...А город подумал: ученья идут...За десять лет до Виктора Беленко

Два года назад я выложил здесь статью  "Пускай мы погибнем, но город спасем!..." Пятьдесят лет подвигу летчиков, песню о которых "Огромное небо" пела вся страна
Тем, кто помнит эти строчки, не надо объяснять о чём речь. Однако при чём здесь события 6 сентября 1976 года? А вот при чём...
Несколько дней назад РИА "Новости" опубликовали интервью с бывшим советским разведчиком Георгием Санниковым, в котором были изложены обстоятельства катастрофы экипажа Як-28П Бориса Капустина и Юрия Янова ранее неизвестные...

Итак, возвращаюсь к статье в журнале "Родина" двухлетней давности:

Цитата...
Отказ
Высота 4000. Пара Як-28, пробив после взлета плотную облачность, скользила в пронизанной ослепительным солнцем ледяной пустоте над белоснежными облаками. Направление на Цербст! Прошло уже десять минут полета, когда Як ведущего вдруг резко повело вправо.
Он стал терять скорость и проваливаться.
На сохранившейся в материалах расследования магнитофонной записи радиообмена осталась короткая запись:
Капустин - ведомому:
- Триста восемьдесят третий, отойди вправо!
По команде ведомый выполнил маневр, обходя теряющий скорость и управление самолет ведущего, и вышел вперед. Як-28 Капустина сразу отстал.
Спустя пару секунд Подберёзкин запросил:
- Триста шестьдесят седьмой, не вижу, где ты?
- Триста восемьдесят третий, маршрут по заданию! Я возвращаюсь! - отозвался Капустин.
Подберёзкин продолжил полет, но через несколько секунд, тревожась за командира, снова запросил ведущего:
- ...шестьдесят седьмой, как ты?
Тишина.
- Триста шестьдесят седьмой, почему не отвечаешь?..
Ведомый не знал, что произошло невозможное: у самолета Капустина отказал один двигатель, а спустя несколько мгновений встал и второй. Такого просто не могло быть! Двигатели Як-28 - два независимых друг от друга агрегата, расположенные каждый на своей плоскости. Как установит комиссия, причиной послужил "конструктивно-производственный дефект".
...
"Прыгай!"
Тишина оглушила. Самолет начал резко терять высоту.
Без паники!
Психология летчика - до последнего бороться за жизнь крылатой машины, спасти, посадить! И тем самым сохранить бесценные свидетельства того, что случилось. На земле выявят неисправность, во все уголки страны полетят телеграммы - проверьте проблемный узел. А это спасенные жизни летчиков.
Потому и о своей думать некогда.
Капустин с помощью системы автономного запуска и кислородной подпитки попытался запустить двигатели - не вышло! Еще попытка - неудача!
Навстречу "Яку" неумолимо наползало обманчиво-мягкое белоснежное покрывало облаков. Под ним - еще невидимая земля.
Высота 3000. "Як" провалился в облака, в кабине мгновенно стало темно, как в сумерках. Время принятия решения. Нужно прыгать.
По СПУ (самолетное переговорное устройство. - Авт.) Капустин дает команду штурману:
- Юра, прыгай!
Но покинуть в этот момент самолет - еще больше усложнить положение летчика. Отличие перехватчика от бомбардировщика в том, что в Як-28 двое сидят в одной кабине друг за другом, при катапультировании слетает общий фонарь остекления кабины. Ураганный воздушный поток обрушится на Капустина, подрыв пиропатронов катапультного кресла нарушит центровку самолета, толкнет его вниз...
Янов мгновенно принимает решение:
- Командир, я с тобой! Прыгаем одновременно!
"Як" вынырнул из облаков. В кабине секундный шок. Под ними во всю ширь, от горизонта до горизонта, распахнулся Берлин...

Подвиг

Полвека назад еще не было современных систем навигации, определяющих положение самолета с точностью до метра. Полет над облаками по курсу при отсутствии ориентиров и сильном боковом ветре "снес" перехватчик на несколько километров в сторону, на город.
Высота 2000.
И 16-тонная, с полными баками топлива машина падает на оживленные улицы.
Далеко впереди сверкнуло зеркало озера Штессензее. Перед ним зеленый, покрытый кустарником пустырь. Это последний шанс - дотянуть до него и попытаться сесть. Оба пилота из последних сил, до упора, тянут ручки управления на себя, выводя самолет из пике.
...
Под самым крылом замелькали крыши домов. Капустин вновь скомандовал:
- Юра, прыгай!
На самолетах 60-х годов были установлены катапультные кресла второго поколения, имевшие ограничения по высоте катапультирования. На Як-28 это ограничение составляло 150 метров. Шанс выжить у Янова еще был. Но тогда точно никаких шансов спастись не будет у Капустина.
Янов снова ответил:
- Командир, я остаюсь!

Земля надвигается, заполняя горизонт. Последние дома исчезают под фюзеляжем - вот он, спасительный пустырь. И вдруг среди зелени - лес крестов и крыши склепов. Кладбище! Садиться нельзя! Теперь - только на гладь распахнувшегося впереди озера. Но перед ним высокая дамба...
На пленке остались последние слова Капустина:
- Спокойно, Юра, садимся...
Каким-то невероятным образом они перемахнули и через дамбу, едва не задев ехавший по ней грузовик. Но выровнять самолет, приподнять нос для посадки - уже ни скорости, ни времени не было. Вздыбив фонтан воды, "Як" громадным копьем зарылся в мутную глубину.
С момента вылета прошло меньше 20 минут. С начала аварии - около 30 секунд.

Честь и бесчестие
...
А потом настало время стервятников.
Район катастрофы был английским сектором Западного Берлина. Уже через 15 минут сюда прибыл глава английской военной миссии бригадный генерал Дэвид Вилсон. Английская военная полиция оцепила озеро. Все обращения советского командования получить доступ к месту падения отвергались под предлогом улаживания бюрократических процедур.
А ночью команда военных водолазов приступила к демонтажу оборудования истребителя. Западным специалистам было известно, что на нем установлен уникальный радиолокатор "Орёл-Д"...
Тела летчиков англичане достали быстро, но продолжали уверять советского представителя генерала Буланова, что все еще пытаются это сделать. Презрев неписаный кодекс офицерской чести, которому до последних секунд своей жизни были верны советские летчики.
Лишь на рассвете следующего дня тела Капустина и Янова были демонстративно уложены на плот. Но только ближе к ночи переданы советскому командованию. Англичане тянули время, потому что технические специалисты из Королевского авиационного института в Фарнборо изучали демонтированное оборудование.
...

А теперь фрагмент интервью Георгия Санникова:

Цитата– Георгий Захарович, а вам приходилось действовать в острой ситуации?
– Был вот какой случай. Я помню как сейчас – солнечный день 6 апреля 1966 года. В нашем посольстве в Берлине раздается звонок, на том конце трубки сообщают, что в английском секторе Западного Берлина в озеро упал советский военный самолет. Это был новейший истребитель-бомбардировщик Як-28. Как потом выяснилось, у самолета в воздухе поочередно отказали оба двигателя. В баках было пять тонн керосина. Внизу – большой город. Трудно представить, что было бы, упади самолет на жилые кварталы. И наши летчики не стали катапультироваться, а уводили машину в сторону от домов. Видимо, пытались сесть на поверхность озера, но не хватило высоты и скорости. Самолет рухнул, из воды торчал только хвост. Кстати, причиной трагедии стало то, что топливопроводы закупорились бумажными наклейками, которые на заводе почему-то не удалили из топливных баков. Это просто преступление! Так вот, поступает такой звонок. Мы вместе с руководителем западноберлинской группы Виктором Белецким тут же выезжаем на место. Там сразу делаем заявление подъехавшим английским военным, что самолет – собственность СССР, к тому же он упал в озеро, принадлежащее к водной поверхности ГДР, что, по сути, означает экстерриториальность этой зоны.
– Но это же территория Западного Берлина, при чем тут ГДР?
– Поясню. Еще на Потсдамской конференции в 1945 году было оговорено, что все водоемы Западного Берлина, соединяющиеся с водоемами советской зоны, подпадают под юрисдикцию ГДР. Мы сделали англичанам заявление и вернулись в посольство – надо же было скорее сообщать в Москву. А посла Петра Абрасимова в Берлине нет – он в столице на съезде КПСС. Нет и главкома советских войск в Германии – он тоже на съезде.
– Тогда это было главное событие для нашей страны.
– Да, и все они обязаны были там присутствовать в качестве делегатов. На хозяйстве в посольстве оставался временный поверенный. А время идет! В посольство подъезжают наши и немецкие генералы, начинаем обсуждать, как быть. Очень толковое предложение внес военный комендант Берлина с немецкой стороны – направить к месту падения мощный катер с солдатами в советской форме, выставить ограждение вокруг самолета, приделать к нему трос и отбуксировать в нашу сторону. Эту идею поддержали несколько человек, в том числе и наша западногерманская группа. Но все без толку. Наши военные стали ссылаться на отсутствие команды своего начальства. Препирались, спорили.
– А время уходит…
– И в итоге ушло! Абрасимова в конце концов разыскали, и он мгновенно распорядился действовать по плану, предложенному немецким военным комендантом. Приехали на место и поняли, что опоздали. Англичане уже закрыли место падения щитами, освещали его с берега прожекторами – к тому времени стемнело. А боевые пловцы, уже доставленные из Англии, работали возле самолета. Нас не подпускали.
Тела летчиков нам потом передали с соблюдением воинского ритуала. Их герметичные костюмы были вскрыты. Англичане изъяли документы, изучили, и вернули их нам. Самолет тоже отдали, но без секретных приборов – в том числе, комплекса опознавания "свой-чужой". И вот опять пример головотяпства – в этих приборах должны были стоять пиропатроны, которые при ударе о землю срабатывают и уничтожают секретную схему. А их не было.
– Почему?
– Банальная причина – не полагалось по инструкции. Пиропатроны для уничтожения схемы, оказывается, ставились на самолеты не на заводах, а в частях боевого применения! А Западный Берлин – это вам не боевое применение? После этого пиропатроны стали ставить на заводах.
В наше посольство в те дни пришло множество берлинцев, чтобы почтить память летчиков. Из Западного Берлина мы получили сотни писем со словами признательности героям. Причем люди, пережившие войну, очевидно, совсем небогатые, вкладывали в конверты деньги, по пять, десять марок. Мы их со словами благодарности возвращали обратно, деликатно объясняя, что наше государство окажет нужную помощь семьям погибших пилотов. Мы отказались от награждения пилотов самым высоким венным орденом ФРГ, заявив, что Западный Берлин не является частью ФРГ и не управляется ею. Оба пилота были награждены орденом "Красной Звезды". Позже в Берлин приехала с концертом Эдита Пьеха, она выступала и в Западном Берлине и спела песню "Огромное небо".
– Эта песня широко известна словами "А город подумал – ученья идут".
– Да, она посвящена именно тому подвигу. Автор слов Роберт Рождественский, правда, в тексте не упоминал Западный Берлин, и в песне самолет упал в лес, а не в озеро. Впрочем, это не важно. Но я помню выхваченное светом красивейшее лицо Эдиты Пьехи, по которому текли слезы после того, как она закончила песню. Зал потрясенно молчал. Многие тоже плакали. Потом все встали и очень долго аплодировали.

Советские офицеры бессильно наблюдают, как натовцы поднимают истребитель из озера. Фото: Родина

Натовцы поднимают истребитель из озера. Фото: Родина




Собственно, всё.