От главного редактора "Сегодня.ру" Юрия Котенка

С Аркадием Бабаченко я пересекся один-единственный раз в Южной Осетии во время войны 08.08.08. 9 августа он познакомился с группой журналистов, в которую входили я, Яна Амелина и Ольга Алленова из "Коммерсанта", кажется, еще при вылете из Москвы во Владикавказ. А уже в Цхинвале 11-го августа он напросился на броню в батальон "Восток" ГРУ ГШ Сулима Ямадаева. В этот день наша колонна попала под обстрел грузинской артиллерии на стыке н.п. Земо-Никози и Квемо-Хвити южнее Цхинвала и разделилась надвое. Потеряв две БМП, убитых и раненых, головная часть из моздокского полка и БТГ псковских десантников ушла вперед, а мы - чеченский спецназ с частью мотострелков - остались ночевать в поле, зачистив тылы, уничтожив корректировщика огня и взяв трофей - американскую аппаратуру наведения артиллерии в виде увесистого камуфлированного чемодана.
В один из моментов, оставшись без прикрытия брони и ожидая выхода групп противника, мы занервничали. Я ухватился за "Муху", забытую бойцом в МТ-ЛБ. Бабченко тогда отвел глаза, заявив, что журналист не должен брать в руки оружие. Тогда нам повезло - противник не осмелился, да и не мог физически контратаковать. Но у меня четко возникло ощущение того, что на Бабченко нельзя положиться в бою. Я понял, что с нами - чужой.
Ночью, расположившись с бойцами у арыка, мы с товарищем позвали Бабченко выпить водки. Тогда он попросил меня не говорить спецам Ямадаева, что он приехал от "Новой газеты": "А то в спину завалят". Я обещание сдержал. Уже после осетинской войны, через месяцы и годы, поток грязи, который лился от Аркадия в адрес России и ее бойцов, неумолимо возвращал меня к той ситуации.
Видимо, на подсознании Аркадий понимал, что делает подлость, маскировался среди спецназа. Но так долго продолжаться не могло. И с началом донбасской войны Бабченко открыто перешел на сторону врага - преступного киевского режима, методически и планомерно уничтожающего население бывшей Украины. Бабченко превратился в апологета геноцида русского и русскогоязыного населения. Вот так, ни больше, ни меньше.
Метался Аркадий между Киевом и Прагой, сужая поле для маневра, словно пытаясь увернуться от бумеранга судьбы. Но тот настиг его в Матери городов русских. Бабченко убит в Киеве, где его приняли. И это тоже глубоко символично.
Он писал, что умирать ему страшно, что он в прямом смысле сошел с ума от войны. Аркадий признавался, что "в свое время был хорошим солдатом...", а ныне стал солдатом плохим, потому что жить хочет больше, чем умереть. Пожалуй, здесь Аркадий Бабченко не лукавил. Хороший солдат в нем умер давным-давно, с тех пор, как предал Родину. Внезапно Судия придет, и коегождо деяния обнажатся...