Можно полагать, что, дабы избежать этого, Иран все более четко и жестко ставит вопрос об изменении своей ядерной политики. Не придется удивляться, если уже в ближайшее время будет проведено демонстративное испытание ядерного оружия, и Тегеран заставит весь мир признать свой ядерный статус. Вслед за этим может последовать заключение некоего ирано-иракского стратегического договора, по которому Багдад окажется под »ядерным зонтиком» ИРИ. Вполне возможно, что этот шаг станет действенным предупреждением для нынешних и потенциальных противников Исламской республики. За ним могут последовать региональная гонка вооружений, рост политической напряженности, некое подобие »холодной войны», но без катастрофических последствий.
Однако не следует исключать и возможных поползновений Тегерана разместить элементы своих ядерных сил на иракской территории (по модели России и Белоруссии). Это неизбежно будет воспринято как нарушение регионального баланса, встретит жесткий отпор и приведет к новой дестабилизации.
Но в любом случае Иран, скорее всего, откажется от притязаний на влияние за пределами Ирака, будь то в Сирии, Газе или на Западном берегу Иордана (ЗБРИ). Вполне вероятно, что значительно остынет и интерес Тегерана к Йемену, и израильтяне смогут »наказать» хуситов за их удары по своей территории. А за время, которое на это потребуется, Иран сможет успеть организовать презентацию своей атомной бомбы.
Как бы там ни было, но мы исходим из того, что ИРИ намерена в целом соблюдать правила стратегической игры и откажется от экспансионистских проектов, сосредоточившись на внутренних проблемах, Ираке и создании своего ядерного щита.
Что касается Турции, то перед ней стоят несколько иные задачи. Во-первых, ей предстоит стабилизировать Сирию и обеспечить организацию там того, что можно будет назвать »нормальным политическим процессом». При этом надо учитывать, что сильно мешать туркам вряд ли кто-то будет, но и существенной помощи им ждать не от кого. Наиболее вероятно, что и региональные, и глобальные игроки будут наблюдать, как Анкара станет вязнуть в сирийском болоте.
Во-вторых, туркам нужно будет реализовать те требования, которые они же и выдвинули, прежде всего – принцип территориальной целостности и унитарного характера государства в Сирии. И дело тут не только в курдах, которые претендуют на автономию или даже независимость. Речь пойдет о Голанских высотах: и той их части, что была аннексирована Израилем ранее, и другой, которую Израиль только что оккупировал.
В-третьих, Анкаре придется по-новому формулировать и решать курдскую проблему. И важнейшей задачей здесь, по-видимому, станет создание эффективной курдской протурецкой силы, которая смогла бы и получить представительство в новой сирийской администрации, и иметь связи и влияние в Иракском Курдистане. На этом поле туркам придется работать и с американцами, и с иранцами, да и с израильтянами (Тель-Авив уже заговорил во всеуслышание о поддержке сирийских курдов).
Для решения этих (и множества других, не менее сложных) задач Турция будет вынуждена искусно маневрировать в стремлении заручиться ситуативной поддержкой то одного, то другого внешнего союзника. Она не может позволить себе сделать только одну ставку, скажем, на США. Думается, что, напротив, турки не будут »упрощать» положение и выдавливать из Сирии тех, кто уже здесь присутствует. Чтобы не утонуть в сирийском болоте, Анкара станет активно играть на интересах России, США, Израиля, Ирана, арабов, европейцев, стремясь от каждого получить помощь в нужном ей месте и в нужный ей момент.
Если наша логика верна, то для России слишком рано говорить об утрате сирийских позиций и баз; едва ли стоит ожидать их закрытия. Однако приходится признать, что Москва (надеемся, временно) утратила инициативу. Ей, скорее всего, следует готовиться к тому, что турки будут стараться переложить на нее ответственность за решение множества относительно мелких, тактических задач в качестве платы за сохранение российского военного и политического присутствия в Сирии.
В том, что касается России, падение режима Асада имеет еще одно важное последствие. Речь идет о взаимоотношениях с Ираном и о перспективах подписания »большого стратегического соглашения» с ИРИ. Уход иранцев из Сирии снимает значительную часть рисков, на которые мы указывали ранее, а именно: возможность втягивания России в военные авантюры Тегерана. В этих условиях стратегический союз с ИРИ становится более безопасным для нас. Но возникает другой вопрос: насколько Иран будет заинтересован в союзе с Россией в новых реалиях? Не сочтут ли в Тегеране, что партнерство с Турцией и США принесет больше выгод, нежели союз с РФ?