Памяти моего друга Сергея "Малыша"

 ЯПОНА МАТЬ

---

Александр Степанович Байков, он же Степаныч, он же просто дядя Саша был в Городе старожилом. Тридцать лет назад, вскоре после цунами, с новеньким дипломом судоводителя он приехал на Остров по распределению, да так и остался насовсем, душою прикипев к этим суровым краям. Более четверти века ходил в море на сейнере, был одним из лучших капитанов и передовиком производства.

Каждые три года, уезжая в так называемый льготный отпуск на родную Кубань, дядя Саша прилюдно клял холодный Океан и неуютные острова, штормовые ветра и регулярные землетрясения. Грозился, что вот уж на этот раз он вернётся в Город лишь за вещами – давно хочется иметь маленький домик на берегу тёплого Азовского моря, собственный сад и обязательно кресло-качалку на увитой плющом веранде. Но отогревшись под южным солнышком Степаныч возвращался и, как ни в чём ни бывало, вновь уходил в туманную морскую даль на своём стареньком сейнере. К следующему отпуску история в точности повторялась.

Пару лет назад застарелые болячки, словно сговорившись, дружно насели на Степаныча – о море пришлось забыть. Из судовой рубки дядя Саша переместился в неприметный флигель в порту – теперь он был начальником над надувными спасательными плотиками, комплектовал аварийные запасы пищи, воды, сигнальных ракет и фальшфейеров. Но, несмотря на это, продолжал оставаться непререкаемым авторитетом: к нему, как к третейскому судье шли и молодые капитаны, и портовое начальство.

Большаков, толкнув забухшую дверь, вошёл в помещение:
- Здорово, Александр Степаныч! Не помешаю?
- И вам здравия, товарищ майор! – степенно отозвался дядя Саша. – Садись, коль пришёл, не засти в дверях!
Он сидел за конторским столом и, водрузив на нос старомодные очки, перебирал какие-то бумаги. Комендант примостился напротив, огляделся.

- Чего смотришь? – прищурился поверх очков Степаныч. – Думаешь, мне нравится? Был морской волк, а стал кто? Ну, ничего… До лета дотяну, а там уж на Кубань родимую, домик я ещё в прошлом разе приглядел. Обрыдло всё тут до чёртиков!
Большаков про себя улыбнулся – старик опять затянул привычную волынку. Достал сигареты, предложил Байкову, тот, мотнув головой, вытащил «беломорину». Закурили.

- Чего пришёл-то? – проворчал дядя Саша. – Али у тебя на границе делов других нету?
Но по глазам было видно: Степаныч рад гостю, скучно целый день торчать одному среди тюков и ящиков. Комендант молча достал из кармана плоскую металлическую фляжку – память о загранкомандировке.
- Ого! Разговор, значит, будет? – старик полез в стол, достал стаканы, какую-то немудрёную снедь, застелил стол газетой. Разлили по первой, выпили.

- Скажи-ка вот чего, дядя Саша! – Большаков прожевал корочку хлеба. – Что думаешь по поводу этих спектаклей на «Ихито»?
Байков изумлённо воззрился на майора:
- Я чего-то недопонял: это ты МЕНЯ что-ли спрашиваешь, товарищ большой начальник?
- Да не язви ты! – комендант досадливо поморщился. – И так уже наслушался…
- А ты как хотел? – взвился Степаныч. – Ты кто такой? Прохожий? Ты есть власть – с тебя и спрос! В порту бардак, а ты, как бы, и ни причём, что ли?

- Ну, власть, положим, тут не только я…
- Вот именно, что «не только»! – продолжал кипятиться старик. – Хозяина нет! Что в Городе, что в стране! Друг на друга ответственность перекладываете! А когда много хозяек на кухне – г.. на столе! Взять на себя смелость достойно ответить – кишка тонка! Только и умеем, что выражать «серьёзную озабоченность и решительный протест» - дядя Саша неожиданно похоже спародировал «дорогого Леонида Ильича».
Большаков примирительно вскинул ладони:

- Хватит, дядя Саша, не бузи! Считай, что ты меня убедил и теперь перед тобой человек, готовый взять на себя ответственность! Поможешь?
Наступила пауза. Старик испытующе заглянул в глаза майору и молча подвинул пустой стакан. Большаков плеснул граммов по пятьдесят, чокнулись, выпили.
- Излагай! – буркнул Степаныч, закуривая.

Комендант коротко обрисовал задуманный план. Точнее говоря, пока даже и не план, а так, идею, набросок замысла. Но дядя Саша уловил, глаза помягчели:
- Ишь ты! Голова-а! – и копируя Жеглова добавил: – Хорошо мыслишь, Шарапов! Сам придумал?
Большаков скромно потупил глаза. Степаныч поднялся и в задумчивости принялся расхаживать по комнате:
- Ну, парня-то я возьму на себя. Он десять лет под моим началом в море ходил – не откажет старику. Нынче ж вечером всё детально обмозгуем и определимся… А ты, Палыч, иди к капитану порта и обеспечь, чтоб «Пыхалов» к утру перегнали поближе! Ну, а катер свой сам уберёшь, не маленький!

- Договорились! – Комендант поднялся – Значит, завтра к полудню я подскочу. Спасибо, дядя Саша, за понимание!
- Не за что – буркнул Степаныч. – Сил нету глядеть на эту похабень! Ещё лет сорок назад они корейцев и за людей-то не считали: привозили сюда на Остров тысячами, использовали, как рабов на строительстве укреплений, а потом топили в проливе, как котят. А теперь, вишь ты, этим «Боингом» нам в морду тычут, скорбя-ат, понимаешь! А наши бараны ещё и хлопают…