«Встань в ряды ополчения хотя бы половина из тех, кто ходил с флагами по Донецку и захватывал здания, вся Донецкая область была бы наша»

Один из самых известных военно-политических деятелей Русской Весны, руководитель общественной организации «Патриотические силы Донбасса», командир бригады «Восток», сначала министр госбезопасности ДНР, а затем секретарь Совета безопасности ДНР Александр Сергеевич Ходаковский в гостях у "Комсомольской правды" впервые.
- Александр Сергеевич, после всех жарких событий в Донбассе, в которых вы были непосредственным участником, вы уехали в РФ на долгих девять месяцев. Что это было? Ссылка? Как вы сами расцениваете тот период?

- Говорить почему и зачем, нет смысла. Некоторые вещи должны оставаться за кадром. Так сложилась политическая конъюнктура. Вы помните, тогда готовились выборы. У нас были высокие шансы побороться, но не было никаких устойчивых гарантий. Ведь предстояло бы нам бороться с сильной, организованной, в том числе, в медийном плане, системой. При этом, нужно понимать, что в конфронтацию вступать мы не собирались. Мы себя всегда позиционировали людьми случайными в оппозиции, которые туда попали ситуационно. И даже наоборот – мы охранители системы и общественной стабильности.

В конце концов, из всего этого мы извлекли плюсы и точно ничего не потеряли. Мы немного остыли, увидели возможности работы системы. Нужно понимать, что амбиции и честолюбие работают инерционно, а чтобы идти во власть, нужны и другие качества. Одной вспышки на старте - мало. В 2014 году мы действовали анархично, по принципу «все для фронта, все для победы!», мобилизуя все ресурсы, а во власти так действовать нельзя. Нужна другая структура сознания. Нельзя рассуждать с позиции: воевал – имею право. Сейчас другой период.В нем нет уже столько эмоционального, неглубокого, наносного.

Система не берет во внимание личные амбиции, у нее другие интересы. И эти девять месяцев, о которых вы говорите, как раз позволили абсорбировать все лишнее, лучше понять систему российской государственности, чтобы адаптировать ее к нам, ведь процессы интеграции идут безостановочно. Я считаю, что мы получили полезный опыт и вынужденное пребывание в РФ скорее пошло на пользу.

- При этом вам удавалось руководить процессами даже удаленно. Например, строительство второй линии обороны. Эти окопы даже я копала. Скажите, они пригодились?

- Это только один из вопросов, которые я контролировал. Что касается окопов там стояла комплексная задача. Во-первых, это были участки потенциального прорыва противника. Другое дело, что мы выбрали все-таки наиболее безопасные из них, заботясь о тех, кто их строил. Во-вторых, это послужило для объединения людей. Кто-то принял в этом самое деятельное участие, кто-то отреагировал эмоционально в соцсетях. Как бы там ни было, пользу это принесло, в том числе, и практическую. Сейчас там находятся запасные позиции, а все сооружения поддерживаются нашими военнослужащими в надлежащем состоянии.
- Хорошо, но при этом вы остаетесь одной из публичных фигур, о которых ходят самые противоречивые слухи. Кто сегодня Александр Ходаковский?

- Нового мне сказать о себе нечего. Для того, чтобы понять, кто такой Александр Сергеевич, нужно понимать мои мотивы. Вернувшись в Донецк после майдана в Киеве, наблюдая с самых первых часов происходящее, я понимал, что здесь необходима системная сила, которая бы структурировала эти процессы. Люди без опыта управления, способные двигать тезисы с трибуны, часто теряются в практических вопросах. Я же всю жизнь стою на страже безопасности этой территории. Этому была посвящена вся моя профессиональная деятельность. Как раз тогда в марте 2014 года набегало двадцатилетие моего стажа. А случившееся в Киеве стало прямой угрозой нашей безопасности, эта угроза накапливала свой потенциал, чтобы в перспективе, а так и случилось, атаковать наши территории. Конфликт донецких и не донецких элит длился на самом деле очень давно, не менее полутора десятка лет. То есть была угроза и нужно было быстро наращивать силы, чтобы ей противостоять, действовать прагматично и рационально.
- Но мало кто думал о полномасштабной войне с многолетней осадой…

- Мы были не готовы тогда к одному, что против нас выйдет регулярная украинская армия. Националистические батальоны, да. Киеву выгодно было избавиться от радикалов, кинув их в котел войны. Вспомните, в самом начале кадровые военные Украины всеми силами не желали вступать в конфликт. Вплоть до того, что они сами договаривались с какими-то местными активистами и те блокировали им ворота. Как это было с Днепропетровской 25-ой аэромобильной бригадой. Они понимали, что власть может в любой момент поменяться, а ответственность ляжет на исполнителей, за преступления придется отвечать им.

Это должно было стать, образно говоря, битвой стенка на стенку, где Киеву была бы противопоставлена реальная сила. Но Украина пробила и это дно, задействовав армию против собственного народа, иезуитски оформив это в виде АТО.

Нам пришлось формировать армию с ноля. Делать это, насколько возможно, качественно и эффективно. Поэтому до сих пор вокруг нас бурлят всякие слухи, инсинуации. Вдумайтесь, каждую неделю в бой мы вводили новое подразделение. Отжимы, о которых так много любят писать в украинских СМИ, были продиктованы военной необходимостью. Это факт и жеманничать я не собираюсь. Но при этом только на попечении «Востока» уже в 2014 году было несколько сот семей вдов и сирот, которым мы ежемесячно выплачивали помощь, помогали населению продуктами.

И я до сих пор убежден, что эта борьба не должна быть исключительно на линии соприкосновения, она должна быть тотальной, включая и информационное пространство. Где важнее победа, это еще трудно сказать. Деморализация противника, а мы это видели по 2014 году, уже значительная часть победы. При этом, в отличие от Украины, мы не были кадровой армией. В строй вводили совсем зеленых ребят, но за счет деморализации украинских военных, силам ополчения удавалось достичь высоких результатов.

- Кстати, об информационном противостоянии. Всегда читаю вас в соцсетях и давно хотела спросить – вы сами пишете?

- Да, свои тексты я пишу сам, иначе было бы бесчестно. Это мой способ самовыражения и мой инструмент воздействия, хотя не моя профильная задача. Ранее, понимая, что наш кондовый информационный продукт зайдет в тупик, мы создали медийную команду Диалог, в которую входил Андрей Бабицкий, Рамиль Замдыханов, Игорь Гомольский. Мы работали на опережение. Это необходимо, чтобы противостоять той дегуманизации, всю изощренность и многообразие приемов которой на нас обрушила Украина. Хотя бы в какой-то мере.

Есть масса людей, которые могут, и довольно успешно, позиционировать нашу территорию и для нашего населения, и для российского и отчасти для украинского. Но, увы, таких ярких личностей у нас ограничивают, идет внутренняя конкуренция. Таким образом, мы сами себя обкрадываем. А главная наша персонификация должна быть именно в людях. И позиционировать мы должны себя не через косноязычных, но безопасных и удобных, а через тех, кто это способен делать грамотно, эффективно и тонко. Пока что информационную войну мы проигрываем даже пред собственным населением, не говоря об Украине.

Задача ведь стоит куда глубже, чем пинг-понг по типу «дурак-сам дурак». Пусть сколько угодно кричат «дурак», нужно не спорить с этим, а доказать, что это не так. С другой стороны, рапортовать о том, как все замечательно, тоже глупо. Это в Москве могут не догадываться, что происходит в Новосибирске. А у нас территория слишком маленькая и каждый прекрасно понимает, что здесь происходит. Вводить людей в заблуждение мнимыми успехами – это только действовать себе во вред. А нужно объяснять причины.
- Об информационных промахах. Как-то в одной из наших прифронтовых школ мне довелось услышать возглас «Слава Украине!» Кричали, понятно, всего пару школьников и делали это скорее провокационно, чем осознанно, в надежде на реакцию и тем не менее. Школа, в которую летели снаряды Украины.

- Я все больше убеждаюсь, что невозможно полагаться на сознание людей. В этом я расхожусь во мнении с некоторыми нашими пассионариями. Если мы говорим о народности, о каком-то демократическом процессе, то тем самым мы уходим от ответственности, делегируя права огромного количества людей чему-то абстрактному.

Никогда люди сами собой успешно не управляли. Общество – это деструктивная сила, способная разрушить то, что создавалось до этого десятки лет. Русский бунт, как известно, бессмысленный и беспощадный. Анархичные идеи господина Кропоткина нереализуемы, это утопия романтиков. Общество должно управляться жесткой конструктивной властью, действующей в рамках основных критериев, главным из которых будет закон. Закон без исключений для всех сословий. А к самой власти нужно предъявлять высочайшие требования, сверх требования. Вот тогда та справедливость, о которой ратуют, будет возможна.

Опять же, я вам это говорю, как человек в погонах, исходя из своих установок. Как в боевом подразделении можно установить демократию и ждать от него эффективности? Так и в обществе, находящемся в состоянии войны, причем во всех смыслах – в том числе, внутренних конкуренции и противодействиях, должна быть жесткая иерархия. Но власть должна не людей и территории использовать, а себя отдавать на служение этой земле и этому народу. Такую власть нужно воспитывать, создавать с нуля. Мы же пока действуем скорее хаотично.

В наших министерствах и ведомствах, нужно сказать, полно хороших ребят. Но эти хорошие ребята не способны отдать приказ идти в атаку или привязать предателя к позорному столбу, не способны к жестким мерам. Такие люди у власти оказываются случайно и ровно до момента испытаний, а потом стремительно из нее бегут. У власти не могут быть «хорошие ребята». Там должны быть жесткие, прагматичные люди, в систему взглядов которых входит понимание, что общество должно жить хорошо. Иначе завтра это самое общество станет неуправляемой радикалистской массой.
- В одном из интервью вы сказали, что выход ополчения из Авдеевки, а там стояло 90 человек, стал для вас полной неожиданностью. При этом людьми муссируются слухи о договорняках по сдаче тех или иных территорий.

- Нет, подобные разговоры – это конспирология чистой воды. Тогда процессами никто здесь не управлял. Это просто желание людей сделать какие-то выводы уже постфактум и что-то для себя объяснить. Мы же тогда действовали автономно, исходя из своих возможностей. Шел процесс, когда более мелкие подразделения вливались в крупные, где была уже выстроена система снабжения и обеспечения. Они сохраняли свое управление, но уже подчинялись каким-то общим требованиям, чтобы выполнять определенные общие задачи. И мы понимали, какой участок фронта закреплен за тем или иным подразделением.

И вот тогда для нас стало настоящим сюрпризом, когда 90 человек ополчения вышли из Авдеевки. Накануне мы их даже усилили разными видами вооружения. Они жаловались, что центральный штаб, тогда возглавляемый министром обороны Стрелковым, плохо их снабжает. Мы не смотрели – наше подразделение - не наше, у нас стояли общие задачи – не допустить противника, потому делились. И вдруг они оставили Авдеевку, ссылаясь на распоряжение центрального штаба. Кстати, тогда вполне серьезно штабом рассматривались перспективы отхода к границам Донецка, обрезание окраин Донецка, оставление Петровского района и Трудовских.

«Восток» же в распоряжении центрального штаба никогда не состоял, на провокации не поддавался. К счастью, мы стояли на важных для республики рубежах – харьковском и днепропетровском направлениях. И свою задачу выполнили. Знаете, одно дело - сражаться за землю, где ты вырос, где твой дом и где могилы твоих родных и совсем другое – отстаивать ту же землю, будучи к ней привязанным исключительно идеологически. В последнем случае идеология не такая жесткая, она допускает варианты, в нашем же случае – нет. Но, повторюсь, никаких общих управляющих моментов, способных придать происходящему хоть какую-то стройность, тогда не было.

Но я хочу сказать, что если бы все те, кто ходил по улицам Донецка и захватывал здания, записались бы в ряды ополчения, то не только Авдеевка, но и вся Донецкая область была бы нашей. Даже если бы на это решились хотя бы половина из них. Громить власть и воевать за Родину – оказалось разными понятиями. Увы, люди некоторых категорий настроены больше на разрушение, чем на созидание.