По материалам "ИЗБОРСКОГО КЛУБА", о России, мире, и нашем месте в нём, политика&экономика&социум
172,420
693
|
AndreyK-AV ( Специалист ) |
| 02 июл 2018 19:57:53 |
Продолжение - Банкиры становятся рейдерами или Сергей Глазьев: Государственные банки не должны быть бесконтрольными
новая дискуссия Дискуссия 147
Продолжение - Банкиры становятся рейдерами или Сергей Глазьев: Государственные банки не должны быть бесконтрольными
Ю.П.: И продолжаем вливать.
С.Г.: Сейчас они вливают, чтобы концы спрятать в воду. Для того, чтобы эти размеры хищения, которые имели место, и злоупотребления в этой структуре скрыть, нужно туда залить кучу денег и сказать, что все нормально. Мы со всеми обязательствами рассчитались. А куда делись активы, которые там были? В этом банке «Траст», которые санировался, в других банках. Где эти активы? Кому они принадлежат? И где эти граждане, которые этим занимались? Мы знаем, они уже на Мальте, в Лондоне, деньги в офшорах. Почему это не интересует правоохранительные органы, почему они занимаются, по сути, работой под давлением определенных групп влияния?
Получается так, что у государственных банков нет задачи кредитовать развитие реального сектора. Чем хвастается тот же Сбербанк? У него огромные прибыли. Почти триллион. За счет чего? За счет разницы между ставкой на депозитах и ставкой по кредитам. Иными словами, источником сверхприбыли государственных банков является оборотный капитал предприятия, который высасывается.
Если предприятие берет кредит по ставке выше рентабельности, это значит, что оно жертвует своим оборотным капиталом в пользу банков. Если предприятие банкротится, мы видим, что имущество предприятия оказывается в руках у сотрудников банка. И у меня есть такое предположение, что многие сотрудники банка заинтересованы в том, чтобы наложить лапу на предприятие, войти в некие договоренности с внешними, в кавычках, инвесторами, которые у соседнего банка возьмут кредит, выкупят предприятие за одну десятую цены и затем все вместе они наживутся.
Но беда в том, что эти люди никогда не занимались реальным производством, они не понимают, как предприятие поднять, как его развить. Поэтому такое наперстоничество в государственном банковском секторе ведет к тому, что государственные банки вместо того, чтобы кредитовать, выращивать предприятия, помогать им встать на ноги, освоить современные технологии, модернизироваться, расширить выпуск продукции, они видят, что предприятие хорошее, и дальше начинают с ним играть, как кошка с мышкой.
Ю.П.: Банкиры становятся рейдерами.
С.Г.: Потому что у них под контролем все. У них есть суды, в которых они решают свои вопросы. У них есть возможности влиять на работу следствия. Как? Мы можем раскрыть эти механизмы. Я думаю, любой бизнесмен это знает. Они центр власти в стране. У них нет никаких обязательств. Ни перед заемщиками, ни перед правительством, ни перед государством. Вообще-то они призваны заниматься кредитованием реального сектора. А какова доля кредитов реальному сектору, инвестиционных, в активах наших банков, включая государственные? Менее 5%. То есть банки вообще не кредитуют экономику. Поэтому что же удивляться, когда наши заемщики уходят заграницу, там кредитоваться. И туда прячут свои деньги.
Еще одна цифра появилась на днях о том, что объем денег, выведенных в офшоры и сберегаемых в офшорах нашими гражданами, бизнес, конечно, этим занимается, прежде всего, крупный, аффилированный с теми же крупными банками, превышает объем сбережений внутри страны. То есть банковская система страны работает на высасывание денег из реального сектора, эти деньги потом уходят в офшоры в оплату надуманных обязательств, уходя из-под валютного контроля, и наши заемщики затем сами себя кредитуют из офшоров или берут кредиты за границей.
Зачем нужна такая банковская система, которая не работает? Классический учебник откройте. В чем функция банка? Он должен заниматься трансформацией сбережений в инвестиции. Если это государственный банк, который рефинансируется Центральным Банком, он должен кредиты, которые получает от ЦБ, тоже доводить до реального сектора экономики. Помните, когда у нас мировой кризис начался в 2008 году, наши банкиры в ЦБ говорили, что Россия такая гавань, у нас тут все хорошо, все деньги из кризиса прибегут к нам. На самом деле, у нас тут же начался отток капитала.
Президент тогда принял решение спасти банковский сектор. Решение, по сути, о целевой кредитной эмиссии, объемом, насколько я помню, около 2 трлн рублей. По факту были напечатаны для рефинансирования крупнейших коммерческих банков. Их спасли от кризиса. Но президент принял решение из двух этапов. Мы спасаем банковскую систему для того, чтобы банковская система помогла реальному сектору пережить кризис. И что мы получили? Из этих 2 трлн, которые банки получили на поддержание ликвидности, они 80% денег бросили на покупку валютных активов. На покупку валюты, иностранных облигаций, они вывели деньги, по сути, из экономики России, которые дали им, чтобы они помогли сами себе и реальному сектору, своим заемщикам. Им наплевать было на заемщиков. Они рассчитывали сыграть на падении курса рубля.
Поэтому деньги, которые получали от Центрального Банка, моментально вкладывали в валюту, потом получили прибыль на девальвации рубля. То есть они сами занялись манипулированием курса рубля против собственной страны, против самого же регулятора, который давал им деньги на то, чтобы они свели концы с концами. А они усугубляли общую ситуацию в стране и совершенно не стали помогать своим заемщикам в реальном секторе в большинстве случаев. А просто пытались наварить сверхприбыли в короткую на падении курса рубля. Этот эпизод повторился в 2014 году.
Поэтому когда говорят, что мы не должны печатать деньги, потому что все украдут, мы видим «Открытие», эти манипуляции с покупкой валюты за счет средств ЦБ. С этим нельзя бороться, спрашивается? Ведь можно с этим бороться. Во всех странах с этим борются. И эти эпизоды, которые мы обсуждаем, это предмет был бы сегодня в любой стране не просто в центре разбирательства. Это был бы грандиозный скандал, когда деньги бесконтрольно растекаются куда попало, и Центральному банку все равно, куда идут деньги, которые он вливает.
Ю.П.: Или не все равно?
С.Г.: Центральному Банку как институту все равно. ЦБ считает так: неважно, куда мы отдаем деньги, они все равно куда-то растекаются и создают некое инфляционное давление. А людям, которые сидят на этих деньгах, совсем не все равно. Они принимают решение, кому дать деньги. «Открытию» давали деньги безгранично. Под 0,5%. А предприятию реального сектора, мало того, что не дали, так еще и обманули. Сказали, дадим и не дали. Если бы ему сказали по-честному, что мы тебе не дадим, он бы не пришел к ним в удавку. Он в Сбербанке первоклассный заемщик, он бы там и оставался.
Ю.П.: Какая-то безнадега. Все друг с другом повязаны, зависимы, реализуют какие-то схемы, явно направленные не на развитие, а на пополнение кошельков.
С.Г.: На присвоение государственных денег и перераспределение того, что есть в частном секторе.
Ю.П.: Выть хочется.
С.Г.: Как с этим бороться — совершенно понятно. Во-первых, государственные банки не должны быть бесконтрольными. Нам совсем небезразлично, куда они тратят деньги и какова их структура портфеля. Нам не нужны банки, которые кредитуют спекулянтов, нам не нужны банки, которые занимаются рейдерством, нам нужны банки, которые кредитуют производственные инвестиции. К этому они должны стремиться.
Поэтому оценивать банки государству нужно не по объему прибыли, потому что источником прибыли является оборотный капитал предприятия реального сектора или доходы физических лиц, которые рискнули взять кредит под 20% годовых. И не количество уголовных дел, которые возбуждены против заемщиков, которые не вернули деньги. Там же разговор простой – ты не вернул деньги, значит, ты сядешь. А то, что он не вернул деньги, потому что ему банк не дал, как обещал, и обманул, это уже пускай следствие разбирается. Тогда следствие начинает искать скелетов в шкафу. А причина главная в том, что его обманули с самого начала, заемщика.
Ю.П.: Вы говорите о том, что необходимо изменить политику государственных банков. А они вам скажут: это листингованные публичные акционерные общества, которые отвечают перед своими акционерами. Да, в том числе и перед государством. Если мы, допустим, говорим про Сбербанк, где государство в лице ЦБ является главным держателем контрольного пакета. Но ведь есть и вторая половина. А там, если мы начнем копать, англо-американский синдикат фактически стоит за гигантским пакетом так называемых свободных акций Сбера. Это только один эмитент. Вам скажут, это публичное общество, остановитесь, мы не можем так разговаривать с теми, кто должен зарабатывать прибыль для акционеров.
С.Г.: Есть несколько вариантов действий. По-крупному. Первый вариант, поставить все-таки государственные банки в упряжку реализации той идеи рывка в экономике, о которой говорит президент. Президент сказал, что нам нужен рывок, это очевидно. Я с ним полностью согласен. И мы знаем, как этот рывок совершить. Но его без кредитов нельзя совершить. Поэтому вариант один. Что у государства есть? Какие есть возможности влиять на экономическое развитие? Самый эффективный и простой инструмент — это целевые кредиты. Государство имеет право создавать целевые кредиты и через государственные же банки направлять их на реализацию и финансирование инвестиционных проектов, которые нужны для модернизации экономики и совершения рывка.
Мы знаем эти технологические возможности в реальном секторе, на базе которых можно рывок совершить. Мы с Вами много раз говорили про стратегию опережающего развития, про смешанную стратегию роста, которая даст возможность подниматься не менее, чем на 8% в год. Но для этого должен быть рост инвестиций на 20% в год. Можем мы дать 20% роста инвестиций? С точки зрения материальных факторов и трудовых ресурсов, можем. Наша экономика может выдержать, без инфляционных последствий, без перегрева рост инвестиций на 20% в год. Мощности, ресурсы — и сырьевые, и интеллектуальные, и машинное оборудование позволяют сделать. Для этого нужен целевой кредит.
У нас есть инструмент – государственные банки. У них государство главный акционер. Что мешает этим государственным банкам дать команду: давайте вместе составлять индикативный план наращивания инвестиций в развитие таких-то направлений, подъема реального сектора. И вы под этот индикативный план, господа, будьте добры выделить те кредитные ресурсы, которые мы до вас доводим через механизм рефинансирования.
Ю.П.: После этих слов все скажут: Глазьев пытается вернуть командную экономику.
С.Г.: В таком случае Европейский Союз уже давно работает в командной экономике. Потому что Европейский Центральный Банк именно так и поступает. Если вы в коммерческий банк приходите с просьбой дать кредит для рефинансирования проектов для реального сектора экономики, вам дают под минус 0,5% годовых. Вам даются деньги с премией, только доведите их.
Ю.П.: Это как раз так называемые «окрашенные» деньги, о которых вы говорите.
С.Г.: Сейчас я расскажу про «окрашенные». В европейской системе нет окрашенных денег. Они просто работают на доверии. Они доверяют коммерческим банкам.
Ю.П.: И продолжаем вливать.
С.Г.: Сейчас они вливают, чтобы концы спрятать в воду. Для того, чтобы эти размеры хищения, которые имели место, и злоупотребления в этой структуре скрыть, нужно туда залить кучу денег и сказать, что все нормально. Мы со всеми обязательствами рассчитались. А куда делись активы, которые там были? В этом банке «Траст», которые санировался, в других банках. Где эти активы? Кому они принадлежат? И где эти граждане, которые этим занимались? Мы знаем, они уже на Мальте, в Лондоне, деньги в офшорах. Почему это не интересует правоохранительные органы, почему они занимаются, по сути, работой под давлением определенных групп влияния?
Получается так, что у государственных банков нет задачи кредитовать развитие реального сектора. Чем хвастается тот же Сбербанк? У него огромные прибыли. Почти триллион. За счет чего? За счет разницы между ставкой на депозитах и ставкой по кредитам. Иными словами, источником сверхприбыли государственных банков является оборотный капитал предприятия, который высасывается.
Если предприятие берет кредит по ставке выше рентабельности, это значит, что оно жертвует своим оборотным капиталом в пользу банков. Если предприятие банкротится, мы видим, что имущество предприятия оказывается в руках у сотрудников банка. И у меня есть такое предположение, что многие сотрудники банка заинтересованы в том, чтобы наложить лапу на предприятие, войти в некие договоренности с внешними, в кавычках, инвесторами, которые у соседнего банка возьмут кредит, выкупят предприятие за одну десятую цены и затем все вместе они наживутся.
Но беда в том, что эти люди никогда не занимались реальным производством, они не понимают, как предприятие поднять, как его развить. Поэтому такое наперстоничество в государственном банковском секторе ведет к тому, что государственные банки вместо того, чтобы кредитовать, выращивать предприятия, помогать им встать на ноги, освоить современные технологии, модернизироваться, расширить выпуск продукции, они видят, что предприятие хорошее, и дальше начинают с ним играть, как кошка с мышкой.
Ю.П.: Банкиры становятся рейдерами.
С.Г.: Потому что у них под контролем все. У них есть суды, в которых они решают свои вопросы. У них есть возможности влиять на работу следствия. Как? Мы можем раскрыть эти механизмы. Я думаю, любой бизнесмен это знает. Они центр власти в стране. У них нет никаких обязательств. Ни перед заемщиками, ни перед правительством, ни перед государством. Вообще-то они призваны заниматься кредитованием реального сектора. А какова доля кредитов реальному сектору, инвестиционных, в активах наших банков, включая государственные? Менее 5%. То есть банки вообще не кредитуют экономику. Поэтому что же удивляться, когда наши заемщики уходят заграницу, там кредитоваться. И туда прячут свои деньги.
Еще одна цифра появилась на днях о том, что объем денег, выведенных в офшоры и сберегаемых в офшорах нашими гражданами, бизнес, конечно, этим занимается, прежде всего, крупный, аффилированный с теми же крупными банками, превышает объем сбережений внутри страны. То есть банковская система страны работает на высасывание денег из реального сектора, эти деньги потом уходят в офшоры в оплату надуманных обязательств, уходя из-под валютного контроля, и наши заемщики затем сами себя кредитуют из офшоров или берут кредиты за границей.
Зачем нужна такая банковская система, которая не работает? Классический учебник откройте. В чем функция банка? Он должен заниматься трансформацией сбережений в инвестиции. Если это государственный банк, который рефинансируется Центральным Банком, он должен кредиты, которые получает от ЦБ, тоже доводить до реального сектора экономики. Помните, когда у нас мировой кризис начался в 2008 году, наши банкиры в ЦБ говорили, что Россия такая гавань, у нас тут все хорошо, все деньги из кризиса прибегут к нам. На самом деле, у нас тут же начался отток капитала.
Президент тогда принял решение спасти банковский сектор. Решение, по сути, о целевой кредитной эмиссии, объемом, насколько я помню, около 2 трлн рублей. По факту были напечатаны для рефинансирования крупнейших коммерческих банков. Их спасли от кризиса. Но президент принял решение из двух этапов. Мы спасаем банковскую систему для того, чтобы банковская система помогла реальному сектору пережить кризис. И что мы получили? Из этих 2 трлн, которые банки получили на поддержание ликвидности, они 80% денег бросили на покупку валютных активов. На покупку валюты, иностранных облигаций, они вывели деньги, по сути, из экономики России, которые дали им, чтобы они помогли сами себе и реальному сектору, своим заемщикам. Им наплевать было на заемщиков. Они рассчитывали сыграть на падении курса рубля.
Поэтому деньги, которые получали от Центрального Банка, моментально вкладывали в валюту, потом получили прибыль на девальвации рубля. То есть они сами занялись манипулированием курса рубля против собственной страны, против самого же регулятора, который давал им деньги на то, чтобы они свели концы с концами. А они усугубляли общую ситуацию в стране и совершенно не стали помогать своим заемщикам в реальном секторе в большинстве случаев. А просто пытались наварить сверхприбыли в короткую на падении курса рубля. Этот эпизод повторился в 2014 году.
Поэтому когда говорят, что мы не должны печатать деньги, потому что все украдут, мы видим «Открытие», эти манипуляции с покупкой валюты за счет средств ЦБ. С этим нельзя бороться, спрашивается? Ведь можно с этим бороться. Во всех странах с этим борются. И эти эпизоды, которые мы обсуждаем, это предмет был бы сегодня в любой стране не просто в центре разбирательства. Это был бы грандиозный скандал, когда деньги бесконтрольно растекаются куда попало, и Центральному банку все равно, куда идут деньги, которые он вливает.
Ю.П.: Или не все равно?
С.Г.: Центральному Банку как институту все равно. ЦБ считает так: неважно, куда мы отдаем деньги, они все равно куда-то растекаются и создают некое инфляционное давление. А людям, которые сидят на этих деньгах, совсем не все равно. Они принимают решение, кому дать деньги. «Открытию» давали деньги безгранично. Под 0,5%. А предприятию реального сектора, мало того, что не дали, так еще и обманули. Сказали, дадим и не дали. Если бы ему сказали по-честному, что мы тебе не дадим, он бы не пришел к ним в удавку. Он в Сбербанке первоклассный заемщик, он бы там и оставался.
Ю.П.: Какая-то безнадега. Все друг с другом повязаны, зависимы, реализуют какие-то схемы, явно направленные не на развитие, а на пополнение кошельков.
С.Г.: На присвоение государственных денег и перераспределение того, что есть в частном секторе.
Ю.П.: Выть хочется.
С.Г.: Как с этим бороться — совершенно понятно. Во-первых, государственные банки не должны быть бесконтрольными. Нам совсем небезразлично, куда они тратят деньги и какова их структура портфеля. Нам не нужны банки, которые кредитуют спекулянтов, нам не нужны банки, которые занимаются рейдерством, нам нужны банки, которые кредитуют производственные инвестиции. К этому они должны стремиться.
Поэтому оценивать банки государству нужно не по объему прибыли, потому что источником прибыли является оборотный капитал предприятия реального сектора или доходы физических лиц, которые рискнули взять кредит под 20% годовых. И не количество уголовных дел, которые возбуждены против заемщиков, которые не вернули деньги. Там же разговор простой – ты не вернул деньги, значит, ты сядешь. А то, что он не вернул деньги, потому что ему банк не дал, как обещал, и обманул, это уже пускай следствие разбирается. Тогда следствие начинает искать скелетов в шкафу. А причина главная в том, что его обманули с самого начала, заемщика.
Ю.П.: Вы говорите о том, что необходимо изменить политику государственных банков. А они вам скажут: это листингованные публичные акционерные общества, которые отвечают перед своими акционерами. Да, в том числе и перед государством. Если мы, допустим, говорим про Сбербанк, где государство в лице ЦБ является главным держателем контрольного пакета. Но ведь есть и вторая половина. А там, если мы начнем копать, англо-американский синдикат фактически стоит за гигантским пакетом так называемых свободных акций Сбера. Это только один эмитент. Вам скажут, это публичное общество, остановитесь, мы не можем так разговаривать с теми, кто должен зарабатывать прибыль для акционеров.
С.Г.: Есть несколько вариантов действий. По-крупному. Первый вариант, поставить все-таки государственные банки в упряжку реализации той идеи рывка в экономике, о которой говорит президент. Президент сказал, что нам нужен рывок, это очевидно. Я с ним полностью согласен. И мы знаем, как этот рывок совершить. Но его без кредитов нельзя совершить. Поэтому вариант один. Что у государства есть? Какие есть возможности влиять на экономическое развитие? Самый эффективный и простой инструмент — это целевые кредиты. Государство имеет право создавать целевые кредиты и через государственные же банки направлять их на реализацию и финансирование инвестиционных проектов, которые нужны для модернизации экономики и совершения рывка.
Мы знаем эти технологические возможности в реальном секторе, на базе которых можно рывок совершить. Мы с Вами много раз говорили про стратегию опережающего развития, про смешанную стратегию роста, которая даст возможность подниматься не менее, чем на 8% в год. Но для этого должен быть рост инвестиций на 20% в год. Можем мы дать 20% роста инвестиций? С точки зрения материальных факторов и трудовых ресурсов, можем. Наша экономика может выдержать, без инфляционных последствий, без перегрева рост инвестиций на 20% в год. Мощности, ресурсы — и сырьевые, и интеллектуальные, и машинное оборудование позволяют сделать. Для этого нужен целевой кредит.
У нас есть инструмент – государственные банки. У них государство главный акционер. Что мешает этим государственным банкам дать команду: давайте вместе составлять индикативный план наращивания инвестиций в развитие таких-то направлений, подъема реального сектора. И вы под этот индикативный план, господа, будьте добры выделить те кредитные ресурсы, которые мы до вас доводим через механизм рефинансирования.
Ю.П.: После этих слов все скажут: Глазьев пытается вернуть командную экономику.
С.Г.: В таком случае Европейский Союз уже давно работает в командной экономике. Потому что Европейский Центральный Банк именно так и поступает. Если вы в коммерческий банк приходите с просьбой дать кредит для рефинансирования проектов для реального сектора экономики, вам дают под минус 0,5% годовых. Вам даются деньги с премией, только доведите их.
Ю.П.: Это как раз так называемые «окрашенные» деньги, о которых вы говорите.
С.Г.: Сейчас я расскажу про «окрашенные». В европейской системе нет окрашенных денег. Они просто работают на доверии. Они доверяют коммерческим банкам.
ОТВЕТЫ (0)
Комментарии не найдены!