Иран и Ближний Восток.

В понедельник представитель госдепартамента Джен Псаки выразила готовность США к переговорам с Ираном по ситуации в Ираке, но исключила совместные действия Тегерана и Вашингтона против террористов.

В Вене проходят переговоры по ядерной проблематике, в которых участвуют США, ЕС и Иран. Между США и Ираном сохраняется глубокое недоверие по вопросу о ядерной программе Тегерана, однако стороны ведут переговоры о разрешении противоречий в двустороннем формате и в формате "5+1".

Иран имеет влияние в Ираке, где у власти находятся представители мусульман-шиитов — единоверцев иранского населения. Боевики, наступающие на Багдад, принадлежат к суннитским группировкам.

Ситуация в Ираке резко ухудшилась в начале июня, когда боевики группировки "Исламское государство Ирака и Леванта" захватили крупные города Мосул и Тикрит и заявили о намерении развернуть наступление на Багдад. Иракские военнослужащие бежали из этих районов под напором сил экстремистов, многие военные были захвачены в плен или казнены боевиками. Президент США Барак Обама заявил, что США не исключают военных действий против экстремистов в Ираке, но не будут вновь посылать войска в страну, которую они оккупировали между 2003 и 2011 годами.

— Господин посол, Россия сейчас оказалась объектом санкций со стороны Запада. Иран, напротив, выходит из режима санкций, у ИРИ есть большой опыт в этой области. Что можете посоветовать?

— У Ирана есть колоссальный опыт в этом вопросе. За последние 30 лет наша страна пережила целый поток санкций. А за последние три года, особенно после того как Советом Безопасности ООН была принята резолюция 1929 и американцы с европейцами ввели против нас односторонние экономические санкции, ситуация была тяжелой. Но санкции никогда не приводили к застою и экономическому кризису, и мы старались все решения, которые принимались на уровне страны, сделать такими, чтобы снизить их влияние и последствия. В условиях санкций Иран опирался на внутренние силы. Это ни в коей мере не означает, что иранская экономика не интегрирована с мировой экономикой. Но за годы санкций Иран обращал особое внимание на развитие инфраструктуры, на развитие собственной экономики. И мне представляется, что именно благодаря этим обстоятельствам экономика Ирана могла этим санкциям сопротивляться.

— Как снизить негативное влияние санкций?

— Негативное влияние санкций можно нейтрализовать, опираясь на внутренние резервы экономики, поддержку народа, поиск альтернативных путей развития страны. В целом я должен сказать, что в современных условиях невозможно оказать влияние на какую-либо страну при помощи санкций. Мы создали штаб по принятию особых мер для противодействия введенным против нас санкциям. Почти все министры, в том числе министр экономики, министр промышленности, министр по вопросам безопасности, а также руководители различных политических ведомств еженедельно принимали участие во встречах, которые проходили в этом штабе. А возглавляет его первый заместитель президента. И во время этих встреч участники штаба разрабатывали меры, которые могли бы способствовать смягчению последствий введенных против нас санкций. Сам президент контролировал эту работу, а духовный лидер Ирана получал отчеты о проведенных заседаниях и напрямую следил за деятельностью штаба. Кроме того, очень важна роль народа, его поддержка правительства, руководителей нашей страны. Государства, которые ввели эти санкции, заявляли, что они направлены против руководства Ирана. Однако это не так — больнее всего санкции ударили по представителям самых бедных и обездоленных слоев населения. Сами по себе санкции не являются главной проблемой. Проблема — это та психологическая атмосфера, которую до и после введения санкций стараются создать с помощью пропаганды. Однако наш народ проявил бдительность и сознательно всему этому противостоял. Хочу добавить, что санкции — это неприглядное явление, и надо стараться воздерживаться от карательных мер против других стран. Опыт показывает, что самый оптимальный путь для решения тех или иных проблем — это ведение переговоров.

— Кстати, о переговорах. В какой стадии находятся переговоры о поставках в Россию иранской нефти на $30 млрд и строительстве в Иране соответствующей инфраструктуры при российском содействии?

— Между Ираном и Россией уже несколько месяцев проходят переговоры по поводу рамочного соглашения об экономическом сотрудничестве. Их отправной точкой послужила встреча наших президентов в сентябре прошлого года в Бишкеке. После этого сопредседатели межправительственной комиссии, министр энергетики России и министр нефти Ирана, несколько раз встретились и достигли заметного прогресса. Недавно наши президенты встретились в Шанхае, и между ними состоялась плодотворная беседа. Мне кажется, что и Иран, и Россия сейчас имеют очень прагматичных президентов-реалистов, которые принимают взвешенные решения.

В общем, в рамках упомянутого соглашения речь идет о сотрудничестве в разных областях, в том числе в энергетике, строительстве новых ядерных блоков на территории Ирана, затрагивается вопрос об обмене нефти на товары, а также торговле легковыми и грузовыми автомобилями, тема электрификации Ирана и строительство железных дорог. Кроме того, мы сотрудничаем в сфере таможни, в том, что касается развития связей между различными регионами наших стран, а также в горнорудной промышленности. Все это необходимо для того, чтобы увеличить двухсторонний товарооборот. По этому вопросу скоро будет достигнута окончательная договоренность. Хочу сказать, что в целом сотрудничество между Ираном и Россией оказывает очень полезное, конструктивное влияние на безопасность в регионе. Кроме того, оно осуществляется в рамках международных норм и правил и не наносит никакого ущерба третьим странам. Мы сотрудничаем в строительстве метро Карадж — Тегеран. До этого Россия участвовала в работах по сооружению туннеля в Тегеране и проводила электрификацию железной дороги Тебриз — Азаршахр. Мы очень заинтересованы в приобретении грузовиков, например «КамАЗов». Нас также интересуют некоторые технологии производства легковых машин. Кроме того, наши автомобили Khodro продаются в России, и вполне реально увеличение объемов и расширение географии их продаж. Недавно, кстати, выпустили новую модель — Saipa Tiba. Наконец, расширяется сотрудничество в области поставок электроэнергии, планируется строительство двух новых энергоблоков АЭС в Бушере, строительство железной дороги. Наблюдается рост экспорта из Ирана в Россию химической продукции, лекарственных средств, фруктов, орехов, ковров и так далее.

— Господин посол, вы активный пользователь «Живого журнала», сам президент Роухани также пользуется социальными сетями. Почему же доступ к сетям закрыт для простых иранцев?

— Иран придает огромное значение виртуальному пространству. Думаю, такие страны, как Иран и Россия, понимают, какую пользу оно несет. Но при этом у Ирана и России есть свои ценности, своя культура, свои особые принципы. Мы не хотим, чтобы молодое поколение подвергалось бесцеремонному влиянию западного виртуального пространства и пропаганде, идущему с Запада культурному хаосу. В Иране разрабатывается система национального интернета, и мы собираемся ее развивать. Я уверен, что развитие национального интернета является одним из оптимальных путей для развития виртуального пространства.

— Господин посол, вспоминая вашу преподавательскую деятельность, хотелось бы спросить, на что делается акцент при изучении России в Иране? Хватает ли вам сейчас времени на какие-то научные изыскания?

— Я всегда наряду с основной деятельностью занимался научно-исследовательской работой. Иранский народ знаком с русской классической литературой и русским искусством. В Иране постоянно переиздаются величайшие произведения российской литературы, в частности книги Максима Горького, Федора Достоевского, Льва Толстого. Сейчас переводятся на персидский язык и произведения современных российских писателей. Нам необходимо готовить квалифицированные кадры для сотрудничества в различных сферах. Причем кадры необходимы как для государственных министерств и ведомств, так и для частного сектора.  Я лично создал кафедру изучения России в Тегеранском государственном университете, а также неправительственный институт, который называется ИРАС и занимается вопросами политики, экономики и культурой в современной России и Евразии. В период моего пребывания в Москве, когда я работал в качестве советника по культуре, я преподавал, у меня вышла книга «Мусульманское право и политика». Затем я уехал в Иран и шесть лет был депутатом меджлиса. Сейчас я надеюсь, что смогу вести академическую университетскую деятельность — есть приглашения со стороны четырех-пяти российских университетов. Кроме того, я работаю над книгой «Политика и власть в современной России».

— Почему по сравнению с прошлыми годами сократилось число иранских студентов в России?

— В России есть несколько групп иранских студентов. Здесь они изучают русский язык и многие другие специальности, а впоследствии стараются всячески способствовать расширению двусторонних отношений.
По сравнению с 1990-ми годами число наших студентов действительно снизилось. Во-первых, потому, что в России стало дороже жить и учиться и многие предпочитают поступать в вузы Западной Европы, Украины, Белоруссии. Ну а во-вторых, за последние 10–15 лет большое развитие получила образовательная система в самом Иране. Я уверен, что необходимо увеличить число наших студентов в России. Сейчас многие из них учатся в Москве, порядка 50 человек учатся в Татарстане. Имеются и более мелкие группы, находящиеся в Санкт-Петербурге и в других российских городах. Вообще, мы планируем отправлять студентов не только в Москву и другие крупные города России, но и в регионы. Но для этого нужно, чтобы там нашей молодежи предоставлялись соответствующие льготы. Мы сейчас по этому поводу проводим переговоры с соответствующими российскими министерствами и ведомствами. Мне бы хотелось привлечь внимание к этому вопросу и отметить, что мы также отправляем российских студентов на краткосрочные и долгосрочные стажировки в Иране.

— В свое время вы работали в посольстве ИРИ в Москве советником по культуре. Изменилась ли Россия за время вашего отсутствия?

— Даже после отъезда из вашей страны я оставался с ней связан, последние десять лет в Тегеране занимался университетскими обменами, в том числе с Россией. Периодически я и сам приезжал в Россию — в рамках официальных визитов и на заседания дискуссионного клуба «Валдай». Сегодняшняя Россия очень отличается от той страны, в которой я жил в 90-е годы. Сейчас мы наблюдаем некую стабильность и доверие к власти в российском обществе. И, с другой стороны, мы видим, что Россия занимает подобающее ей достойное и важное место на международной арене. Еще хотел бы сказать, что меняется и внешняя политика России. В своей внешней политике она старается использовать не только жесткую, но и мягкую силу.

— Каковы ваши впечатления от участия в дискуссионном клубе «Валдай»?

— В России меня не раз приглашали на различные конференции, но на заседания Валдайского форума я всегда приезжал с особым интересом и энтузиазмом. Я чувствовал, что это позволяет мне лучше понять Россию и получить новую информацию о происходящих внутри нее и на мировой арене событиях. Надеюсь, что клуб будет оказывать влияние на отношения между Россией и восточным миром в целом и мусульманским в частности. Хотелось бы, чтобы в его заседаниях принимало участие больше представителей восточных стран.