последний рывок

Анатолий Иванов  


- Ну все Юрок! Завтра будем тащиться.
Сообщил Лымарь новость своему лучшему другу, Сержанту Локтионову.
- Зашибись Ген! Опять учебный след кладем?
На лице Локтионова расцветала улыбка. Что могло быть лучше трех, четырех часов летним днем в тылу заставы, когда тебя никто не ищет и ты никому не нужен.
- Еле начальника уговорил!
Продолжал Генка.
- Начальник сказал что так твой Динар будет только по следу Локтионова ходить. Но я его уговорил, сказал что кроме тебя грамотно след никто не проложит да и трепки собаке не даст, народ-то совсем обленился.

- Трепка! Ген, давай без нее.
Начал тревожиться Локтионов. Прокладывать след таща на себе дресску занятие не из приятных и не из легких. Состояла дресска из целого набора стеганных толстых вещей грубой ткани типа пожарная роба с ватой внутри. Штаны, куртки, нарукавники, длинное до пят пальто и прочая, прочая амуниция. Под хорошую собаку одевали куртку, сверху пальто и двое штанов. Бегать во всем этом было невозможно, но зато для здоровья целее. Следы от укусов оставались даже после трепки в такой броне очень долго и желающих ходить в дресску (т.е. в сам процесс задержания) не было никогда, особенно под 2 собаки. Ну а Динар Лымаря, несмотря на старость эти две собачки аккурат и заменял. Рамеров он был больших и нравов весьма ретивых.

-Юрок, берем рукав как обычно! Только ты потаскай Динара посильнее, дай ему позлиться и дресску потрепать, а то у него уже кровь застоялась. Дай ему пар выпустить хоть чуток.
Успокаивал Лымарь Локтионова. Вообщето Локтионов был сержант по званию и прокладывать след рядовому Лымарю ему никак не полагалось. Но во-первых он сам был рад такой возможности, поскольку после беготни и трепки через 30 минут друзья уже ловили рыбу и мечтали о дембеле, а во-вторых Лымарь был уважаемым собачником. Лымарь имел лучшего на заставе пса. Динар был собакой предыдущего инструктора, старый и больной он должен был уехать в последний путь в отряд с его дембелем. Уж неизвестно как зародилась их взаимная с Динаром любовь, но уговорил Лымарь начальника заставы собаку оставить под обещания пылинки с него сдувать и бережно лечить. Слово свое Лымарь сдержал и имел потому к себе за это совершенно особое отношение.
Были они в чем то похожи друг на друга, сержант Локтионов и рядовой Лымарь. Простые, честные и незлобные парни без затей в голове. Атлетизмом они оба не отличались, насколько это вообще возможно в нелегкой физически пограничной службе, но Локтионов к тому же имел кругловатое добродушное лицо и тяжеловатый зад, за что и получил прозвище Мамочка. Этот зад и стал вожделенной мечтой пограничного пса Динара после многократных преследований по учебному следу.

Утро следующего дня выдалось на славу. На небе ни облачка, поставили обоих с утра в один дозор туда и обратно. Для погранца 25 км по более менее ровным флангам, если погода хорошая, дозор просто прогулка.
Получив приказ с тем и вышли на службу. Оглядывая въедливым взглядом КСП и систему быстро двинулись вперед.
Шесть часов пролетело быстро, вот она и застава – дом родной, обед и потом вместо привычных работ их ожидала долгожданная расслабуха.

- Ищи, ищи.
Натужно отдал команду собаке Лымарь. Таких интонаций кроме Пограничных войск больше не найти нигде. В них и угроза и требование бесприкословного подчинения. За малейшее непослушание всегда следует расправа, ведь не будет же вожатый уговаривать собаку выполнить команду, когда корефан (нарушитель) уходит или наряд сидит часовым границы в его поиске.

Что было Динару след искать! Если оставил его хорошо знакомый Локтионов 15 минут назад. Это не след, это газовая дорога, по которой не то что Динар, а какая нить паршивая собачонка пойдет не опуская морду к земле. Запахи еще висели в воздухе и в ожидании хорошей трепки Локтионова Динар рванул вслед. Бежали они недолго, минут 20, Юра не собирался вздрачиваться как молодой. Сидел себе мирно на дереве и помахивал рукавом.
-Фас!
Крикнул Лымарь, но энтузиазма в его голосе не было. Его любимец оставался без трепки. Все что светило ему, так это погрызть рукав дресски стоя на задних лапах. После непродолжительной возни, рычания и попыток стащить рукав вместе с Локтионовым задержание учебного нарушителя прекратили.

- Юрок, ну чо ты бл-ть?! Чо те собачку не подергать?!
Возмутился Лымарь.

- Иди ты нах. со своей собачкой!
Заверещал Локтионов
- Я яйца свои домой хочу привезти, а не Динару на завтрак.

- Да я на молодом году под собачки дедов под хэбухой ходил, а ты в дресске ссышь! Какой раз ходим, а Динар без трепки.
Не унимается Лымарь

- А я тебе не молодой, и не в пролете, и на молодом году у меня своих приключений хватало.
Локтионову хотелось побыстрее закончить разговор.

Динар, стоял в стороне, для него день опять не удался…


Как здорово что на заставу приехали саперы.
Как здорово что у них есть экскаватор.
Как здорово что они вырыли яму по руслу речки и насыпали дамбу, предусмотрительно положив для стока воды бетонную трубу.
Как здорово что начальник заставы классный мужик и в воскресенье дал всем выходной.
Вся застава, свободная от службы плескалась в водоеме.
Собачники не только купались сами, но и мыли своих собак.

Генка старался больше всех. Начесывал, намывал своего любимца Динара. Шерсть сверкала и блестела на солнце, а вокруг бегали в трусах блестящие загорелые и молодые пограничники. Среди них вдруг промелькнула аппетитная задница сержанта Локтионова. Динар с Лымарем переглянулись.

Очень своеобразный юмор на заставе бывает, чужим не понять.

- Фас!
Шепнул на ухо псу Генка.

- Лымарь бл-ть, убери собаку!
Завизжал Локтионов.

Но уж очень все смеялись как улепетывал Мамочка тряся на бегу своими огромными булками.
Когда до Юрки Динару оставалось метров 5 Лымарь закричал.
- Фу! Динар ко мне.

Но Динар уже для себя все решил. Заложив уши сделал он последний рывок и вцепился в сочную задницу Локтионова.
Душераздирающий крик потряс окрестности.

Стоял он рядом с визжащим Юрком, поджав хвост и опустив уши как вислоухий спаниель, готовился принимать пиздюлей.

Ждал он их напрасно. Для вида пнув собаку Лымарь скомандовал.

- Пшел на место!

Застава лежала вперемежку с саперами.
Юрка залечили, домой он увез свои яйца целыми, но с небоевой раной на жопе.