Скрытый текст
Выход 5:
Обесценивание дипломов об образовании и прочее скрытое кейнсианство. Обесценивание дипломов — это повышение образовательных требований для приема на работу по мере того, как большее количество населения достигает более высоких научных степеней. Ценность выданных сертификатов и дипломов уменьшается обратно пропорционально росту количества их обладателей. В США до Второй мировой войны дипломы об окончании высшей школы (то есть 12 лет средней школы) встречались относительно редко; теперь они настолько распространены, что их ценность при поиске работы ничтожна. Ныне 60 процентов когорты молодых людей посещают университеты, что приведет дипломы к той же судьбе, что и у аттестата о среднем образовании. Главное, для чего годятся обесцененные ученые степени, — так это выбросить их обратно на рынок для получения все более высоких степеней. Вообще, это бесконечный процесс; вполне возможно, что дойдет до ситуации, которая наблюдалась в Китае в классе мандаринов последних династий, когда студенты продолжали сдавать экзамены в свои 30-40 лет, только теперь это коснется абсолютного большинства населения, а не только элиты. Разные страны переживают инфляцию образования в разных масштабах, но со второй половины ХХ века все они идут по этому пути.
Ученые степени — это тип валюты, измеряющей респектабельность, обменивающейся на доступ к рабочим местам; как и любая валюта, она увеличивает цены (или уменьшает покупательную способность), когда самостоятельно увеличивается денежное предложение при ограниченном наборе товаров, в данном случае при уменьшающемся количестве рабочих мест для среднего класса. Образовательная инфляция порождает сама себя; с точки зрения единичного соискателя степени, лучшим ответом на его уменьшающуюся ценность будет получение дополнительного образования. Хоть это и основной механизм образовательной экспансии, он поддерживается господствующей технократической идеологией. Это значит, что повышающиеся технические требования к работе вытесняют неквалифицированный труд и нынешние высокопрофессиональные должности требуют стабильно растущего уровня образования.
Тридцать лет назад в своей книге «The Credential Society» (Collins, 1979) я собрал свидетельства того, что технологические изменения не являются движущей силой повышающихся требований к дипломам. Содержание образования определяется преимущественно не технологическими требованиями; большая часть технических навыков, включая даже самые сложные, приобретаются на работе или через информационные сети, а бюрократическая организация образования в лучшем случае старается стандартизировать навыки, освоенные где-то еще. В обновленном исследовании инфляции образования в отношении технологических изменений я не увидел ничего такого, что бы опровергло мои заключения, опубликованные в 1979 году. То, что небольшой процент работ выигрывает от научно-технического образования, — это правда, но это не то, что движет массовым распространением образования. Невероятно, чтобы в будущем большая часть людей станет учеными или квалифицированными техниками. Несомненно, самый большой рост количества рабочих мест в богатых странах произошел за счет низкоквалифицированных рабочих в сервисной сфере, где дешевле нанимать людей, чем заниматься автоматизацией.
Хоть теория образования развивается на ложных предпосылках: вера в то, что больше образования приведет к большему равенству возможностей, более техничному функционированию экономики и большему числу хороших работ, предлагает решение проблемы технологического замещения среднего класса. Такое возможно благодаря исключению большого количества людей из числа работающих; если студенты получают финансовые субсидии, либо прямо, либо через кредиты с низким (почти нулевым) процентом, получается, что это скрытые трансфертные платежи. В местах, где идея социального государства непопулярна, мифология образования поддерживает скрытое социальное государство. Добавьте сюда миллионы учителей и административных работников начального, среднего и высшего образования; срытое кейнсианство образовательной инфляции сможет буквально держать капиталистическую экономику на плаву. Существует, конечно, опасность технологизации образования: замена учителей компьютерами; если это произойдет, едва ли образование станет спасением от технологического замещения. Является ли продолжающееся распространение образования вероятным путем кейнсианского способа решения проблемы технологического сдвига?
Образование — одна из основных статей расходов государства, и оно пытается ограничить дальнейшую экспансию. При высоких затратах есть соблазн приватизации, переноса бремени финансирования на студентов или их родителей; но тут тоже есть предел, так как средний класс экономически зажимается. Расширяющаяся система образования, ведомая обесцениванием дипломов, достигнет потенциальной точки кипения внутри самой образовательной системы. Это не обязательно означает конец. Можно вообразить несколько таких стадий остановки и возобновления, по мере того как наша светская вера в спасение через образование пройдет через стадии лишения иллюзий и возрождения. Это повлияет на нас самих — университетских преподавателей. Даже несмотря на то, что система образования основана на ложных суждениях, я не хочу публиковать свою критику инфляции образования, так как от нее зависит работа большинства моих коллег. После завершения книги в 1979 году я, собственно, ушел из университета и стал постоянно писать; но преподавание более прибыльно — и теперь я вернулся.
Все должно откуда-то черпать ресурсы, то же касается и существования социологии. Ирония заключается в том, что социология изобличает ложные исходные положения, которые идеологически обеспечивают ее материальную базу. Стало бы политическое большинство поддерживать образование, если бы оно не имело утопических представлений о нем? Возможно, в одно из этих десятилетий мы это увидим. Наконец, развязка. Куда это все ведет? Я делал акцент на том, что это не теория революции, но теория кризиса. Если кризис технологического сдвига зайдет слишком далеко, произойдет ли революция в автоматизированном и компьютеризированном мире, в котором очень мало людей работают, а большая часть населения безработна или конкурирует за низкооплачиваемые работы в сфере обслуживания?