Монтескье

Критичных замечаний об английской демократии можно было услышать и от Вольтера. Тем не менее, французы последовали за англичанами ибо англичане их прижали, как экономически, так и политически. Пришлось делать преобразования: отказываться от монархии, от телесных наказаний, объявить о равных правах, и даже пошли дальше :   национализировали земли дворян и церкви, ввели прогрессивные налоги и т.д.
   "Англия 17 века: король не может отменять законы парламента, суд не может привлекать к ответственности за свободу слова, король не может вмешиваться в выборы, свобода собраний, свобода печати, отмена жестокого обращения с личностью со стороны властей !
Свобода от жестоких и необычных наказаний, от чрезмерно больших штрафов: «Не допускается требование чрезмерных залогов, ни наложение чрезмерных штрафов или жестких и необычайных наказаний». ("Билль о правах", 1689 год, Англия)
Это 17 век ! 
А у нас в России последние телесные наказания были отменены окончательно только Керенским весной 1917 года. (!).
При Николае Первом телесные наказания не применялись  против дворян, попов и интеллигенции, все остальные сословия этих льгот не имели. Пороли всех и вся: в школах детей, в армии солдат, крестьян у помещиков, рабочих у фабрикантов.
И при всём этом клеймят последними словами людей которые хотели для Отечества преобразований более человечных и  справедливых.
Вот недавно узнал, что наши дворяне не только штурмовали Бастилию, но и участвовали в подписании обращения Национальному Собранию Франции. Подписали обращение:
  А. Барнав,  братья Шарль и Александр Ламеты, А. Дюпор, М. Робеспьер, Ж. Дантон  и русский граф  Строганов.
 В 1795 году Строганов познакомился с будущим императором Александром I, который сообщил ему, что является "восторженным поклонником Французской революции" и считает себя тоже "якобинцем".
Здесь некоторые пишут, что крепостное право не было рабством, даже не затрудняясь заглянуть хотя бы  вику.
Шеф корпуса жандармов, граф Бенкендорф, в секретном донесении на имя императора Николая Первого: «Во всей России только народ-победитель, русские крестьяне, находятся в состоянии рабства; все остальные: финны, татары, эсты, латыши, мордва, чуваши и т. д. — свободны».
"Очередным этапом в утверждении бесправия крепостных крестьян стал «Свод законов о состоянии людей в государстве», изданный в 1833 году. Там декларировалось господское право наказывать своих дворовых людей и крестьян, распоряжаться их личной жизнью, в том числе право дозволять или запрещать браки. Помещик объявлялся собственником всего крестьянского имущества.
Торговля людьми продолжалась в России вплоть до февраля 1861 года....  Крестьян и дворовых покупали и продавали как и прежде, оптом и в розницу."
Своих рабов  дворяне могли убить и им за это вообще никакого наказания не полагалось. 
То есть,  РИ до 1861 года практически была рабовладельческим государством в прямом и переносном смысле, тогда как Западная Европа уже с 17 века начала жить по новым, современным законам, новой морали и нормам жизни.  
Все люди,  которые выступают против этих преобразований, низко склоняясь перед рабовладельцами и их последователями отбрасывают Россию всё дальше и дальше назад, в первобытно-общинный строй, в феодальные, рабские  отношения.
 

• +0.12 / 9

Друзья, наткнулся на прекрасное, и не могу не поделиться
Знакомьтесь - Гомес Давила, колумб. писатель и философ,
Себя именовал "реакционером"
Вот здесь энтузиасты работают над переводом его афоризмов, итогом должна быть книга.
https://gomez-davila.livejournal.com/
Настоятельно рекомендую
Много времени уделяет левой идее, и вообще, истории

После каждой революции революционер проповедует, что истинной революцией будет завтрашняя.
Революционер объясняет, что вчерашнюю революцию предал какой-то негодяй.

Ничто так не облегчает революционеру отдать приказ о бесчисленных казнях, чем знание того, что он против смертной казни.

Мы, реакционеры, смотрим на компромиссы леваков с тем же злобным удовольствием, с каким антиклерикалы из народа смотрят на промахи священников.

В конце концов революционер – это человек, который не осмеливается грабить в одиночку.

Отношение христианства к Христу – прототип феодальных отношений.
Господь, дающий жизни верным ему. Вассалы, верные господину до мученичества.
Христианство – мистическая вассальная зависимость.

Реакционер становится консерватором только в те эпохи, в которых есть, что сохранять.

Интеллект по природе аристократичен, потому что это способность находить различия и устанавливать ранги.

Разум, Прогресс, Справедливость – вот три богословские добродетели дурака.

Чтобы обнаружить дурака нет лучшего реагента, чем слово «средневековый».
У него сразу же глаза наливаются кровью

Каждое общество, не имеющее иерархии, разделяется надвое.

Ничто так не дразнит дураков, как христианство.
А больше всего - дураков христианских.

Христианство – это учение не для среднего класса.
Ни для экономического среднего класса. Ни для интеллектуального среднего класса.
Следовательно, у него нет будущего.

Левый интеллектуал с дерзостью и нахальством набрасывается только на те идеи, которые считает мертвыми.

Западная цивилизация – это сокровищница предметов роскоши, изготовленных паразитами для потребления бездельников.

В мирные времена самый пламенный сторонник демократии – дурак, а во времена революции самый активный ее поборник – безумец.

Побежденный в чистом поле, марксист, спасаясь, пробирается в крепость гегельянства через калитку, которую ему открывают рукописи молодого Маркса.

Когда логические следствия из марксизма сталкиваются с каким-то фактом, марксист опирается на нечто случайно сказанное Марксом или Энгельсом и заставляет это изящно и бесчестно уклоняться.

Реакционер симпатизирует сегодняшнему революционеру, потому, что тот мстит за него вчерашнему революционеру.

Будущая буржуазия коммунистических обществ готовит веселые праздники богам преисподней.


Чем более свободным считает себя человек, тем легче его индоктринировать.

В демократических государствах руководящим классом называется такой класс, которому народное голосование не дает ничем руководить.

Тирания сегодня – это государство открытого рабства, а свобода – государство скрытого рабства.
В первых индивида подавляет сила, во вторых – мнение.

Если доминиканцы, чтобы обратить толпу, советуют сегодня народу, вместо инквизиторского сжигания еретиков, расстрел богачей, то иезуиты, с другой стороны, с целью адаптировать христианство к миру, вместо того, чтобы, как прежде, уменьшить, аппетиты буржуазии, предлагают оправдывать пролетарскую зависть..

Диалог между коммунистами и католиками стал возможным с тех пор, как коммунисты исказили Маркса, а католики Христа

Так начинается адское евангелие: В начале было ничто, и ничто верило, что оно бог, и был создан человек, и поселился на земле, и через человека все, что создано, есть ничто.

Завоевание за завоеванием, и современное искусство достигло детского лепета.

Простонародью важно не быть свободным, а думать так про себя.
То, что нарушает его свободу, его не тревожит, если ему об этом не скажут.

Каждый марксист пользуется двумя марсизмами: современным марксизмом, который он проповедует, и эзотерическим марксизмом, которым он опровергает критику первого.
В остальном, существует третий марксизм: тот, который марксист уничижительно приписывает своим собеседникам под названием вульгарного марксизма.

В категориях только марксизма необъясним и сам марксизм.

Каждый человек с «идеалами» - потенциальный убийца.

Только монархический режим может быть конституционным.
Там, где общество управляет само собой, или там, где правит самодержец, у конституции нет гаранта, который бы защищал ее от капризов электората или царя.
Только там, где договор между правителем и управляемыми основан на взаимном недоверии сторон, как послушание подданных, так и суверенность царя имеют четкие границы.

Концентрация власти в обществе равенства позволяет быть свободным только обладателю верховной власти.
В отличие от этого, распределение власти в иерархическом обществе приводит к существованию пирамиды свобод.
Общество равенства чередует эпохи рабовладельческого паралича с периодами либертарианских судорог.
Напротив того, человек в иерархическом обществе не имеет необходимости ни восставать, чтобы быть свободным, ни унижаться, поскольку не восстает.

Человек – это или творение, или бог.
Альтернатива жесткая и выбор принудительный.
Все, что бы мы ни думали, попадает в одну из двух категорий.

Трагедия побежденного марксиста вырождается в жалкое несчастье, потому что марксизм не ведает категории трагического.
Независимо от того, расстреливают его единоверцы или враги, марксист погибает в ошеломлении.

Наше общество настаивает на выборах правительства, чтобы случайность рождения или каприз монарха не передали власть, ненароком, умному человеку.

«Революция» сегодня связывается не с собственно политическим событием, а с головокружением, эмоциональными конвульсиями, с пьянством души, заполненной нечистотами бытия.

Либеральные партии никогда не понимают, что противоположность деспотизма – авторитет, а не глупость.

Агонизирующие общества борются против истории силой законов, как потерпевшие кораблекрушение против вод с помощью криков. Краткосрочное помешательство.

Скорбь от заката цивилизации – это горе реакционера.
Демократ не может сожалеть об исчезновении того, о чем не имеет понятия.


Умный левый признает, что его поколение не построит совершенное общество, но полагается на будущее поколение.
Его ум позволяет ему понять его личное бессилие, но его левачество не дает ему обнаружить бессилие человека.
 
Единственная альтернатива в конце XX века: восточная казарма – западный бордель.


Левые революции только меняют порядок карт в колоде.
Революции бесполезны, пока не будут изобретены новые колоды с неизвестными мастями.
Человек объявляет себя членом какого-нибудь коллектива с целью требовать от его имени то, что ему стыдно требовать от своего собственного имени.
 
Настоящие революции не начинаются с народного взрыва, а кончаются им.
 
Марксизм – это не столько диагноз, сколько симптом.


Марксистская схоластика за один шаг достигла 15 века.
 
Экономические объяснения занимают среднюю зону в истории.
Между поверхностной зоной, занятой психологическими интерпретациями, и глубокой зоной, которую занимает феноменологическое исследование структур сознания.

Не всегда, когда огонь охватывает хижины, горят дворцы, но в огне, пожирающем дворцы, сгорают и хижины
.
Доктрины, нацеленные на то, чтобы привести в движение толпы, должны стыдливо скрывать неизбежную произвольность своих постулатов и неизбежную неопределенность своих выводов.

Акт отнятия у человека его имущества называется грабежом, когда отнимает другой человек.
И социальной справедливостью, когда грабеж совершается всем коллективом.

АУ на УМ

• +0.10 / 5

Здесь он немного не прав. Не все доктрины таковы. Вот бунт устроить - это да, здесь всё неопределено, куда повернётся. Хотя в общем понятно, быдляк полезет грабить, ну и всё такое, войска или полиция усмирять, вот и всё.
А вот теория жидобанкиров, которым стало тесно в рамках аристократий и классовых государств, привели в движение толпы, но выводы у них были заданы до создания теории. В результате мировой бойни рухнули старые империи, и банкиры начали покупать этот мир.

• +0.01 / 3