Большой передел мира

Парад на пограничной заставе по случаю присвоения ей имени Польско-советской дружбы. 1985 г. Фото: РИА Новости

Механизмы невидимой щедрости
О сверхплановых благодеяниях "братской стране" в советских и польских газетах не писали, общий их объем до 1989 г. ныне оценить очень сложно по причине того, что доступны далеко не все архивные документы, проливающие свет на проблему. Масштаб выданного и просрочки по нему видны, к примеру, по тщательно подсчитанной советской стороной статистике раннего хрущевского времени. В Москве к концу сентября 1956 г обнаружили за ПНР огромный (2,3 млрд руб.) остаток задолженности по кредитам, которых Польше было "предоставлено почти столько же..., сколько всем остальным европейским странам народной демократии, вместе взятым (6,9 млрд рублей)"4. 18 ноября того же года этот остаток был благополучно списан на фоне польского кризиса и в знак поддержки новому руководству ПНР во главе с Владиславом Гомулкой. На этом фоне были выданы новые кредиты: по соглашению от 18 сентября 1956 г. на 100 млн руб. золотом и товарами из расчета 2% годовых, а в ходе ноябрьского визита Гомулки добавилось еще 700 млн руб. под те же скромные 2%5.
Так, может, и не стоило так полнокровно финансировать вечно проблемную власть "народной Польши"? Ведь если обратиться к геополитике, и без чрезвычайных негласных субсидий самое страшное для советских вождей - уход Варшавы "неверной дорогой" в западный лагерь - исключалось напрочь. Послевоенные границы Польши, утвержденные "Большой тройкой" в Ялте и Потсдаме, как известно, не признавались Западной Германией вплоть до 1970 г. Но и после этого "реваншисты в Бонне" успокаиваться не желали, и для того, чтобы несоциалистическая Польша сохранила свои западные рубежи, понадобилась железная политическая воля канцлера Гельмута Коля в увязке с объединением Германии в 1990 г.
Но советская стратегия в отношении Восточной Европы весь послевоенный период была совершенно иной. В современной Польше очень популярна теория о том, что ПНР якобы была "советской колонией". В Москве же изначально рассматривали "новую Польшу" не как бесправную зависимую территорию, а как важного партнера, от которого требовались и самостоятельные действия в экономике. Стартовая площадка для советско-польского сотрудничества, а затем и для кооперации в рамках СЭВ была при этом весьма благоприятной. Довоенная Польша, восстановившая свою государственность в 1918 г., испытывала хронические трудности именно в экономике, причем такие, что из 20 межвоенных лет только шесть были отмечены относительно нормальными условиями развития народного хозяйства.
Уже 22 июля 1944 г. командующий Армией Крайовой Тадеуш Бур-Коморовский, узнав о вступлении Красной армии на территорию Польши, сделал характерный прогноз. Если еще 14 июля генерал полагал, что Польше суждено стать "17-й советской республикой", то теперь речь шла о том, что "действия советской стороны будут всеобъемлющими и крайне эластичными, они могут проявиться как в форме оккупации и террора, так и в форме видимого официального мягкого воздержания от желания вмешаться во внутренние польские дела"6. Последний вариант и воплотился в реальном курсе Кремля, но он таил в себе и реальную опасность. Ведь при "мягком воздержании" Москвы за провалы в народном хозяйстве должны были отвечать сами варшавские руководители.


Премьер-министр Польши Тадеуш Мазовецкий. 1989 г. Фото: РИА Новости

Они-то, как показала вся история ПНР, с экономическими проблемами не справлялись хронически, что и заставляло периодически обращаться в советскую столицу. И когда к лету 1956 г. такие провалы достигли критической массы, власти встретились с первым, но далеко не последним в ПНР кризисом социализма, начавшимся в Познани протестом того самого рабочего класса, на который новый строй и был рассчитан. Того же свойства были польские кризисы социализма 1970, 1976 и, наконец, 1980-1981 гг., когда появилась "Солидарность" во главе с Лехом Валенсой, для нейтрализации которой генералу Ярузельскому пришлось вводить в стране военное положение.
Причиной всех кризисов было массовое недовольство "политикой партии" и прежде всего намерениями властей повысить цены на продовольствие. А ведь после войны миллионы обычных поляков поверили не абстрактным идеалам марксизма, а вполне конкретному улучшению своей жизни при новой власти. Еще в 1951 г. будущий лауреат Нобелевской премии по литературе Чеслав Милош (1911-2004), объясняя публично, почему он решил остаться за границей, внятно говорил и о послевоенных успехах: "...я был рад, что полуфеодальная структура Польши сломлена, что рабоче-крестьянская молодежь заполняет университеты, что проведена аграрная реформа, а Польша превращается из аграрной страны в промышленно-аграрную"7.

"Мы партия, а не торговцы"
Давала свои плоды и польская политика Кремля, наблюдалось и ранее невиданное явление: сотрудничество Польши и СССР в позитивном плане въелось в сознание миллионов поляков, заменив прежний образ "врага-москаля". В области культуры это положительное взаимовлияние часто ощущалось на уровне традиции. Никто не заставлял Даниэля Ольбрыхского дружить с Владимиром Высоцким, никто не заставлял самых популярных польских артистов, таких как Густав Люткевич или Эдмунд Феттинг, петь песни Булата Окуджавы в польских переводах, и массовая аудитория внимала Булату Шалвовичу искренне. Вещи более масштабные, как, например, существенная экономия на военных расходах за счет Варшавского договора и СССР с его ядерным зонтиком, воспринимались как нечто само собой разумеющееся.
Историческая репутация Варшавы как геополитической проблемы для Москвы стала быстро забываться, и на этом фоне негласное стимулирование "временных трудностей" польской экономики не казалось напрасной жертвой. Этой логикой в Кремле и руководствовались с 1944 г. по 1989 г., оказывая реальную поддержку. Часто и за просто так: "Безвозмездная помощь, оказанная Польше в 1944-1946 гг., составила около 250 млн рублей во внутренних ценах Советского Союза. В частности, было поставлено 60 тыс. т зерна для населения г. Варшавы, восстановлено 3327 км главных путей и 5655 км станционных путей железных дорог, 63 железнодорожные станции, 8 депо, восстановлена Варшавская электростанция"8.
За многие жизненно важные для польской экономики советские поставки, начиная с нефти и газа, цены для Польши десятилетиями были льготными, весьма помогая развивать экономику. Советская сторона свои обязательства выполняла даже в условиях форс-мажора, как, например, получилось с поставками по 200 тыс. тонн зерна в год по советско-польским соглашениям от 8 февраля 1946 г. и 29 августа 1947-го9. И это несмотря на тогдашний страшный голод в советской деревне...
Как бы ни старались в нынешней Польше стереть память о той советской помощи, один ее символ оказался несносимым и до сих пор остается самым высоким зданием Варшавы. Это построенный в 1952-1955 гг. как дар советского народа польскому по идее Сталина и по проекту архитектора Льва Руднева Дворец науки и культуры. "Восьмая сталинская высотка", знаменитая хотя бы тем, что там впервые в Восточной Европе выступали здравствующие и поныне "Роллинг Стоунз", стала наглядным и понятным каждому образом сотрудничества Москвы и Варшавы.
Но ожидания от польского варианта социализма постоянно завышались в самой Польше - и с высоких трибун, и снизу. Политика же властей ПНР, несмотря на все советские вливания, штатные и экстраординарные, если и приводила к "экономическому чуду", то почти всегда с отрицательным знаком. Варшавский волюнтаризм вызывал у советских вождей отнюдь не самые позитивные эмоции. Когда в мае-июле 1957 г. польские и советские руководители вели закулисный напряженный торг по экономическим вопросам, Варшава не только представила подробное обоснование своих претензий10, градус дискуссии даже дошел до учета потерь сторон в годы недавней войны: "Хрущев: Сколько советских могил на польской земле и в какой пропорции пролита кровь. Гомулка: Кровь не подсчитывают. У нас тоже много пролито"11. 5 января 1971 г. Брежнев вполне обоснованно жаловался сменившему Гомулку Эдварду Гереку: "Мы партия, а не торговцы. Искренне говоря, в последнее время у нас складывалось впечатление, что Гомулка грызся с нами за каждую копейку как лавочник... Как старший брат, мы не хотели обижать младшего, поэтому терпели"12.
Стоит подчеркнуть, что щедрость и терпение кремлевских лидеров не были потрачены зря, советская помощь Польше в течение многих десятилетий имела значимую внутреннюю логику (в отличие, скажем, от вливаний во многие "прогрессивные" режимы на других континентах). Но даже весьма обширные экономические привилегии и льготы не смогли обезопасить польский вариант социализма от вполне закономерного крушения в конце 1980-х гг.


Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Брежнев и Владислав Гомулка в аэропорту Внуково перед отлетом делегации ПОРП. Июнь 1969 г. Фото: РИА Новости

В Польше же советские благодеяния были напрочь забыты уже в 1989-м и с тех пор не вспоминались на официальном уровне ни разу. Приехавший в ноябре того года с визитом в Москву первый некоммунистический премьер-министр Тадеуш Мазовецкий (1927 - 2013) в своих речах ни слова не сказал ни об экономическом вкладе СССР в развитие его страны, ни о СЭВ, зато особо подчеркнул "ограничения нашего суверенитета, которым мы подвергались в послевоенные годы". Правда, видный деятель "Солидарности" говорил тогда и правильные слова: "Подлинную дружбу можно строить только на основе правды и честного отображения истории. В истории имеется много прекрасных страниц, но есть и темные страницы. Среди первых - совместная борьба с гитлеризмом во время Второй мировой войны. Несколько сот тысяч шедших на Берлин советских воинов пало на польской земле. Мы никогда не забудем об этом, как и не забудем о страданиях, которые пережили ваши народы"13.


Снос памятника Благодарности солдатам Красной армии в Скарышевском парке Варшавы. Октябрь 2018 г. Фото: РИА Новости

Тридцать лет спустя советский солдат в речах нынешних польских лидеров превратился в "оккупанта", памятники которому нужно разрушать, а все 45 лет истории послевоенной Польши - в тягостную "оккупацию", при которой ПНР якобы была "бесправной колонией". Только вот реальные механизмы экономической взаимопомощи такую примитивную пропаганду убедительно опровергают.

1. См. например: Президиум ЦК КПСС. 1954-1964. Т. 1. Черновые протокольные записи заседаний. Стенограммы. М., 2003.
2. Орехов А.М. Очерки истории экономических отношений СССР и ПНР (1944-1957 гг.). М., 2017. С. 39.
3. Kormilec S.A. Dziennik niedokon czony 1985-1988. Warszawa, 2020. S. 151.
4. Президиум ЦК КПСС. 1954-1964. Т. 2. Постановления. 1954-1958. М., 2006. С. 425.
5. Орехов А.М. Указ. соч. С. 127, 144.
6. Советский Союз и польское военно-политическое подполье. Апрель 1943 г. - декабрь 1945 г. В 3 т. Т. 1: Апрель 1943 г. - август 1944 г. Ч. 2: Апрель 1944 г. - август 1944 г. М., 2019. С. 378, 480.
7. Цит. по: Россия и Польша: преодоление исторических стереотипов. 1918-1991 гг. Пособие для учителей истории. М., 2019. С. 246.
8. Президиум ЦК КПСС. 1954-1964. Т. 2. С. 425.
9. Орехов А.М. Указ. соч. С. 34-35, 41.
10. Президиум ЦК КПСС. 1954-1964. Т. 2. С. 667-672.
11. Цит. по: Орехов А.М. Указ. соч. С. 186.
12. Цит. по: Польша в ХХ веке. Очерки политической истории. М., 2012. С. 700.
13. Правда. 1989. 25 ноября. С. 4.