недавно нашел на канале бывшего американского акустика (Sub Brief) интересный материал по "батонам" и там он оговорился, что по Курску сделает отдельный материал, но по платной подписке. Я не поленился и прикупил подписку, чтобы послушать. Там было аудио с этого видеоролика, с которого я смог снять текст (приведу тут перевод, как смог его сделать):
"Итак, мои последние мысли по этому поводу таковы: у меня своего рода уникальная связь с этой подводной лодкой («Курск»), потому что, как я уже сказал, я начал мою карьеру и лодка была спущена на воду почти в один и тот же день, что действительно странно. Но я узнал об этом, пока был в пути. Я точно помню, где я был, когда мы узнали о трагедии. Я отдыхал и готовился заступить на вахту. Я сидел, вернее, стоял в очереди за едой, когда пришло известие, что Россия потеряла подводную лодку, и мы подумали: «Что?!!...» и мы находимся в Атлантическом океане... И, конечно же, сообщение передается по кругу, и это всего лишь небольшая заметка, официальное сообщение военно-морского флота с изложением, вы знаете, было обнаружено аномальное явление, действительно расплывчатая формулировка о том, что подводная лодка больше не отвечает на вызовы, и российский флот борется за спасение. И это действительно поразило нас. И я помню, как накануне все были счастливыми и веселыми, в предвкушении еды, и как все стали торжественно тихими после того, как мы получили небольшое радиосообщение, и каждый из нас читал его и делал небольшие комментарии, такие как: "Вау, эти бедные ублюдки!" или что-то в этом роде. Это был действительно напряженный момент для всех, потому что это могли быть мы, так? Такое может случиться с каждым, верно?. Просто, к сожалению, это случилось с ними. Вы знаете, и годы спустя я смог выйти в «суперсеть», которая, по сути, является секретным Интернетом, и прочитать единственное резюме, Управления военно - морской разведки. И у них были аудиозаписи с двух американских подводных лодок. Я не знаю, какую из них я слушал, но я смог услышать событие в режиме реального времени в наушниках. И это было довольно… довольно тревожно слышать только потому, что я знал влияние того, что я слушал, и того, как мы делали записи в то время. И сейчас все изменилось, но раньше мы делали примерно 24 разных канала. Таким образом, у вас будет 24 аудиодорожки на одной записи, чтобы вы могли прослушать одну и ту же запись 24 раза и получить, по сути, 24 разных датчика. Но один из этих датчиков-открытый микрофон, который моряк держит в руке и говорит в него, как ведущий игрового шоу, рассказывающий о событиях, происходящих внутри гидролокатора. И вот после того, как я послушал взрыв пару раз, потому что это действительно все, что было, просто взрыв. И затем следующее: ни один активный гидролокатор не выключается повсюду. Я слушал аудиодорожку акустика, которого я не узнал, но судя по его голосу, он был таким же, как я, по возрасту, вы знаете, и он делал запись перед событием. Он такой: "У нас есть трекер Курска, пеленг 0-1, в общем, отслеживает все подряд. И потом, Вы знаете, когда корпус Курска лопается, он погружается, а потом тишина. И всякий раз, когда вы говорите, я думаю, что мы называем вас рассказчиком, вы никогда не должны прекращать говорить, что действительно трудно сделать. Попробуйте! Иногда вы удивитесь, как это трудно - не говорить или продолжать говорить, когда вам положено. Акустик замолкает, и это то, что произошло после взрыва, и он в шоке. А потом он возвращается после этого мгновения тишины: «..Как будто у нас только что произошел сильный взрыв на пеленге ноль один...» И тогда вы могли бы услышать, потому что это открытый микрофон, как люди сходят с ума на посту гидроакустики, например: «Возьмите эту запись, сохраните её!!!», потому что у нас есть все эти различные инструменты и сонар для сохранения определенных событий. И люди были просто в шоке, можно было сказать, что они были в шоке, а потом они говорили: "Боже мой, случилось что-то ужасное. Нам нужно записать все это для изучения, что они уже делали в рамках всего военно-морского учения». что они уже настроены на это. Но всякий раз, когда раздавался этот взрыв, я уверен, что они чувствовали, что он был три с половиной балла по шкале Рихтера, они, должно быть, чувствовали это. Они ... Они сходили с ума. А потом все вроде как снова успокоилось, и все стали настоящими профессионалами. Вы были бы шокированы тем, как сильные стрессовые ситуации фокусируют ваш разум, как острый нож. И это случается с подводниками, особенно когда что-то идет не так, потому что вы знаете, что наступил тот момент, к которому вы готовились…. И мне было действительно интересно услышать сейчас это повествование.
Об оружии. Все знали. Все в России особенно хорошо знали, что с торпедой «65-76» было опасно иметь дело. Вот почему они придумали альтернативный источник топлива для него. Но они не сдавали оружие на хранение, пока не появился новый источник топлива. Они продолжали, по сути, играть с Ящиком Пандоры, потому что у них было 20 с лишним лет без серьезных инцидентов. Им везло снова и снова. И наконец, вы знаете, одна из торпед, вот эта, на "Курске", с топливом с перекисью водорода - просто взрывается, загорается в торпедном отсеке, и это кошмар, и это был просто вопрос, когда это должно было произойти? Так?. И сразу после этого они прекратили использовать торпеду "65-76", пока в 2002 году не получили замену пероксидному топливу ПВТ. В российском резюме говорилось о некачественном оборудовании, техническом обслуживании и отсутствии дисциплины. Были некоторые из причин этого, особенно когда речь заходила о российских спасательных судах. Они просто не работали. Они не могли соединить шланги. Они не могли обеспечить пострадавших моряков ни воздухом, ни кислородом, ни едой, ни топливом, ни топливом, но жидкостью, скорее водой. Ничего из этого не сработало. И поэтому реакция России в целом была просто некомпетентной. И они усугубили некомпетентность высокомерием, когда не приняли помощь НАТО. Вы знаете, это было просто ужасно, я не знаю, добралось бы НАТО туда вовремя, но, по крайней мере, у них был бы лучший шанс из того, что у них было. Так что кое-что, о чем мы часто напоминаем себе на флоте, в любом случае, это то, что мы сражаемся с кораблями, а не командой, как будто мы там, чтобы потопить корабль, а не убивать моряков. Моряки умирают, когда вы топите корабли. В этом нет никаких сомнений. Но как только вы победите корабль, вы стараетесь спасти команду. И вот почему мы стараемся делать это друг для друга. И поэтому я бы оставил свою последнюю мысль семьям: они заслуживают лучшего, их сыновья заслуживают лучшего. Они все не должны были умереть. Это просто такая ужасная трагедия, что сейчас есть сироты или, по крайней мере, вы знаете, разбитые семьи, в которых дети растут без отцов. И это является невосполнимой потерей для этих детей."