Много букв про религиозные проблемы Асада-старшего. Источник мутный, но похоже на правду.
Конституция 1973 года сыграла важную роль в легитимизации власти нового президента Хафеза Асада и его алавитской секты в Сирии. Асад стал президентом в феврале 1971 года, и это сразу породило щекотливый вопрос. По существовавшей конституции, президентом мог быть только мусульманин. Два основных течения ислама – суннизм и шиизм на протяжении нескольких столетий алавитов мусульманами не считали. Сунниты просто называли ( и продолжают называть) алавитов “кафир” – неверные.
С другой стороны, современный сирийский режим утверждает, что алавитская секта относится к шиитам-двунадесятникам – основному течению шиитского ислама. Само по себе это утверждение и обстоятельства его возникновения заслуживают дополнительного внимания.
Скрытый текст
Суннитские мятежи в Сирии, вызванные публикацией еретического проекта конституции зимой 1973, кардинальным образом изменили отношение алавитов к предложению легендарного аятоллы. Потрясенная уровнем насилия и угрозы алавитская элита нажала на шейхов. Если такой авторитет, как Садр, бросит на чашу весов свой религиозный авторитет, это выбьет из рук оппонентов режима важнейший козырь. Поскольку алавиты Ливана ничем не отличались от алавитов Сирии, признание первых “шиитами-двунадесятниками” означало такое же однозначное признание алавитов Сирии. Садр, между тем, начал осознавать те глобальные выгоды, которые может принести ему локальная, на первый взгляд инициатива. Хафез Асад нуждался в мусульманской легитимации. Садр нуждался в могущественном патроне. Их интересы сошлись, и возник альянс, который сыграл огромную роль во всем последующем развитии событий в регионе. 26 февраля в Сирии проходит всенародный референдум по принятию новой конституции. В связи с этим любопытно вернуться к обстоятельствам принятия предыдущей сирийской конституции. Ее внедрение сопровождалось широко выраженным недовольством и исламистскими бунтами в ключевых городах страны. Она была принята ровно 39 лет назад – в марте 1973 года. В преамбуле к конституции 1973 года говорится: “Арабской нации удалось сыграть громадную роль тогда, когда нация была едина. Когда связи национального самосознания ослабли, ее цивилизующая роль потеряла значение, и волны колониальных завоеваний сотрясли единство арабской нации, ее территории подверглись оккупации, а ее ресурсы – разграблению. Наша арабская нация выстояла в этой схватке, отвергла реальности разделения, эксплуатации и отсталости. Наша вера в собственные силы позволила преодолеть нам подобную реальность и вернуться на арену истории, с тем, чтобы сыграть, вместе с другими освобожденными нациями, существенную роль в конструкции цивилизации и прогресса. Арабские массы не рассматривают независимость как главную цель или как окончание необходимых жертв, но как средство консолидации борьбы, как продвинутую фазу продолжающейся битвы с силами империализма, сионизма и эксплуатации в порядке достижения арабских национальных целей – единства, свободы и социализма”. Конституция 1973 года сыграла важную роль в легитимизации власти нового президента Хафеза Асада и его алавитской секты в Сирии. Асад стал президентом в феврале 1971 года, и это сразу породило щекотливый вопрос. По существовавшей конституции, президентом мог быть только мусульманин. Два основных течения ислама – суннизм и шиизм на протяжении нескольких столетий алавитов мусульманами не считали. Сунниты просто называли ( и продолжают называть) алавитов “кафир” – неверные. Во второй половине 19-го века оттоманские турки понастроили на алавитских территориях мечетей – в основном из-за интереса к алавитам французских миссионеров, считавших их за “потерянных христиан”). Турки опасались, что французы используют алавитов для расширения своего религиозного протектората в Ливане за счет сирийских территорий. С другой стороны, современный сирийский режим утверждает, что алавитская секта относится к шиитам-двунадесятникам – основному течению шиитского ислама. Само по себе это утверждение и обстоятельства его возникновения заслуживают дополнительного внимания. Традиционное определение алавитов в шиитской теологии – “гхулат” – “те кто вышел за все границы (поклонения имаму Али) или “мукассират” – “те, кто не понял” (глубины святости Али). Первые попытки скрещивания алавитов и шиитов-двунадесятников относится к 1922 году. Они были, как и не парадоксально звучит сейчас, инициативой колониальной французской администрации. Французам нужно было придумать решение для алавитских религиозных судов для признания равного гражданского статуса членов секты, наряду с другими этническими и религиозными группами, населявшими Французский Мандат. Школа шиитов-двунадесятнков была также далека от алавитских традиций, как любое другое течение в исламе. Ее преимуществом был тот факт, что она выводила алавитов из под юрисдикции ненавистных суннитских хозяев и соседей. Алавитские религиозные шейхи после этого позаимствовали из религиозных трактатов двунадесятников все то, что подходило к их цели – установлению гражданских норм в религиозном суде, который, большей частью, занимался проблемами семьи и наследования. Другие аспекты шиитской веры их не интересовали, и они не сделали никаких попыток установления контактов с шиитскими богословскими светилами. Асад стал первым президентом не-суннитом. Занятие поста алавитом означало окончательный крах мечты (или иллюзии) суннитского доминирования. В январе 1973 был опубликован проект новой конституции, той самой, что сейчас пытается изменить Асад-сын. Чтобы обойти тонкий вопрос о личности президента, а вернее, о его религиозной принадлежности, из проекта было исключено упоминание об исламе, как государственной религии. Это вызвало повсеместный кризис, и разъяренные суннитские массы повалили на улицы из мечетей. Всеобщие стачки были объявлены в Хаме, Хомсе и Алеппо. Асад был ошарашен, и был вынужден ввести специальную статью о том, что президентом страны может быть только мусульманин. Широкомасштабные протесты были организованы “Братьями-Мусульманами” и распространились даже на некоторые районы Дамаска. После того, как Асад пошел на по пятую, бунты лишь разрослись – все понимали, что речь идет не о конституции, об алавитской гегемонии. Мятежи были подавлены только после ввода бронетанковых подразделений в очаги мятежа. Алавитские шейхи между тем, сбивались с ног, дабы доказать, что они – шииты-двунадесятники вдоль и поперек. Их усилий было, конечно , совершенно недостаточно, и утверждение нуждалось в авторитетной поддержки шиитских элит. Суннитское признание не рассматривалось в качестве достаточного. Суннитские муфтии в Дамаске давно были поставлены Асадом на колени, и никто не рассматривал их в качестве представителей духовных властей, высказывающих независимое мнение. Неожиданное решение нашлось благодаря личности легендарного шиитского имама Мусы ас-Садра (родитель иракского вождя “Армии Махди”, замучен полковником Каддафи по окончании визита в Ливию в 1978). В 1967 он добился признания шиитов-двунадесятников легальной и полноправной ливанской общиной. В 1969 он возглавил Высший Исламский Шиитский Совет. В связи с этим ему потребовалось найти решение сложного юридического казуса, а именно – что делать с алавитской общиной Ливана, члены которой проживали в ливанском городе Триполи и в районе Аккар. Садр хотел взять алавитов под свое крыло. Север Ливана населяют те же алавитские племена, что и Сирию, и они поддерживают тесные связи с сирийскими собратьями. Исторически, алавиты Ливана не имели связей с шиитами-двунадесятниками, населяющими юг и восток страны. “Политический экуменизм” Садра, однако, простирался очень далеко Несмотря на сравнительную малочисленность ливанских алавитов (около 20 тысяч), он надеялся, с их помощью, закрепить свое влияние на севере. Все это сопровождалось пропагандой “мусульманского единства” и непрекращающейся борьбой с суннитами. Для того, чтобы прибрать к рукам алавитов, Садру надо было говорить с их религиозными лидерами в Сирии. Диалог, по инициативе имам, начался в 1969 и продолжался 4 года. Алавитские шейхи намеренно затягивали процесс. В 20-30-е годы они выбрали двунадесятников ради сохранения независимости, а не для его делегирования своих традиционных прав ливанскому аятолле. Суннитские мятежи в Сирии, вызванные публикацией еретического проекта конституции зимой 1973, кардинальным образом изменили отношение алавитов к предложению легендарного аятоллы. Потрясенная уровнем насилия и угрозы алавитская элита нажала на шейхов. Если такой авторитет, как Садр, бросит на чашу весов свой религиозный авторитет, это выбьет из рук оппонентов режима важнейший козырь. Поскольку алавиты Ливана ничем не отличались от алавитов Сирии, признание первых “шиитами-двунадесятниками” означало такое же однозначное признание алавитов Сирии. Садр, между тем, начал осознавать те глобальные выгоды, которые может принести ему локальная, на первый взгляд инициатива. Хафез Асад нуждался в мусульманской легитимации. Садр нуждался в могущественном патроне. Их интересы сошлись, и возник альянс, который сыграл огромную роль во всем последующем развитии событий в регионе. Контракт был формально заключен в ливанском городе Триполи в июле 1973 года. Садр, в качестве главы Высшего Исламского Шиитского Совета, формально назначил местного алавита Али Мансура, муфтием двунадесятников Триполи и Северного Ливана. На церемонии присутствовала делегация алавитских шейхов из Сирии. Садр красноречиво описал важность исторического события: “Сегодня эти мусульмане, которых называют алавитами – братья шиитов. Кто стоит за беспорядками в Сирии и за ее пределами? – те кто хотят монополизировать ислам. Мы должны действовать, драться, противостоять этому. Мы обращаем глас наш к алавитам Турции! Мы признаем ваш ислам! ” Новоиспеченный муфтий Мансур присоединился к боссу: “Мы объявляем тем, у кого еще сохранились предрассудки против нас: мы принадлежим к имамитам, шиитам-двунадесятникам, и религия наша – ислам Для справки: Отличия конституции Асада-родителя и Асада-сына: Отменяется статья 8, провозглашающая партию арабского социалистического возрождения БААС “лидером государства и общества”. Таким образом, фактически разрешается многпартийность. Новая конституция запрещает организацию политических партий, основанных на религиозной и этнической принадлежности. В теории, это должно исключить “Братьев-мусульман” и курдские партии из политической жизни страны. Президентом может быть только мусульманин-мужчина, выбранный всеобщим голосованием. Он может занимать должность не более двух семилетних сроков. По конституции 1973 года кандидатуру президента предлагает парламенту партия БААС. После этого кандидат одобряется на референдуме. Новая конституция поднимает возраст президента с 34 до 40 лет и устанавливает, что он должен быть женат на сирийской женщине и прожить в Сирии, по крайней мере, 10 лет. Новая конституция отменяет все статьи, говорящие о социалистическом государстве, экономике и культуре.