Беларусь. Непредвзято.
130,067
1,646
|
ДзeН ( Слушатель ) |
| 10 ноя 2017 15:29:51 |
Михаил Попов: «В Беларуси государственность неотделима от народности»
новая дискуссия Аналитика 270
Михаил Попов: «В Беларуси государственность неотделима от народности»
Беседа с автором романа-эпопеи «На кресах всходних», получившего «Большую литературную премию России» и премию «Ясная Поляна
2017 год внес свой вклад в литературную сокровищницу Союзного государства России и Беларуси. Роман-эпопея белорусского и российского писатели Михаила Попова «На кресах всходних» получил «Большую литературную премию России», заняв первое место среди всех представленных произведений крупной прозы. А совсем недавно, уже осенью, Михаил Попов со своим романом стал лауреатом одной из самых престижных литературных премий под названием «Ясная Поляна».
Михаил Попов недавно отметил свой 60-летний юбилей. Он – автор многочисленных романов, повестей и рассказов, а также – стихов. В центре повествования многих произведений Михаила Михайловича – общая, неразрывная судьба восточнославянских народов: русского, белорусского и украинского.
Роман «На крессах всходних», вышедший в конце 2016 – начале 2017 года в толстом литературном журнале «Москва», вскоре был издан отдельной книгой в издательстве «Российский писатель». Это произведение широко обсуждается литературной общественностью Союзного государства.
- Михаил Михайлович, вас называют то белорусским, то российским автором… А вы свои произведения к какой литературе склонны причислить?
- Я русский, пишу на русском языке, но моя личная судьба неразрывно связана и с Украиной, и с Беларусью. Родился в Харькове, а в восемь лет отроду, второклашкой, переехал вместе с мамой в село Сопоцкино Гродненской области. Это совсем недалеко от польской границы. Я проникся духом тех мест, вобрал в себя настроения жителей, их мировоззрение. Мои детские и юношеские впечатления стали основой в работе над романом «На кресах всходних». Я впитывал рассказы соседей, родственников, односельчан. Это были всевозможные байки из жизни, какие-то бытовые воспоминания. Война прочно поселилась в умах местных жителей. Бок о бок сосуществовали бывшие партизаны и отсидевшие срок полицаи… Как-то уживались вместе. Люди еще помнили, как были под Польшей, помнили власть панов, раздел Польши, войну… Да что говорить, в 60-е годы не только люди, но и некоторая скотина, видевшая войну, еще была жива, и люди порой говорили, что, мол, твои лошади раньше моими были, моего отца, деда… И, конечно, где чья была земля. Однажды слышал спор: мол, «это моя жнейка, а не твоя, ее дед мой покупал»… В общем, эта тема собственности витала тогда в воздухе, чувствовалось, что люди далеко не все договорили и решили с тех времен, как Западная Белоруссия влилась в состав СССР, воссоединилась с советской Белой Русью. У меня с детства сложилось впечатление, что не все отношения были до конца выяснены. Потом мы переехали в Жировицы, жили неподалеку от знаменитого монастыря, который функционировал в сильно ограниченном виде. Здесь я рос, учился в школе и техникуме, отсюда ушел в армию.
- В романе прослеживается вековое стремление белорусского народа, во всяком случае – его значительной части, к государственности. А, значит, автор «На кресах всходних», то есть – вы, должен был хорошо представлять себе не только белорусский менталитет, но и мировоззрение соседних народов, с которыми у белорусов на протяжении разных эпох были непростые отношения: то – дружественные, родственные, а порой – враждебные, вплоть до открытых столкновений.
- Да, конечно, историю белорусского народа, как, впрочем, и судьбы большинства народов земли, трудно рассматривать в отрыве от жизни соседних цивилизаций и культур. Я служил в Литве, которая когда-то составляла единое государство с Беларусью, а временами – также и с Польшей. Служил я на полигоне неподалеку от литовской деревни Кайраны. И хотя на дворе была уже середина 70-х, а с момента окончания войны минуло три десятка лет, в тех краях память народная сохранила такое понятие, как «лесные братья», много я про них наслушался. И впоследствии эти неложные свидетельства помогли мне в работе над романом.
- Как сложилась ваша судьба после армии?
- Еще во время службы я набрел в одной газете на объявление о приеме работ на конкурс в Литературном институте. И послал свои стихи, не зная насколько конкурс этот громаден. Незнание трудностей помогает с ними бороться. В то время такая была система, что из белорусской деревни ничего не стоило поступить учиться в Москву. Жил в общежитии рядом с Савеловским вокзалом, рядом – Останкинский молочный комбинат, где мы, студенты, вкалывали грузчиками по ночам. Потом работал в журнале «Литературная учеба», начали выходить мои книги, поэтические и прозаические. И сложилось так, что о том жизненном и писательском багаже, который накопился у меня после долгих лет жизни в Беларуси, я как-то и не вспоминал. Пока не случилось что-то вроде «видения». Было это в Крыму, в Симеизе, шесть лет назад. Среди бела дня возникла перед глазами картина: Мирон, персонаж моего будущего романа «На кресах всходних», идет свататься к дочери сельского «пана», Янине Порхневич… И я твердо осознал тогда: никуда мне от этого не деться, надо начинать работать. Тему разрабатывать. И погрузился я «в дебри» Налибокской пущи, где происходит основное действие книги. Изучил историю края, его топографию, флору и фауну – в общем, все-все. А действие и персонажи постепенно обретали все более и более явственные черты. Словно остров населенный всплыл из глубин моего сознания. Плавучий остров.
- А сами вы считаете Налибокскую пущу, в окрестностях которой находятся и Сопоцкино, и Жировицы, своей родиной?
- Конечно. Это моя малая родина. Налибокская пуща – довольно большой лесной массив, почти сто тысяч гектаров занимает. Понятно, что я не везде бывал в тех местах. Хотя много где бывал. И при слове «родина» у меня перед глазами всегда встает именно образ тех, западно-белорусских, сел, рек, лесов. И людей. Я с детства очень люблю белорусский народ, он душевно чистый, искренний, незамутненный.
- А он вообще, по-вашему, есть, как отдельная нация? Некоторые до сих пор спорят на эту тему…
- Да, белорусский народ есть, это непреложная истина, тут не о чем спорить. Причем это один из немногих восточнославянских народов, который сумел сохранить себя как мононациональную общность, как монокультуру. И в этом – заслуга многих и многих поколений белорусов, свято чтивших и по сей день чтущих обычаи старины, своих предков.
А в чем, по-вашему, проявляется истинно белорусский характер?
- Белорус воплощает собой трезвость в поведении и в суждении о жизни, он исполнителен и обязателен, когда берется за какое-нибудь дело. Белорусам свойственна совестливость, душевное здоровье, смекалка и толковость, уважение и любовь к простоте – например, в еде. Это неторопливые, даже степенные люди, исполненные самоуважения и уважения к окружающим, особенно – старшего возраста. Скажу откровенно, я своими лучшими качествами обязан тому обстоятельству, что вырос среди белорусского народа, среди белорусской природы, песен, сказок. Сформировался как личность по законам белорусской нравственности и морали.
- Михаил Михайлович, что означает название романа – в буквальном смысле?
- «На кресах всходних» - это, в переводе с польского, означает «на восточных окраинах». Ведь по отношению к Варшаве, Западная Беларусь раскинулась на востоке. Такое вот, несколько непривычное для устоявшегося российского представления, географическое толкование местоположения тех «окрестностей», о которых повествуется в романе. Собственно, поляки, в особенности – шляхта, веками рассматривали Беларусь как восточную окраину своих владений, за которой, в общем-то, и цивилизация-то кончалась.
- Действие вашего романа охватывает довольно протяженный период времени – с 1908 по 1944 год. И в основном события разворачиваются в лесном краю, в небольших селах… Можно ли сравнить «На кресах всходних» с эпическим произведением Анатолия Иванова «Вечный зов», где судьбы героев прослеживаются с царских времен до брежневских?
- Мне такое сравнение с уважаемым мною Анатолием Ивановым никогда прежде в голову не приходило, честно говоря… Если говорить о форме, то какие-то параллели, наверное, при большом желании провести можно. Однако по сути, по главному внутреннему содержанию, это два совершенно разных романа. Хотя сравнение интересное. Мой роман посвящен захолустной, затерянной в Налибокской пуще деревне Порхневичи (название вымышленное, но кто живет в тех краях, то узнает описываемое село). Среди персонажей – люди целого ряда поколений. Поколение революции, затем – поколение коллективизации, потом – войны. В романе есть разные пласты: революция, оккупация, быт партизанского отряда… Любовь, убийство, предательство. Преступления и героизм. То была война воистину народная против фашизма. Идея? Один читатель выразил ее так: дескать, роман иллюстрирует популярную мысль о том, что патриотизм – последнее прибежище негодяя. Потому что в партизанском отряде – самые разные, порой – неожиданные персонажи появляются.
- Известная, красивая фраза про патриотизм. Но что за ней стоит?
- Эта фраза наполняется глубоким смыслом, на мой взгляд, лишь тогда, когда мы дополняем ее уточнением: патриотизм – настолько священная вещь, что облагораживает даже негодяя. Я вовсе не на сто процентов с этим согласен, но… Что есть, то есть. Это ведь подмечено еще в древние времена. Когда римские войска потерпели тяжелое поражение от армии Ганнибала в битве при Каннах, после чего карфагеняне подошли к воротам Рима, то, как пишет историк Тит Ливий, решено было выпустить из тюрем всех преступников и раздать им оружие для защиты города. Кто-то в сенате стал возражать, что, мол, оружие достанется негодяям. И Тит Ливий сформулировал эту мысль о патриотизме как средстве сделать из негодяя – героя…
- Партизанский отряд – это своеобразное проявление народности? Или все-таки – государственности?
- Изначально – проявление идеи народности, конечно. Впрочем, никто ведь такими категориями на самом деле не мыслил. Люди уходили в лес, чтобы сохранить себя от гибели. А уж потом начинали организованно сражаться. Впоследствии возникает «кураторство» со стороны красных командиров. А изначально командиром партизанского отряда становится пан Витольд Порхневич – бывший барин этих мест. Ни у кого не вызывает даже сомнения, что именно он должен возглавить отряд, с той поры, как только он впервые в нем объявился. Вековой авторитет Порхневичей возродился в суровых условиях войны, а ведь до этого Витольд Ромуальдович Порхневич уходил в тень при вступлении советских войск в 1939 году, потом чуть не стал старостой при немцах. А тут он – опять главный, хоть и не пан, а этакий «полупан». Увел людей в лес, и люди пошли за ним. Ни за кем другим, наверное, не пошли бы. Но память предков сработала. Они поначалу и воевать-то с немцами не хотели, задача была – выжить. Но в силу обстоятельств взялись за оружие. И вышло так, что этот «полупан» готов жизнь положить за бывших своих крестьян.
- Тут мы и подходим к теме «Народ и власть».
- Противостояние и единство народа и власти – один из главных мотивов романа. Народ хочет, чтобы его оставили в покое, дали ему растить хлеб, ходить за скотиной, жениться и рожать детей, петь дедовские песни. А власть – будь то паны или комиссары - навязывает ему свою волю. Народ гнется, но твердо стоит ногами на своей земле, не сковырнешь его.
- И как эти «единство и борьба» сосуществуют в нынешней Беларуси?
- Мне представляется, что белорусский народ менее других заражен национализмом. И, несмотря на это, белорусы создали крепкое, единое национальное государство. Все хорошо в меру, и у белорусов получилось эту меру соблюсти – я имею в виду, по части здорового национализма. Конечно, тут сказалась роль личности – я имею в виду Александра Григорьевича Лукашенко. Даже в самой Беларуси, мне кажется, далеко не все понимают, какую огромную историческую миссию выполнил и выполняет этот человек. Он спустя много веков реализовал идею белорусской государственности, а ныне является ее реальным гарантом. На глазах у миллионов белорусов их идея народности соединилась с идеей государственности, причем без, казалось бы, неизбежных вековых противоречий между народом и властью. Конечно, у людей всегда были, есть и будут претензии к правителям, но давайте все-таки понимать, что в одночасье Беларусь не станет Бельгией. Да это и ни к чему. Но народ должен строить свою государственность, что мы и видим сегодня в Беларуси.
- Михаил Михайлович, на днях вы вернулись из Лондона, где участвовали в работе Международного литературного фестиваля.
- Да, меня пригласили в жюри фестиваля русской поэзии «Пушкин в Британии». Ведь нынешней осенью исполнилось 200 лет с момента выпуска великого русского поэта из Царскосельского лицея. Конечно, физически Пушкин в Британии никогда не был, но стихи его живут повсюду. В Лондоне собрались русскоязычные поэты со всего мира. Звучала лирика наших великих классиков, но главным образом – стихи современных поэтов из стран ближнего и дальнего зарубежья. Под сводами церкви святого Мартина на Трафальгарской площади, где проходили чтения, выступали поэты из разных концов планеты – от Испании до Австралии, от Беларуси до Америки. Первое место было присуждено русской поэтессе из Австралии Галине Лазаревой, а второе – участнику из Германии Анастасии Винокуровой. Родом Анастасия из Витебской области и сама себя считает белорусской поэтессой. Надеюсь, этот пушкинский фестиваль станет хорошей традицией.
- Спасибо за беседу и – творческих вам успехов!
http://postkomsg.com/interview/216317/
Беседа с автором романа-эпопеи «На кресах всходних», получившего «Большую литературную премию России» и премию «Ясная Поляна
2017 год внес свой вклад в литературную сокровищницу Союзного государства России и Беларуси. Роман-эпопея белорусского и российского писатели Михаила Попова «На кресах всходних» получил «Большую литературную премию России», заняв первое место среди всех представленных произведений крупной прозы. А совсем недавно, уже осенью, Михаил Попов со своим романом стал лауреатом одной из самых престижных литературных премий под названием «Ясная Поляна».
Михаил Попов недавно отметил свой 60-летний юбилей. Он – автор многочисленных романов, повестей и рассказов, а также – стихов. В центре повествования многих произведений Михаила Михайловича – общая, неразрывная судьба восточнославянских народов: русского, белорусского и украинского.
Роман «На крессах всходних», вышедший в конце 2016 – начале 2017 года в толстом литературном журнале «Москва», вскоре был издан отдельной книгой в издательстве «Российский писатель». Это произведение широко обсуждается литературной общественностью Союзного государства.
- Михаил Михайлович, вас называют то белорусским, то российским автором… А вы свои произведения к какой литературе склонны причислить?
- Я русский, пишу на русском языке, но моя личная судьба неразрывно связана и с Украиной, и с Беларусью. Родился в Харькове, а в восемь лет отроду, второклашкой, переехал вместе с мамой в село Сопоцкино Гродненской области. Это совсем недалеко от польской границы. Я проникся духом тех мест, вобрал в себя настроения жителей, их мировоззрение. Мои детские и юношеские впечатления стали основой в работе над романом «На кресах всходних». Я впитывал рассказы соседей, родственников, односельчан. Это были всевозможные байки из жизни, какие-то бытовые воспоминания. Война прочно поселилась в умах местных жителей. Бок о бок сосуществовали бывшие партизаны и отсидевшие срок полицаи… Как-то уживались вместе. Люди еще помнили, как были под Польшей, помнили власть панов, раздел Польши, войну… Да что говорить, в 60-е годы не только люди, но и некоторая скотина, видевшая войну, еще была жива, и люди порой говорили, что, мол, твои лошади раньше моими были, моего отца, деда… И, конечно, где чья была земля. Однажды слышал спор: мол, «это моя жнейка, а не твоя, ее дед мой покупал»… В общем, эта тема собственности витала тогда в воздухе, чувствовалось, что люди далеко не все договорили и решили с тех времен, как Западная Белоруссия влилась в состав СССР, воссоединилась с советской Белой Русью. У меня с детства сложилось впечатление, что не все отношения были до конца выяснены. Потом мы переехали в Жировицы, жили неподалеку от знаменитого монастыря, который функционировал в сильно ограниченном виде. Здесь я рос, учился в школе и техникуме, отсюда ушел в армию.
- В романе прослеживается вековое стремление белорусского народа, во всяком случае – его значительной части, к государственности. А, значит, автор «На кресах всходних», то есть – вы, должен был хорошо представлять себе не только белорусский менталитет, но и мировоззрение соседних народов, с которыми у белорусов на протяжении разных эпох были непростые отношения: то – дружественные, родственные, а порой – враждебные, вплоть до открытых столкновений.
- Да, конечно, историю белорусского народа, как, впрочем, и судьбы большинства народов земли, трудно рассматривать в отрыве от жизни соседних цивилизаций и культур. Я служил в Литве, которая когда-то составляла единое государство с Беларусью, а временами – также и с Польшей. Служил я на полигоне неподалеку от литовской деревни Кайраны. И хотя на дворе была уже середина 70-х, а с момента окончания войны минуло три десятка лет, в тех краях память народная сохранила такое понятие, как «лесные братья», много я про них наслушался. И впоследствии эти неложные свидетельства помогли мне в работе над романом.
- Как сложилась ваша судьба после армии?
- Еще во время службы я набрел в одной газете на объявление о приеме работ на конкурс в Литературном институте. И послал свои стихи, не зная насколько конкурс этот громаден. Незнание трудностей помогает с ними бороться. В то время такая была система, что из белорусской деревни ничего не стоило поступить учиться в Москву. Жил в общежитии рядом с Савеловским вокзалом, рядом – Останкинский молочный комбинат, где мы, студенты, вкалывали грузчиками по ночам. Потом работал в журнале «Литературная учеба», начали выходить мои книги, поэтические и прозаические. И сложилось так, что о том жизненном и писательском багаже, который накопился у меня после долгих лет жизни в Беларуси, я как-то и не вспоминал. Пока не случилось что-то вроде «видения». Было это в Крыму, в Симеизе, шесть лет назад. Среди бела дня возникла перед глазами картина: Мирон, персонаж моего будущего романа «На кресах всходних», идет свататься к дочери сельского «пана», Янине Порхневич… И я твердо осознал тогда: никуда мне от этого не деться, надо начинать работать. Тему разрабатывать. И погрузился я «в дебри» Налибокской пущи, где происходит основное действие книги. Изучил историю края, его топографию, флору и фауну – в общем, все-все. А действие и персонажи постепенно обретали все более и более явственные черты. Словно остров населенный всплыл из глубин моего сознания. Плавучий остров.
- А сами вы считаете Налибокскую пущу, в окрестностях которой находятся и Сопоцкино, и Жировицы, своей родиной?
- Конечно. Это моя малая родина. Налибокская пуща – довольно большой лесной массив, почти сто тысяч гектаров занимает. Понятно, что я не везде бывал в тех местах. Хотя много где бывал. И при слове «родина» у меня перед глазами всегда встает именно образ тех, западно-белорусских, сел, рек, лесов. И людей. Я с детства очень люблю белорусский народ, он душевно чистый, искренний, незамутненный.
- А он вообще, по-вашему, есть, как отдельная нация? Некоторые до сих пор спорят на эту тему…
- Да, белорусский народ есть, это непреложная истина, тут не о чем спорить. Причем это один из немногих восточнославянских народов, который сумел сохранить себя как мононациональную общность, как монокультуру. И в этом – заслуга многих и многих поколений белорусов, свято чтивших и по сей день чтущих обычаи старины, своих предков.
А в чем, по-вашему, проявляется истинно белорусский характер?
- Белорус воплощает собой трезвость в поведении и в суждении о жизни, он исполнителен и обязателен, когда берется за какое-нибудь дело. Белорусам свойственна совестливость, душевное здоровье, смекалка и толковость, уважение и любовь к простоте – например, в еде. Это неторопливые, даже степенные люди, исполненные самоуважения и уважения к окружающим, особенно – старшего возраста. Скажу откровенно, я своими лучшими качествами обязан тому обстоятельству, что вырос среди белорусского народа, среди белорусской природы, песен, сказок. Сформировался как личность по законам белорусской нравственности и морали.
- Михаил Михайлович, что означает название романа – в буквальном смысле?
- «На кресах всходних» - это, в переводе с польского, означает «на восточных окраинах». Ведь по отношению к Варшаве, Западная Беларусь раскинулась на востоке. Такое вот, несколько непривычное для устоявшегося российского представления, географическое толкование местоположения тех «окрестностей», о которых повествуется в романе. Собственно, поляки, в особенности – шляхта, веками рассматривали Беларусь как восточную окраину своих владений, за которой, в общем-то, и цивилизация-то кончалась.
- Действие вашего романа охватывает довольно протяженный период времени – с 1908 по 1944 год. И в основном события разворачиваются в лесном краю, в небольших селах… Можно ли сравнить «На кресах всходних» с эпическим произведением Анатолия Иванова «Вечный зов», где судьбы героев прослеживаются с царских времен до брежневских?
- Мне такое сравнение с уважаемым мною Анатолием Ивановым никогда прежде в голову не приходило, честно говоря… Если говорить о форме, то какие-то параллели, наверное, при большом желании провести можно. Однако по сути, по главному внутреннему содержанию, это два совершенно разных романа. Хотя сравнение интересное. Мой роман посвящен захолустной, затерянной в Налибокской пуще деревне Порхневичи (название вымышленное, но кто живет в тех краях, то узнает описываемое село). Среди персонажей – люди целого ряда поколений. Поколение революции, затем – поколение коллективизации, потом – войны. В романе есть разные пласты: революция, оккупация, быт партизанского отряда… Любовь, убийство, предательство. Преступления и героизм. То была война воистину народная против фашизма. Идея? Один читатель выразил ее так: дескать, роман иллюстрирует популярную мысль о том, что патриотизм – последнее прибежище негодяя. Потому что в партизанском отряде – самые разные, порой – неожиданные персонажи появляются.
- Известная, красивая фраза про патриотизм. Но что за ней стоит?
- Эта фраза наполняется глубоким смыслом, на мой взгляд, лишь тогда, когда мы дополняем ее уточнением: патриотизм – настолько священная вещь, что облагораживает даже негодяя. Я вовсе не на сто процентов с этим согласен, но… Что есть, то есть. Это ведь подмечено еще в древние времена. Когда римские войска потерпели тяжелое поражение от армии Ганнибала в битве при Каннах, после чего карфагеняне подошли к воротам Рима, то, как пишет историк Тит Ливий, решено было выпустить из тюрем всех преступников и раздать им оружие для защиты города. Кто-то в сенате стал возражать, что, мол, оружие достанется негодяям. И Тит Ливий сформулировал эту мысль о патриотизме как средстве сделать из негодяя – героя…
- Партизанский отряд – это своеобразное проявление народности? Или все-таки – государственности?
- Изначально – проявление идеи народности, конечно. Впрочем, никто ведь такими категориями на самом деле не мыслил. Люди уходили в лес, чтобы сохранить себя от гибели. А уж потом начинали организованно сражаться. Впоследствии возникает «кураторство» со стороны красных командиров. А изначально командиром партизанского отряда становится пан Витольд Порхневич – бывший барин этих мест. Ни у кого не вызывает даже сомнения, что именно он должен возглавить отряд, с той поры, как только он впервые в нем объявился. Вековой авторитет Порхневичей возродился в суровых условиях войны, а ведь до этого Витольд Ромуальдович Порхневич уходил в тень при вступлении советских войск в 1939 году, потом чуть не стал старостой при немцах. А тут он – опять главный, хоть и не пан, а этакий «полупан». Увел людей в лес, и люди пошли за ним. Ни за кем другим, наверное, не пошли бы. Но память предков сработала. Они поначалу и воевать-то с немцами не хотели, задача была – выжить. Но в силу обстоятельств взялись за оружие. И вышло так, что этот «полупан» готов жизнь положить за бывших своих крестьян.
- Тут мы и подходим к теме «Народ и власть».
- Противостояние и единство народа и власти – один из главных мотивов романа. Народ хочет, чтобы его оставили в покое, дали ему растить хлеб, ходить за скотиной, жениться и рожать детей, петь дедовские песни. А власть – будь то паны или комиссары - навязывает ему свою волю. Народ гнется, но твердо стоит ногами на своей земле, не сковырнешь его.
- И как эти «единство и борьба» сосуществуют в нынешней Беларуси?
- Мне представляется, что белорусский народ менее других заражен национализмом. И, несмотря на это, белорусы создали крепкое, единое национальное государство. Все хорошо в меру, и у белорусов получилось эту меру соблюсти – я имею в виду, по части здорового национализма. Конечно, тут сказалась роль личности – я имею в виду Александра Григорьевича Лукашенко. Даже в самой Беларуси, мне кажется, далеко не все понимают, какую огромную историческую миссию выполнил и выполняет этот человек. Он спустя много веков реализовал идею белорусской государственности, а ныне является ее реальным гарантом. На глазах у миллионов белорусов их идея народности соединилась с идеей государственности, причем без, казалось бы, неизбежных вековых противоречий между народом и властью. Конечно, у людей всегда были, есть и будут претензии к правителям, но давайте все-таки понимать, что в одночасье Беларусь не станет Бельгией. Да это и ни к чему. Но народ должен строить свою государственность, что мы и видим сегодня в Беларуси.
- Михаил Михайлович, на днях вы вернулись из Лондона, где участвовали в работе Международного литературного фестиваля.
- Да, меня пригласили в жюри фестиваля русской поэзии «Пушкин в Британии». Ведь нынешней осенью исполнилось 200 лет с момента выпуска великого русского поэта из Царскосельского лицея. Конечно, физически Пушкин в Британии никогда не был, но стихи его живут повсюду. В Лондоне собрались русскоязычные поэты со всего мира. Звучала лирика наших великих классиков, но главным образом – стихи современных поэтов из стран ближнего и дальнего зарубежья. Под сводами церкви святого Мартина на Трафальгарской площади, где проходили чтения, выступали поэты из разных концов планеты – от Испании до Австралии, от Беларуси до Америки. Первое место было присуждено русской поэтессе из Австралии Галине Лазаревой, а второе – участнику из Германии Анастасии Винокуровой. Родом Анастасия из Витебской области и сама себя считает белорусской поэтессой. Надеюсь, этот пушкинский фестиваль станет хорошей традицией.
- Спасибо за беседу и – творческих вам успехов!
http://postkomsg.com/interview/216317/
ОТВЕТЫ (0)
Комментарии не найдены!