, автомобиль был остановлен на блокпосту и водитель отважился тайком пожаловаться милиции на угрозы бойцов. Бойцы были задержаны, а водитель освобожден. Пикантности ситуации добавляет факт того, что один из похитителей — гражданин России — не был штатным солдатом батальона. Но носил оружие и считался полноценным бойцом.
Следствие инкриминировало «айдаровцам» достаточно суровую статью УК — 146-ю, ч. 2 («Похищение человека группой лиц по предварительному сговору и с применением оружия»), в которой предусматривается срок до пяти лет лишения свободы. Однако суд и в этом случае поступил с обвиняемыми очень гуманно — за свои «подвиги» бойцы получили по пять лет условно с испытательным трехгодичным сроком. Еще судья обязал добровольца из России… публично извиниться перед потерпевшим.
Украинская Фемида демонстрирует гуманность к виновным даже в случае убийств мирных жителей. Например, как следует из приговора №1-кп/425/48/15, четверо вооруженных пулеметом и автоматами добровольцев из батальона «Айдар» 19 ноября 2014 года выехали патрулировать улицы в городе Рубежное Луганской области. Интересно, что ни один из добровольцев не был зачислен официально в «Айдар».
На одной из улиц бойцы заметили «подозрительный» автомобиль жигули-«копейку» с водителем и двумя пассажирами. Направив стволы на автомобиль, добровольцы скомандовали заглушить двигатель. Перепуганный водитель попытался скрыться от вооруженных людей, однако вслед «копейке» бойцы открыли огонь из всех стволов. В результате водитель был застрелен, а двоих пассажиров бойцы принудили выйти из машины, бросили на землю и заставили простоять на коленях больше часа до прибытия милиции. Прибывшие на место событий милиционеры не нашли в машине ни оружия, ни патронов. А водитель и пассажиры оказались непричастными к сепаратистскому движению.
Итог этой трагедии отражен в материалах суда: родственники погибшего… «простили» стрелявших. Попавшие под обстрел пассажиры тоже согласились на мировую. А «бдительные» бойцы, обстрелявшие машину, получили условные сроки.
По мнению правоведа Юрия Крайновского, большинство преступлений подобного рода просто не доходят до суда: «В связи со сложной ситуацией в стране, прокуроры и судьи не заинтересованы в том, чтобы случаи насилия доходили до суда. Такие факты сразу используются в качестве аргументов пропагандистами и наносят очевидный ущерб имиджу войск АТО. Поэтому в ход идет давление на потерпевших и свидетелей, чтобы стороны заключили мирное соглашение. Командиры подразделений, бойцы которых замешаны в таких преступлениях, крайне не заинтересованы в огласке подобных случаев. Поэтому такие ЧП они стараются решать на месте, своими методами — просто бьют морду и сажают на губу».
Но эксперты уверены: для того чтобы наладить дисциплину и искоренить криминал, все случаи воинских преступлений следует в обязательном порядке доводить до суда и не ограничиваться условными наказаниями.
«Нельзя спускать на тормозах преступления, ответственность по которым предусмотрена в Уголовном кодексе. Уголовный кодекс в Украине один, и там не оговорена скидка на военное положение. В УК существует большой раздел воинских преступлений, который должен работать. Что касается смягчающих обстоятельств, то они тоже оговорены в кодексе, и судьи должны руководствоваться этим законом, а не „политической целесообразностью“», — говорит адвокат Алексей Скорбач.