Тред №535277

Чунджинское «чудо».  (Малой)

Январь 199.. года.
Очередная командировка в Чунджинский ПОГО. По душу «бегунов на длинные дистанции»,
«казарменных боксеров» , новоявленных «нацменов» и не только.
Собрал нехитрое барахлишко, негустые командировочные сунул в карман,  
влез в автобус «Лаз» и вперед!
Пять с копейками часов «езды» на чихающем, дергающемся чуде автопрома.
Автобус радостно взвизгнул тормозами, уперевшись
тупой мордой в шлагбаум поста «Сартогой» - пограничная зона.
Старшим на посту был знакомый офицер из комроты. Поздоровкались.
Уточнили на месте ли мой однокашник Вовка Гайденко –
офицер «чабанского отдела» (он же ОО).
Вовки в отряде не оказалось – шлялся где-то по границе.
Но допуская, что я могу «нарисоваться» в любой момент, он оставил для меня ключ
от своей однокомнатной берлоги в ДОСе.
Кинув сумку у Сереги Матвеева – офицера отдела ВСПР, щелкнув зубами и
каблуками перед «солдатской мамой» - начальником ОВСПР подполковником Абрамовым
(а вот и я, небось не ждали ни …), обогнул его «пивной» живот и двинул к начальнику ПОГО.
Полковник Ильясов А.Н. ( на текущий момент г-м Ильясов полирует нары) был на месте.
До моего появления, он зубной болью не страдал.
«Благую» весть ему сообщил оперативный дежурный, и мое тело возникло в его кабинете.
Скрипнув враз заболевшими зубами, полковник ознакомился с моим планом командировки.
- А вот на счет выезда на первое направление, даже не знаю, чем помочь!
Машин туда в скорости не намечается!
Ты с Абрамовым вопрос порешай, у него есть машина. Где остановился?
Ах, да … как всегда - Гайденко!
Ну, успехов! – аудиенцию можно считать законченной.
В ВСПР витал дух армейского братства и равенства – все двери были заперты.
Ни одной живой души. Обед – святое дело.  Нарезав пару «золотых» колец по отряду
я нашел однокашников, пообщались, посетили офицерскую столовую,
в меню которой одно блюдо было неизменным «гречневая каша с мясом по- уйгурски».
Почему по-уйгурски? Потому что перца там было больше чем крупы и мяса.
Чуток заполнив пустоты в организме, выставился в засаду. На Абрамова. Удачно.
Перефразировав предложение Ильясова в его «распоряжение» согласовал выезд.
- Матвеев! Зайди ко мне! – Абрамов положил телефонную трубку и с лицом ангела стал ждать
появления перед ним капитана Матвеева.
- Поедете вместе. На моей! Только смотрите! Если что с машиной случится – п…ц обоим!
Мы с Серегой переглянулись. Кивнули гривами.
Выезд на ГГ, вопреки правилам назначили на субботу.
Двое следующих суток я «выносил» мозги представителям Старшего Жуза,
окопавшимся в мангруппе отряда.
В соответствии с планом командировки.
Независимость от всего, чувство безнаказанности плюс отсутствие головного мозга
пятерых бойцов второго года службы привели их к плачевному «финишу» - из ночных королей,
жестоко издевавшихся над солдатами не только других национальностей,
но и над своими соплеменниками но не из «титульного» Жуза, эти уроды превратились в
подследственных. «Начальником» стрелковой заставы у них был прапоренок из местных.
Хитросделанный, ухвативший бога за …бороду «жук», появлявшийся в расположении чуть чаще,
чем там появлялся начальник отряда. Я имел очень горячее желание
подтянуть его ко всем «подвигам» его «добровольных помощников».
Но это к данной истории отношения не имеет…
… Субботнее утро было морозным и солнечным.
Настроение соответствовало погоде. Ничего не предвещало беды…
Сидим с Серегой у него в кабинете, гоняем чаи, ожидая радостного звонка из
автопарка о готовности машины к выезду. Хрен в сумку! Телефон молчит, а чай уже допит.
- Пошли! – идем в автопарк. Лицезреем картину, которая не вызывает позитивных эмоций.
Из под задранного к небесам капота УаЗика, торчит худощавый зад водилы,
обтянутый латаной подменкой.
Судя по тому, как военный водитель нервно притоптывает по бамперу,
его тело в таком неудобном положении находится достаточно давно.
Ласково интересуемся «Как дела? Как настроение? Хули раком стоим?»
Поступает невнятный ответ из области картера двигателя,
в связи с чем «тело» извлекается на свет божий. Серега дублирует вопросы.
Солдат, вытирая со лба пот от трудов правильных и
длительного «мозгового штурма» докладывает, что машина сломалась.
На следующую порцию наших с Сергеем тупых вопросов типа:
«Когда обнаружил?», «Кому докладывал?» «Установлена ли причина
неисправности авто?» водитель бесхитростно заявил,
что машина – средство повышенной опасности, докладывать он не стал,
так как решил впалой грудью закрыть образовавшуюся в его ратной жизни «амбразуру»,
найти и устранить неисправность сам.
Поинтересовались его «успехами» в поисках причины неисправности.
Судя по телодвижениям пограничника, мы поняли, что успехов нет.
Наступил черед и нам с Серегой подставить «пятые точки» под ласковые лучи Солнца.
Пять минут «диагностико-реанимационных» мероприятий дали положительный результат. Нет!
Машина не ожила, но причина найдена – банально накрылся бегунок «тромблера»,
разложившись на элементы за многолетнюю службу.
Водитель удивленно цокает языком, поет дифирамбы Матвееву.
Серега в качестве профилактики слегка распрямляет кулаком кокарду на шапке солдата и
присваивает ему очередное звание «долб….б».
Асфальт автопарка нагревается под солнечными лучами.
В воздух поднимается чуть видимый водяной пар.
Вчетвером стоим – Матвеев, я, водитель и его «больной» Уазик. Дымим мозгами.
Где взять «бегунок»? У зампотеха, по его словам на складах «мыши повесились».
Метрах в тридцати от нас водитель командирского УаЗика натирает бока
своего «стального коня».
Серегу вдруг посещает «муза», он оттаскивает меня в сторону. Излагает план.
Я соглашаюсь – план реально выполним. «Дергаю» в помещение дежурного по парку.
Вызваниваю Юру Горяйнова – штатного дознавателя ОВСПР.
Майор Горяйнов «врубившись» в тему дает согласие на участие в акции.
Возвращаюсь на «исходный».
Спустя некоторое время по парку начинает метаться тело дневального с криком « Все п…ц!».
Солдат подбегает к водиле командирского Уазика и сообщает,
что его вызывают в штаб, в ОВСПР к майору Горяйнову.
Дополняет что майор злой как собака, орет дурниной и топочет ногами.
«Элитный» боец автороты уносится вслед за дневальным. Доступ к командирскому УаЗу открыт.
Зная актерские способности и тягу к философии майора Горяйнова,
уверен – минут двадцать у нас есть.
Легкими движениями рук, сопровождаемыми выкриками «быстрей, мля!» бегунок из
командирского УАЗика перекочевывает в наш.
«Железный конь» взревел, водила засиял как медный пятак, мы плюхнулись на сидения.
Серега на место старшего, я на продавленное Абрамовым заднее сидение.
Громыхая элементами кузова и нашими костями, УАЗ вырвался с территории автопарка,
слегка обрызгав командирского водилу, возвращавшегося в парк и
находившегося в психоделическом ступоре от общения с майором Горяйновым.
Мы выскочили на трассу. Наш путь лежал в сторону Нарынкола. 20 минут - полет нормальный.
Спидометр положил стрелку. На ноль. Это нормально.
Судя по характерному посвисту ветра в щелях кузова нашего авто,
скорость не превышала 60 кэмэ в час.
Серега, опустив шапку на глаза, мерно посапывал. Учитывая, что до комендатуры
мы будем трястить не меньше трех часов, я отключил свое сознание.
На комендатуру прибыли к обеду.
Мне делов-то минут на двадцать – отдать кое-какие бланки, выдать список вопросов.
Матвеев решил заняться тыловым обеспечением – организацией приема пищи и
дозаправкой нашего «пепелаца».
Удаляясь от авто слышу, как Сергей ставит водителю задачу.
- От машины ни на шаг! Можешь умереть за рулем, но пост не покидай! Понял?
- Так точно? А почему?
Кокарда на шапке выпрямляется. Поставленная задача расшифровывается.
- В твоем УАЗике два топливных бака. Один мы уже добросовестно сожгли.
Если отвалишь от машины в сторону эти гаврики ( Серега тычет в сторону
комендатурско-заставской водительской «мафии» плавно нарезающей круги неподалеку)
на счет «раз» опустошат полный бак, бензин продадут,
а в пустой бак с удовольствием справят малую физиологическую потребность!
А ты до «Сарыбастау» будешь машину толкать! Теперь понял!
- Так точно!
Достаточно споро решаем свои вопросы. От «обеда» отказываемся – начальник «двойки»,
«звездно-приблатненный» старлей, «крышуемый» лично начальником отряда,
не доволен нашим появлением в своем «царстве».
С таким за одним столом сидеть – противно. Не наш человек. Да и х… с ним.
Возвращаемся к машине. Наш бравый водитель на месте.
Взгляд, как и полагается воину-пограничнику суров и тревожен.
- Что случилось?
- Надо в туалет! Терплю, пост не покидаю. Разрешите, товарищ старший лейтенант!
Серега, умиленный исполнительностью солдата, толкает водилу в сторону сортира.
Тот зеленым вихрем умчался вдаль. Ждем. Курим.
Небо затянули тяжелые тучи. Намечался реальный снежок.
Минут через десять появился наш «Шумахер».
Прыгаем по местам и вперед – следующая остановка ПОГЗ «Текес».
Там в начальниках однокашник – Сергей Довбня. Ждет на обед.
Рвем по тылу. Замечаю, что наш рулевой как-то странно управляет самобеглой тележкой.
То есть постоянно совершает манипуляции с рулевым колесом, вращая его
в диапазоне 270 – 90 градусов. Люфт конкретный.
Сообщаю Сереге о своих мрачных мыслях – «капец» подкрался червячному механизму.
- И как это понимать? –  Матвеев очень доступно объяснил причину наших с ним волнений.
- Так это еще до меня было! Я так машину и принял!
- А давненько ты друже за рулем-то? – любопытствую я.
- Да-а-авно тарщ лейтенант! … Как призвали, так сразу, после учебного! – боец
оборачивается ко мне и продолжает «дрочить» рулевое колесо.
- На дорогу мля! На дорогу смотри! – обычно спокойный, взрывается Серега.
Ты его лучше не отвлекай вопросами – угробит нас на хрен!
Таким шариком-маликом проезжаем в тылах – справа, в набегающем с сопредельной тумане,
темным пятнышком виднеется застава. «Текес».
Дорога раскатанная, ближе к обочинам затянута ледком.
- Скорость сбавь и поаккуратней! – Матвеев искоса поглядывает на водилу,
ерзая в кресле, занимает удобное положение.
- Сереж, ты блин как пилот, перед катапультированием – напрягся,
сгруппировался! – это я «каркаю».
Нам на встречу бодренько прет красная «Татра» - трехмостовый карьерный самосвал,
часть оборудования которого крепилась на «народной сварке» - проволоке.
За штурвалом двадцати тонн старого импортного железа, судя по всему, находился водила-асс.
Потому как эта куча металлолома перла с приличной скоростью.
- Притормаживай, правей бери – видишь, чудило прет! Сбрасывай скорость, говорю!
Резко не тормози, бля-я-я! – заорал Серега. Потом мы орали дуэтом. А потом – трио.
На повороте мы разошлись с «Татрой» благополучно.
Нашу «трахому» только качнуло воздушной волной.
Все бы хорошо, но в поворот мы не вписались. УАЗ потащило правым бортом с дороги по наледи.
Так, бочком-бочком под наш протяжный мат, мы вылетели с дороги. Очень удачно вылетели.
И рухнули правым бортом на потный, в меру глубокий снежный нанос. Без переворота на крышу.
Разглядываю сквозь боковое (целое!) стекло снег.
Кроме ушиба правого плеча никаких повреждений в молодом,
прошедшем ВВК организме не обнаруживаю. Впереди «медосмотр» проводит сам себе Серега.
Боец, осознав всю тяжесть собравшихся над ним «туч», отстыковался от руля и
попытался катапультироваться из кабины. Но длинная рука офицера ВСПР остановила воина.
Кокарда на его шапке стала принимать причудливые формы.
По окончании занятий по «социально-правовой подготовке» мы выбрались на свежий воздух.
Сыпал снежок. Дымились сигареты и красные уши водителя,
напоминавшие железнодорожный светофор. Жизнь приобретала яркие краски.
Нам вспоминается напутствие подполковника Абрамова. Быстро осматривает авто.
Дуракам везет. «Тележка» целехонька, если не считать слегка замятого правого переднего крыла.
Организуем службу пограннаряда «пограничный пост».
Первым в сети попадается аксакал, управляющий своим одногодкой «ЗИЛ-130».
Ну, Вы знаете такие машины – с выцветше-проржавевшей бледно-голубой кабиной,
отсутствием фар и габаритов.
Дед осмотрел нашего водилу с ног до головы, удивился форме и цвету его ушей и
через десять минут чертыханий и рева Зиловского движка наш УАЗ принял вертикальное положение.
Барахло, наполнявшее «собачник» авто громыхая и звеня,
расползлось по полу машины равным слоем.
«Для равновесия и баланса!» - озвучивает водила. Все-то у него продумано!
Солдатик был разочарован видом мятого крыла.
Он мысленно представлял те формы, которые будет принимать его тело при «фул контакте»
с телом «отрядной мамы» - подполковника Абрамова.
Дембель приобретал размытый силуэт мечты всего советского народа – коммунизма.
Но пограничная смекалка – великое дело!
Водитель, живописуя картины его возможных мук, плотно «присел на уши» выручившему нас деду.
Старый хмыкнул, брякнул «бедоносец» и извлек из кабины своего «коня» кувалдочку –
молот приваренный к трубе-пятидесятке. Вручив «орудие пролетариата» нашему воину,
аксакал показал «зеленому» куда и как надо стукнуть по крылу,
чтобы оно выглядело не так похабно как сейчас.
Дед не успел отойти в сторонку, как наш водила рявкнул «Понял! Щааа!!»
как уе…т кувалдой по крылу!
Я от смеха выронил из пасти сигарету, Серега отработанным движением ноги дал бойцу пинка
по «булкам» и в отчаянии махнув рукой, ушел в сторону, от греха подальше.
Тяжелей всего пришлось деду. Увидев то, что произошло, аксакал,
когда-то служивший в «непобедимой и легендарной» вспомнил всю
ненормативную лексику на русском, казахском, украинском языках и
кинулся за начавшим ускоряться чудо-водителем.
А произошло вот что! После всесокрушающего удара кувалдой по крылу, кувалда сломалась,
краска на крыле чуток осыпалась, а само крыло приобрело новый, хищный вид, далекий от идеала.
Дед, естественно не догнавший нашего «костоправа», не переставая материться подошел,
«стрельнул» у меня сигарету. - Агашка, ты чего так разошелся!
- Ептыть! Я с этой кувалдой двадцать лет проездил! Дал этому балбесу, он ее сломал!
Родина ждет героев, а п….а рожает дураков! – мужик подобрал обломки кувалдочки,
запрыгнул в свой авто и у умчался вдаль.
- Как верно подмечено…Про Родину! Иди сюда придурок! Угроза миновала! –
Матвеев начал звать водителя…
…Отобедали на «Текесе». Сняли стресс с помощью жидкого антидепрессанта.
Довбня поржал над нами, вызвал двух своих водил и вручил им тело нашего воина.
А вместе с ним и корявое крыло замполитовской «теловозки».
К моменту окончания приема пищи заставские мастера смогли придать
мятому крылу заводской вид. Ну или близкий к тому.
Наш бравый водитель был доволен работой, но изредка потирал зад.
Видать «рули» навтыкали ему за внезапно появившийся фронт работ.
Мы торжественно выехали с территории заставы.
Впереди маячил конечный пункт выезда – 6-я застава «Сарыбастау».
Там тянул лямку нелегкой пограничной службы один из моих «клиентов».
Повторно допросить «стайера» о его приключениях, составить пару-тройку протоколов –
дел на часа полтора-два от силы.
Но все началось с того момента когда «колун» распахнул заставские ворота перед нашим авто.
Нас встречал дежурный по заставе. От вида пограничника я «выпал в осадок».
Шапка-ушанка с кокардой – наши, а куртка и прямые брюки были мышиного цвета,
имели накладные нагрудные карманы, пуговицы с крестами. Пахнуло «фатерляндом»!
- Ай! Не обращай внимания – шефы форму «подогнали».
Гуманитарка – форма то ли австрийских, то швейцарских горных стрелков! –
Матвеев подтолкнул меня, удивленно рассматривавшего видон бойца, в спину.
Застава имела левый фланг горный. На заставе имелись – начальник и старшина,
что уже было «густо» для того времени.
Сидим, ведаем комсоставу вести с «Большой земли» и свои злоключения на выезде.
Мой «клиент» должен вернуться со службы, поэтому придется задержаться.
Ничего! Не смертельно.
Вдруг, откуда не возьмись, появился…представитель «чабанского отдела»,
страшный лейтенант Широченко. По имени Александр. С мудреной кличкой «Широкий».
По сущности – балагур, хохмач и любитель выпить. В том числе и за чужой счет.
Сославшись на голод и холод, «Широкий» попросил у НЗ пожрать и выпить.
Желательно жареного мяска и водки. На что ему предложили кашу с тушенкой и чай с заваркой.
Шурик пошел на второй «боевой заход» - двинул в массы рацуху – пошукать на заставе ОЗК и
совершить бартерную сделку с местными чабанами.
НЗ показал Сашке «50% от советской власти», а старшина перевел международный жест
как «отсутствие списанного имущества по причине использования его для поддержания
тесного взаимодействия с местными жителями и ДНД».
Но это не остановило разведчика. Он начал штурмовать меня. «За Новый год.
За прибытие на славную 6 ПОГЗ.  За встречу и взаимодействие.»
- Саня, сейчас нарисуется мой «подшефный», я с ним отработаю и двину на комендатуру.
Все банально упирается во время! А его у тебя на организацию приличного стола
для присутствующих здесь товарищей просто нет! – отрицательно машу головой.
«Широкий» воспринимает мои слова как руководство к действию и покидает кабинет НЗ.
Интересующий меня воин прибыл на заставу, мы расположились друг против друга и
начали вспоминать уроки правописания знакомых всем букв.
С грехом пополам, за часа полтора я закончил свои бюрократические «прибамбасы»,
посоветовал солдату служить нормально, а при наличии положительного ходатайства
командования заставы-комендатуры-отряда он может рассчитывать на условной срок.
Собираю свою макулатуру. Выходим с Матвеевым на свежий воздух.
На часах что-то около шестнадцати часов.
Перемещение по границе после 18 нолей запрещено.
Если водила не подведет то успеем до комендатуры.

(Продолжение следует, см. сл. стр.)