Настоящий парадигмист- это не сидевший коммунист(с) - далее по Ленину

   
 https://oper.ru/video/view.php?t=1485



[spoiler=Скрытый текст]

Д.Ю. Симметрично. Сто лет мечтал лично встретиться и вот – свершилось. 

Сергей Савельев. Ну это уже значит карма, судьба, провидение и что-то там еще. Самое главное, что преодоление лени и безобразия. 

Д.Ю. Вот у меня к вам вопрос, как специалисту по работе мозга.
       Когда-то давно я служил в нашей доблестной милиции и там очень много общался с гражданами. И меня по мере общения постоянно не покидало чувство, что они все ненормальные. Невозможно было понять. 

Вот пример. Вот гражданин и на него наехала машина. Один скажет, что машина ехала слева, другой скажет, что машина ехала справа. У одного она красная, у другого – черная, у третьего – никого не задавили, а пятый вообще – что случилось? Меня это все время повергало в состояние глубокого недоумения. Почему у них так получается? 

Сергей Савельев. Это просто вы копнули очень глубоко
     Многие не замечают этой разницы. Из тех же самых, которые скажут, что машина была зеленой вместо красной или черной. Во-первых, это не очень заметно для большинства, находящихся в том же самом состоянии. А, во-вторых вы о самом главном – о человеческой изменчивости. 

Как раз именно в милиции люди в первую очередь и сталкиваются, во-первых, с низким уровнем социальной ответственности, то есть те, на которых отбор в нашем смелом обществе действует напрямую. Мы вообще живем в условиях естественного отбора, жесточайшего причем, бескомпромиссного и очень сурового. 

А, во-вторых, индивидуально изменчивы все эти люди. Индивидуальная изменчивость мозга такова, и здесь надо чуть-чуть открутить назад, прежде чем опрашивать свидетеля аварии и посмотреть, а что у них там, под кожей, черепом, волосами… 

Оказывается, там этот самый мозг – главный ужас человечества на самом деле. Главный кошмар всех теорий, всех стран, всех народов. Всех социализмов, коммунизмов, капитализмов, всего. 

Там очень изменчивый мозг. И это краеугольный камень нашего горя и нашего счастья. Мозг – это самая изменчивая часть нашего организма. А именно – борозды, извилины, надо вносить дактилоскопические карты, как отпечатки пальцев, особенно у шпионов – руки-ноги отрезали, остался один череп и по слепку можно установить. Борозды, извилины – более уникальны, чем отпечатки пальцев. То есть наш мозг настолько уникален, что борозды-извилины, их слепок, являются признаком индивидуальности уникальной. 

Но если бы все так было хорошо, было б замечательно. Но проблема в том, что он различается сначала по общим вещам. По массе. У нас социальность у женщин исчезает, когда мозг становится ниже 800 грамм, а у мужчин исчезает, когда ниже 900. Но есть целые континенты, где мозг около килограмма, поэтому существует известная опасность заселения одних континентов владельцами мозгов с других континентов. Но в чем там опасность, я потом поясню. 

Но самое главное, что верхняя граница где-то в районе 2,5 килограмм (с такими мозгами тоже встречаются как нормальные, так и идиоты). Борозды и извилины никакого отношения к индивидуальной изменчивости особо не имеют, кроме того, что идентифицируют человека как отпечатки пальцев. 

А вот дальше начинается самое интересное – разница в 2,5 раза по размеру мозга – это легко. Мы идем в театр пигмеев (этих, маленьких) и смотрим театр маленьких людей, метровых ну и там где-то баскетболисты скачут по 2.30, ну тоже – 2,5, все нормально. А ужас-то не на поверхности лежит, не в массе мозга. Хотя она тоже имеет значение, поскольку гении и таланты встречаются с большой массой мозга в 4 раза чаще, чем с маленькой. Это факт, клинический. Поэтому шансов у человека с большим мозгом оказаться гением в четыре раза больше, чем с маленьким. Это не значит, что маленькие все идиоты, нет, там все нормально. 

Д.Ю. А натренировать его можно? 

Сергей Савельев. Нет, это не мышца, к сожалению. С возрастом нейроны только погибают. Начиная с рождения. Просто, пока человек растет, кажется это не так заметно. А после 50 – за каждые десять лет мы теряем 30 грамм массы мозга, нейронов. То есть, идиотизм – неизбежен, маразм – обязателен. Но это можно спасти, об этом отдельно я скажу. Если мозгом пользоваться. Тот кто не пользуется, у того – гарантия. А тот, кто думает, о всяких приятных или не приятных вещах: как обмануть соседа, записать хорошую передачу, украсть на колбасу. Напряженно, решает раннее не решаемые задачи, то тогда кровообращение выше и шансов сохранить потенцию больше. 

Так вот, возвращаясь к изменчивости. Самое главное, в этой изменчивости, которая заставляет людей называть машины разными цветами, состоит в том, что мозг по, так называемому, топографическому принципу – разные области мозга отвечают за разное. Затылок – за зрение, височные области – за движение, нижние височные – память, вкус, слух и так далее. 

Д.Ю. Поэтому когда дают подзатыльник, искры из глаз летят – попали по области зрения? 

Сергей Савельев. Как дать… 

Д.Ю. Или по мозгу в целом? 

Сергей Савельев.По мозгу в целом, это хорошо – свет идет внутрь. Но по затылку – конечно, да. 

Вообще там очень точное представительство. Травма, например, глаза или травма затылка – они точно соответствуют. То есть фотопически определенная точка на затылке соответствует глазу, если там кровоизлияние есть, то выпадают кусочки из зрительного поля. Это легко проверить у врачей есть специальные приборы для определения зрительного поля. 

Вот эти все поля, которые отвечают каждый за свою функцию, их у человека очень много (около 60 основных) и они очень изменчивы, потому что отвечают за конкретную функцию. Одна функция – это большой палец. Значит, что нужно? Не мышью водить, этим куском мыла в тазу, а трекбол и большой палец, который водит, у него представительство в мозге большое. Во-первых, не будет туннельной невралгии, а с другой стороны, поточнее будут движения, потому что поле большое. Но это у кого как конечно, но в основном, большое. А есть зрительные: там графические примитивы – первичное зрительное поле, цветность, это все на затылке – там три поля отвечают за зрение. Есть речевые поля, знаменитый Брока, который отвечает за речь. 

Но ужас не в этом, они есть почти у всех, а ужас в том, что они индивидуально изменчивы и разделяются еще внутри себя на подполя, у которых еще более специализированные функции. И тут разница становится чудовищной. Если по полям разница в 3-5 раз, но это тоже большая разница. Представляете, у вас одноцилиндровый двигатель, а у какого-то мерзавца рядом «пятигоршковый», он конечно вас обгоняет с ходу и ничего вы не сделаете. 

Но есть еще хуже ситуация. По подполям разница, например, в лобной доле по тем же самым подполям и моторной, и слуховым, лимбической системы, которая отвечает за эмоционально-гормональную регуляцию поведения, в 40 раз. А это уже очень нехорошо. Это тот самый случай, когда на вас наступят и не заметят. В интеллектуальном плане, я имею в виду. Поскольку вы – пигмей или наоборот – вы гигант, когда вы пройдете по гражданам, даже не заметив, что они бедные прилипли к вашей подошве. Вот в чем дело.

Сорокакратная разница – это ужас человеческий. Потому что, встречаются муж с женой, у них мозг по этим принципам разный и они никогда не договорятся. Все, для них это катастрофа. Она будет говорить «тарелка» и представлять себе некое из кузнецовского фарфора антикварное изделие, покрытое синими цветочками, а муж будет слушать и представлять себе любимую армейскую алюминиевую миску, из которой он хлебал кашу со следами мяса или с запахом. И не договорятся никогда. Должны быть одинаковые конструкции, даже внутри семьи. 

Но и это еще не все, как в плохой рекламе. Считайте, что имея сорокакратную разницу вам страшно повезло, потому что вы как-то можете договориться, потому что субстрат еще есть. Ты отличаешься от меня или я от тебя в 40 раз, но – есть, чем договориться. У тебя в машине четыре колеса, движок, у меня – четыре колеса, движок. Мою, если с горы запустить – ничего, разгонится. 

А есть хуже ситуация. 

И самый прекрасный пример – Владимир Владимирович. Маяковский. Не надо пугаться. У которого был исследован мозг в 1930-ые годы. Очень тщательно, собственно говоря, на этих исследованиях и базируются мои книжки, в которых было показано, что то же самое надглазничные, так называемые, лобные поля, которые объясняют нашу индивидуальность. Объясню насколько. 

Один английский журналист получил ломом в лоб на баррикадах в Европе. Был до этого хороший семьянин и порядочный человек, потом стал пьяницей и развратником и пока отрегенерировал вел 12 лет в общем неправильный образ жизни. Которые он потом описал, как ощущения и как потом возвращался. То есть это очень серьезно. 

Как эти поля функционируют – есть опыт двух мировых войн, это подробнейшим образом изучено. Поэтому все эти которые сообщают о том, что никакой локализации нет – это просто бред, потому что им надо зарабатывать на страховых компаниях. Ну человек попал в аварию, у него мозга осталось – с кулачок, они – мы его вылечим, отрастет. На полном серьезе. Гоните ваши денежки. Поэтому у них ни одного атласа мозга не было за всю историю. 

В области неврологии они отстали навсегда, как мы отстали в области автомобилестроения. 

Д.Ю. Отскакивая немного в сторону. У меня память хорошая, относительно естественно, с возрастом – хуже. Но я в детстве лет до 14, когда я смотрел кино, я все фильмы воспринимал как набор неких короткометражек, никак друг с другом не связанных. А потом меня как-то мама повела посмотреть фильм «Мировой парень» с нашим русским суперменом Николаем Олялиным И вдруг впервые я понял, про что кино. Вот оно как рубильником щелкнуло, раз – и сложилась цельная картина. 

Сергей Савельев. Четырнадцать было? 

Д.Ю. Да. Это что-то выросло? 

Сергей Савельев. Выросло. 

Д.Ю. А вот говорят, что у мальчиков эти самые лобные доли растут до 25 лет 

Сергей Савельев. До 30 на самом деле. Но не лобные области на самом деле растут. Нейроны заканчивают свое размножение к моменту рождения. Нет, у некоторых придурков, которые утверждают, что они размножаются и дальше, они могут размножаться, но тогда это приводит к онкологии. 

А нейроны прекращают у человека размножаться к моменту рождения. И все сказки о том, что какие-то нейроны пролиферируют, построены на старой истории пролиферация гиппокампия нейронов крыс, которая сохраняется три месяца после рождения. Все остальное – это чистая липа, вранье от начала и до конца, все эти стволовые нейроны и прочее. Это отдельная тема. 

А щелкнуло вам – что вы на фоне полового созревания, получили хорошую инъекцию половых гормонов, в этот момент нейрогенез идет очень активно, синапсы – то есть контакты между клеток, которых бывает до миллиона на одну клетку – образуются. Это есть память наша, кстати говоря. Это есть ассоциативное мышление – когда контакты образовались, вдруг вас закоротило, что вот это и вот это сложилось в одно. Озарение. Все это имеет очень простую морфологическую структуру. На самом деле, я могу это все рассказать на пальцах. И в 14 лет, когда у вас этот синаптогенез шел очень активно, на половых гормонах, на стимуляциях, вы там мечтали размножиться, найти девочку, немедленно применить свои сперматозоиды, пустить в дело. 

В этот момент идет очень активная мобилизация, кровообращение мозга очень хорошее, рост синапсов. И посмотрев фильм, вы смогли сложить паззл – отдельные 12-15 сюжетов, из которых состоит фильм, в единую целостную картину мира. Он у вас стал работать. То есть вот эти связи между отдельными областями мозга – слуховыми, зрительными, осязательными (вы же имитируете, даже движения человек имитирует, проглядывая фильм), у вас сложилось в единую картину мира. Это и есть созревание, так созревает человеческий мозг. У некоторых, правда, он не созревает никогда… 

Если его не трогать, то он позволит прожить всю жизнь, не приходя в сознание. Этим многие пользуются. 

Д.Ю. Вот это меня все время и удивляло. Я с огромным количеством людей общался ежедневно… 

Сергей Савельев. К этому мы сейчас придем. 

Д.Ю. …У меня созрело стойкое чувство, что примерно 95% граждан, они вообще не понимают, ни где они живут, ни что делают. 

Сергей Савельев. И слава богу. 

Так вот, закончу с Маяковским. У него в лобной области, которая такая значимая для индивидуального поведения, для характера, было дополнительное поле, которое больше ни у кого не найдено. Поле 47Х. 

Это говорит, что у нас существует качественная разница. Ну действительно, оказалось, что в височной области есть поля, в которых подполя у одного человека встречаются, у другого – нет. У того же Маяковского – двух подполей не было. А у Богданова (Малиновского) – знаменитого создателя Института переливания крови, заодно – кибернетики, заодно – экономики социализма, которую у него добрейший Владимир Ильич спер целиком, от начала до конца, у него были все височные подполя. Он действительно, талантливый, гениальный человек был. 

То есть это убивает на корню историю с 40-кратными различиями. Это значит, что мало того, что движочек у одного в машине может быть маленький, у другого – большой. Но и еще колесики у кого-то могут быть квадратненькие. Никуда не поедет – нет субстрата, ни няньки, ни мамки, ни учителя, ни даже английские преподаватели в Лондоне, не смогут ничем помочь. 

К сожалению, это уже клиника. 

То есть если определенные области у одного человека есть, а у другого они отсутствуют, договориться не удастся никогда. И это результат большого искусственного отбора, который мы сами себе устроили 4,5 миллиона лет назад и успешно продолжаем пользоваться сейчас. 

Д.Ю. А вот вы говорите про исследования мозга, я поскольку несведущ в данной области… 

Сергей Савельев. Говорите как есть, проще будет разговаривать. 

Д.Ю. Как-то раз, в перестроечном телевизоре показали, что где-то в недрах наших научных заведений спрятан препарированный мозг товарища Ленина и товарища Сталина. Там вынимали какие-то две стеклянные пластины, между которыми, по-видимому, срез. 

Сергей Савельев. Обычный мозг человека. Да, я работал в этом учреждении. И собственно говоря, то, о чем я рассказываю, это большой проект, о котором надо рассказать. 

Начат он был в 1920-ые годы, в 1924-ом, на основании того, что Владимир Ильич Ленин отдал богу душу. И у нас было два человека, обладавших трезвой мыслью, как это не будет нравиться кому-то, но, тем не менее, я об этом скажу. Это Феликс Эдмундович Дзержинский и Отто Юльевич Шмидт. Два человека, которые решили довести идею коммунизма, то есть идею разумного анализа природы и общества, до абсолюта. Собственно говоря, с их подачи было решено исследовать, в том числе, мозг Ленина и вообще начать исследование гениальности. 

На чем все это построено? С чего это берется? 

Они были инициаторами и благодаря их неуемной энергии и нажиму, и был в свое время создан Институт мозга при ЦК КПСС. Никакого отношения к этому институту, бехтеревскому, который никакими мозгом уже не занимается давно, который здесь находится и создан спустя 50 лет, не имеет. И никакой преемственности там нет. 

Что решили сделать Дзержинский и Шмидт. Они решили сделать институт, в котором бы изучали мозги великих людей и разобрались бы в материальной основе человеческого сознания и человеческого таланта. Ясная и простая задача. 

Понимая, чем дело кончится, они ни в какую Академию Наук помещать этот институт не стали. Потому что понятно, что там творится, достаточно сейчас посмотреть. И тут я согласен со многими решениями нашего руководства по отношению к Академии. Они взяли и его вывели за рамки, это был Институт мозга при ЦК ВКП(б). И вот там все и началось. 

Шмидт и Дзержинский пригласили Оскара Фохта, директора Института кайзера Вильгельма, сюда. Заплатили ему столько, что он построил в Берлин-Бухе на вырученные деньги еще один Институт мозга, в котором, кстати говоря, одним из самых бестолковых аспирантов был Тимофеев-Ресовский. Туда поехало несколько человек и самым бестолковый был Тимофеев-Ресовский. 

Д.Ю. Это не помешало ему книжки сочинять. 

Сергей Савельев. Ну они имеют отдаленное отношение к реальности. 

На самом деле туда поехали такие как Чернов, Саркисов, еще несколько человек, которые потом вернулись по договоренности, в отличие от него, и собственно говоря, и делали ту самую науку, о которой я говорю. Была к тому же Кононова Елизавета Пегасьевна, которая защитила диссертацию у самого Шарко (Jean-Martin Charcot), ну душ Шарко все знают, знаменитый невролог. Правда, комуняки заставили ее перезащищаться у нас, что там Шарко, кто это такой, вот у нас, здесь – да. У нас Павлов был и Бехтерев. (Довольно смешные персонажи.) 

Короче говоря, был создан институт с очень мощными людьми (там Филимонов был), которые начали это исследовать. И действительно, они собирали мозги всех, в том числе и вождя пролетариата, и всех присных, и всех подряд. В том числе и талантливых способных. Таких как Спендиаров, Рейснер, тот же самый Маяковский, тот же самый Горький, то есть это был серьезный институт. 

То есть, решали проблему. И проблему практически решили к 1940-ым годам. Но ужас постиг всех. Тот, кто хочет поподробней, у меня есть книжка – «Изменчивость и гениальность» – там все подробно описано, с постановлениями, с примерами, с объяснениями. 

К тому моменту было придумано, как исследовать мозг. Дело в том, что Гитлер пришел к власти и начал проповедовать эту замечательную европейскую гуманистическую идею о всеобщем расовом неравенстве. И нашими в пику ему было решено исследовать мозг грузин, евреев, немцев, русских, китайцев, бурят, еще кого-то. Короче говоря, минимум двух рас и нескольких наций. И сравнить между собой. Филимонов, знаменитейший невролог, забытый в нашей стране, сделал эту работу, опубликовал в Германии в 1930-ых годах, в которой показал, что индивидуальная изменчивость перекрывает расовую. Что чистая правда. 

На самом деле, если взять негра, китайца и русского, с одинаковыми по конструкции мозгами, они договорятся между собой мгновенно. И обворуют какой-нибудь хороший банк. Ну, на бедность. А если взять трех русских или трех китайцев или трех немцев, с разными мозгами, они друг друга перегрызут как в каком-нибудь фильме Тарантино. 

Почему. Потому что они не будут понимать друг друга абсолютно. Между нами, между людьми, учитывая качественные и количественные разницы, уровень видовых различий индивидуальный. По мозгу. В чем прелесть человеческой эволюции – мы можем делать детей с кем угодно, ну исключая там, бушменов, еще некоторых – не получается, но это ясно, что уже разные подвиды, даже виды. 

А вот по мозгу разные виды бегают, едут в метро. Заходишь в метро, а там – 50 видов. Все похожи, от всех можно получить детей (или заняться их изготовлением), а по мозгам – мы разные виды. Понимание примерно такое же, как между волком и барсуком или волком и лисицей – никакого. 

И вот эта гигантская изменчивость на качественном и количественном уровне, в мозгах, которую не видно, говорит о том, что мозг прошел эволюционный путь совершенно другой, чем наши видовые признаки, характерные для биологии. То есть, пиписка и все остальное эволюционировали по своим законам, а мозги – по своим. 

И вот тут как раз и появляются те самые люди, которые ничего не понимают. Но даже те, кто понимает, они тоже игрушки в руках эволюции. Потому что на это все сверху накладывается страшная вещь – метаболизм человеческого мозга. Мы же паталогически ленивы, похотливы и доминантны. Мы любим выпендриваться, есть и удовлетворять чужих жен. Это замечательное занятие, которое проходит красной нитью через всю историю человечества. Это называется – историей. 

Вот эти прекрасные занятия, они характерны и для плоских свободно живущих червей. Поэтому, в общем, здесь человеческого от них нет ничего, в этом всем, а как достигается – дело десятое. 

Если посмотреть на девушку в метро. Она идет, плечики узенькие, ножки длинненькие, все остальное достаточно… голос есть, в общем. То ты не обращаешь внимания, увлекшись формами, на голову. А если сравнить с головой, то выяснится, что у нее голова, как пивной котел, все остальное – это тощенькая пристройка, особенно, если она постится, ловит анорексию. Возникает вопрос – штука-то большая, как она по деньгам, дороговато или нет. 

Ничего хуже мозга человеческого нет. Пакостное устройство – мешает, вредит всю жизнь. Потому что оно когда вообще ничего не делает, то есть вы засунули большой толстый бутерброд, включили в компьютере Тупичок Гоблина и заснули, ну с пивом еще может быть, тоже хорошо (это не пропаганда, в хорошем смысле, для интеграции сознания), то в этот момент мозг потребляет около 9% всей энергии. Все что вы выпили, съели и вдохнули (а вдохнули – там вообще 30% даже в норме, кислорода) – на содержание того, что весит полтора килограмма. Тушка тела-то в 50 раз больше, но она – ерунда. 9% жрет. 

Даже будучи человеком совершенно праздным потребителем черной икры и езды на роллс-ройсах, все равно даже никогда не пользуясь собственным мозгом, но при дефекации 10% этого самого – это все от мозга. 

Но если, не дай бог, роллс-ройсов золоченных не хватает, с колбасой перебои, с коньяком – тем более (контрабандный товар) и прочее и прочее и надо напрягаться, где найти деньги на хлеб насущный, мозг начинает потреблять до 25% энергии всего организма. 

Это ужас. Долго так ни одна мартышка жить не может (это я про себя, чтобы никто не обижался). Почему, потому что через две недели просто будет истощение. Раньше это называлось нервное истощение, и лечили. В таком напряженном режиме мозг работать не может. Вообще не может, метаболически не приспособлен, там возникают задолженности всякие. 

Д.Ю. А может спец еда какая-нибудь? 

Сергей Савельев. Ничего. Даже если посадить вас и колбасу из черной икры на вас надевать, то ничего не поможет. Скорость обмена, финальная. Ведь у нас мозг это же инородная часть нашего тела, в мозг ничего не может попасть. Мозг защищен. А раз это гематоэнцефалический барьер, то медленный очень обмен. Предельный – это то чего мы можем, 25% от всей энергии. 

Но при этом, расходы-то колоссальные организма. Поэтому люди всеми силами, всеми правдами и неправдами стремятся не тратить на мозг. Если можно обмануть и не делать – делают. Если фрау даже, которую вы говорите человеку, он рефлексирует и говорит ее вам просто переиначив, с девушками это легко проверяется, она отвечает ту же фразу, только переставив глаголы, это что – экономит. Экономит энергию на мозге. 

И любое животное, а человек в особенности, готов делать все что угодно, чтобы не задействовать свой мозг. Расходы в 25% энергии – смертельны для любого организма и даже за 65 миллионов лет обезьяньей эволюции у нас еды никогда не было в избытке. И вы можете убиться около елисеевского магазина, доказывая, что завтра будет все то же самое, ваш организм никогда не поверит. Что за аргумент – 15 минут у Елисеевского магазина, когда у вас за плечами 65 миллионов лет недоедания. Щас, прям сразу и поверил. 

Конечно нет и человек в результате обжирается на ночь, растит пузо, женщины накапливают драгоценный для размножения жир, везде где можно. И где нельзя тоже. Потому что в случае чего – мозг сожрет 25%. 

Поэтому думать – категорически вредно. И когда человек не думает, это как раз важно, это ваш милицейский опыт, он тратит очень мало энергии. И более того, когда он не тратит энергию он еще подпитывается внутренними наркотиками. Благостное состояние достигается тем, что если ты тратишь по минимуму энергии, то тебе идет внутренняя наркота – эндорфины, серотонин, то есть тебя подкачивают. Мало того, что ты не думаешь, ты еще и экономишь энергию, а это сильно благословляется, эволюцией имеется в виду. 

Д.Ю. Очень сильно заметно. В последнее время, лично для меня опять-таки. Постольку поскольку мы выросли в тоталитарном и кровавом Советском Союзе, там нас с детства программировали на вещи специфические. Что ты должен найти себе Дело, дело всей своей жизни. Посвятить себя ему и немыслимые свершения какие-то произвести. 

И сколько я где не работал, среди таких же тоталитарных упырей, мы в общем-то ни о чем, кроме работы никогда и не беседовали. Ну, женщины – понятно. Ну рыбалка еще бывает. Ну – любители футбола. Но в целом там 90% разговоров и деятельности – они всегда сосредоточены вокруг работы. 

А вот сейчас, когда мы решительно порвали с этим омерзительным прошлым. Вот я общаюсь, не могу сказать, с коллегами, но с массой граждан и они обсуждают ровно одно – кто куда ездил отдыхать, как там было, кто что сожрал, как ничего не делал и вообще, как там замечательно. Они про работу вообще не говорят, она им неинтересна. Вот выключили это внешний этот… где тебя направляют в ту сторону. Наверное, здоровые общественные силы выключили и все как-то прекратили мыслительную деятельность. 

Сергей Савельев. Да. Совершенно согласен. Вокруг меня то же самое происходит. 

Но здесь в другом дело-то. Дело не в общественных силах. Дело совсем в другом. Здесь мы немного смещаемся в другую область деятельности – в область социальной эволюции человеческого мозга. То, чего я чуть коснулся, но закончу. 

Проблема заключается в том, что процесс биологической эволюции идет и сейчас. И мы и после социализма, после строительства коммунизма, как все упыри коммунистического разлива, правильно совершенно сказали, гады и мерзавцы. Потому что мы главные вредители биологической эволюции. 

Д.Ю. В чем заключается? 

Сергей Савельев. А в том, что современники, которых вы только что так красочно описали, они осуществляют биологическую эволюцию. Капитализм есть прямое продолжение биологической эволюции. А социализм что такое? Социализм это была попытка вмешаться в биологическую эволюцию, скотскую, которая заключается в бабах, жратве и доминантности – триединства для плоских червей, о котором мы уже упоминали, и попытаться вмешаться разумным образом, прекратить это безобразие. 

Но у строителей коммунизма, социализма не было одного инструмента. 

Д.Ю. А что за инструмент в данном случае? 

Сергей Савельев. Вы хотите построить коммунизм, и вы начинаете отбирать строителей коммунизма. А в строители коммунизма лезли кто? Тот, кто лез за колбасой. Они показывали всем своим видом, что они за построение светлого будущего. Как только добирались до кормушки, начинали тибрить. А если добирались до большой кормушки, то дергали на Запад, где и прожирали опять в рамках капиталистической эволюции, т.е. биологической эволюции. 

Все было бы хорошо с коммунизмом, социализмом, я не шучу абсолютно, это не издевательств аи не шутки, если бы был инструмент. Инструмент отбора людей, пригодной для той деятельности, которой предназначались. 

На этом бакунинская еще идея была построена. Бакунин говорил, что социализм без свободы – это рабство и скотство, а свобода без социализма – это идиотизм. Почему ни Кропоткина, ни Бакунина так не любят современники? Да потому что они говорили, мы не подберем с вами людей одинаковых. Почему эта модель Кропоткина – человек-автомат? Чтобы у всех были мозги. Можно было бы? Да. 

Был бы у них инструмент, к которому я призываю, для церебрального сортинга, то есть для того, чтобы обирать людей с определенными конструкциями мозга. Удалось бы такое набрать, ну и отлично было бы все. Но для этого надо было 90% населения уничтожить, протестировав. И тогда бы мы строили радостно коммунизм, одинаковые были бы как кролики. Как один все. И все бы думали и с песнями ходили бы на работу, прям по Чернышевскому. 

Но проблема в том, что мозг наш изменчив и эволюционировал 4,5 миллиона лет, от австралопитеков, самостоятельно от пиписьки и тушки тела. Вот в чем ужас. Поэтому идея несбыточная, в принципе. А был бы у них инструмент и они положили бы там не 20 миллионов, 150 миллионов человек, то оставшиеся строили бы с песнями и танцами одно и то же думали бы одинаково. Но тогда б это кончилось заповедником. 

Д.Ю. На такое бы никто не пошел, я так думаю. 

Сергей Савельев. Да. Поэтому эта идея, об этом я уже говорил неоднократно, идея утопическая, возникла из-за чего, из-за ошибок научных. Был такой Флуранс (Marie Jean Pierre Flourens), слабо недоразвитый физиолог, академик французской Академии Наук. Для своего времени он был конечно ничего, но как все физиологи (они считают, что могут управлять миром), он считал, что мозг у всех одинаков, похож на творожок и достаточно воспитать два поколения людей, чтобы третье жило так как ты скажешь ему. 

Воспитание. То есть мозг не имеет индивидуальной изменчивости, а имеет чувствительность к воспитанию. И на основании этой дури, флурансовской, Карл Маркс, который интересовался научными основами своего сочинения, придумал всю эту бредятину. Потому что он решил, что можно создать условия, в которых отберут одинаковых людей и они будут строить одинаковый коммунизм. То есть когда каждый будет осознанно трудиться и получать по своему труду. 

Д.Ю. Вот например, если взять горячо ныне всеми любимую Западную Европу, каковая являет собой пример для всех и все мечтают там жить. Вот наши вчерашние братья украинцы страстно хотят оказаться в европейцах. 

Сергей Савельев. Благо, что они там не жили все. Пожили б они там немножко, они б так не думали. 

Д.Ю. Так точно. Вот они видят как там красиво, чисто, аккуратно, отвес, уровень, ровно, красиво. Вот как в Париж приезжаешь, я когда в первый раз в Париж попал, мне как советскому человеку приятно ходить по Парижу, но я никак понять не мог, на что он похож. Вот что-то родное, а понять не могу. Потом до меня внезапно дошло – на казарму, он похож. Потому что там кругом ГОСТ, двери вот такого размера, окна такого размера, балконы – вот такие. Ordnung. Порядок должен быть. 

Сергей Савельев. Да, Париж очень похож на немецкое кладбище – там тоже порядок, я согласен с этим. 

Д.Ю. И вот эти страны населяют люди, которых, как я понимаю, на протяжении веков серьезно дрессировали. 

Сергей Савельев. Их не дрессировали. 

Д.Ю. А как? 

Сергей Савельев. 

Д.Ю. 

Сергей Савельев. Не надо путать отбор и дрессировку. Дрессировать можно одного человека, пока он не выскочил из-под вашей плети. Когда он выскочит, он тут же натворит черт знает чего.

Д.Ю. Ну это ненаучный термин, так скажем, дрессировали. Я про то, что их целенаправленно приучали. 

Сергей Савельев. Их отбирали. Почему европейцы сейчас настолько адаптивны, точно строят двери, кладут поребрик и все как надо, метут веником, зубной щеткой. Потому что их уничтожали на протяжении последней тысячи лет беспощадно. Шел искусственный отбор или церебральный сортинг. По какому признаку. Социальный конформизм и исполнительность. Всё. 

Вот поэтому эти в очочках со всеми признаками вырождения деятели, которых мы там видим в Брюсселе, они вызывают у меня исключительно зоологический интерес. Они продукты очень жесткого гоминидного отбора на протяжении 1000 лет. Когда не платили например церкви десятину, из 80 тысяч людей 60 тысяч – просто на колья, остальные начинали платить. Вот это история Европы. Это непрерывная цепь искусственного отбора. Для чего там такое количество языков? Зачем это нужно было делать? Совсем недавно было не так. Лучше различия человека, чем различия по языку… как узнать, свой-чужой? Ага, он на этом диалекте говорит – голову долой. Это инструмент искусственного отбора, сортинга людей по определенному принципу, который позволял отбирать нужных. 

И собственно говоря, никакой смены экономических фаз не было никогда, все это ахинея полная. Шел церебральный сортинг по определенным принципам. В XIX веке понадобились инженеры – начали их искать. И давай выдергивать, отыскивать из университетов, образовывать. Дальше что начинают делать – кормить и размножать гадов. Так бы они не были нужны, но промышленность развивалась, надо было заколачивать бабки. 

Старая история – в погоне за деньгами люди с ограниченным умом начали размножать и воспитывать многочисленных инженеров. Которые размножившись, как тараканы отобранные, через 70 лет, через три поколения, смели все к чертовой матери в этой же Европе. Потому что когда они достигли 15%-ой доминантности, то есть их 15% стало, они умные, их отбирали специально, они вошли в правительства в разные, их дети и внуки. И они просто заменили вот эту архаичную аристократию дебилоидную, которая к тому моменту была хороша для своего времени, она уже выродилась полностью. Они ее заменили и все, и началась та самая буржуазная революция о которой мы говорим. 

Это не буржуазная революция, это смена инструментов церебрального сортинга, отбора целенаправленного и ничего больше. И поэтому в разных странах с разной скоростью. И поэтому искусственный отбор мозга идет неравномерно. 

И это наша трагедия. Почему. Потому что Европа отбирала вот этих конформистов понурых, которые сейчас там ровно двери ставят, а сейчас к ним приехали ребята, которые этот отбор не прошли. И они как в заповеднике, среди скопища идиотов, которых только надо грабить, обворовывать, пользовать их девиц и вообще плевать на все и они естественно эту Европу перетрут. 

Если эти сейчас в Европе немедленно не начнут с этим бороться. 

Д.Ю. Привычный геноцид. 

Сергей Савельев. Да, привычный геноцид. Они же все время это делают. И не только у себя, и в Африке, и друг другу. Европа – это же кровавое тяжелейшее такое место, где происходило выращивание людей определенного типа, удобных. А высокая плотность населения позволяла это делать очень эффективно. Селекционеры с двуручными мечами, потом с и пищалями они там шуровали непрерывно. 

У нас все было намного лучше. Потому что у нас можно было убежать – большая страна. 

Но зато когда дело коснулось у Петруши. Он решил отобрать в математические школы. Ну сначала конечно из дворян. Но у нас дворянство никакому отбору не подвергались. Случайные люди, вовремя наворовавшие деньги или подлизавшиеся к императору, или к царю. И вот эту всю шушеру начали набирать в школы, ну вроде как дворяне, выяснилось, что из них там 5% способны освоить математику, арифметику! какая там математика. 

Есть статистика. У меня выйдет книжка, называется «Церебральный сортинг», посвященная этому делу, я привожу там эти просто фактические документы. Там выяснилось, что на 100 отобранных 2 человека в состоянии учиться. Потому что церебрального сортинга не было, не отбирались по интеллектуальным способностям. 

Но Екатерина это все превратила, она была хоть и немка, но женщина умная. Она сказала, мол, прекратите, дворня нам не нужна, давайте ловить всех, кто сможет выучиться. То есть она устроила такой тотальный церебральный сортинг и в общем наловили достаточно для армии и для флота. Ну и тут уже без звания, без всего, лишь бы башка работала. 

А в Европе было получше немножко. Потому что дело плотненькое, народ живет плотно. Если там чего князь какой приказал, то через 20 минут, смотришь, уже руку отрезают у крестьянина – доходит быстро. А у нас, ну чего, никонианская реформа, разбежались, вон до сих пор в лесу сидят. 

Д.Ю. Лыковы, да. 

Сергей Савельев. Ну и никаких проблем. То есть речь идет о том, что разный эволюционный путь, прошедший нашим мозгом, в разных этнических, социальных, расовых условиях, он принципиально различается. И это нельзя объединить. Я не говорю, что кто-то хуже, кто-то лучше – по разным законам отбирались. И для того чтобы в экстазе слить Европу с бегущей на север Северной Африкой, надо либо Европу поместить в североафриканские условия поколений на десять или африканцев поместить в европейские условия, поселить в резервации тоже поколений на десять, вот тогда они в экстазе через десять поколений сольются. 

А так – них мозги разные, они не договорятся никогда. Этим говорят, не надо девушек насиловать на площади, а они смотрят на них, как на безумных – как же не изнасиловать такую красоту. Как это так. Они не понимают. Речь идет не о воспитании, не об образовании, многие из них имеют очень хорошее образование, европейское, а о разном пути церебрального сортинга. 

Ну вот классический вариант. Сколько в Англии прошло людей с Ближнего Востока, получившие образование. Уже в третьем поколении и в четвертом, денег много, жадным англичанам удается как-то заплатить за образование своих отпрысков. Так, люди, имеющие огромные деньги, прекрасное образование, где там эйнштейны стали заводиться? Что-то я не