The Guardian " Взгляните на Сирию, и вы увидите все элементы, приведшие к мировым войнам"

Саймон Дженкинс (Simon Jenkins)
Трудно поверить, что западные лидеры позволяют этой ситуации обостряться. Неужели история нас ничему не научила?

Что, скажите на милость, мы делаем? Я не слышал, чтобы хоть один эксперт по Сирии объяснил, каким образом ракетный удар на территорию этой страны будет способствовать делу мира или заставит диктатора Башара аль-Асада отступить. Они просто разрушат здания и, вероятно, погубят людей. Это чистой воды популизм, выражающийся в переменчивой риторике все более причудливых твитов Трампа. Боже упаси, чтобы теперь британская политика цеплялась за каждое его слово, а ведь, кажется, так и происходит.

Мы можем согласиться с тем, что химическая атака в пригороде Дамаска, вероятно, была совершена опытными летчиками сирийских ВВС, хотя и сами повстанцы нередко убивают своих, чтобы снискать сочувствие. Однако Великобритания тоже убивает мирных жителей на этом театре военных действий. Нет, мы не отравляем наших собственных граждан, но как будто претендуем на право убивать мирных жителей другой страны. Тереза Мэй говорит, что химическая атака «не может остаться безнаказанной», но политики в целом любят такие безличные конструкции. Кто должен приводить это наказание в исполнение и с чьего разрешения? Время наказывать сирийское руководство придет тогда, когда закончится война. Внешнее вмешательство никак не повлияет на конфликт, только отложит его завершение. Это вдвойне жестоко.

13.04.2018Нынешний кризис уже демонстрирует нам знакомые предпосылки безрассудного конфликта. Вербальная истерия пустилась с военной машиной в безудержный пляс. Она ищет поводов для насилия, а не способов его избежать. Так, в 2003 году у Великобритании не было никаких оснований для вступления в войну с Ираком, кроме одного: желания Тони Блэра побряцать оружием перед носом Джорджа Буша. И в 1870 году у Германии и Франции тоже не было причин сражаться. В 1914 году единственным поводов для войны послужило убийство эрцгерцога в Сербии. Как писал о 1914 годе Алан Тейлор: «Ни у кого не было сознательной решимости провоцировать войну. Государственные чиновники просчитались [и] стали узниками собственного оружия. Великие армии, созданные для обеспечения безопасности и сохранения мира, склонили народы к войне своим весом». Интересно, что бы сказал Тейлор о твите Трампа, в котором он призвал Россию «приготовиться».


Сегодня войны в большинстве своем начинаются вслед за возникновением часто случайных альянсов и обязательств, а также за отсутствием какой-то мощной площадки для дискуссий — или даже «горячей линии» связи между лидерами — посредством которых могут разрешаться разногласия и мелкие споры. Благодаря переговорам в ходе Венского Конгресса 1815 года мир в Европе на протяжении 50 лет сохранял свою относительную устойчивость. Потом он рухнул, как будто от изнеможения. Теперь нам открывается страшная перспектива того, что послевоенные урегулирования 1945 года, в целом вверенные Организации Объединенных Наций, изжили себя и сделались бесполезными.

Это еще одна причина остерегаться опосредованных войн. У Великобритании нет личных интересов в сирийском конфликте, который является горьким возрождением одной из старейших и самых жестоких междоусобных войн ближневосточных кланов. Асаду удалось призвать на помощь Иран и Россию, и они выполняют свое обещание со зловещей эффективностью. С другой стороны, повстанцы в своем противостоянии получали моральную поддержку Запада и материальную поддержку со стороны антииранских саудовцев. Сирия уже заплатила страшную цену. Дальнейшее вмешательство будет полным сумасшествием.

Похоже, Мэй попалась в ту же ловушку Вашингтона, в какую попался Блэр в 2003 году. Понятно, что ее советники не считают бомбардировку Сирии лучшим способом реагировать на химические атаки, но она, кажется, не особенно хочет это признавать. Она утверждает, что для запуска ракет не нуждается в одобрении парламента. Этот обычай ведет свое начало еще с тех времен, когда монархи и их генералы нуждались в особых полномочиях, чтобы предотвращать неминуемые угрозы национальной безопасности. Сегодня такой угрозы нет. Речь идет не о военном, а о внешнеполитическом решении. Переход к войне имеет серьезные последствия. Он явно должен получить коллективное одобрение, особенно при правительстве меньшинства.

В 2003 году Блэр добивался одобрения парламента для вторжения в Ирак, пусть даже и на лживых основаниях. Как это ни позорно, но он его получил. В 2013 году Кэмерон добивался разрешения сражаться в Сирии, и, к счастью, ему отказали. Мэй может избежать голосования в палате общин, но поскольку, если верить сообщениям, бомбардировки Сирии поддерживают только 22% общественности, в то время как 43% высказываются против, под угрозой может оказаться даже то, чего она добилась своей твердой позицией. Опасность заключается в том, что произойдет дальше. Стратегия «око за око» предполагает более эффектный и фотогеничный повтор бомбардировок, устроенных Трампом в прошлом году. Однако здесь явно высок риск убийства российских или иранских военных, и еще выше риск ответного удара. Говорят, российский лидер Владимир Путин пребывает в своего рода параноидальном состоянии, он так же преисполнен агрессии, как Трамп и Мэй. В такие моменты лидеры как правило принимают обличие командиров и присваивают себе право решать политику в одиночку. Их коллегам становится еще труднее их сдерживать. У поджигателей войны всегда находятся самые лучшие аргументы.

Это показывает, насколько слабыми являются основы международного мира, когда нарушен баланс сил. В сегодняшнем мире нет ни одной причины для конфронтации сверхдержав кроме нарциссизма и воинственности отдельно взятых мировых лидеров. Победители в войне обязаны проявлять терпение и сдержанность к побежденным. Россия потерпела поражение в 1989 году, с тех пор Запад не переставал злорадствовать. Россия несет свою вину в Сирии. Но речь не об этом. Кажется, в этом первом со времен холодной войны кризисе в отношениях между Востоком и Западом нам теперь следует полагаться на Россию, а не на Соединенные Штаты, чтобы проявлять терпение и сдержанность. Жутковатая перспектива.