ПМИК Михаил Делягин: С миру по нитке — и жемчуг уже не мелок

Цитата: ЦитатаРазрушение социальной среды

Либеральные реформаторы вот уже несколько нет истошно призывают страну затянуть пояса. И затягивание поясов, действительно, идет так энергично, что порой кажется, что они затягиваются не на животе, а на горле огромной и еще совсем недавно, на нашей памяти развитой, благополучной и, несмотря на хронические дефициты, здоровой и сытой страны.
В июне 2015 года подмосковные власти отменили льготный проезд на общественном транспорте по Москве, «наказав» 1,2 млн. чел.; компенсационные выплаты, по оценкам, достались 82 тысячам. Отмена льготы на бесплатный проезд по Подмосковью ударила по 400 тыс. чел.
С этого года по всей стране «льготники» (инвалиды, семьи с детьми-инвалидами, «чернобыльцы» и другие категории), ранее имевшие 50-процентную скидку на коммунальные услуги вне зависимости от площади жилья и количества потребленных ресурсов, сохранили льготу только в пределах нормативов потребления, устанавливаемых регионами.
С 2017 года в Смоленской области областной материнский капитал сокращается вдвое, предоставляется не на второго, а на третьего ребенка и не всем матерям, а только тем, чей доход не превышает двух прожиточных минимумов. А выплата ветеранам труда (в размере чуть больше 500 руб.) будет осуществляться не за 35 лет стажа для женщин и 40 для мужчин, а, соответственно, 40 и 45 лет (и только тем, чей доход не превышает 12 тыс. руб.).
В Хакасии медикам с высшим образованием перестали компенсировать плату за арендуемое ими жилье, а на селе и в поселках городского типа — расходы на стройматериалы для строительства домов. Это может привести к оттоку врачей и снижения доступности медицинской помощи.
Урезаются транспортные льготы для учащихся. В Великом Новгороде отменили льготные студенческие проездные, сославшись на отсутствие денег и на то, что «студент может работать». Правительство Хабаровского края отменило 50-процентную скидку на проезд в электричках студентов и даже школьников. «Льготное секвестирование» к февралю намерена подготовить администрация Ростовской области.
Комитет Госдумы по образованию рекомендовал отклонить аж три законопроекта об учете мнения общественности при ликвидации сельских школ. В то же время специалисты Центра экономических и политических реформ подсчитали, что при нынешних темпах уничтожения социальной инфраструктуры на селе все сельские школы и поликлиники будут закрыты через 17−20 лет, а больницы — уже через 7 лет.
Впрочем, «оптимизация» здравоохранения продолжается даже в Москве: после погрома обычной медицины пришла пора психиатрических больниц. Под видом «реструктуризации» значительная часть психиатрических больных (в том числе потенциально опасных для окружающих) будет, насколько можно судить, переведена на амбулаторное лечение (на дому) или так называемые «дневные стационары».
На этом фоне почти трехкратное до 2019 года сокращение расходов федерального бюджета на охрану здоровья матери и ребенка выглядит как нечто вполне безопасное. При этом нехватка денег на индексацию зарплат медработникам в 2017 году оценивается в 71 млрд руб., а всего на три ближайшие года — почти в полтриллиона. В целом же финансирование здравоохранения за счет федерального бюджета и ФОМСа в 2017 году сократится на 4%, а к 2020 году будет в номинальном выражении на 1% больше, а в реальном — на 15% меньше уровня 2016 года.
Этот перечень можно продолжать почти бесконечно. На фоне усиления самых разнообразных поборов — от штрафов до более всего напоминающего откровенный произвол взимания «взносов» за капитальный ремонт — он производит впечатление уже не урезания социальных льгот, а последовательного и эффективного уничтожения самой среды нормальной человеческой жизни.
Вполне логично, что погружение огромной части России в чудовищную нищету сопровождается бурным процессом концентрации богатств у другой ее части.

От богатств — к сверхбогатствам
Данные о фантасмагорических богатствах как олигархов, так и топ-менеджеров государственных компаний, не говоря о депутатах и членах правительства, производят неизменно шокирующее впечатление, — причем вопрос о полноте официальных данных остается открытым. Достаточно вспомнить, что из 450 депутатов прошлой Госдумы развелось 102 — и оценить, как реальность разводов, так и активы, зарегистрированные на имя бывших супругов, невозможно в принципе.
Лишь несколько примеров: член Совета Федерации от Камчатского края Пономарев задекларировал доход за прошлый год в 1 млрд руб., причем он вырос почти втрое. Депутат «Единой России» Симановский — более 900 млн. руб. (за год доход вырос более чем вдвое), депутат той же партии Борцов — почти 800 млн. руб. (доход вырос почти вдвое). Депутат Скоробогатько за 2014 год задекларировал доход в 4 млн руб., а за 2015 — более 745 млн. А в 2016 году вскоре после победы на выборах он внезапно сложил с себя полномочия: злые языки утверждали, что причиной этого стало обязывание депутатов лично присутствовать на заседаниях Госдумы, несовместимое с образом жизни данного представителя российской элиты.
Однако даже самые обеспеченные депутаты Госдумы выглядят бледно на фоне некоторых представителей региональных элит: так, депутат приморского заксобрания Ахоян отчитался о доходе в 3,1 млрд руб., а депутат горсовета Улан-Удэ Шагдарова — и вовсе 13,5 млрд. руб.
В правительстве Медведева министр «без портфеля» Абызов, занимающийся «курированием Открытого правительства» (что бы это не значило), отчитался об официальном доходе более чем в 450 млн руб. (и принадлежащем супруге жилом доме в Великобритании).
Ставший притчей во языцех вице-премьер Шувалов вместе с супругой получил доход в более чем 189 млн руб.
Министр торговли и промышленности Мантуров отчитался о сравнительно скромном доходе в 144,7 млн руб., — но зато приобрел элитный участок, стоимость которого оценивается в полтора миллиарда рублей.
Этот список можно продолжать бесконечно, — в то самое время, когда средняя (то есть с учетом зарплат топ-менеджмента) начисленная по стране зарплата составляет 36,2 тыс. руб. в месяц, а на основной части страны зарплата в 25 тыс. руб. считается весьма хорошей.
Невозможно удержаться от ощущения, что обеднение огромных масс россиян и головокружительное обогащение представителей так называемой «элиты» не идут независимо друг от друга, а представляют собой две стороны одного и того же процесса.
Клиническим проявлением этой взаимосвязи представляется ситуация, сложившаяся в «Почте России»: ее генеральный директор Страшнов по итогам 2014 года получил премию в 95 млн руб. — при том, что в конце 2015 года зарплата почтальонов в Ростовской области была повышена в среднем с 5,5 до аж 7,7 тыс. руб. в месяц, в Горно-Алтайске средняя зарплата почтальона, по имеющимся сообщениям, составляет 6 тыс. руб., а в сельской местности Горного Алтая — и вовсе 3 тыс. руб. в месяц.

Право на бедность
С формальной точки зрения ситуация с социальным неравенством медленно, но улучшается. Максимальный разрыв между 10% наиболее богатых и бедных граждан России снизился с максимального уровня в 16,7 раз, достигнутого в 2007 году, до 15,6 раза (это уровень конца 2005 — начала 2006 года); схожим образом снижался и более точный коэффициент Джини. Безусловно, официальная оценка структуры доходов населения крайне несовершенна, причем максимальная погрешность наблюдается при оценке доходов наиболее бедных и наиболее богатых людей, которые мало уловимы традиционными статистическими методами. Однако, какой бы вопиющей ни была социальная дифференциация, ее показатели все же снижаются.
Но это улучшение мало что значит в силу невыносимых условий жизни, создаваемых для основной части российского общества.
Прежде всего, граждане России, за исключением некоторых регионов вроде Татарстана и, с этого года, Москвы лишены реальных гарантий права на жизнь: по официальным данным, доходы ниже прожиточного минимума имеет 18,8 млн. человек. Однако это лишь вершина российского айсберга бедности: как показывают данные социологических опросов, более двух третей россиян испытывают нехватку текущих доходов на покупку простой бытовой техники, то есть являются бедными. В результате совокупная доля нищих и бедных, несмотря на благоприятную макроэкономическую статистику, составляет почти 80% населения.
Ужасает, что при этом продолжается уверенное сокращение и реальных доходов населения, и розничного товарооборота (то есть потребления). С учетом двукратного (что подтверждают социологические исследования) занижения официальной инфляции и улучшения положения наиболее обеспеченной части общества (что вызвано высокой монополизацией и коррумпированностью) реальное потребление 90% россиян сократилось за прошлый год не менее чем на четверть. В 2016 году это сокращение продолжается — создавая в перспективе реальную угрозу социально-политической стабильности.
Поведение же правящей тусовки (язык не поворачивается назвать ее «элитой»), более всего напоминающее пир во время чумы, в настоящее время не позволяет надеяться на реальные, а не фиктивно-демонстративные усилия по преодолению бедности и нищеты, — и, соответственно, на избежание срыва нашего общества в Смуту в 2018—2019 годах.