По материалам "ИЗБОРСКОГО КЛУБА", о России, мире, и нашем месте в нём, политика&экономика&социум
173,108
693
|
AndreyK-AV ( Специалист ) |
| 04 июл 2018 05:55:47 |
Окончание - Госбанки заточены на присвоение государственных денег и перераспределение того, что есть в частном секторе. Сергей Глазьев: Государственные банки не должны быть бесконтрольными
новая дискуссия Дискуссия 194
Окончание - Госбанки заточены на присвоение государственных денег и перераспределение того, что есть в частном секторе. Сергей Глазьев: Государственные банки не должны быть бесконтрольными
С.Г.: Сейчас я расскажу про «окрашенные». В европейской системе нет окрашенных денег. Они просто работают на доверии. Они доверяют коммерческим банкам.
Ю.П.: У нас сложнее с доверием.
С.Г.: Да. Что касается окрашенности денег. У нас отработана для военно-промышленного комплекса система контроля за целевым использованием денег. Есть уполномоченные банки. Система себя очень хорошо показала. Фактически, сегодня можно считать, что с воровством по госзаказу в этом секторе покончено. То есть государство видит движение всех денег. Сделано это на базе традиционных ручных технологий, Казначейство играет в этом очень важную роль. Но это машина, которая работает на обычных технологиях банковского контроля.
Когда говорят, что мы не знаем, куда деваются деньги, это не правда. Любой серьезный банкир всегда знает и видит, куда его клиент, заемщик, девает деньги. И при желании может контролировать, может блокировать сомнительные операции. Эта система была отработана благодаря Казначейству, Минфину, тем же государственным банкам, которые вошли в эту систему. Удалось реализовать механизм контроля за целевым движением денег для нужд оборонного заказа. Почему ее не распространить дальше?
А дальше начинаются большие издержки. Система не совсем ручная, там электронные средства контроля, но она на человеческом факторе базируется. Мы можем эту систему полностью автоматизировать. Мы можем деньги, которые вливаются по линии льготного кредитования или через те же госзакупки, оцифровать, пометить. Так же как у вас на купюре стоит номер, тысяча рублей, предположим, мы каждую тысячу рублей в безналичной форме метим определенным индексом.
Ю.П.: И это не фантастика.
С.Г.: На самом деле, в Японии по этому пути пошли. Они уже систему госзакупок переводят на цифру. Банк Китая говорит о том, что они хотят ввести цифровой юань как базовый инструмент денежного обращения. Замечу, что эта оцифровка денег безналичных не касается всех денег. Пожалуйста, коммерческий сектор, обычный, который живет в условиях конкуренции, пусть работает, как работал. Но деньги, которое государство создает целевым образом, либо это деньги налогоплательщиков, которые идут через госзакупки, тратятся, государство обязано контролировать их целевое использование, государство отвечает за их целевое использование перед обществом.
Поэтому первый сектор, где этот механизм должен быть применен, это госзакупки. Все деньги, которые идут через бюджет на госзакупки, можно пометить, и дальше компьютер в онлайн режиме будет следить за тем, чтобы эти деньги не уходили из того контура, который разрешен. Если эти деньги вдруг пойдут на перечисление в офшор или уйдут на спекулятивную биржу, тут же компьютер блокирует такого рода операции.
Ю.П.: Вы идеалист.
С.Г.: Это работает.
Ю.П.: Вы представляете, какой массив интересов, какие суммы Вы задеваете?
С.Г.: Если бы мы этот механизм внедрили в 2008 году, то эти 2 трлн, которые были брошены на спасение банков, они бы не появились на валютной бирже. Они бы были потрачены в реальном секторе экономики.
Ю.П.: Либо заблокированы.
С.Г.: Либо заблокированы. Банки вынуждены были их доводить до конечных заемщиков, спасать их от банкротства в силу ухудшения ситуации.
Ю.П.: Масса структур, влиятельных людей, группировок заинтересована, чтобы этого не было. И как можно дольше.
С.Г.: Люди, которые сидят на этом мешке с государственными деньгами в государственных банках, они себя чувствуют очень хорошо. Они не отвечают за целевое использование этих денег, потому что их это не интересует. Они заемщикам дают деньги под обязательство вернуть. Когда заемщик не платит, они возбуждают против него дела и говорят: ты взял деньги, не вернешь, мы тебя посадим. Короткий простой разговор. По понятиям. Не вникая. Подчас, как мы в этом случае видели, это рукотворное банкротство, которое создано самим же банком-кредитором, что для рыночной экономики полный абсурд.
Но для людей, которые там работают, это очень высокоприбыльный бизнес. У них все хорошо. Они ни за что не отвечают. Либо заемщик вернет деньги с огромным процентом, у них будет прибыль за счет процента, если не вернет деньги, тогда отберем имущество. Мы видим, как оно. Потом это имущество будет перепродано. Вновь предприятие перекредитовано, и таким образом в свою пользу будет осуществлено перераспределение, как они говорят, активов.
В результате этого всего механизма становится сверхконцентрация собственности в руках у людей, которые за счет государственных денег таким образом манипулируют кредитными ресурсами. Ведь кредитные ресурсы только у них сейчас остаются. После этой так называемой очистки банковской системы, оздоровления, только те банки, которые могут рассчитывать на поддержку Центрального Банка могут дальше рассчитывать на выживание. Другие игроков не остается.
Ю.П.: Мне представляется, что на самом верху это тоже понимают. Я вспоминаю последнее послание Федеральному собранию господина Путина, где он прямо сказал, что Центральный Банк должен избавляться, продавать, не приводить в ситуацию огосударствления целого сектора, избавляться от тех активов, которые сейчас находятся на балансе ЦБ. У меня тут же возник вопрос: а есть ли покупатели? И если есть, то кто эти покупатели?
С.Г.: Есть три варианта действий. Первое. Поставить, как я уже сказал, государственную банковскую систему в упряжку нашей экономики, чтобы мы могли вытащить экономику, совершить рывок. Это означает, что Центральный Банк вместе с госбанками работают как единый институт развития. Примеры исторические есть. Не будем брать СССР. Это Европа после войны.
Центральные Банки европейских стран кредитовали коммерческие банки под обязательства предприятий реального сектора. Коммерческие банки получали новые кредиты от Центрального Банка, который печатал деньги, но печатал их целевым образом под векселя предприятий конечных заемщиков. По 5 тысяч предприятий. Допустим, Германия или Франция, Центральные Банки оценивали риски, выбирали эти 5 тысяч предприятий, их векселя принимались на переучет.
То есть под обязательства этих предприятий банки, которые их кредитовали, получали у Центрального Банка целевые, по сути дела, кредиты под низкие процентные ставки. И банки контролировали, чтобы эти деньги были доведены до тех нужд, которые соответствуют требованиям развития реального сектора, не ушли в спекуляцию. Это один вариант.
Сегодня такая система работает в Китае. Китайская банковская система – это сплошной банк развития. Государственные банки доводят деньги до предприятий через обязательства, которые аккумулируются на уровне провинций, отраслей. И эти обязательства по наращиванию инвестиций экономикой кредитуются.
Второй вариант. Если мы считаем, что наша банковская система безнадежна…
Ю.П.: Безнадежна для кого?
С.Г.: Для государства. Что государство не в состоянии управлять собственными банками, ставить перед ними задачи наращивания кредита реальному сектору экономики. Если банки выпадают из системы стратегического планирования, которую мы с этого года обязаны внедрять. То есть мы не можем реализовать стратегическое планирование без финансирования. Тогда возникает вопрос, кто же будет финансировать стратегические планы по экономическому рывку. Для этого нужны индикативные планы по реализации уже конкретных задач по расширению мощностей, по инвестициям в новые технологии.
Все это должно быть доведено до уровня предприятий. И показаны источники кредита. Если государственным банкам мы не можем приказать кредитовать предприятия не просто так, а под конкретные планы, которые мы вместе создаем под развитие производства, то тогда нам остается создать специальный институт развития, новый. Еще один.
Ю.П.: Еще один. Да сколько же можно?
С.Г.: Еще один, но, наверное, уже в рамках механизма стратегического планирования, институт. Назовем его, государственный внебюджетный инвестиционный фонд, который получил целевой кредит от Центрального Банка на сумму, которая соответствует объему изъятых денег из экономики Центральным Банком, сегодня в чистом виде это 5 трлн рублей. Давайте вернем эти 5 трлн под инвестиционные проекты, под проектное финансирование. Это будут целевые, окрашенные, проиндексированные, защищенные от воровства деньги, которые будут доведены до конечных заемщиков, которые будут вписаны в индикативные планы.
И государство вместе с предприятиями и банкирами определит по каждому бизнес-плану специальный инвестиционный контракт, под которым подпишутся и заемщики, и банки, и представители власти. И через эту сеть специнвестконтрактов деньги, наконец, пойдут на кредитование инвестиций.
Ю.П.: Примерно об этом, но не в такой форме и не такими словами говорит нынешний первый вице-премьер, министр финансов Антон Силуанов. Ни для кого не секрет, что позиция Антона Германовича заключается в том, что нельзя давать в экономику деньги, разворуют. Публично он не говорит, но это широко известно в узких кругах. Сейчас как с торбой он носится с идеей этого фонда развития. Я условно его называю, потому что каких только фондов мы не насоздавали. Где сумма не 5, но 3,6 трлн рублей звучит. Вроде, это все как на инфраструктуру, на другие проекты. Добавляется слово «на возвратной основе», что меня вообще шарашит, когда я слышу. Тогда давайте объявим, что это будет платная концессия и так далее. Мы, экономисты, должны понимать друг друга. Полу фразы какие-то. Не об одном и том же Вы говорите с Силуановым?
С.Г.: Разница в деталях и дьявол там же. Фонд, к которому, как я понимаю, призывает вице-премьер, будет формироваться на рынке. Это не целевая эмиссия кредитная, о которой я говорю.
Ю.П.: Точно, это с рынком.
С.Г.: Центральный Банк изъял из экономики в чистом виде не менее 5 трлн рублей. Давайте их вернем обратно в экономику. Но вернем не путем санации банков, которые лопнули, а вернем целевым образом на финансирование инвестиций. Под конкретные специнвестконтракты в соответствии с законом о промышленной политике и с поручением президента по совершению рывка и указом, который был подписан недавно с приоритетными направлениями.
Он предлагает взять на рынке. Это что означает? Это просто перераспределение. На рынке есть какое-то количество денег, которое кто-то хочет инвестировать. Им говорят: ты хочешь инвестировать в строительство булочной или какого-нибудь заводика, нет, купи лучше облигацию. Я куплю облигацию. Чего мне рисковать? Там купон, 8%, предположим, я ничем не рискую, зачем я буду вкладывать в завод, брать на себя риски. Я лучше куплю облигацию. В итоге что получается? Собирается пул дорогих денег. Под 8% годовых.
Эти 3 трлн изымаются с рынка, которые иначе бы пошли на строительство, это средний, малый бизнес, люди бы вкладывали деньги в развитие своего дела. Им говорят: есть альтернатива, давайте к нам в фонд. Еще 3 трлн рублей отсасываются с рынка. Новые-то ведь не появляются. И дальше возникает вопрос, какая это железная дорога под 8% годовых может взять деньги , чтобы построить сверхскоростную магистраль? Как она будет их возвращать? Это означает, что деньги возвращены не будут. Кто будет платить по обязательствам? Бюджет. Мы это проходили. Называется высокоскоростная магистраль Москва-Петербург, которая закончилась в 90-е годы огромным котлованом в Петербурге. Вот и вся дорога. А бюджет расплачивался еще много лет по этим облигациям.
Тут же надо видеть экономику системно, а не просто вырывать отдельные сюжеты типа не хватает денег на инфраструктуру. Давайте мы возьмем с рынка. Они мыслят очень просто, примитивно.
Ю.П.: Они же компетентные люди.
С.Г.: В рамках своего кругозора они компетентные. Министр финансов рассуждает в категориях обращения ценных бумаг, финансового рынка. Там есть цена, на которую, как он считает, он влиять не может. Хотя это неправда. Потому что ключевая ставка, которую принимает регулятор, прямым образом влияет на доходность тех ценных бумаг.
К сожалению, решения, которые и раньше принимались, и сейчас принимаются, они исходят из очень узкого круга простых методов. Порвалось у вас где-то, то ли в пенсионной системе, то ли в инвестиционной, значит, вы находите способ решить эту задачу в рамках сложившегося порядка вещей. Накладываете заплатку. Но в другом месте у вас опять треснуло. Эта история с тришкиным кафтаном уже бесконечная для нашей экономики. Нужен системный подход, ориентированный на развитие.
Самое парадоксальное в нашей ситуации, что у нас есть очень умные инженеры, ученые, предприниматели, которые знают, как скомбинировать технологию таким образом, чтобы получать эффективный продукт. «Сталь-инвест», который мы обсуждали, это идеальное решение для производства сендвич-панелей. Можно поехать на завод, посмотреть, как это решение было реализовано. Ни один завод в мире не имеет такой эффективности производства на своей площадке. У нас все есть. Нет денег. Вот что за проблема. Проблема дать денег.
В нашем обществе, населенном большим количеством высокоинтеллектуальных, творчески одаренных детей, людей, оказывается, нет денег, чтобы тех же детей обучить, дать им кредит, чтобы они могли свои знания реализовать. Но ведь это абсолютно вымышленная проблема. Это самое простое, что государство может сделать.
Очень трудно построить завод. Человек строил 20 лет. Положил все свои знания, собрал лучших инженеров в своей отрасли, конструкторское бюро. Где вы увидите на заводе стройматериалов конструкторское бюро, инженерно-проектный центр? Он создал отраслевую науку у себя. Это потребовало 20 лет. А чтобы его обанкротить, потребовалось всего два месяца. Чтобы сначала пообещать, а потом не дать.
Управлять деньгами, на самом деле, очень просто. Но мы должны понимать, что деньги – это инструмент, это не фетиш. И деньги должны работать для развития экономики, для инвестиций, для того, чтобы инженеры и предприниматели могли комбинировать свои знания, свои возможности. В нашей стране все для этого есть. У нас есть избыток ресурсов. Есть интеллектуальный потенциал, который растрачивается в утечке умов. Есть простаивающие на 50% мощности высокотехнологической промышленности, которые были искусственно лишены кредита на пополнение оборотного капитала. А вот денег у нас нет.
Самое простое в современной экономике – это управление деньгами. Пусть нас эти финансовые гуру не шантажируют и не пытаются вогнать в паралич рассуждениями о том, как это сложно – денежная сфера. Вот инженеру построить завод, запустить ракету, построить лодку, корабль – это сложно. А управлять деньгами, на самом деле, проще пареной репы, если мы под деньгами понимаем инструмент, который должен работать на развитие экономики. Не сам на себя. Остальное вокруг этой сакральной для наших монетаристов темы — это все от лукавого.
С.Г.: Сейчас я расскажу про «окрашенные». В европейской системе нет окрашенных денег. Они просто работают на доверии. Они доверяют коммерческим банкам.
Ю.П.: У нас сложнее с доверием.
С.Г.: Да. Что касается окрашенности денег. У нас отработана для военно-промышленного комплекса система контроля за целевым использованием денег. Есть уполномоченные банки. Система себя очень хорошо показала. Фактически, сегодня можно считать, что с воровством по госзаказу в этом секторе покончено. То есть государство видит движение всех денег. Сделано это на базе традиционных ручных технологий, Казначейство играет в этом очень важную роль. Но это машина, которая работает на обычных технологиях банковского контроля.
Когда говорят, что мы не знаем, куда деваются деньги, это не правда. Любой серьезный банкир всегда знает и видит, куда его клиент, заемщик, девает деньги. И при желании может контролировать, может блокировать сомнительные операции. Эта система была отработана благодаря Казначейству, Минфину, тем же государственным банкам, которые вошли в эту систему. Удалось реализовать механизм контроля за целевым движением денег для нужд оборонного заказа. Почему ее не распространить дальше?
А дальше начинаются большие издержки. Система не совсем ручная, там электронные средства контроля, но она на человеческом факторе базируется. Мы можем эту систему полностью автоматизировать. Мы можем деньги, которые вливаются по линии льготного кредитования или через те же госзакупки, оцифровать, пометить. Так же как у вас на купюре стоит номер, тысяча рублей, предположим, мы каждую тысячу рублей в безналичной форме метим определенным индексом.
Ю.П.: И это не фантастика.
С.Г.: На самом деле, в Японии по этому пути пошли. Они уже систему госзакупок переводят на цифру. Банк Китая говорит о том, что они хотят ввести цифровой юань как базовый инструмент денежного обращения. Замечу, что эта оцифровка денег безналичных не касается всех денег. Пожалуйста, коммерческий сектор, обычный, который живет в условиях конкуренции, пусть работает, как работал. Но деньги, которое государство создает целевым образом, либо это деньги налогоплательщиков, которые идут через госзакупки, тратятся, государство обязано контролировать их целевое использование, государство отвечает за их целевое использование перед обществом.
Поэтому первый сектор, где этот механизм должен быть применен, это госзакупки. Все деньги, которые идут через бюджет на госзакупки, можно пометить, и дальше компьютер в онлайн режиме будет следить за тем, чтобы эти деньги не уходили из того контура, который разрешен. Если эти деньги вдруг пойдут на перечисление в офшор или уйдут на спекулятивную биржу, тут же компьютер блокирует такого рода операции.
Ю.П.: Вы идеалист.
С.Г.: Это работает.
Ю.П.: Вы представляете, какой массив интересов, какие суммы Вы задеваете?
С.Г.: Если бы мы этот механизм внедрили в 2008 году, то эти 2 трлн, которые были брошены на спасение банков, они бы не появились на валютной бирже. Они бы были потрачены в реальном секторе экономики.
Ю.П.: Либо заблокированы.
С.Г.: Либо заблокированы. Банки вынуждены были их доводить до конечных заемщиков, спасать их от банкротства в силу ухудшения ситуации.
Ю.П.: Масса структур, влиятельных людей, группировок заинтересована, чтобы этого не было. И как можно дольше.
С.Г.: Люди, которые сидят на этом мешке с государственными деньгами в государственных банках, они себя чувствуют очень хорошо. Они не отвечают за целевое использование этих денег, потому что их это не интересует. Они заемщикам дают деньги под обязательство вернуть. Когда заемщик не платит, они возбуждают против него дела и говорят: ты взял деньги, не вернешь, мы тебя посадим. Короткий простой разговор. По понятиям. Не вникая. Подчас, как мы в этом случае видели, это рукотворное банкротство, которое создано самим же банком-кредитором, что для рыночной экономики полный абсурд.
Но для людей, которые там работают, это очень высокоприбыльный бизнес. У них все хорошо. Они ни за что не отвечают. Либо заемщик вернет деньги с огромным процентом, у них будет прибыль за счет процента, если не вернет деньги, тогда отберем имущество. Мы видим, как оно. Потом это имущество будет перепродано. Вновь предприятие перекредитовано, и таким образом в свою пользу будет осуществлено перераспределение, как они говорят, активов.
В результате этого всего механизма становится сверхконцентрация собственности в руках у людей, которые за счет государственных денег таким образом манипулируют кредитными ресурсами. Ведь кредитные ресурсы только у них сейчас остаются. После этой так называемой очистки банковской системы, оздоровления, только те банки, которые могут рассчитывать на поддержку Центрального Банка могут дальше рассчитывать на выживание. Другие игроков не остается.
Ю.П.: Мне представляется, что на самом верху это тоже понимают. Я вспоминаю последнее послание Федеральному собранию господина Путина, где он прямо сказал, что Центральный Банк должен избавляться, продавать, не приводить в ситуацию огосударствления целого сектора, избавляться от тех активов, которые сейчас находятся на балансе ЦБ. У меня тут же возник вопрос: а есть ли покупатели? И если есть, то кто эти покупатели?
С.Г.: Есть три варианта действий. Первое. Поставить, как я уже сказал, государственную банковскую систему в упряжку нашей экономики, чтобы мы могли вытащить экономику, совершить рывок. Это означает, что Центральный Банк вместе с госбанками работают как единый институт развития. Примеры исторические есть. Не будем брать СССР. Это Европа после войны.
Центральные Банки европейских стран кредитовали коммерческие банки под обязательства предприятий реального сектора. Коммерческие банки получали новые кредиты от Центрального Банка, который печатал деньги, но печатал их целевым образом под векселя предприятий конечных заемщиков. По 5 тысяч предприятий. Допустим, Германия или Франция, Центральные Банки оценивали риски, выбирали эти 5 тысяч предприятий, их векселя принимались на переучет.
То есть под обязательства этих предприятий банки, которые их кредитовали, получали у Центрального Банка целевые, по сути дела, кредиты под низкие процентные ставки. И банки контролировали, чтобы эти деньги были доведены до тех нужд, которые соответствуют требованиям развития реального сектора, не ушли в спекуляцию. Это один вариант.
Сегодня такая система работает в Китае. Китайская банковская система – это сплошной банк развития. Государственные банки доводят деньги до предприятий через обязательства, которые аккумулируются на уровне провинций, отраслей. И эти обязательства по наращиванию инвестиций экономикой кредитуются.
Второй вариант. Если мы считаем, что наша банковская система безнадежна…
Ю.П.: Безнадежна для кого?
С.Г.: Для государства. Что государство не в состоянии управлять собственными банками, ставить перед ними задачи наращивания кредита реальному сектору экономики. Если банки выпадают из системы стратегического планирования, которую мы с этого года обязаны внедрять. То есть мы не можем реализовать стратегическое планирование без финансирования. Тогда возникает вопрос, кто же будет финансировать стратегические планы по экономическому рывку. Для этого нужны индикативные планы по реализации уже конкретных задач по расширению мощностей, по инвестициям в новые технологии.
Все это должно быть доведено до уровня предприятий. И показаны источники кредита. Если государственным банкам мы не можем приказать кредитовать предприятия не просто так, а под конкретные планы, которые мы вместе создаем под развитие производства, то тогда нам остается создать специальный институт развития, новый. Еще один.
Ю.П.: Еще один. Да сколько же можно?
С.Г.: Еще один, но, наверное, уже в рамках механизма стратегического планирования, институт. Назовем его, государственный внебюджетный инвестиционный фонд, который получил целевой кредит от Центрального Банка на сумму, которая соответствует объему изъятых денег из экономики Центральным Банком, сегодня в чистом виде это 5 трлн рублей. Давайте вернем эти 5 трлн под инвестиционные проекты, под проектное финансирование. Это будут целевые, окрашенные, проиндексированные, защищенные от воровства деньги, которые будут доведены до конечных заемщиков, которые будут вписаны в индикативные планы.
И государство вместе с предприятиями и банкирами определит по каждому бизнес-плану специальный инвестиционный контракт, под которым подпишутся и заемщики, и банки, и представители власти. И через эту сеть специнвестконтрактов деньги, наконец, пойдут на кредитование инвестиций.
Ю.П.: Примерно об этом, но не в такой форме и не такими словами говорит нынешний первый вице-премьер, министр финансов Антон Силуанов. Ни для кого не секрет, что позиция Антона Германовича заключается в том, что нельзя давать в экономику деньги, разворуют. Публично он не говорит, но это широко известно в узких кругах. Сейчас как с торбой он носится с идеей этого фонда развития. Я условно его называю, потому что каких только фондов мы не насоздавали. Где сумма не 5, но 3,6 трлн рублей звучит. Вроде, это все как на инфраструктуру, на другие проекты. Добавляется слово «на возвратной основе», что меня вообще шарашит, когда я слышу. Тогда давайте объявим, что это будет платная концессия и так далее. Мы, экономисты, должны понимать друг друга. Полу фразы какие-то. Не об одном и том же Вы говорите с Силуановым?
С.Г.: Разница в деталях и дьявол там же. Фонд, к которому, как я понимаю, призывает вице-премьер, будет формироваться на рынке. Это не целевая эмиссия кредитная, о которой я говорю.
Ю.П.: Точно, это с рынком.
С.Г.: Центральный Банк изъял из экономики в чистом виде не менее 5 трлн рублей. Давайте их вернем обратно в экономику. Но вернем не путем санации банков, которые лопнули, а вернем целевым образом на финансирование инвестиций. Под конкретные специнвестконтракты в соответствии с законом о промышленной политике и с поручением президента по совершению рывка и указом, который был подписан недавно с приоритетными направлениями.
Он предлагает взять на рынке. Это что означает? Это просто перераспределение. На рынке есть какое-то количество денег, которое кто-то хочет инвестировать. Им говорят: ты хочешь инвестировать в строительство булочной или какого-нибудь заводика, нет, купи лучше облигацию. Я куплю облигацию. Чего мне рисковать? Там купон, 8%, предположим, я ничем не рискую, зачем я буду вкладывать в завод, брать на себя риски. Я лучше куплю облигацию. В итоге что получается? Собирается пул дорогих денег. Под 8% годовых.
Эти 3 трлн изымаются с рынка, которые иначе бы пошли на строительство, это средний, малый бизнес, люди бы вкладывали деньги в развитие своего дела. Им говорят: есть альтернатива, давайте к нам в фонд. Еще 3 трлн рублей отсасываются с рынка. Новые-то ведь не появляются. И дальше возникает вопрос, какая это железная дорога под 8% годовых может взять деньги , чтобы построить сверхскоростную магистраль? Как она будет их возвращать? Это означает, что деньги возвращены не будут. Кто будет платить по обязательствам? Бюджет. Мы это проходили. Называется высокоскоростная магистраль Москва-Петербург, которая закончилась в 90-е годы огромным котлованом в Петербурге. Вот и вся дорога. А бюджет расплачивался еще много лет по этим облигациям.
Тут же надо видеть экономику системно, а не просто вырывать отдельные сюжеты типа не хватает денег на инфраструктуру. Давайте мы возьмем с рынка. Они мыслят очень просто, примитивно.
Ю.П.: Они же компетентные люди.
С.Г.: В рамках своего кругозора они компетентные. Министр финансов рассуждает в категориях обращения ценных бумаг, финансового рынка. Там есть цена, на которую, как он считает, он влиять не может. Хотя это неправда. Потому что ключевая ставка, которую принимает регулятор, прямым образом влияет на доходность тех ценных бумаг.
К сожалению, решения, которые и раньше принимались, и сейчас принимаются, они исходят из очень узкого круга простых методов. Порвалось у вас где-то, то ли в пенсионной системе, то ли в инвестиционной, значит, вы находите способ решить эту задачу в рамках сложившегося порядка вещей. Накладываете заплатку. Но в другом месте у вас опять треснуло. Эта история с тришкиным кафтаном уже бесконечная для нашей экономики. Нужен системный подход, ориентированный на развитие.
Самое парадоксальное в нашей ситуации, что у нас есть очень умные инженеры, ученые, предприниматели, которые знают, как скомбинировать технологию таким образом, чтобы получать эффективный продукт. «Сталь-инвест», который мы обсуждали, это идеальное решение для производства сендвич-панелей. Можно поехать на завод, посмотреть, как это решение было реализовано. Ни один завод в мире не имеет такой эффективности производства на своей площадке. У нас все есть. Нет денег. Вот что за проблема. Проблема дать денег.
В нашем обществе, населенном большим количеством высокоинтеллектуальных, творчески одаренных детей, людей, оказывается, нет денег, чтобы тех же детей обучить, дать им кредит, чтобы они могли свои знания реализовать. Но ведь это абсолютно вымышленная проблема. Это самое простое, что государство может сделать.
Очень трудно построить завод. Человек строил 20 лет. Положил все свои знания, собрал лучших инженеров в своей отрасли, конструкторское бюро. Где вы увидите на заводе стройматериалов конструкторское бюро, инженерно-проектный центр? Он создал отраслевую науку у себя. Это потребовало 20 лет. А чтобы его обанкротить, потребовалось всего два месяца. Чтобы сначала пообещать, а потом не дать.
Управлять деньгами, на самом деле, очень просто. Но мы должны понимать, что деньги – это инструмент, это не фетиш. И деньги должны работать для развития экономики, для инвестиций, для того, чтобы инженеры и предприниматели могли комбинировать свои знания, свои возможности. В нашей стране все для этого есть. У нас есть избыток ресурсов. Есть интеллектуальный потенциал, который растрачивается в утечке умов. Есть простаивающие на 50% мощности высокотехнологической промышленности, которые были искусственно лишены кредита на пополнение оборотного капитала. А вот денег у нас нет.
Самое простое в современной экономике – это управление деньгами. Пусть нас эти финансовые гуру не шантажируют и не пытаются вогнать в паралич рассуждениями о том, как это сложно – денежная сфера. Вот инженеру построить завод, запустить ракету, построить лодку, корабль – это сложно. А управлять деньгами, на самом деле, проще пареной репы, если мы под деньгами понимаем инструмент, который должен работать на развитие экономики. Не сам на себя. Остальное вокруг этой сакральной для наших монетаристов темы — это все от лукавого.
ОТВЕТЫ (0)
Комментарии не найдены!