Нам не надо, чтобы без нас копались в сведениях о наших детях

Президент отклонил закон о Контингенте обучающихся. При открытии новой сессии Госдумы, её председатель В.В.Володин объяснил это тем, что при его принятии депутаты не учли мнение представителей гражданского общества. Это "тоже правда", но не вся.


РВС выступало против этого закона, особенно подробно высказавшись о его смысле и незаконности 28 декабря в открытом обращении к Президенту, призывающем закон отклонить. 29 декабря Президент наложил вето – мы видим, что его главный аргумент совпадает с нашим. Но он состоит не в том, что закон не нравится общественности – это лишь повод для того, чтобы присмотреться к плоду Думы внимательнее. Важнее, что он противоречит Конституции. Указание Президента, «что Федеральным законом должен быть установлен перечень конкретных сведений, содержащихся в государственных информационных системах», сделанное им при отклонении закона, – это не просто пожелание первого лица государства, а требование гаранта Конституции об устранении противоречия с Основным законом, а именно - с её статьёй 55.
По Конституции у граждан есть право на личную семейную тайну (ст.23), сбор, хранение, использование и распространение информации о частной жизни лица без его согласия запрещён, а органы власти и местного самоуправления обязаны заниматься противоположным тому, что требовал этот закон – блюсти гарантии неприкосновенности частной жизни (ст.24). Часть 3 статьи 55 разрешает ограничивать права граждан, но ставит два условия: 1) только федеральным законом, 2) только в определённых целях.     Статья 55 часть 3. Права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства.
     Закон о «Контингенте» нарушает оба конституционные условия:
     1) Эти права он позволяет ограничивать не «федеральным законом», а правительством, а также (ст.19) региональными ведомствами и, по их усмотрению, любыми организациями, хоть НКО. С учётом этого, всё, что написано в законе про нужды образования, становится лишь примером – фактически любой орган, которому почему-либо хочется собирать данные о наших детях, получал бы право этим заниматься. В частности, органы опеки, которые сегодня не имеют законных оснований вести учёт детей, кроме «оставшихся без попечения родителей», но очень этого хотят. Зачем – это отдельный вопрос, не о системе образования, а о рынке содержания детей, регулятором которого является опека.     2) Цели, ради которых это делается, никак не связаны с перечисленными в Конституции. И в самом законе, и в выступлениях его сторонников в парламенте цели сбора данных сводятся к удобству управления, то есть к интересу самих чиновников. Разумеется, то, как чиновникам удобнее нами управлять, далеко не всегда удобно нам, и Конституция для того и написана, чтобы чиновники не считали свои удобства приоритетными. Если ведомствам нужны конкретные сведения – то пусть назовут их конкретно и убедят Думу в том, что от этого выиграет и общество – тогда они смогут сбор таких сведений узаконить.
Нам говорят, что это делается и для нашего удобства – система поможет отличникам получить гранты и так далее. Действительно, в законе перечисляется что-то конкретное в таком духе – «о промежуточной и итоговой аттестации обучающихся, об их достижениях в учебной, научной (научно-технической), творческой, физкультурной и спортивной деятельности, а также доступ к этим сведениям» (ст.15). Но это не только не относится к «защите прав и законных интересов», но и вызывает серьёзные вопросы – а надо ли обществу накапливать эти сведения? Давайте порассуждаем.
Раньше мы жили в обществе равных возможностей – было огромное количество бесплатных кружков и студий, а там, где число мест ограничено (например, в вузах) каждый мог подготовиться, выдержать испытание и поступить по конкурсу. Прошлые достижения и провалы роли не играли. С переходом в следующий класс все прошлые «двойки» уходили в архив вместе с классным журналом. Любой разгильдяй мог взяться за ум и встать в ряды отличников.
Теперь общество рынка. Удобно, чтобы с ребёнком ходил ярлык с его «ценностью» – так называемое портфолио. То есть его образовательная родословная, которую бы рассматривали без его согласия (!) все, кому для чего-либо нужны дети – и иностранные «охотники за головами», и дельцы шоу-бизнеса, и «потенциальные усыновители», которые ждут в очереди к Банку сирот, когда для них отберут ребёночка. Хотим ли мы, чтобы к детям присматривались без нашего ведома? В конце концов, кто хочет своего успешного ребёнка отдать куда-то за гранты, мог бы и сам подавать заявки на грантовые конкурсы.
Но в систему будут собираться далеко не только школьные успехи, но и сведения о неблагополучии. Все «промежуточные» двойки. И те, кто переживая трудности, нахватал их и отстал в учёбе, в такой системе вряд ли смогут догнать свои шансы устроиться в жизни. А с учётом сказанного выше, будут накапливаться и сведения о неблагополучии социальном, которые сейчас по закону не должны выходить за пределы отдела полиции по делам несовершеннолетних...
Моё мнение – всеобщий сбор персональных данных вообще не нужен. Данные должны регистрироваться там, где они возникают, и в строго определённых целях – школьные в школе, медицинские в больнице, полицейские в полиции. Человек должен иметь возможность довериться каждой службе, для этого он должен быть уверен, что никакое «межведомственное взаимодействие» не будет посвящено в его тайны без его желания.
Если искать в этом законе что-то полезное, то не в той части, которая связана с системой «Контингент обучающихся». Например, перечни услуг образовательных организаций или Реестр документов об образовании – вполне обсуждаемая вещь. Но видно, что закон не ради них принимался. Обращения в РВС показывают, что по стране катится вал всевозможных сборов сведений, анкетирований – детей в школе спрашивают о том, что совсем не касается образовательного процесса, даже о зарплате и месте работы родителей. Родители нас спрашивают, как грамотно отказаться от заполнения таких анкет. Это говорит о высоком спросе чиновников на подробное знание о наших детях, включая условия, которые мы своим детям можем предоставить. Не знаю, какие благие цели могут стоять за сбором таких сведений, но ясно, что этот запрос будет реализован, как только органы на местах получат такие права. В ряде регионов уже задолго до того, как закон был принят и отклонён, дали команду собирать данные для «Контингента».
Какие перспективы у закона? К сожалению, как показало обсуждение в Комитете Госдумы по образованию на прошлой неделе, его члены вряд ли понимают, в чём проблема – среди них явно довлеют специалисты от образования, которые не привыкли думать, что их удобство может встретить возражение народа с его Конституцией. Они показали себя не готовыми увидеть непредусмотренные ими возможные риски для общества. Но если ответ Президента они или Дума в целом прочитают правильно – как нарушение Конституции, то от закона ничего не останется, разве что небольшая безобидная часть.

ссылка