Большой передел мира

На первом месте, или самый большой риск, Бреммер видит в ослаблении роли США в мире. Согласно его мнению, на волне явных внешнеполитических ошибок на Ближнем Востоке, скандала со Сноуденом и дисфункции внутри страны, внешняя политика США стала труднопонимаемой для глобального сообщества. То есть, роль США в мире явно уменьшается.

Действительно, Бреммер прав, если в годы холодной войны миссия каждой из сторон была предельно ясна и выбор был довольно однозначен для всех игроков международной политической арены – либо ты с Западом, либо с СССР или, по крайне мере, в движении неприсоединения, – то сегодня подобной ясности в панораме международной политики уже нет.

Ближайшие союзники Соединенных Штатов – Израиль, Великобритания, Япония – на сегодняшний день пока четко остаются в орбите США. Но это вовсе не касается союзников второго эшелона, вроде Германии, Франции, Турции, Саудовской Аравии или Бразилии. Чтобы избежать слишком тесного союза с США и одновременно обеспечить себе защиту от возможных политических рисков, эти государства, по мнению Бреммера, начнут менять международную ориентацию для достижения большей гибкости своей внешней политики и экономической эффективности.

Вторыми по значимости Бреммер считает возможные политические риски в Бразилии, Колумбии, Индии, Индонезии, Южной Африке и Турции – шести крупнейших развивающихся рынках, где в 2014 году избиратели пойдут к урнам, чтобы ответить на новые политические вызовы. Бреммер не случайно говорит именно об этих странах, так как в них выборы играют особенно важную роль, в то время как в Китае их нет, а в России они не имеют особого смысла.

Замедляющиеся темпы экономического роста и возрастающие потребности нового среднего класса в этих странах создают высокую степень неопределенности, и как показали недавние протесты в Бразилии, Турции, Колумбии, России и Украине, разочарованный народ может очень быстро самоорганизоваться и выйти на массовые уличные акции для решения своих проблем.

На третье место по рискам Бреммер ставит Китай. Президент Си Цзиньпин и ключевые руководители этой страны запланировали долгосрочные реформы крупного масштаба, аналогов которых по размаху не наблюдалось за последние двадцать лет.

Однако при этом Коммунистической партии Китая придется пройти через серьезные испытания, и любая оплошность может подорвать не только реформы, но и негативно отразиться на самом руководстве страны. С одной стороны, как считает Бреммер, слишком радикальные и ускоренные реформы могут вызвать недовольство консервативных кругов внутри партии, особенно если в результате подобных реформ пострадают их интересы. Тогда следует ожидать от них ответного удара. С другой стороны, чересчур медлительные и однобокие реформы могут оказаться серьезной подпиткой диссидентскому движению и вызвать широкие протесты в обществе.

Бреммер отчасти прав. Однако все же китайцы весьма осторожные и терпеливые люди. Учитывая логику их политического курса последних лет, ожидать от них перегиба в одну или другую сторону или крайностей не стоит. По крайней мере, в этом году. Что касается протестного движения, то опасность от оппозиции внутри партии при существующем в Китае режиме более реальна, чем от любого возможного массового возмущения в обществе. Несмотря на большие достижения в экономике и построении рыночных отношений в стране, система продолжает нести в себе сугубо тоталитарные элементы, которые не позволят в ближайшее время расшатать сложившийся статус-кво.

Риски, связанные с Ираном, у Бреммера занимают четвертое место. Происходившие в прошлом году события вокруг иранской ядерной программы, в том числе вредное воздействие международных санкций на иранскую экономику и победа на выборах умеренного Хасана Рухани в июне 2013 года, значительно повысили шансы на достижение окончательного всеобъемлющего соглашения между Ираном и Западом. По мнению Бреммера, шансы велики как никогда, но предвидятся и многочисленные трудности, и если заключенная в конце 2013 года сделка сорвется, резко возрастет риск военных действий. Так или иначе предстоящий год станет решающим для переговоров по иранской ядерной проблеме.

Однако несмотря на оптимизм Бреммера, стоит отметить, что Иран, будучи теократическим тоталитарным государством, в силу своей природы непредсказуем, что не дает возможности с большей точностью предсказать его поведение на предстоящих в 2014 году окончательных переговорах по достижению всеобъемлющего соглашения. Любое авторитарное или тоталитарное государство все же остается непредсказуемым, потому что зависит от воли одного человека во главе государства или узкой группы лиц. Поэтому демократия – это не только свободное общество, но и гарантия, и составная часть международной безопасности. Демократия ориентируется на принципы, а не на личности. В этом ее прочность и сила. Поэтому относительно предсказуемыми могут быть исключительно демократические государства. Прогнозы же в отношении теократических, авторитарных и тоталитарных государств практически невозможны.

Бреммер упустил также и фактор Израиля в данном вопросе. Учитывая жанр риторики израильских властей, нельзя полностью исключить возможность принятия ими самостоятельного решения иранской проблемы, что создает дополнительную остроту этому геополитическому сюжету.

Следующий риск, согласно Бреммеру, это грядущие проблемы нефтяных стран. По его мнению, энергетическая революция, связанная с использованием нетрадиционных энергоносителей, могла иметь значительные геополитические последствия, однако негативные события в мировой экономической системе последних лет отсрочили эффект от развития данного сектора, ограничив влияние этого процесса.

В 2014 году тренд изменится с ускорением роста резервных производственных возможностей, понижением цен и увеличением конкуренции между производителями. Соответственно, нефтяные страны, такие как Россия, Азербайджан, Нигерия, Венесуэла и Саудовская Аравия, возможно, станут испытывать серьезные финансовые трудности.

Относительно данного прогноза Бреммера хотелось бы отметить, что главный вопрос в том, будет ли это позитивным или негативным явлением с политической точки зрения. Потому что именно нефть в странах с недоразвитой демократией становится трагедией для народа и индульгенцией для авторитарных режимов. Именно нефть в таких странах приводит к неуемной системной коррупции и как следствие - к обнищанию населения, крайней поляризации общества. Без демократии нефть – это проклятие. И проклятие не только для самих нефтяных стран, но и для цивилизованного демократического мира, которому приходится выставлять на аукцион свои универсальные ценности в обмен на баррели.

Следующим политическим риском Бреммер называет проблемы вокруг стратегической информации и средств ее распространения и защиты. Интернет и его управление трансформируются из открытого источника, работающего по принципу «снизу-вверх», в стратегический сектор, имеющий направленность «сверху-вниз». То есть Бреммер указывает на всевозрастающую роль государства в регулировании информационных потоков. Следует ожидать, что этот тренд усилится в 2014 году.

Со своей стороны хотелось бы сказать, что это не исключено. В принципе, этот процесс уже идет. Но очень не хотелось бы, чтобы этот тренд стал всеобъемлющим, иначе мы можем прийти к своего рода кибернетическому тоталитаризму.

Дальше Бреммер говорит о политическом риске, связанным с «Аль-Каидой» и другими радикальными террористическими организациями. Хаос в арабском мире привел к возрождению суннитского экстремизма и бренда «Аль-Каиды». Сирийский конфликт стал своего рода магнитом для т.н. джихадистов. По мнению Бреммера, сама территория США находится в сравнительной безопасности по сравнению с периодом непосредственно после 9 сентября 2001 года, но местные правительства и западные интересы по всему Ближнему Востоку и в Северной Африке находятся в подвешенном состоянии и, соответственно, под большим риском.

Бреммер, безусловно, прав. Терроризм будет оставаться большой проблемой для международной безопасности и в этом году. Более того, опасность будет постоянно расти, пока мировое сообщество не поймет саму сущность этого явления. К большому сожалению, в борьбе против терроризма Запад постоянно борется со следствием, а не с причиной. Терроризм является продуктом диктатур, несправедливости, нищеты и необразованности. Это морально-социально-экономическая проблема. И миру никогда не победить терроризм, пока не будут устранены причины.

Это как в медицине – лечить надо болезнь, а не симптомы. Терроризм – это симптомы тяжелой болезни, которая заключена в порочной политике. Поняв это, Великобритания в свое время смогла решить проблему терроризма в Северной Ирландии именно через социально-экономические реформы, т.е. излечивая саму болезнь. И это дало положительные результаты. Мировым политикам следует серьезно об этом задуматься.

Далее у Бреммера – ситуация на Ближнем Востоке. После трех лет беспорядков и хаоса ситуация на Ближнем Востоке значительно ухудшится. В этом году следует ожидать резкого всплеска насилия в Ираке, особенно в свете увеличивающегося влияния Ирана на Багдад (к вящему неудовольствию Саудовской Аравии). Учитывая неопределенность вокруг роли США в регионе, иранскую ядерную программу и рост активности «Аль-Каиды», как и продолжающийся переходный период в Египте и Тунисе, регион может стать еще более неуравновешенным.

Здесь следует полностью согласиться с Бреммером, так как любой послереволюционный период характеризуется хаосом, неопределенностью и высокой политической сейсмичностью. Так что нас еще могут ждать восточные сюрпризы.

Предпоследним политическим риском, согласно Бреммеру, является то, что президент России Владимир Путин продолжает оставаться наиболее влиятельным человеком в мире, с громадной властью над одной из самых важных стран.

Здесь необходимо отметить, что в списке Бреммера самых влиятельных политиков мира Путин на самом деле стоит на втором месте, а на первом месте расположился «Никто», т.е., как объясняет сам Бреммер, «в Джи-нулевом мире, каждый ждет, что кто-то другой возьмет на себя ответственность за самые тяжелые и самые опасные мировые вызовы. Лидеры, представленные в этом списке, заняты решением локальных и региональных проблем и не имеют интереса и необходимых рычагов влияния для того, чтобы взяться за все нарастающий ком транснациональных проблем».

Возвращаясь к Путину, Бреммер отмечает, что его популярность значительно снизилась и после десятилетия возрастающих ожиданий российская экономика пришла в период стагнации, что делает путинскую Россию менее предсказуемой как внутри страны, так и за ее пределами. Однако Путин все еще желает и имеет возможность претворять в жизнь свой политический курс. Бреммер предупреждает: ждите в 2014 году от Путина неожиданного.

Если верить прогнозам Бреммера по поводу падения цен на традиционные энергоресурсы, то, безусловно, это в первую очередь сильно отразится на экономике России, что может привести к политическим изменениям. Что касается самого Путина, то он, наверное, всегда был непредсказуем. Чего только стоит его последняя неожиданная «оттепель», связанная с освобождением Ходорковского и активисток «Pussy Riot». Посмотрим, что будет после Сочинской Олимпиады, какие «заморозки» или «весенний паводок» охватят российскую политику.

И, наконец, последний предполагаемый риск Бреммера связан с ситуацией в Турции, которая, согласно его мнению, окажется в 2014 году в особо уязвимом положении. Основные причины он связывает как с последствиями гражданской войны в соседней Сирии, которые так или иначе переносятся через границу, так и с растущими проблемами с курдским меньшинством, наряду с повышенной политической неопределенностью и противостоянием между оппозицией и Эрдоганом, а равно и внутри самой правящей партии.

Хотелось бы добавить, что проблемы в Турции сегодня действительно обострились. Последние крупные коррупционные скандалы, связанные непосредственно с правительством, нанесли большой моральный урон правящей партии и ее лидеру. В демократических государствах, а Турция все же демократическая страна, вопрос репутации играет основополагающую роль, так как именно от нее зависит выбор народа. Ничто так не бьет по репутации, как коррупция и воровство в высших эшелонах власти. И это, видимо, отразится на предстоящих в этом году муниципальных и президентских выборах. Сейчас Турция действительно стоит перед важным выбором: идти дальше по пути демократии и экономических реформ или скатиться в пучину политического противостояния, замешанного на низвержении правового государства и демократической системы.

В целом, хотелось бы отметить, что все перечисленные политические риски имеют место быть и каждый из них может серьезно повлиять на геополитическую картину мира в новом году. В то же время политические прогнозы - дело неблагодарное. Как шутил мэтр Черчилль, «Политик должен уметь предсказать, что может произойти завтра, на следующей неделе, через месяц, через год. А потом объяснить, почему этого не произошло». Так что в конце уже наступившего нового года не исключено объяснение того же Бреммера.

У администрации Обамы есть немало причин дуть на воду. К бездействию ее призывает печальный опыт целого ряда прошлых американских стратегий: манипулирование курдскими мятежниками в Ираке, а также неограниченное вооружение дома Саудов и иранского шаха в 1970-х годах, интриги администрации Рейгана во время ирано-иракской войны и конфликта в Афганистане в 1980-х годах (скандал Иран-контрас, химическое оружие Саддама Хусейна, приведший к формированию «Аль-Каиды» карт-бланш для Эр-Рияда), уничтожение гражданской инфраструктуры в Ираке во время войны 1991 года и последовавшие за ним 12 лет тяжелейших для населения санкций, бесполезные вторжения в Афганистан и Ирак.

Немезида американской гегемонии в мировой энергетической игре без конца получает все новые воплощения, каждое из которых лишь еще больше усложняет ситуацию.

Администрация Обамы оставила после себя вакуум, в который Иран и Саудовская Аравия бросились с жадностью, способной посоперничать лишь с их обоюдными страхами. Нет сомнений, что прискорбные результаты всего этого только начали проявляться: маловероятно, что две расположенные вокруг остатков иракской псевднонации нефтяных державы в конечном итоге сумеют договориться.

После исламской революции 1979 года Иран не упустил не единой возможности для того, чтобы попытаться дестабилизировать суннитские государства в регионе. По приходу к власти в феврале 1979 года аятолла Хомейни призвал к восстанию шиитское население Эль-Хасы (расположенный вдоль Персидского залива регион Саудовской Аравии), где находятся практически все запасы черного золота дома Саудов. Это произошло еще до затяжной ирано-иракской войны, которую развязал в сентябре 1980 года президент Ирака Саддам Хусейн (его армия получала щедрое финансирование от Саудовской Аравии и Кувейта с молчаливого согласия США).

Сегодня Франсуа Олланд отчаянно стремится занять освободившееся место главного западного союзника дома Саудов, чтобы тем самым выторговать у Саудовской Аравии самые разные контракты и соглашения, в том числе в военной и ядерной сфере. Как бы то ни было, такая стратегия вызывает немало вопросов.

После войны против СССР в Афганистане у дома Саудов не было иного выбора, кроме как закрыть глаза на усиление собственного извечного врага: террористов или святых бойцов-мучеников (в зависимости от точки зрения) из радикального суннитского движения, в финансирование которого Саудовская Аравия год за годом вкладывала миллиарды долларов. Речь идет о ваххабизме. Сегодня Эр-Рияд заявляет, что ему тем сложнее воздержаться от поддержки так или иначе связанных с «Аль-Каидой» исламистских боевиков на территории Сирии, что американцы отказались от вмешательства против Башара Асада. Войска кровавого сирийского деспота в свою очередь получают снабжение из Ирана через воздушное пространство Ирака с молчаливого согласия багдадских властей.

Стоимость барреля вот уже третий год подряд держится у отметки в 100 долларов: нефтяная манна еще никогда не была столь щедрой, особенно для Саудовской Аравии, Ирана и Ирака, на которые в общей сложности приходится треть всех остающихся на нашей планете резервов.

Как отмечают в Международном энергетическом агентстве, Иран, несмотря на все свои обещания, может столкнуться с трудностями в расширении добычи, даже если стране в ближайшее время удастся добиться открытости к иностранным нефтекомпаниям (они сейчас просто сгорают от нетерпения). Сомнительно, что в будущем у Ирана получится вернуться к рекордному показателю производства в 6 миллионов баррелей в день, который был достигнуть еще при власти шаха в 1974 году.

В Саудовской Аравии производственная политика национального (и самого богатого в мире) предприятия Saudi Aramco, скорее всего, станет заметно консервативнее. В МАЭ ожидают снижения объемов добычи в ближайшие годы, причем растущие объемы потребления внутри самой страны могут только обострить ситуацию.

Ну, а что же Ирак? Он представляют собой единственное государство, где объемы добываемой традиционным способом нефти могут теоретически резко пойти в гору. Поэтому от него будет во многом зависеть будущее мировой энергетической системы.

Если не возникнет неожиданных сложностей, Ирак сможет очень существенно нарастить производственные объемы, увеличив добычу на 3 миллиона баррелей в день уже к 2015 году. Тем не менее, восстановлению нефтяной инфраструктуры мешают реалии латентной гражданской войны, а накопившиеся за три недавних войны повреждения очень существенны.

В декабре министр нефти Ирака заявил о том, что может пересмотреть в сторону понижения изначально весьма оптимистичные планы добычи, которые правительство поставило для трех своих основных месторождений. Они расположены на шиитском юге страны, а работы на них ведутся (с немалыми трудностями) крупнейшими западными компаниями ExxonMobil, Shell и BP. На севере Ирака по-прежнему сохраняются серьезные разногласия между центральным правительством и независимыми властями Курдистана. 2 января взрывное устройство в очередной раз разрушило трубопровод, по которому часть иракской нефти идет в турецкий порт Джейхан...

Последние капли нефти, скорее всего, будут добыты именно на Ближнем Востоке. По мере того, как другие фигуры будут падать одна за другой, мировая энергетическая игра будет все больше смещаться в сторону Персидского залива.

А ее окончание обещает стать весьма бурным.

На странах-потребителях, которые делают региону нефтедолларовые вливания и с готовностью поставляют местным государствам оружие после нефтяного кризиса 1970-х годов, будет лежать немалая доля ответственности.
Ссылка

– Каковы ваши прогнозы по результатам майских выборов? Как вы оцениваете шансы «Национального Фронта» на этих выборах в Европейский парламент?

– Моя цель – победить на этих европейских выборах. Другая моя цель – убедительная победа нашей партии, патриотических движений, депутатов-патриотов в Европейском парламенте. Мы способны представлять блокирующее меньшинство, чтобы помешать Европейскому союзу продолжать политику федерализма. Мы видим сегодня, что нет ни одной области, где жизнь наших народов улучшилась. То есть нужно заблокировать этот федерализм и сделать все, чтобы вернуться назад, влиться в рамки отдельных наций, возвращая каждой ее собственную мощь.

– Вы часто выражали мнение о негативных последствиях подпольной иммиграции, как в Европе, так и во Франции. Какие проблемы она вызывает?

– Проблем тысячи. Их вызывает массовая иммиграция, как легальная, так и подпольная.

Во-первых, нужно говорить об экономических проблемах. Когда вы позволяете тысячам иностранцев въехать в страну, где уже есть некоторое количество безработных, то они либо становятся новыми безработными и отяжеляют финансовую систему, либо потенциально становятся прямыми конкурентами вашим собственным работникам. Ведь они часто соглашаются работать за меньшие деньги, чем и вызывают недобросовестную конкуренцию.

Во-вторых, естественно, они влияют на долю социальной поддержки. Поскольку для вновь прибывших существует программа объединения семей, то они приезжают с женами и детьми, а затем пользуются щедростью государства в области социальной поддержки. Во Франции это касается, например, бесплатной школы, бесплатного здравоохранения… Для них бесплатного, не для французов!

Следующая проблема – проблема культуры. Когда иммигранты приезжают массово, они прибывают со своими кодами поведения, со своими нравами, со своей, отличной от нашей, культурой. Во многих кварталах это представляет собой настоящую революцию, за этим следуют требования, цель которых – изменения в нашей стране, изменение наших законов, наших привычек. То есть цель этих требований – возможность напрямую влиять на национальную идентичность.

– Европа часто упрекает Россию в несоблюдении прав человека. Но Франция в этой области находится чуть выше Турции. Во французских тюрьмах содержится больше заключенных, чем в тюрьмах Соединенных Штатов. Можете ли вы прокомментировать это?

– Я не ждала заявлений Комитета по правам человека, чтобы понять, что французская демократия далека от совершенства. В частности, в области свободы слова. Мне кажется, что из последних событий запрещение спектакля (автора-сатирика Дьёдонне, NdT.) высвечивает глубинную проблему. Я считаю, что свобода слова – это право, за которое нужно бороться каждый день. Правда и то, что в этой области Франция была осуждена чаще, чем Россия. Обе наши страны должны бороться, чтобы свобода слова была достигнута, поскольку это – важнейшая составляющая демократии. Это – одна из составляющих, которая отличает демократию от режима цензоров.

Я часто слышу от французских руководителей упреки в адрес России в несоблюдении основных демократических прав. В ответ я вынуждена заявлять перед телевизионными камерами, что Франция, которая учит весь мир, должна бы «на себя оборотиться».

– В то же время, если взглянуть на последние судебные разбирательства в России, связанные со свободой выражения, что бы вы могли сказать? Вызывают ли они беспокойство? И если сравнить это с аннулированным во Франции спектаклем…

– Я думаю, что злоупотребление свободой выражения – лучше, чем злоупотребление цензурой. Независимо от расплаты за нее. Это – цена демократии. Я считаю, что это справедливо для всех стран. В первую очередь для моей страны, потому что меня она интересует в первую очередь.

– Но думаете ли вы, что Россия может стать примером?

– Как же я могу сказать, что Россия может служить примером, ведь она в этом списке следует за нами? Я считаю, что все должны прилагать усилия при любых обстоятельствах. Одно лишь отличие: Россия не поучает Францию, а Франция поучает Россию, хоть и сама находится в шатком положении.

– По мнению некоторых экспертов, реакция Французской Республики на откровения Сноудена была недостаточно ясна. Какова, по вашему мнению, причина такой осторожности? И что вы думаете о Сноудене?

– Я была первым человеком, который предложил, чтобы Франция предоставила политическое убежище господину Сноудену. Здесь все ясно. Вы правы, когда говорите, что позицию Франции в этой области стоит подвергнуть критике. Франция высказывалась с предельной осторожностью перед лицом Соединенных Штатов.

Проблема в том, что Франция, как и Европейский союз, зависима от США. Что она следует за Америкой при любых обстоятельствах, в том числе, на международном уровне, уже несколько десятков лет. Она подыгрывает всем ее геостратегическим решениям. Пора Франции стать свободной, суверенной, обрести свой особый путь. И перестать подчиняться требованиям Штатов.

Именно поэтому я непримиримо возражала против договора о свободном обмене между Европейским союзом и Соединенными Штатами Америки. Я считаю, что он не только не соответствует нашим экономическим интересам, но может навеки привязать нас к Америке в части экономики, денежной системы и политики.

– Поговорим теперь о президенте Республики… О скандале, который разворачивается на наших глазах… Как будет развиваться этот скандал из личной жизни президента? Как вы смотрите на его возможную отставку? Может быть, будут проведены досрочные выборы?

– Я ни в коем случае не думаю, что президент подаст в отставку! Я думаю, что любой гражданин Франции имеет право на защиту личной жизни, что не помешает французам дать оценку самой личности, после того как дадут оценку президенту Республики. Мы не можем запретить народу иметь мнение о поведении своего правителя. Повторюсь, упреки в адрес господина Олланда возникли задолго до ныне создавшейся ситуации. Напомню, что есть «ситуация» с первой леди Франции, которая проживает в Елисейском дворце, ее расходы оплачивает государство, ей придан личный секретариат, хотя она не имеет законного статуса. И это представляло собой проблему с самого момента прихода к власти президента. Вы знаете, что во Франции говорят, что Франсуа Олланд не умеет выбирать… и он лишний раз это доказал.

– Ранее вы критиковали позицию правительства Олланда и Саркози в сирийском вопросе. Вы упрекали их в поддержке исламских фундаменталистов. Вы сказали, что это «является моральной и исторической ошибкой наших правителей». Можете ли вы прокомментировать эти слова? Какова, по-вашему, роль России в нынешней ситуации в регионе?

– Я просто вижу, что была права! Каждому ясно сегодня, что повстанцы, которых выставляли как «защитников» демократии, принадлежат, в большинстве своем, к группировкам «Аль-Каиды». И я была права как относительно Сирии, так и относительно Ливии! Я была права, когда говорила, что мы ввязываемся в конфликт, поскольку хотим привести к власти исламских фундаменталистов! И что мы дорого заплатим за эту ситуацию. Что и случилось! Оружие, которое «всплыло» в Мали, это – то, что мы поставили в Ливию! И с каждым днем моя позиция все больше подтверждается.

Очевидно, что участие и мудрость России, которая с блеском вернулась на политическую арену и позволила избежать военного вмешательства, нужно оценить позитивно. Я думаю, что благодаря России мы избежали нового разочарования. Я надеюсь, что эта ситуация не зашла слишком далеко и мы сможем выйти из нее. Поскольку, конечно же, мы думаем о сирийском народе, продолжающем жить во времена гражданской войны.

Угасающая империя

Та, что практически на протяжении века была единственной в мире экономической и военной сверхдержавой, вдруг обнаружила, что её авторитету брошен вызов. Во многом это произошло по её собственной вине. Промышленная революция, которая дала ей силу и высокомерие, привела к дорогостоящим техническим достижениям, которые, казалось, за одну ночь сделали её военную мощь серьёзно устаревшей. Это втянуло её в новую гонку вооружений и экономическую конкуренцию, чего она едва ли могла себе позволить.

Сто лет тому назад это была Британская империя.

А теперь – Соединённые Штаты?

В 2013 году единственная в мире сверхдержава получила почти что смертельный удар по своей репутации. Утечки Джулиана Ассанжа, Брэдли Мэннинга и Эдварда Сноудена выставили на всеобщее обозрение буйное чувство национальной исключительности.

Её дипломатический и моральный авторитет в руинах. Хотя она по прежнему держится за свою роль нравственного компаса мира.

Это страна, которая внутри сталкивается с таким же напряжением, как и на международной арене. Связано это со стремлением Обамы навязать скептически настроенному населению систему всеобщего здравоохранения.

Это страна, которая критикует другие государства вроде Китая за шпионскую активность, собирая при этом непостижимый объём информации на миллионы индивидов по всему миру, включая своё собственное население.

Это страна, которая в гневе осуждает акты терроризма в то время, как её собственные беспилотные аппараты бомбят арабские свадьбы.

И вот, впервые за более чем десятилетие её громадная армия не воюет. Это монолитный институт, который должен найти новое дело, при помощи которого он может оправдать сохранение своей неприкосновенности от нависших бюджетных сокращений.

Соединённые Штаты уже давно живут не по средствам. Но могут ли они заставить себя взглянуть в глаза реальности?

В условиях истощения ресурсов и раздувания долгов США, кажется, чувствуют потребность доказать себе, что они всё ещё великодушный мировой судья, жюри присяжных и палач.

То, на что они готовы пойти, чтобы поддерживать эту иллюзию, уже было видено в Ираке и Афганистане.

Находимся ли мы на грани войны? Аналогии между 1914 и 2014 годами

Яркое будущее… Рост экономики. Величественная история. Военное строительство. Территориальные устремления. О чём мы – о Германии 1914-го или Китае 2014-го?

Место под солнцем

В те времена новой мировой державой была Германия. Она модернизировала свою экономику. Обезопасила свои финансы. Чего у неё не было, так это империи или международного влияния. Ресурсов, чтобы прокормить требующую их промышленность. А был у неё длинный перечень претензий, связанных со ставшими достоянием истории войнами и территориальными компромиссами. Серия провокационных дипломатических «инцидентов» была встречена остальным миром с нерешительностью и умиротворением. Это дало кайзеру уверенность и самонадеянность, которые в 1914 году привели к войне.

Уместны ли параллели с Китаем?

Да.

Его экономика растёт, как нигде ещё, а промышленность играет ведущую роль в мире. Его ресурсы ограничены. Его военная мощь увеличивается.

У него есть новые мышцы, которыми он уже поигрывает.

Ни для кого не секрет его притязания в отношении Южно-Китайского и Восточно-Китайского морей. Вызывающее расширение «зоны ПВО» над островами, на которые претендует Япония и Южная Корея, – только последняя «проверка» твёрдости международного сообщества. Как и угроза тарана американского крейсера, «наблюдавшего» за новым китайским авианесущим крейсером.

Но у Китая есть причины для недовольства.

Он стал жертвой череды войн, о которых позаботились несколько других стран. Он подвергся эксплуатации и сдерживанию через серию соглашений, которые ему навязали, воспользовавшихся его внутренней смутой.

Теперь его вынуждают «приспособиться» к мировой системе, построенной на западноевропейских ценностях. А это терзает крайне развитое чувство национальной гордости, основанное на тысячелетней культуре.

И он больше не связан необходимостью терпеть такое к себе отношение.

А затем есть ещё Индия.

Это страна с миллиардным населением. Её экономика постоянно растёт. Её вооружённые силы развиваются – особенно их военно-морская составляющая.

Это ещё одна «выскочка», которую приходится учитывать американским военным стратегам.

Находимся ли мы на грани войны? Аналогии между 1914 и 2014 годами

Бурные времена… Нестабильность в мире и народные волнения – общие темы, связывающие нас с событиями вековой давности.

Очаги напряжённости в мире

Сегодня мы называем это терроризмом. Сто лет назад это явление носило другое имя – анархия.

Подрывы автомобилей. Политические убийства. Беспорядочные акты политически мотивированного насилия. Всё это заполняло заголовки новостей тогда, как сегодня.

Всё перечисленной становилось причиной – а также следствием – социальных волнений, которые перешагивали через границы, языки и религии.

Тогда, как и сейчас, «волк-одиночка» обладал властью изменить мир.

Тогда, как и сейчас, одна готовая пуля в нужный момент и нужных условиях, с подходящей бешеной реакцией может иметь международные последствия.

Тогда это было убийство эрцгерцога Австрии представителями боснийского анархистского движения, которое запустило каскад безуспешных дипломатических усилий. Это дало необходимое для войны «оправдание».

И у современных стран всё ещё есть территориальные амбиции.

В 1914 году это была Эльзас-Лотарингия.

Это была сочная земля на границе между Францией и Германией, за которую эти страны воевали веками.

В 2014 году есть Тайвань.

Это главное досадное обстоятельство для Китая. Это последний бастион «старого Китая», который в 1949 году пытался низложить председатель Мао.

Он по-прежнему существует. Китай продолжает считать его своей собственной территорией и своим собственным народом, что весь этот вопрос является «внутренним» делом, в которое не должен соваться остальной мир.

Соединённые Штаты, конечно, с этим не согласны. Будучи мировым жандармом, они видят свой разумный эгоизм в том, чтобы держать экономическую мощь Тайваня вне досягаемости Китая. Тайвань к тому же является «непотопляемым авианосцем», с которого США могут оказывать влияние на регион.

Также нельзя забывать древнюю вражду Японии с Китаем. Жестокая оккупация китайских земель в 30-е годы (имевшая результатом кровавую «Нанкинскую резню») всё ещё остаётся открытой раной. Никак не помогает ослабить эту напряжённость продолжающееся отрицание Японией своих ошибок прошлого.

А в мире есть и другие амбиции, являющиеся источником отчуждения. Россия. Южная Америка. Северная Корея.

Все «страны изгои» с растущей мощью и уверенностью.

Все способны разжечь пожар, который может охватить весь мир.

Находимся ли мы на грани войны? Аналогии между 1914 и 2014 годами

Смещение силы… Соединённые Штаты, так долго бывшие экономической «зоной безопасности», теперь сами погрязли в долгах. Занимает ли их место центра экономического влияния Китай?

Глобализация

Тогда Британская Империя находилась в центре мировой экономики. Она первой прошла через промышленную революцию. Небольшое скопление островов в сочетании с господством на море завоевало империю, которая покрывала треть земного шара.

Она устанавливала стандарты нового мира – мира развитой медицины, техники и коммуникаций.

Она становилась всё более самодовольной в своём могуществе.

Когда Британская империя впала в застой, другие страны начали модернизировать и реформировать свою экономику.

Напоминает США?

Промышленная мощь «Нового Света» вывела всех нас в космическую и информационную эру.

Но та самая гонка вооружений, которая привела к развалу экономики СССР и принесла Америке статус единственной сверхдержавы, вернулась обратно, преследуя теперь уже США.

США никогда не расставались со своей одержимостью всё более и более дорогим оружием. И они всегда находили ему применение благодаря начавшейся после 1990 года веренице «малых войн».

Теперь идёт новая гонка вооружений. И её центр находится в Азии.

«Разворот» США с целью перемещения в этот регион большей части имеющихся у них сил – всего лишь первая реакция сверхдержавы.

Но США сталкиваются с потенциально непосильными испытаниями.

Изобретение ими интернета тоже вызвало непредсказуемые последствия, толкая мир к глобализованной экономике намного быстрее, чем ожидалось.

Как следствие, Соединённые Штаты завязли в долгах, причём глубоко.

И главный их кредитор – Китай.

Это нестабильные отношения, которые вызывают нервную дрожь в глобализованных экономиках стран всего мира.

А экономика Китая продолжает расти, в то время как американская сокращается.

Подобный сдвиг сил может вызвать и вызовет сейсмические потрясения по всей планете.

Находимся ли мы на грани войны? Аналогии между 1914 и 2014 годами

Технологическая гонка… Темп усвоения новых технологий сейчас быстрее, чем когда-либо, характеризуясь устареванием новых товаров даже до того, как они поступят в производство.

Гонка вооружений

Тогда морями повелевала Англия.

Её многочисленный флот не имел себе равных по размерам и мощи. Он уверенно и безнаказанно бороздил моря и океаны всей Земли.

Тогда Королевский ВМФ изобрёл «Дредноут» – военный корабль, не похожий ни на какие другие.

Десятилетние вложения в одночасье устарели.

Сама того не желая, Великобритания уравняла правила игры.

И началась новая и невероятно обременительная гонка – кто построит самый большой и лучший военно-морской флот.

Всё это имело место в то самое время, когда подобные могучие корабли становились лишними – рост мощи авиации происходил практически незамеченным.

Сейчас морями повелевают Соединённые Штаты.

Их многочисленный флот не имеет себе равных по размерам и мощи. Он уверенно и безнаказанно бороздит моря и океаны всей Земли.

К тому же у них есть уверенность в том, что их самолёты также повелевают небесами.

Но мир меняется.

В арсенал всё большего числа стран теперь входит козырь ядерного оружия.

И не похож ли потенциал дешёвых, автоматизированных дронов и ракет на тот, что был у непризнанной мощи пулемёта в 1914 году?

А что насчёт кибер-войны? Сколько ущерба может причинить стране компьютерная атака?

К сожалению, потребуется, наверно, крупная война, чтобы мир это выяснил.