Тред №1036140

Цитата: ЦитатаЗамечательный лысый дядька, также известный как Терри Пратчетт, заявился на приём с британской пунктуальностью, и тоже решил не терять времени даром. Вся встреча заняла часа полтора, поначалу планировалось, что он зачитает кусочки из книжки "Пятый Элефант" и ответит на вопросы, но чтение ему (и почтенной публике, кстати говоря) быстро надоело. Автографов не давал, аргументируя это тем, что "Россия сломила Гитлера, сломила сталинский режим, а теперь сломила ему запястье" - он был с пакетом с охлаждающим гелем на руке. И вместо сеансов чтения вслух он начал рассказывать о себе. И это было гораздо интереснее. Далее с его слов в моём неадекватном переложении и сокращении:

- Я родился в маленьком городке в сорока милях от Лодона. И сделал это именно там из тех соображений, что хотел оказаться поближе к моей маме. Детство моё протекало в доме, где не было телевизора, не было света, не было воды, и не было сортира - в роли сортира выступал огород. Но поскольку дело было после Второй Мировой Войны, то если у вас на доме была крыша - вы могли считать себя исключительным счастливчиком. Вместо ванной у нас был большой жестяной тазик, в котором по выходным мылись все по очереди - сначала я, потом мама, потом папа, а потом пёс. Поэтому пёс всё время бегал грязным и вонючим. Это была большая жестяная ванна, а от сарая до дома росла аллея из деревьев. По вечерам, когда отец в темноте шёл к дому и нёс эту ванную, мне казалось, что он врезался в каждое из них - на слух это было похоже на:"Бумс! Дзынь! Шлёп! Твою мать! Шмяк! Блям!" Если вы помните Нянюшку - то найдёте много общего. И вообще наш посёлок был похож на Ланкр. 
У меня не было братьев и сестёр - мама смотрела на меня и говорила, что с неё хватит. Я развлекался как мог на свежем воздухе и не прочитал ни одной книги. Слово "школа" в ту пору ассоциировалось у меня со словом "боль". Методы воспитания состояли в младших классах в ударах указкой по ногам, и по мере взросления продвигалсь всё выше. Лет в тринадцать воспитательным органом становилась голова, в которую влетало, на большой скорости пересекая классную комнату, приспособление для стирание с доски - деревянный брусок, обёрнутый тряпкой. Тогда это называлось "хорошей классной дисциплиной", а сейчас "необратимым повреждением мозга".
Однажды в руки ко мне попала книга "The Wind In The Willows", и я читал её при свете уличных ламп, когда отец вёз меня домой. Смысл уличных ламп в том, что они отстоят на некоторое расстояние друг от друга, поэтому чтение выглядело примерно так: "Мистер Барсук провёл весь день в норе, начищая свой маленький..", - БЛЯМС! - Чёрт, что же, что он там начищал? Ничего не вижу! - БЛЯМС! - В результате к приезду домой произошли три события - я прочитал четверть книги, у меня перед глазами плавали зелёные и синие огоньки, и я стал настоящим книгоманом. 
Когда я пришёл в библиотеку, у меня было четыре билетика - это всё равно, что позвать голодающего на банкет, где куча разных вкусностей, и снабдить его в качестве столового прибора зубочисткой. Я понаблюдал за работой библиотекаря и подумал:"Ха! С такой работой легко справилась бы обезьяна!"  Поэтому я подошел к их гланому библиотекарю и сказал: "Я очень хочу стать библиотекарем когда вырасту (бла-бла-бла), можно мне пока поработать у вас помощником?" "Но мы не сможем вам платить." - сказал он, и я испустил вздох облегчения, поскольку это я собирался платить им.
В течение некоторого времени я учился ставить штампы, сортировать каталоги и ставить по порядку книги на полку - половину из них на ту полку, что была у меня дома. Иногда папе приходилось забирать меня на машине, поскольку я не мог утащить их на руках. И все, все они возвращались назад - мне же нужно было освободить место для новой порции на следующей неделе. 
Ещё одна проблема - будучи ребёнком, я не мог брать на официальных основаниях книги во взрослой библиотеке. Но я был почётным библиотекарем, а значит, почётным взрослым - а значит, имел доступ ко всем книгам. Особенно к неподобающим.
В результате к окончанию школы я ничего не знал и не умел. И поэтому решил стать журналистом. Тогда я пришёл в редакцию местной газеты и сказал: "Я собираюсь закончить школу с тремя "А", не могли бы вы подыскать мне местечко?". К этому времени я уже твёрдо уяснил разницу между правдой и честностью. Я честно _собирался_ закончить школу с тремя "А", я _хотел_ этого, но шансы на это были весьма призрачные. Тем не менее,редактор впечатлился и принял меня на работу. Через два часа я выехал на свой первый труп. 
Труп был весьма дохлым - надо было, вероятно, пройти курс специальных тренировок, чтобы выглядеть более мёртвым, чем тот труп. Он провалялся несколько дней в колодце на свиноферме, и когда полицейские вытащили его, я узнал три вещи. Во-первых, всё это гораздо интереснее двух географий, на которых я должен был по идее присутствовать в школе. Во-вторых, мертвое тело, поплавав в колодце, может принимать самые разные цвета и оттенки. И, наконец, в третьих: тебя может тошнить даже тогда, когда казалось бы уже нечем.
Затем я долго был журналистом, и иногда писал книги. Написал "Люди Ковра" - получил чек и потратил его на теплицу. Написал "Страту" - получил чек и потратил его на теплицу. Затем я написал "Цвет Волшебства" - и получил неожиданно большой чек. Поэтому я потратил его на большую теплицу с автоматическими ставнями и раздвижной крышей. После написания "Безумной Звезды", я понял, что могу стать профессиональным писателем. Поэтому я нашёл себе менеджера и попросил его заключить контракт с каким-нибудь издателем, чтобы обеспечить стабильность. Через некоторое время он позвонил и сообшил, что два издательства согласились публиковать мои книги. Я положил трубку и пошёл на кухню пить кофе. Через полчаса он позвонил снова и сообщил, что в связи с моим отказом издательства значительно подняли сумму контракта! На самом же деле я положил трубку из-за того, что понял - больше мне не придётся работать. И мой мозг отключился.
Дальше я жил по принципу "проснулся - сходил в туалет - написал книгу". Я не люблю излишеств, поэтому и действовал так: проснулся - сходил в туалет - написал книгу, проснулся - написал книгу - сходил в туалет. К счастью, ни разу не было: сходил в туалет - проснулся - написал книгу.