Тред №559566

ювенальный случай в Перми

19 марта от граждан поступил сигнал: в Перми из семьи О. изъяли детей.
..
в Орджоникидзевском районе (достаточно удалённом от центра города) участковым и, возможно, сотрудником из комиссии по делам несовершеннолетних было изъято из семьи двое детей. Всего детей в семье трое, но, судя по всему, старший мальчик во время изъятия сбежал. Двое младших сейчас находятся в реабилитационном центре. Опека в изъятии не участвовала. Услышав это, мы очень удивились. Чтобы изымать детей без сотрудников опеки, нужно иметь очень веские основания.

..изъятие обосновали тем, что «мама была пьяная». Наш неравнодушный собеседник заявил, что в «пьяную маму» не верит, да и вообще не понимает, почему состояние алкогольного опьянения у одного из родителей может служить основанием для изъятия детей.

Узнав телефон реабилитационного центра, где находились дети, мы решили позвонить. Нас связывают с женщиной-специалистом, которая, судя по всему, курирует этих детей. Спрашиваем: почему не отдаёте детей отцу? Основание для изъятия более чем странное, документов никаких по поводу изъятия детей родителям не предоставлено, фактически – дети похищены и увезены в неизвестном направлении. На каком основании не отдают детей? На это нам отвечают, что детей отдать не имеют права и действуют на основании федерального закона. Раз семье присвоен статус СОП, без согласия опеки отдать их родителям нельзя.

Это был первый «ювенальный» звоночек. Судите сами ‐ дети из семьи изъяты с вопиющими нарушениями, фактически — незаконно, никаких бумаг об их изъятии не предоставлено, никто родителей их прав не лишал, никакого суда по этому поводу не было…  А отдавать детей им отказываются. И более того – сотрудники реабилитационного центра уверены, что действуют в рамках закона и в полном соответствии со своими должностными инструкциями.
..
С родителями изъятых детей мы встретились 19 марта
Мы подъехали к дому, где проживает семья. Обычная «брежневка», обычный подъезд. Вопреки ожиданиям, увидели вполне приличную входную дверь. Зашли в квартиру, познакомились с родителями. Такая же обычная квартира, в ней, правда, было достаточно прохладно: то ли батареи не греют, то ли окна тепло не держат. По квартире сразу видно, что проживает в ней типичная малоимущая семья. Про подобную же квартиру чиновники от опеки как-то сказали: «чисто, но бедно». Видно, что родители затеяли ремонт, но из-за нехватки средств он затянулся.
..
Тут же мы увидели старшего сына, держащего на руках кота. Нормальный ребёнок одиннадцати лет, с живым детским взглядом. Отец отослал его в соседнюю комнату, и, пока мы разговаривали, сын там играл на приставке.

Родители рассказывают такую версию событий. 16 марта к бабушке, которая живёт в своей комнате (а как обычной малоимущей семье найти отдельную квартиру?), пришёл знакомый, который в процессе распития с ней спиртных напитков стал вести себя агрессивно. Отец в тот день был на работе. Работает он по «скользящему графику» день через три.

Бабушка пошла к соседке, попросила её вызвать милицию. Мать в это время плохо себя чувствовала и крепко спала. Что мать действительно болеет – было видно: при разговоре её часто пробивал озноб. Дети в этот момент находились в квартире соседки, играли с её ребёнком. Сама соседка утверждает, что она в этот момент была на работе, а дети часто играют в их квартире вместе.

После звонка в милицию пришёл участковый. Участковый, судя по всему, эту семью очень «любит», причём настолько, что «ходит как к себе домой». По словам родителей, если ему не открывают дверь, он то глазок выдавит, то неприличное слово на ней напишет. Мы поинтересовались: чем же заслужила семья О. такую «любовь»? Оказывается, на четвертом этаже живёт соседка, которая находится с О. в давнем конфликте. Соседка неоднократно высказывала в разговорах мнение, что у О. надо отобрать детей, что они плохие родители. Та же соседка неоднократно писала заявления на О. в различные инстанции. Говорят, соседка находится в конфликтных отношениях со многими жителями поселка. Правда, с участковым она находится в дружеских отношениях.

Вызванный бабушкой из-за пьяной ссоры со своим знакомым, участковый на этот раз достаточно просто проник в квартиру и заодно решил «отработать по полной». Поднял мать с постели, начал её обвинять в том, что она находится в нетрезвом состоянии, что не знает, где у неё находятся дети, что дети находятся без присмотра и проч. Затем, узнав, где же находились реально дети, он поднялся к той квартире, начал с силой колотить в дверь. Напуганные дети дверь ему, конечно же, открыли.

Далее участковый, видимо, сопроводив знакомого бабушки, куда следует, и съездив за сотрудником из комиссии по делам несовершеннолетних, сообщил матери, что они будут изымать у неё детей. Он составил акт об изъятии, в котором указал, что мать якобы находится в нетрезвом состоянии и дети у неё находятся без присмотра. Одним из понятых выступил нетрезвый сосед. О нём впоследствии родители  и соседи, которых удалось опросить, поведали, что он участковому в подписании акта отказать не мог: мужчине, злоупотребляющему алкоголем, слишком часто приходится иметь дело с участковым. Другой понятой выступила та самая соседка, которая вызывала милицию. Как потом оказалось, она из своей квартиры вообще не выходила, пока происходили все эти события, акт ей на подпись принесли прямо в её квартиру. Мать подписывать акт отказалась, копию участковый ей не предоставил, на освидетельствование её не возили.

Пока происходила вся возня с актом, старший сын попросился погулять на улице. Его отпустили. Двое младших детей попытались сделать то же самое, но им выйти из квартиры не позволили. В результате старший сбежал, а двух младших, девочку 4 лет и мальчика 5 лет, увезли в неизвестном направлении. Без копии составленного акта изъятия, без присутствия органов опеки, не оставив вообще никакого документа.

Отец о том, что детей изъяли, узнал только на следующий день, когда пришёл с работы.

Итак, если верить словам родителей, контекст изъятия – это сеть весьма прозаических (и далеко не благоприятных) межличностных отношений, сложившихся между жителями одного дома на городской окраине: долговременные конфликты между соседями, пьяная ссора, вынужденное проживание многодетной семьи в одной квартире со старшим родственником, дружба между соседскими детьми, весьма «недипломатичный» представитель закона, знающий лично местных алкашей и имеющий предвзятое негативное отношение к некоторым жителям поселка.
..
Безусловно, ситуация требовала более тщательного разбора, но, познакомившись с родителями и получив информацию о том, как были изъяты из семьи дети, мы поняли, что изъятие проведено с нарушениями закона и что детей необходимо срочно возвращать в семью обратно. На тот момент дети находились в социально-реабилитационном центре для несовершеннолетних по адресу Куйбышева 169/4
..
Утром 20 марта мы позвонили в службу опеки Орджоникидзевского района. Нам сообщили, что об изъятии детей из семьи О. опека не в курсе. Тем же утром мы посетили реабилитационный центр, задали сотрудникам всё те же вопросы, которые задавали ранее по телефону. Нам снова ответили, что детей родителям не отдают на основании ФЗ 120. Сообщили, что родителям надо идти в территориальное управление (ТУ) Минсоцразвития по городу Перми.
..
В этот же день в центр приехали родители, им позволили увидеться с детьми. Затем они поехали в ТУ Минсоцразвития, где написали заявление с требованием вернуть детей. Им сообщили, что это заявление будет рассмотрено в течение трёх дней. Неважно, что детей изъяли незаконно, неважно, что они страдают из-за разлуки с родителями, неважно, что родители не лишены прав. В четверг 21 марта мы посетили министерство, у нас состоялся разговор со специалистом опеки. Она сообщила, что существует постановление министерства труда и социального развития РФ «Об утверждении рекомендаций по организации деятельности специализированных учреждений для несовершеннолетних, нуждающихся в социальной реабилитации» № 25 от 29 марта 2002 г.

И что там написано буквально следующее:

«Передача учреждением несовершеннолетнего родителям (законным представителям) осуществляется на основании личного заявления родителя (законного представителя) с указанием данных паспорта, его личной подписью, заверенной директором учреждения, справки-разрешения из органов опеки и попечительства муниципального образования по месту жительства родителя (законного представителя)».

Вот вам очередной «ювенальный звоночек». Повторимся: родителей никто прав не лишал, а детей отдать могут только по разрешению опеки. А всё почему? А потому, что семья поставлена на учёт как семья, находящаяся в СОП. Но нужно ли было именно этой семье присваивать этот статус? Законно ли это было сделано?
..
Мы договорились, что в этот же день инспектор опеки выедет на место для составления акта, чтобы ускорить процесс возвращения детей в семью. Помимо этого, в пятницу утром в дом приехала сотрудница реабилитационного центра. Она тоже составила акт и сказала родителям, что нужны характеристики. Вечером того же дня мать привезла характеристики в центр. Однако детей опять не отдали.
..
В этот же день мы позвонили в министерство – специалисту, с которым уже общались. Она пояснила, что сотрудники опеки были на выезде и якобы выяснили, что детей забрали с улицы полуголых, голодных, а мать их в тот момент была в стельку пьяная. Как внезапно и неожиданно они это выяснили на выезде! Спустя 5 дней (!) после изъятия! Однако же, всё это было написано в том самом акте участкового, который послужил основанием для изъятия детей и который лежал в центре с того самого дня, как дети к ним поступили, то есть с 16 марта.

В понедельник 25 марта мы снова выехали в район проживания семьи, составили и подали заявки в прокуратуру на участкового и опеку. Сосед из квартиры, откуда участковый забирал детей, написал объяснительную по поводу того, почему дети находились у них.

Затем мы вместе с родителями направились в ТУ Минсоцразвития. Пока мы ехали, отцу на мобильный позвонила сотрудница реабилитационного центра, которая приезжала к ним для составления акта. Во время разговора она сообщает отцу, что характеристики оформлены неправильно и документы придется переделать. Напомним, что район проживания семьи достаточно отдалённый. Было очевидно, что чиновница таким образом хочет потянуть время.

Приехали в территориальное управление Минсоцразвития. Зашли к начальнику отдела опеки; было заметно, что она узнала родителей. Она сообщила, что мы зря приехали к ней и что нам надо было ехать в отдел опеки Орджоникидзевского района. Далее состоялся разговор примерно следующего содержания:

М ы : Решение выдаёт территориальное управление?


Ч и н о в н и ц а : Да.


М ы : Это замечательно, вот мы и приехали.


Ч и н о в н и ц а : Ну, вы же понимаете, что решение принимается на основе документов.


М ы : Вот вам пачка необходимых документов: характеристики, пояснения соседей, копия заявления в прокуратуру. Инспектор с актом был в четверг, сегодня понедельник. Возвращайте детей.


Ч и н о в н и ц а : Приходите завтра. (!)


Р о д и т е л и : Как так завтра? Это же наши дети!


Ч и н о в н и ц а : А почему не завтра?


М ы : Объясните, пожалуйста, по каким критериям производится выдача разрешения на возвращение детей? Сколько времени рассматривается заявление родителей? Приведите, пожалуйста, нормативные документы, мы бы хотели с ними ознакомиться.

Судя по всему, либо действительно присутствовали некие нарушения, либо чиновница начала понимать, что просто так ей от назойливых гостей не отделаться. В результате она направила нас к начальнику территориального управления и сказала, что детей вернут.

Пришли к начальнику ТУ. Начальник ТУ, обращаясь к родителям, начинает рассуждать о том, как хорошо, что им так нужны дети, все намучались, поэтому сегодня детей вернут в семью. Затем она спросила, осознают ли родители выдвинутые к ним претензии. А мы и родители сидим и не понимаем, о чем идёт речь. Спрашиваем: какие претензии?

Н а ч а л ь н и к  Т У : Ну, что вы неправы.


Р о д и т е л и : В чем мы неправы?


Н а ч а л ь н и к  Т У : В том, о чем вам говорили.


Р о д и т е л и,  м ы : На участкового написано заявление в прокуратуру о том, что детей он изъял незаконно.


Н а ч а л ь н и к  Т У : Ну, вы же состояли на учете, вам же до этого инспектор КДН высказывал претензии.


Р о д и т е л и : Да, конечно, все выполняем, что говорит.



Очевидно, что вину своих сотрудников начальник ТУ не признала. Детей вернули, семья отправилась домой.


Пока всё закончилось относительно благополучно. Однако эта семья отнюдь не застрахована от повторения случившегося. Вся эта история высвечивает простой факт: механизмы ЮЮ, направленные на вторжение в незащищенные семьи, уже действуют. И предстоит еще разобраться, как именно действуют эти механизмы. Важный вопрос – каким образом семье был присвоен статус «социально опасное положение». Ведь именно это послужило причиной для отказа в возвращении детей. Интересен нюанс: детей изымала даже не опека, а участковый и сотрудник комиссии по делам несовершеннолетних. Требуется подробное изучение документа, который является самым настоящим договором о социальном патронате – стопроцентно ювенальным механизмом.