Цитата: Советчик от 17.02.2019 13:54:46Самолеты с ЯЭУ были похерены по причине отсутствия осмысленного ответа на вопрос "Что делать в случае аварии самолета?".
Читаем
Часть 1Владимир Мордашев: первый оператор летающей атомной лабораторииВЛАДИМИР МОРДАШЕВ, ПРЕПРИНТ ИАЭ-6706/3, ОПУБЛИКОВАНО 27.06.2012
Препринт ИАЭ-6706/3 "Из воспоминаний и размышлений первого оператора "Летающей атомной лаборатории" ТУ-95ЛАЛ" выпущен в национальном исследовательском центре "Курчатовский институт".
Летающая атомная лаборатория ТУ-95ЛАЛ - самолёт с ядерным реактором на борту в качестве источника излучения. Предназначен для исследований защиты экипажа самолёта с ядерным двигателем от излучения, рассеянного воздухом и конструкциями.
Автор препринта - Владимир МОРДАШЕВ. С любезного разрешения автора мы знакомим читателей с этим интереснейшим документом.
Летающая атомнаяВот уже более полувека, как прекратились работы на "Летающей атомной лаборатории" ТУ-95ЛАЛ. Появился ряд газетных и журнальных публикаций, множество сайтов в Интернете, связанных с ЛАЛ. Но среди их авторов не было непосредственных участников лётных испытаний и экспериментов с ядерным реактором на борту. Не желая уносить с собой то, что я знаю и помню, я решил поделиться своими воспоминаниями об этой работе.
В далеком 1955 году я, студент последнего курса МИФИ, которому в 1954 году угораздило на подработке в летние каникулы в геофизической конторе, обслуживающей законтурное заводнение туймазинского нефтерождения, заработать желтуху и лейкопению, разливая из двадцатилитровой бутыли раствор радиоактивного кобальта-60 с активностью 10 Кюри, был направлен на преддипломную практику и диплом в Лабораторию измерительных приборов АН СССР (ЛИПАН, п/я 3393).
После успешной защиты в 1956 году, соблазнённый В.И.Меркиным, начальником сектора №6, на создание атомного паровоза, я, уклонившись при распределении от предложения работать в системе КГБ и предприняв меры по повышению лейкоцитов при прохождении медкомиссии, с 1 апреля 1956 года стал старшим лаборантом сектора №6 в группе Е.Н.Самарина.
Она занималась вопросами защиты, в том числе для атомного самолёта. Одной из наиболее важных и сложных проблем при его проектировании была защита экипажа от излучения ядерного реактора,
рассеянного воздухом и конструкциями самолёта.
После известий о полётах американского самолёта NB-36H с ядерным реактором на борту для исследований защиты руководством страны было принято решение о проведении аналогичных исследований в СССР.
В США был использован тяжёлый бомбардировщик B-36 и ядерный реактор мощностью 1000 кВт, экипаж находился в 12-тонной защитной капсуле, все измерения были автоматизированы.
В период с сентября 1955 года по март 1957 года "Крестоносец" выполнил 47 полётов, во время которых его сопровождал средний бомбардировщик В-50 с комплексом измерительных приборов для исследования радиационного поля.
Неподалёку обязательно летел транспортный самолёт со специально подготовленными морскими пехотинцами, которые в случае аварии должны были выпрыгнуть с парашютами и оцепить место падения, чтобы не допустить туда местных жителей и во взаимодействии с аварийными местными службами ликвидировать возможные последствия.
У нас: стратегический бомбардировщик ТУ-95, реактор мощностью 100 кВт, защита экипажа - теневая (за полёт разрешено было облучаться до 1 рентгена), управление экспериментальным оборудованием, в частности счётчиками импульсов в двоичной системе ПС-64, ручное. Летал без сопровождения другими самолётами. Всего совершил 36 полётов.
Секции защиты на реакторе могли удаляться (нейтронная - на земле, от гамма-излучения - дистанционно в воздухе), образуя пучки излучения, которое регистрировалось поворотными датчиками (один - за теневой защитой в кабине пилотов, второй между реактором и теневой защитой, третий - в задней кабине самолёта и еще два под крыльями, см. Рис.1).
Рис.1. Размещение реактора с защитой и датчиков излучения на самолёте ТУ-95ЛАЛ
Позже, в отчёте, одним из инициаторов и соавтором которого был и я, сравнивавшем NB-36H и ТУ-95ЛАЛ, отмечалось, что возможность оперативно вмешиваться в процесс экспериментов во время полёта на ТУ-95ЛАЛ позволила набирать необходимую и достаточную статистику измерений без излишнего облучения экипажа. Поэтому дозовые нагрузки у членов экипажа не превысили допустимых норм, существовавших в те времена.
ЗКППрограмма экспериментов на ТУ-95ЛАЛ разрабатывалась и должна была выполняться двумя молодыми неразлучными физиками-экспериментаторами, кандидатами физ.-мат. наук (они даже практически одну диссертацию защищали, разделив её между собой на нейтроны и гамма-излучение), младшими научными сотрудниками ЛИПАН В.Г.Мадеевым и Е.Н.Королёвым.
Для отработки всех научных, технических и организационных вопросов был создан наземный аналог - часть фюзеляжа с реакторным отсеком - с энергообеспечением и управлением из подземного бункера.
Для обеспечения работ на наземном стенде из сектора №6 были назначены: техническим руководителем Н.Е.Кухаркин (впоследствии многолетний директор Института ядерных реакторов РНЦ "Курчатовский институт"), я - оператором и контролирующим физиком реактора (предварительно поработав на нескольких экспериментальных сборках на "газовом заводе" и реакторе на "37-м объекте"),
А.А.Хрулёв (в последствии д.т.н.) - контроль радиационной обстановки (мы с ним, моим однокурсником, были солидарно ответственными за ядерное топливо реактора).
Позже контроль радиационной обстановки возложили на опытного дозиметриста В.Ф.Соленкова.
Расположение наземного стенда - ЗКП ("запасной командный пункт" или "за колючей проволокой) на базе дивизии дальней авиации в "Половинке", между Семипалатинском и ядерным полигоном (взрывов мы в 1958, 1961, 1962 годах насмотрелись и их последствий наизмеряли вдоволь).
Полигон расположен в Казахстане на границе Семипалатинской (ныне Восточно-Казахстанской), Павлодарской и Карагандинской областей, в 130 километрах северо-западнее Семипалатинска, на левом берегу реки Иртыш. Занимает 18500 км
2.
На его территории находится город Курчатов, ранее - Москва 400, Берег, Семипалатинск-21, станция Конечная.
Половинка, Чаган - военный аэродром, расположен в 70 км от города Семипалатинск (между ним и Берегом). В нескольких километрах от аэродрома существовал одноимённый военный городок.
Рис.2. Карта Казахстана с местом расположения полигона.
Жили в гостинице гарнизона, километрах в семи от аэродрома и на таком же расстоянии от наземного стенда, огороженного вокруг на расстоянии несколько сот метров колючей проволокой.
Жителей городка, главным образом, жён офицеров, конечно, волновали взрывы атомных бомб (расстояние-то меньше ста километров). Они даже пытались устроить митинг, который сразу же прервался, когда разнесся слух, что в продмаг завезли апельсины.
Однажды к нам на ЗКП из Берега приехал заместитель А.В.Бурназяна (начальника 3-го Главного управления Минздрава СССР) и решил поговорить с жителями. В Доме офицеров он прочитал лекцию о том, что взрывы неопасны (расстояние большое). Если что и представляет какую-то опасность, то дождь после взрыва.
На следующий, по-моему, день, это и произошло. Фон повысился. Мы одному из молодых лаборантов с шикарной рыжей шевелюрой посоветовали постричься. В городке паники не было. Народ дисциплинированный: "Если Родине надо, значит надо!".
Первые пускиОсенью 1958 года в ангаре, где производилось снаряжение атомных бомб, которые затем сбрасывали с самолётов на ядерном полигоне, был проведен физический пуск атомного реактора. Руководил пусковой бригадой Н.В.Звонов, я - оператор, приборное хозяйство для физического пуска - Г.Г.Малкин (также мой однокурсник). Присутствовали академик А.П.Александров (зам. директора ЛИПАН) и генерал Петров от ЛИИ (летно-испытательного института).
В 1959 году был полностью смонтирован наземный стенд (Рис.3-4), проведен полномасштабный пуск реактора и началась нормальная, напряженная работа.
Рис.3 Наземный стенд ТУ-95ЛАЛ.
На переднем плане - реакторный отсек, за ним - макет кабины экипажа.
Рис.4. Реактор, опущенный из реакторного отсека ТУ-95ЛАЛ.
Работали чаще по ночам, чтобы не превышать допустимую температуру воды-теплоносителя. Выполнили наземные эксперименты программы Мадеева-Королева, но, в основном, облучали животных, оборудование, проводили другие, вроде бы второстепенные исследования, набирались опыта.
Я обеспечивал работу реактора и готовил операторов. По-моему, их было человек пять - из КБ Туполева и ЛИИ. Один из них - майор А.Гиталов, воевал лётчиком под командованием Н.П.Каманина.
Реактор и система его управления оказались на удивление удачными. Пульт управления компактный и удобный, реактор послушный. Электрический нагреватель и система автоматического поддержания температуры теплоносителя позволили мне в последующем измерить абсолютную тепловую мощность реактора и по показаниям тока штатных ионизационных камер оценивать тепловую мощность как работающего, так и остановленного реактора. Последнее было важно для принятия оперативных решений о работе и хранении реактора в условиях заморозков.
Не обошлось без казусов. Вдруг в реакторе обнаружилась пена. Причину так и не выяснили - то ли что-то было в монжусах, из которых в реактор закачивался и сливался дистиллят, то ли дистиллят, полученный с Семипалатинского мясокомбината, был с органикой - неясно.
В.И.Меркин, к ужасу многих, пробовавший пену из реактора на вкус, также не смог придти к какому-либо выводу, кроме того, что возможно образование гремучки. Простейшие эксперименты гремучего газа не обнаружили, но меры надо было принимать.
Ведущий инженер Н.П.Леонов (брат известного артиста) с начальником из КБ Туполева решили, что надреакторное пространство под крышкой реактора объёмом 30 литров, где может скапливаться гремучий газ, следует заполнить кольцами Рашига.
Из подмосковного Чкаловска на "Половинку" на транспортном самолёте я летел с Леоновым, убивая время, играли в карты. "Николай Павлович, кольца Рашига везёте?", - спросил я. "Конечно", - указал он на мешочек. "Их же не хватит". "Как не хватит?".
Оказалось, что, решив нарезать кольца из сантиметровой трубки, начали считать, сколько надо колец, но оба забыли, сколько кубических сантиметров в литре. Спросили в коридоре первого встречного, тот не задумываясь, сказал: "Сто".
Но нет худа без добра. После того как использовали для промывки контура реактора пятьсот литров спирта, пена пропала и больше не появлялась. А совать в реактор лишние детали - дело неполезное.
В работах на наземном стенде прошёл и 1960 год. В 1961 году после ухода Н.Е.Кухаркина на "Ромашку" я стал техническим руководителем наземного стенда, забот прибавилось, и из "Половинки" я практически не уезжал.