Боевые действия в Сирии

Вопрос 1: Господин Президент, сейчас уже можно подвести некий итог всей ситуации, потому что почти ИГ практически побеждена, Дамаск почти безопасен и находится под контролем Сирийской армии. И сейчас у Вас ведутся операции на юге и на востоке. Можете ли Вы мне сейчас сказать как Президент по должности и как доктор по образованию, как Вы могли пропустить первые симптомы этой войны, первые симптомы этого вторжения в Вашу страну, потому что Вы называете это вторжением, что это было?

Президент Аль-Асад: Следует различать внешние и внутренние симптомы. Что касается внутренних симптомов, то у нас, как и у любого другого общества в регионе есть проблемы. И мы всегда их обсуждаем. Возможно, нам не удалось решить проблему, которая могла бы быть решена еще до войны, может быть. Что касается внешних факторов, что очень важно в том, как началась эта война, то ни в одной стране региона нет войны подобного масштаба, несмотря на то, что наши общества схожи, а в некоторых странах, например, в странах Персидского залива существуют проблемы еще серьезнее – отсутствие свободы не только для женщин, но для народа в целом. Поэтому, если проблема в этом, и этот лозунг использовался с самого начала, то почему война не началась в этих странах? На самом деле, причиной были внешние симптомы, что не было понятно с самого начала, мы этого не видели, потому что план был разработан не в Сирии, в некоторых западных странах, главным образом – США, Франции и Британии. Государства-сателлиты, в частности Турция, Саудовская Аравия и Катар, после того, как не смогли создать условия для неожиданной революции, давайте так это назовем, начали оказывать финансовую поддержку. Мы не могли это контролировать.

Вопрос 2: Но почему Вы не видели? К примеру, когда я приехала в Восточную Гуту месяц назад, я видела там тоннели повсюду, они явно были построены инженерами с применением огромных машин-бульдозеров, как Вы могли этого не заметить? Вы можете сейчас объяснить, как удалось построить эти подземные города?

Президент Аль-Асад: Вероятно, они уже на месте использовали инструменты и материалы, украденные либо у правительства, либо у частных компаний и т.д. Они получили поддержку из Иордании через пустыню напрямую в Гуту. Там, где никто не может контролировать пустыню, у нас нет ни спутников, ни других средств наблюдения, чтобы все это увидеть. Когда они начали рыть туннели, они рыли под городами, там, где никто ничего не увидит.

Вопрос 3: В Восточной Гуте я встретила людей, которые готовы были доказать, что они лично видели, как «Джебхат Ан-Нусра» использовала химическое оружие в их районах. Я видела костюмы химзащиты в штабах «Джебхат Ан-Нусры», но Запад говорит, что это Вы используете химическое оружие против населения. Почему никто не слышит людей и почему Запад настаивает на этом?

Президент Аль- Асад: Байки о химическом оружии – это часть политической линии, которая направлена против правительства Сирии. Но к этим байкам прибегают тогда, когда их войска – подконтрольные им террористы – терпят поражение в некоторых районах Сирии. Эта история с химоружием – предлог для прямого военного вмешательства и атак на сирийскую армию. Это случалось уже много раз, и каждый раз мы слышим сказки о химоружии, когда подконтрольные им террористы терпят поражение. Это происходит, если мы оставим в стороне логику и реальное положение вещей – что мы ликвидировали химоружие полностью.

Корреспондент: У Вас вообще его нет?

Президент Аль-Асад: Вообще нет. У нас в Сирии его вообще нет с 2013-го года. Но давайте оставим этот факт в стороне. Химоружие вообще используют, когда терпят поражение, а не тогда, когда побеждают в войне. По сути, каждый раз, когда мы побеждаем, они, вопреки логике, используют эту байку, но это – предлог для поддержки террористов в Сирии.

Вопрос 4: Можно ли как-то предотвратить все эти провокации, потому что недавно российское Минобороны объявило, что что-то похожее уже готовится в Дейр-эз-Зоре, как это остановить?

Президент Аль-Асад: Никак. Эти провокации не имеют ничего общего с реальностью. Это плод их собственного воображения, воображения их СМИ, что-то, что придумывается их средствами массовой информации и дальше распространяется по миру через интернет и другие медиа. Поэтому предотвратить провокацию невозможно. Американцы постоянно врут, и сразу же атакуют. Когда нет уважения к международным нормам, когда нет эффективных институтов ООН, вы не можете говорить о предотвращении провокаций, мир живет по законам джунглей.

Вопрос 5: И вот Вы побеждаете, Вы уже контролируете большую часть страны. Но в Сирии сейчас очень много игроков, у каждого свои интересы: Америка проводит переговоры с Турцией по Мембиджу, Израиль ведет переговоры, Иран ведет переговоры, у курдов свои интересы — как со всем этим разобраться и сохранить единую Сирию? Ведь сейчас, кажется, что ее раздирают на куски, как это остановить? Ведь ваша позиция – единая Сирия для единого народа.

Президент Аль-Асад: Если вы хотите поговорить о том, как Сирию разрывают на части, то это больше, скажем, вопрос географии, нежели общества. Общество едино, у нас нет проблем, касающихся сплоченности общества. Мы можем считать Сирию единой, пока един народ. А попытки растащить Сирию по частям – это уже оккупация. Различные части Сирии были оккупированы террористами при поддержке Запада, главным образом США и их союзников. Если мы говорим о будущем Сирии, мы не будем принимать их в расчет. Говоря о политическом процессе, это будет сугубо сирийский политический процесс. Мы не учитываем и не будем учитывать интересы любых других стран в отношении вопросов внутреннего характера. Если мы говорим о войне, то она приобретает международный характер, она так и началась. По факту, проблема была не только в сирийском правительстве. Сирийское правительство — независимое, у нас хорошие отношения с Россией, с Китаем и с другими странами. А Соединенные Штаты захотели переделать карту мира политически, а может и с применением военной силы. Сирию превратили в одно из основных полей боя в этой переделки, по крайней мере – на Ближнем Востоке. Поэтому, когда вы говорите об чьих-то интересах, все происходящее – это схватка этих сил, главной силы – США и их союзников, которые поддерживают террористов, их цель – гегемония. Другой силой является Россия и её союзники. Их целью является борьба с терроризмом и восстановление международного права.

Вопрос 6: Тогда почему именно Сирию выбрали для этой игры?

Президент Аль-Асад: По многим причинам. Сирия – в группе независимых стран, в которой Иран, Северная Корея, и теперь – Россия как независимая страна. Страны Запада не принимают никакой независимой позиции. США не принимает никакой европейкой независимой позиции. И у России с США напряженные отношения. Россия захотела действовать независимо, а США это не устраивает, неважно, великая Россия держава или нет, она, по их мнению, не имеет права быть самостоятельной. Это одна причина. Мы – небольшая страна, разве можем мы выбирать между «да» и «нет»? Мы обязаны говорить только «да».

Во-вторых, это геополитическое положение, историческая роль сирийского общества. Несмотря на то, что Сирия – небольшая страна, но здесь проходит линия разлома – и с социальной, и с этнической точки зрения. Кто владеет Сирией – владеет Ближним Востоком. Борьба за контроль над Сирией началась ещё во времена фараонов и хеттского государства, они наступали на Сирию с севера и с юга? Бились за господство и им пришлось подписать первый в мире мирный договор. То есть геополитическое положение Сирии всегда было важно. Целью великих держав с тех древних времен и по сей день был и остается контроль над Сирией. Размер Сирии не имеет значения, большая она или маленькая – неважно. Сирия сама по себе – важна.

Вопрос 7: А что Вы ожидаете в этой ситуации от России? Потому что Вы многим сказали, что они должны уйти из Сирии, Вы заявляете, что однажды сирийское правительство потребует всех покинуть эту землю. Что ждать от России в этой ситуации? Ведь мы друзья и союзники.

Президент Аль-Асад: Дружба между Сирией и Россией длится уже больше 60-ти лет. Договор о военном сотрудничестве был подписан более сорока лет назад. В отношениях с Россией у нас две главных опции. Во-первых, и Сирия, и Россия заинтересованы в борьбе с терроризмом и победой над ним в Сирии, в России, в любой другой части мира. Это первое наша опция и наша цель.

Вторая опция – долгосрочная. Россия играет очень важную роль в восстановлении мирового баланса, который был утрачен после распада Советского Союза. Для восстановления баланса сил в мире очень важно российское военное и политическое присутствие в Сирии, на Ближнем Востоке и в других частях земного шара. Это важно не только для России и крупных мировых держав. Это важно для небольших стран, вроде Сирии. То, что мы ожидаем от России на всех уровнях, – это борьба с терроризмом и баланс сил в мире.

Вопрос 8: В Восточной Гуте, я видела, насколько страшно она разрушена, насколько я знаю, сейчас на восстановление Сирии требуется 400 миллиардов долларов, но Запад говорит, что не даст ни цента, пока Вы находитесь у власти. Что Вам делать в этой ситуации, ведь Вам нужно восстановить всю страну?

Президент Аль-Асад: Честно говоря, это лучшее заявление Запада за все время войны в Сирии. Лучшее потому, что они не будут частью восстановления Сирии, мы просто не позволим им это сделать. Придут они с деньгами или нет? Предложат они заем, пожертвование или гранты, что угодно – нам запад не нужен. Запад далек от понятия «честность»: они не дают, они только берут. Во-первых, Сирию никогда не строили на иностранные деньги, мы строили Сирию на наши деньги нашими руками. И даже несмотря на то, что сейчас идет война, у нас достаточно силы, чтобы восстановить страну. Мы в этом уверены.

Что касается денег, до войны у нас не было долгов, мы строили нашу страну, занимая у наших друзей. Нет денег – займем у наших друзей, у сирийцев, живущих за рубежом, у нашей казны. Мы не беспокоимся об этом. Возможно, восстановление Сирии займет больше времени, но, тем не менее, нет поводов для беспокойства. Не забудьте, когда речь идет о восстановлении страны после войны – вы говорите 400 миллиардов, плюс-минус, это примерно – это целый рынок, это целая экономика, это инвестиции. Когда страны Европы говорят о помощи в восстановлении Сирии, они думают не о помощи Сирии, а о том, как заработать. Многие европейские компании выходят на нас и пытаются открыть дверь в Сирию для своих инвестиций.

Корреспондент: Непублично?

Президент Аль-Асад: Разумеется, непублично. Но, конечно же, при поддержке своих правительств. Им нужен этот рынок. После кризиса 2008-го европейские экономики в плачевном состоянии. Им нужно много рынков, сирийский в том числе. И мы не позволим им стать частью этого рынка, все просто.

Вопрос 9: Когда мы говорим о восстановлении полного контроля над страной, мы говорим о восстановлении доверия между людьми, ведь то, что произошло, в какой-то степени похоже на гражданскую войну, брат стрелял в брата из-за разных религиозных и других взглядов. И сейчас Вы начали создавать конституционный комитет, оппозиция представила свой список лиц в этот комитет. Вы пойдете на следующий президентский срок? Или как Вы будете восстанавливать политическую структуру в стране?

Президент Аль-Асад: Во-первых, у нас нет гражданской войны, поскольку гражданская война основывается на межконфессиональных, этнических, религиозных и прочих конфликтах. У нас в Сирии этого нет. Вы можете поехать куда угодно, в частности, в контролируемые правительством регионы, где можно увидеть все слои сирийского общества, мирно живущие бок о бок. Это не преувеличение, а факт–война преподнесла нам очень важный урок. Разноплановое общество стало намного более сплоченным, чем до войны, мы выучили урок. И, если вы поедете туда, где территорию контролируют террористы, они не представляют какую-то часть общества, они представляют лишь свой инкубатор. У тех, кто там живет, нет иного выбора, чем жить в этих районах. То есть речь не о гражданской войне. Это не наш народ стреляет друг в друга, это наемники и террористы. У вас в России, есть террористы, и они россияне, но они представляют не ваше общество, а лишь свою идеологию. В Сирии так же. Поэтому, что касается единства людей, у нас нет с этим проблем.

Что касается президентства, тут два фактора: первый – мое желание, и оно исходит из второго фактора – воли сирийского народа. У нас есть еще три года. К тому времени, к 2021 г., будет ли готов сирийский народ принять того же человека, того же президента, или нет? Если нет, то что мне даст президентский пост? Я не смогу достичь успеха, не смогу что-либо дать своей стране, поэтому ответ будет «нет». Если будут готовы – я подумаю над этим, но сейчас еще рано, впереди три года.

Корреспондент: А что по поводу конституционных реформ, которые требует ООН?

Президент Аль-Асад: Мы провели реформы в 2012 г., есть Сочинская конференция, где это будет обсуждаться. Любая конституционная реформа не касается президента или правительства, это дело сирийского народа, если мы хотим прийти к каким-либо изменениям или хоть к чему-либо, необходим национальный референдум. Если будет референдум, и люди поддержат новую конституцию, конечно, мы примем ее, но это будет не потому, что этого захотела ООН или иностранное государство. Это будет решение сирийцев.

Если сирийцы не захотят этого – этого не будет.

Вопрос 10: Один из главных игроков – это американцы, Трамп сейчас встретился в Сингапуре с Кимом, недавно иранцы объявили, что они никогда в отличие от Кима с Трампом не встретятся. Потому что по их мнению Ким не мусульманин и не полностью понимает происходящее. А Вы, если бы это было необходимо, напрямую или не на прямую встретились бы с Трампом, есть ли такая необходимость? Нужно ли встречаться с Трампом?

Президент Аль-Асад: Мы считаем, что диалог, общение, переговоры с противниками, да и не только с противниками, это результативно. Но с первых переговоров с США в 1974 году, результатов никогда не было. Проблема американских президентов в том, что они заложники своих лобби, СМИ, крупных финансовых, нефтегазовых , и оружейных корпораций. Они могут говорить вам то, что вы хотите слышать, но делать все наоборот. Ситуация лишь только усугубляется. И Трамп — очень яркий пример. На данный момент разговоры и обсуждения с американцами без результата — просто пустая трата времени. Мы не хотим говорить с американцами лишь потому, что они американцы. Мы готовы ко всем переговорам, у которых будет результат, но не верим, что американская политика изменится в обозримом будущем. Повторюсь, сейчас это пустая трата времени.



Вопрос 11: Когда я думаю о Сирии, я помню, что Вы врач, Вы долго жили в Лондоне, Вы были интегрированы в западное общество, и теперь это общество считает Вас символом зла на земле, и газеты, и политики обвиняют Вас в применении химоружия против собственных граждан. Как вы к этому относитесь? Насколько это чувствительно для Вас и вашей семьи? Как Вы объясняете семье, что происходит?

Президент Аль-Асад: На самом деле, с эмоциональной точки зрения, катастрофа в Сирии уже семь лет. В условиях большого горя меньшее давление неощутимо. Каждая капля крови любого сирийца вызывает гораздо больше эмоций, чем эти небылицы. А во-вторых, когда знаешь, что это ложь, это не задевает. Можно почувствовать что-то, когда тебя критикуют, исходя из реальных фактов, тогда можно переживать боль и страдание. Проблема Запада в том, что у них нет государственных деятелей. Подмена государственных деятелей и настоящих политиков – это фейковая политика, а фейковой политике нужны в фейковые новости? Сказки про химоружие – часть фейка. У западных политиках — я не о людях, только о политиках — абсолютно нет нравственности и моральных принципов. Когда вы сталкиваетесь с беспринципными людьми, они не трогают – ни сердце, ни разум.

Вопрос 12: В Западной Гуте мы видели надписи ИГ или ан-Нусры: «мы вернемся». Для нас это звучит пугающе, мы потратили огромные средства, пожертвовали многими жизнями в Сирии в борьбе с халифатом, для нас возврат халифата страшен. Вы оцениваете вероятность возврата?

Президент Аль-Асад: Во-первых, все это идеология. Темная идеология, которую продвигают последние полвека по всему миру, это началось в конце 60-х. Это началось не 90-х. В основном, руками саудовских ваххабитов, при поддержке США и Запада в целом. Это угроза религиозная, с политической поддержкой. Это происходит не спонтанно. Они вернутся, потому что западные силы используют их снова и снова, но под другими названиями. Эти силы были в Афганистане тридцать лет назад, и Рейган называл их «священными воинами», а не террористами. Сейчас их называют террористами, но используют их. Может быть, через десять лет их будут использовать в другом месте, под другим именем, это просто ребрендинг. Это инструмент Запада. Вы чувствуете угрозу – это правильно.

Во-вторых, вы правильно беспокоитесь даже в России. Не потому, что вы потеряли жизни в Сирии, а потому, что в России точно такой же терроризм. Как я отношусь к этому? Если эти террористы победят в России, я буду в опасности. Они придут в Сирию и в другие страны, и наоборот. Защищая сирийцев, вы защищаете россиян. Вы заплатили высокую цену, защищая сирийский народ в Сирии, но вы защищали и россиян, терроризм не имеет политических границ. Для них весь мир — поле битвы. От России до Сирии, может быть – до Индонезии, а может и в Марокко, и побережье Атлантического океана.

Вопрос 13: Как остановить оккупацию северной Сирии? Ведь это результат соглашения между Америкой и Турцией на сирийской земле.

Президент Аль-Асад: Мы выбрали два пути. Первый и главный — это примирение, и нам это удалось. Именно так мы смогли бы вернуть многие районы к нормальной жизни, к ситуации, когда люди живут в нормально, а институты власти нормально функционируют. Второй путь — атаковать террористов, если они не сдаются и не идут на примирение. Мы будем биться с ними и вернем контроль силой. Это, конечно, не лучший вариант для нас, но это единственный способ получить контроль над страной.

Корреспондент: Но это ведь выглядит, что Сирию делят между собой. Я имею в виду, что американцы и турки рассматривают Северную Сирию как территорию, которую они контролируют.

Президент Аль-Асад: Не верьте. Америка контролирует все, в том числе Турцию. Америка направляет Турцию. Пять лет назад Америка предотвратила вторжение Эрдогана в Сирию. Они сказали ему – нет. Почему? Потому что в то время террористы побеждали, они захватывали все больше и больше. Зачем нужен был Эрдоган? Когда террористы начали отступать, США сказали Эрдогану – теперь можешь вмешаться, потому что ситуация склонилась в пользу Сирии и России, в пользу Ирана и других группировок, которые борются с террористами. Поэтому они сказали, что лучше вмешаться, чтобы снова создать хаос , это происходит сейчас. Все эти территории – под контролем США, никого другого.

Корреспондент: Поэтому они так давят на Иран?

Президент Аль-Асад: Именно так. Причины разные, но в конечном итоге они контролируют ИГ на востоке и поддерживают его. Они поддержали «Аль-Нусру» в Идлибе на северо-западе, а также поддерживали «Аль-Нусру», ИГИЛ и другие группировки на юге. Но они дают разные роли различным странам. Иногда они обращаются к Турции, иногда к саудитам, иногда к катаровцам и т.д. Но, проще говоря, все эти страны, включая Французов и британцев, американские марионетки и сателлиты. Это просто и понятно.