Тред №813914

Цитата: Цитата— Вспомни какую-нибудь пройденную недавно игру. В деталях. Можешь?

Я вспомнил свои танки. Аполло закрыл глаза.
— Стальной герой ползет по кустам вдоль околицы, — сказал он. — Ты радуешься, что вот-вот проскользнешь на выгодную позицию, но тут разлетается сарай, за которым ты прячешься. Ты получаешь в двигатель — но не сгораешь, а прячешься за другой сарай и повторяешь маневр по другому маршруту, на этот раз под огнем артиллерии …
Удивительным было не то, что он мог заглянуть в мою память — к этому я давно привык. Удивительным было то, что он пересказывал мои воспоминания в тот самый момент, когда они появлялись — словно дрон, парящий над сумрачными ущельями моего мозга.
— Когда ты наконец выходишь на позицию, — продолжал Аполло, — выясняется, что тебя ждет поединок с твердолобым вражеским тяжем — и чем дольше вы бодаетесь, тем больше союзников сгорает по сторонам, оголяя фланги. Победы в этом мире нет. Победа в одном бою ведет лишь к досадному поражению в следующем. Мало того, оставленные в игре баги не дают тебе полностью погрузиться в происходящее, постоянно принося дополнительную муку — регулярным напоминанием о том, что ты на самом деле даже не сражаешься с вражескими танками, а просто зря теряешь время перед экраном…
— Все так, — ответил я. — Но я вовсе не страдаю, когда играю в World of Tanks. Я большую часть времени получаю удовольствие. Бывают занудные моменты, конечно, но…
— Любая игра — это сглаженное и замаскированное страдание, — сказал Аполло. — Страдание, как бы скрытое под тонким слоем сахара. Неприятные эмоции являются таким же необходимым ингредиентом любой игры, как подъем санок в гору. Удовлетворение, которое испытывает игрок, связано именно с их преодолением… Как ты думаешь, почему стала возможна Великая Частотная Революция?
Я задумался.
— Потому что Leaking Hearts подняли остальных вампиров на свою моральную высоту?
— Нет, — усмехнулся Аполло. — Потому что вампиры получают больше агрегата «М5», месяц продержав человека перед консолью с «Battlefield», чем выгнав один раз на Курскую битву. Вместо того чтобы отправлять его в настоящий бой, где он умрет на сто процентов, мы прогоняем его через сотню ненастоящих боев, в каждом из которых его ум «Б» умирает условно — скажем, на два процента. Do the math! Объем выделяющегося страдания увеличивается ровно в два раза.
— Но почему тогда я получаю от этого удовольствие?
— Ты не получаешь удовольствия, когда ты этим занят. Ты испытываешь фрустрацию и тревогу, в лучшем случае равнодушие. Но у тебя остается ложная память об испытанном удовольствии. Точно так же, как с сексом. Мы все его почему-то любим, хотя в нем нет ни одной секунды, которую стоило бы любить, когда она происходит…
И он опять потрепал меня по шее.
Меня нервировала рука на моем плече. Но стряхнуть ее я не решался.

— Я вижу, ты не веришь мне до конца, — сказал Аполло. — Хорошо, скажи — почему в большинстве нынешних игр обязательно присутствует «прокачка» игрового персонажа?
— Почему?
— Да потому, что мы заставляем игрока много раз повторять один и тот же игровой сценарий раз за разом. Это делается именно для максимального выделения агрегата «М5».
Я кивнул. Это было похоже на правду.
— А зачем, по-твоему, — продолжал Аполло, — игрока соблазняют различными «достижениями» и «наградами» за них? Заставляют набрать столько-то очков, и ни одним меньше?
— То же самое? — спросил я.
— То же самое. Чтобы с помощью одной странички кода можно было выдоить игрока досуха не один раз, а двадцать раз подряд. Искусство написания игр состоит именно в том, чтобы объем выделяющегося страдания был максимальным — но человек как можно дольше не бросал контроллер. Это целая наука…
— Да, — прошептал я, — правда…
— А хороший раб всегда пройдет игру на уровне hard.