Тред №1011760

 за два месяца до снятия/переворота кукурузника...

Стенографическая запись заседания Президиума ЦК КПСС о поездке Н.С Хрущёва по ряду регионов страны. 19 августа 1964 г.


Я хотел обратить внимание на вопросы организации труда и заработной платы. Совершенно на самотеке. Ни партийная организация, ни профсоюзная организация не занимаются. Это профсоюзные вопросы. Я считаю, это очень важный вопрос. Приведу такой пример. Я ездил в Саратов смотрел, потом в Волгоград. В Волгограде ехал по полям, поля очень хорошие. Колхоз имени Чапаева, умница председатель колхоза лет 33—40, агроном, работает лет 5 председателем колхоза. Колхоз его, что там Кочубей, действительно необозримый. Я спрашиваю, сколько вам обходится центнер. Говорит, 2 рубля 20 копеек. В прошлом году было 2 рубля 75 копеек. Он мне показал — пшеницу сеем. Инициативный человек. Он говорит: «я пользуюсь лиманным орошением. 10 дней впитывается вода, потом пашем и получаем 20—25 центнеров. Дайте минеральные удобрения — будут получать больше».

«Как вы думаете, если будет поставлен вопрос о том, чтобы колхоз перешел на устав Совхоза?» Пауза. Я говорю: «как?»

«Колхозники не совсем были бы довольны».

«Почему?»

«Товарищ Хрущев, никто меньше 60 рублей не получает, Поэтому колхозники были бы недовольны».

Был в конном совхозе. Овцы, коровы и лошади есть. Дает 2 миллиона тонн зерна. Это у Рындина. Поехали на поля, показал лошадей, коров, бычков, чабанов, гуртоправов. Представил одного гуртоправа. Я спрашиваю: сколько вы зарабатываете? Это какой-то знатный, фамилию называл, это все равно, что не знать Пушкина, не быть причисленным к культурным людям, так и его не знать. Знатный человек, украинец. Он зарабатывает 180—200 рублей, Я ничего не сказал, молчал.

Я считаю, что это неправильно, товарищи, чабанам-гуртоправам 180—200 рублей платить. Мы учителям 40 рублей платим, инженерам на заводах платим не каждому 200 рублей, а то и 120 рублей; управляющим отделениями совхозов целинных платим 90—100 рублей. Я считаю это разврат. Они крутят хвосты быкам. Я сам начинал трудовую деятельность с того, что крутил хвосты телятам. Это — своеобразная тяжелая профессия. Но, товарищи, в былые времена в пастухи шли те, кто не имел квалификации. Я считаю это неправильно. Как сейчас это исправить? Это нелегкое дело. Не допустить — это одно дело, исправить извращения — другое. Я ничего не сказал Рындину. С точки зрения привесов, экономически все оправдывается. Но, товару щи, есть какая-то экономическая политика.

У нас рабочие и ученые не все получают, что создают. Часть оставляют для накоплений государственных, для воспроизводства средств производства. Я считаю, сейчас без шума надо изучить это дело.

В одном совхозе в Волгограде подошел комбайнер лет 40. Вообще они работают здорово, молодцы. Я говорю, «комбайнер?». «Комбайнер, товарищ Хрущев». «Сколько вы зарабатываете при уборке урожая за сезон?». «600 рублей». «За месяц, два, три?». «За 20 дней». Я считаю, много. Много за 20 дней. Он должен заработать, пусть 300, не 600 рублей. Это, конечно, много. Тут сейчас можно речь произнести, если не дать, он не обработает, это все погибнет, это все столько стоит. Это давайте бросим. Есть какое-то нормирование. Он за 120 дней зарабатывает, что за полгода, за 7 месяцев может заработать. Нельзя так. Пусть за 2 месяца, за 2 с половиной.

Почему это происходит? Я вам скажу. Работали раньше на малых скоростях; с узкозахватной техникой. Теперь прибавили скорости в 12-3 раза, сделали захват в 2—3 раза больше. А расценки те же. Вы же понимаете, это неприятно. Я сам был секретарем кустового райкома партии. Я знаю, что такое пересмотр норм, что такое пересмотр расценок. Это была самая тяжелая работа. В те времена, в 1925—1926 годах, совсем другое сознание, мы приходили к рабочим, шахтерам, мы объясняли, ругались, но соглашались. Технология изменилась, а расценки те же. Товарищи, так нельзя. Теперь К-700, он идет 3 километра, а этот 8 километров и захват в два раза больше, а расценки те же. Я делаю вывод для себя (может быть, неправильный), если расценки пересматриваются, следовательно, неправильно.

ГОЛОС. Нормирование труда в колхозах установлено очень плохо.

ХРУЩЕВ. Я на харчах помещика зарабатывал 3 рубля, а чабан 6 рублей в месяц. Он взрослый старик, а я мальчишка. Я говорю вам потому, что мы подняли цены, они не знают, куда деньги девать. Председатель колхоза говорит, что он выстроил то-то, то-то, строю школу, интернат, у меня столько денег в банке, дайте строительный материал. Вы скажете, что это лучше, да, это лучше. Но, товарищи, работают в тех же условиях. Мы платим дань дуракам. Давайте, товарищи, их заменим. Если так пойдет, через три года будут трудности на заводах, рабочие совхозов вырвутся. Чем мы тогда объясним? Надо прибавить, а не можем. Сами создадим политические трудности. Вы читали беседу, буквально стенографически записана, так и ее опубликовали, Хороший председатель колхоза Котельнического района. Был товарищ Ефремов.

ЕФРЕМОВ. Носов председатель.

ХРУЩЕВ. Горчица — хорошая культура. Он говорит, «очень легко, затраты что и у ячменя». «А платим сколько за нее?» — «Товарищ Хрущев, грабим государство, 25 рублей. Затраты колхоза 2 рубля. Вот вам и политика! Какая это политика? Цены устанавливал Зотов, ему масло надо. Как он устанавливал? Вы знаете, товарищ Хрущев, сколько стоит центнер масла? Это копейки. Мы столько заработаем». Он не понимает, что люди перестанут сеять. Его горчицей кормить. Горчичное масло (никогда его не ел) без хлеба не годится. К ценам подход потолочный.

Теперь время все это привести к какому-то знаменателю. Я за то, товарищи, чтобы поощрение было, чтобы люди были заинтересованы, но чтобы какая-то пропорция была более или менее равномерная. Сравните с пастухом. Когда его догонит врач? Он больше врача получает в два раза.