утка Beria

Если серьезно, то видимо на такую реакцию рассчитывали создатели данной вакцины и лица, которые ее продвигают. Идея о том, что российская наука сделала что-то действительно прорывное, заложена в самом наименовании и именно с таким прицелом. Но это вопросы пи ар технологий больше, чем практическая реальность.

Стоит отметить, что судьба российских вакцин (и Спутник V, и вакцин от новосибирского Вектора, и НИИ им. Чумакова) весьма интересна и примечательна. Спутник V сразу же позиционировался как продукт экспортный, с попыткой его продвижения на рынки, попыткой договориться с партнерами, относительно производства в третьих странах и прочее. Две другие вакцины так не презентуются, на мировой рынок не выходят, но сегментарно готовятся к активному использованию в России. Более чем уверен, что их продвижение внутри страны будет вполне успешным.

Спутник V о завершении испытаний которого объявили еще в августе 2020 года на протяжении нескольких месяцев воспринимался в ряде зарубежных стран как своеобразный идеологический продукт. «Вы не смогли, а мы смогли». При этом, у них оставалась надежда на то, что их собственные вакцины, которые в это время проходили испытания покажут достаточную эффективность и надежность и на фоне осмеивания российской вакцины завоюют рынок. Об этом свидетельствовали и миллиардные предзаказы, которые отличались как масштабностью, так и астрономическими финансовыми условиями. При этом, возникало стойкое убеждения, что зачастую появляющаяся информация направлена даже не на продвижение вакцин, и не на информирования населения различных государств, а на подталкивание вверх акций фармацевтических компаний, показывавших бодрый рост на информации об очередных успехах вакцин Файзера, Астразенки, Модерны и прочих.

По большому счету расчет исходил из того, что ко второй волне вируса западные производители уже выпустят эффективную вакцину и можно будет погасить ажиотажный спрос на нее. Но практика оказалась гораздо более негативной, чем виделось изначально. Вакцины, хотя на испытаниях и показывавшие свою эффективность в массовом производстве оказались не столь эффективны, надежны, а порой и просто опасны.

В этом контексте российская вакцина становилась предметом скорее политического торга, нежели чем реального бизнес процесса. Некоторые страны откровенно предлагали допустить эту вакцину у себя, только при условии ее производства на технологических мощностях данных государств. По большому счету российскую сторону это устраивало, так как все равно обеспечить производство в должных объемах данной вакцины Россия пока что не может. И это объективный факт, а не злопыхательство. Все же изготовление вакцин, это не розлив газированных напитков, который можно организовать в любом сарае, это высокотехнологический процесс, требующий специального процесса и подготовки.

Зарубежные аналоги столкнулись с тремя проблемами. Первое – невозможность обеспечить качество тестовых образцов на серийном производстве. Второе – невозможность наладить выпуск вакцины в объеме предзаказов (некоторые страны заказывали сразу объем вакцины в несколько раз превышающий число жителей данного государства). Распространенный экономический трюк. Сначала возьми заказов сколько можешь, а потом уже решай, как их обеспечивать в данном случае не прошел. Третье – появление сведений о негативных последствиях вакцинации теми или иными вакцинами, подрывающих авторитет разработчиков и грозящих многомилионными судебными процессами.

И производители, которые из-за срыва контрактов могли бы нести ответственность, а за случаи вредных побочных эффектов для здоровья пациентов попасть под суд (и не факт, что гражданский) выбрали вполне будничный и эффективный способ избежать ответственности. Деньги по предзаказу уже получены, а, чтобы не давать низкокачественную вакцину и не нести ответственность, просто ссылаются на форс-мажор. Из этой серии знаменитый сгоревший завод в Индии, который якобы должен был выпускать вакцину. Пожар – самый реальный случай форс-мажора. Обстоятельство непреодолимой силы, какая ответственность?

Но правительствам зарубежных государств нужна не отговорка и уклонение компаний от ответственности, а вакцина, которая устранила бы тлетворное для экономики влияние коронавируса. Локдауны приводят как к падению производства, так и к социальным протестам (это наглядно подтвердили события в Нидерландах и Дании).

Второй вариант – попытаться решить вопрос спроса посредством использования зарубежных аналогов. Но восхитительные по своей наглости препирательства между ЕС и Великобританией по не допуску вывоза АстроЗенки с территории страны производства, фактически приводят к крайне серьезным политическим проблемам. А обращение к России или Китаю с их вакцинами имеет две сложности.

Первая сложность – политическая. Признание факта закупки вакцины у России разрушает сложившийся и культивируемый имидж России в западных СМИ, как «страны-бензоколонки» с «порванной в клочья экономикой». Как понимаете с точки зрения всей политики Запада – это момент, который подрывает сложившиеся принципы информационной политики против России и частично против Китая.

Вторая сложность – исправление негативного отношения к российской и китайской вакцинам, который сами же Западные страны привили своим гражданам. Когда вы полгода, говорите о том, что российская вакцина неэффективна, что она не прошла должного испытания, и совершенно исключено, что она лучше Файзера или Модерны, а потом предлагаете ставить гражданам именно ее когнитивный диссонанс обеспечен. А в случае с вопросом лекарств или вакцин следствием этого мог бы быть массовый отказ от вакцинации, что крайне негативно сказывается на вероятности экономических последствий.

Выход найден быстро. Сначала статья в медицинском журнале, который уже давно используется для слива нужной информации по тем или иным вопросам, о том, что российская вакцина на самом деле и эффективна, и удобна в применении, а затем и вовсе откровенная рекламная прокачка в «блумберговской» статье. Западный обыватель мало что знает о российской науке и технике. О ее достижения. Правда помнит о «спутнике» 1957 года и воспринимает его как самое большое достижение тогда еще советской науки. Штамп используется по полной. И собственно, вполне должен влечь последствия, связанные с большим желанием вакцинироваться Спутником V.

А права на Вакцину после даты ее лицензирования в конкретной стране истекают только через 10 лет. А до этого, производство (тем более, требующее передачи ноу-хау) без лицензии невозможно в принципе. Получить лицензию на производство крайне востребованного лекарственного средства стоит дорого. А значит нужно договариваться.

Первыми отреагировали Венгрия и Словакия, которые прекрасно понимают, что вопрос получения Спутник V европейского сертификата соответствия будет решен и в достаточно короткие сроки. Но пока что можно поторговаться для того, чтобы застолбить за собой право на производство для себя и для соседних стран. Польша не возьмет российскую вакцину по идеологическим соображениям своего руководства, но вполне возьмет вакцину, произведенную в Венгрии. Чехии будет сложно закупать вакцину у Росси, но совершенно без проблем у Словакии. Экономические эффекты очевидны.

В этом плане особняком стоит позиция Германии. Обладая приличными мощностями в фарминдустрии, Германия вполне может договариваться с Россией по производстве вакцин не в режиме, кто опередит, а системно и на долгосрочной основе. Тем более, что среди услуг, которые может предоставить Германия – прохождение сертификации ЕС, для чего к работе над сертификацией привлечен институт Планка. Это значит, что вопрос последующего выпуска вакцины для ЕС на мощностях Германии практически решен. Российская же сторона видит в переговорах с Венгрией и Словакией как дополнительный стимул в ускорении процедур в Германии.

Получение странами ЕС возможности самостоятельно производить вакцину Спутник V и распространять ее через собственную сеть дестрибьюции фактически открывает вакцине дорогу на неограниченный мировой рынок. Это и загрузка немецких (а далее и европейских мощностей) и возможность участвовать в контроле поставок, когда вслед за переговорами о поставке вакцины следует что-то другое, например, политические требования.

Экономический эффект очевиден, спор по нему тоже, вопрос приемлемости условий один из важнейших, но остается еще одна проблема, лежащая вне экономической сферы, а в политической плоскости.

И собственно, результат на лицо. ЕС, понимая нужность вакцины, стремится минимизировать политический ущерб для себя. При этом процесс идет с двух направлений.

Первый – в снижении степени категоричности суждений по отношению к Навальному. Раз, и он уже не основной оппозиционер, а всего лишь оппозиционный блогер. Раз. И Г. Явлинский, живущий постоянно в Германии и не без поддержки немецких спецслужб публично критикует Навального, становясь для несистемных либералов очередным объектом для нападения. Вот только это заявление не для России. Яблоку не суждено попасть в Госдуму, партия обанкротилась уже давно и ни на что серьезное не может рассчитывать. Но Явлинский известен на западе как один из либеральных политиков еще с 90-х годов, периодически появлялся в СМИ и его мнение все же авторитетно. А, будучи на крючке немецких спецслужб Явлинский не может отказаться от сделанных ему предложений. Вот и появилось интервью.

Если и это не поможет и градус внимания к Навальному не изменится, есть еще один фигурант, который может пошатнуть для западного обывателя сакральность темы Навального – это Михаил Горбачев, заявление которого может для западного обывателя до сих пор, считающего Горбачевым «проводником свободы», превратить Навального из борца с режимом в сомнительного персонажа. Полагаю, что заявления Горбачева долго ждать не придется. И еще раз. Это не для россиян, большая часть из которых с радостью бы поставила Михаила Сергеевича к стенке, а для западного обывателя, у которого свой взгляд на российскую систему ценностей.

Вторая плоскость – это визит Барреля в Москву. Собственно, цель очевидна. Он должен был снять критические моменты темы Навального. Для этого. По мнению ЕС, всего то нужно выпустить его на свободу и начать формальное рассмотрение дела о якобы отравлении. У Запада до сих пор имеется стойкое убеждение, что в России закона не существует и Президент (как в любой нормальный авторитарной диктатуре, в их восприятии) может спокойно нарушить что угодно, ради сиюминутных политических и экономических интересов. На этом строилось и предложение Великобритании выдать ей гражданина России для следственных и судебных действий, игнорируя норму конституции о невыдаче россиян за рубеж, и множество других примеров.

Боррелю было сказано о невозможности освобождения Навального, и невозможности открытия уголовного дела по отравлению без до сих пор не переданных немецких сведений (которые бы показали отравление карбофосом (или аналогами), а не мифическим «новичком»). Как результат возложение цветов к месту убийства Немцова и заявление, что Россия не идет на сближение. Естественно, как можно идти на сближение против своих же законов.